Двадцать один
Напряжение натянутой тетивы, мы – стрелы, вода наплывает, чтобы принять нас.
– Подготовься, – сказал я.
– В момент касания открываем дверцу и прыгаем, – сказала она, отрабатывая движения еще раз.
– Верно!
– И не забудь! – сказала она, крепко держась за ручку фонаря.
– Ты – тоже не забудь, – сказал я, – что бы там ни казалось.
Киль летающей лодки чиркнул по воде. Я закрыл глаза, чтобы видимость реальности не сбила меня с толку.
ФОНАРЬ.
Я почувствовал, что Лесли отжалась на руках одновременно со мной. Рев ветра в лицо.
ПРЫЖОК!
Я бросился за борт и в то же мгновение открыл глаза. Мы выпрыгнули из самолета, но не в воду, а в пустой воздух. Кувыркаясь, мы оба без парашютов падали прямо на Лос-Анжелес.
– ЛЕСЛИ!
Ее глаза были закрыты. Сквозь рев ветра она меня не слышала.
– Ложь, – сказал я себе, – я вижу ложь.
В мгновение, когда я вновь зажмурил глаза, последовал мягкий удар, словно мы налетели на стену, сложенную из подушек. Я взглянул украдкой и обнаружил, что мы – вдвоем – попали в кабину Ворчуна. Вокруг, словно беззвучный взрыв, вспыхнул и тут же исчез шар золотого света. На этот раз мы сидели в пилотских креслах. Самолет гудел – вокруг было небо – все тихо и спокойно, мы – в полной безопасности, как котята на коврике.
– Ричи, нам это удалось! – воскликнула она, обняв меня в порыве радости. – Получилось! Ты – гений!
– Что угодно сработало бы, от нас требовалось только одно – верить, – скромно сказал я, хотя сам был в этом не вполне уверен. Впрочем, если она утверждает, что я – гений, то мне, пожалуй, следует согласиться.
– Это не важно, – радостно заявила она. – Мы вернулись!
Курс 142 градуса, магнитный компас устойчиво указывает на юго-восток, навигационные приборы гудят, на индикаторе – оранжевые цифры. Единственный узор под нами был теперь составлен улицами и крышами, вода внизу – яркая голубизна плавательных бассейнов во дворах.
Она указала на два самолета вдалеке:
– Помеха вон там, и там.
– Вижу, поймал.
Мы одновременно взглянули на радиостанцию.
– Может, попробуем?...
Она кивнула, скрестив пальцы.
– Привет, диспетчерская Лос-Анжелеса, – сказал я, – Сиберд Один Четыре Браво. Видите нас на экране локатора?
– Подтверждение. Один Четыре Браво, есть контакт. У вас помеха на один час, дистанция две мили, движется на север, высота неизвестна.
Диспетчер не спросил, где мы были, не намекнул на то, что мы исчезали с его экрана на четверть года, не слышал шквала поздравлений и криков «ура!» в кабине Ворчуна.
Лесли дотронулась до моего колена.
– Скажи-ка, а что ты видел, когда мы сначала...
– Небо – голубое, как цветы, неглубокий океан над узорами. Пай, Жан-Поль, Иван и Татьяна, Линда и Крис...
– О’кей, – сказала она, кивнув. – Не сон. Все это было.
Мы продолжали свой полет курсом на Санта-Монику, довольные, как Скруджи-триумфаторы, радуясь Рождеству потока времени нашей настоящей жизни.
– А что, если все это – правда, – сказала Лесли, – если все они – аспекты нас, а мы – аспекты их? Как это отразится на нашем образе жизни?
– Хороший вопрос, – сказал я.
На индикаторе высветилась отметка десятимильной зоны. Я слегка приспустил нос и закрылками зафиксировал угол снижения.
– Хороший вопрос.
Мы приземлились на широкой взлетно-посадочной полосе аэропорта Санта-Моника, отогнали самолет на парковочную площадку и заглушили двигатель. Я был готов к тому, что, остановившись, мы переметнемся во время, отстоящее от нашего на тысячу лет. Но нет, все оставалось на месте – множество самолетов, спокойно стоявших вокруг нас, шум транспорта на бульваре Сентинела, соленый воздух и солнце.
Я помог жене выбраться из самолета. Обнявшись, мы постояли немного на поверхности нашей собственной планеты в нашем собственном времени.
– Ты дрожишь? – шепнул я в ее волосы.
Она отстранилась немного, чтобы взглянуть мне в глаза, и утвердительно кивнула.
Я достал из самолета сумки, мы натянули на фонарь тент и тщательно пристегнули его.
На другой стороне парковочной площадки аэродромный служитель оторвался от наполовину заполированного «Ласкомб Сильвэйр», взобрался в кабину топливозаправщика и подкатил к нашей «Морской птице».
Он был совсем мальчишкой – не старше, чем я в те годы, когда занимался тем же. На нем была кожаная куртка – такая же, как та, в которой тогда красовался я. Только у него над левым нагрудным карманом было вышито «ДЭЙВ». Как легко усмотреть в нем меня, сколь многое мы могли бы рассказать ему о его будущем, уже ставшем истиной, о приключениях, уже ожидающих его выбора!
– Добрый день, ребята! – сказал он. – Добро пожаловать в Санта-Монику! Не желаете заправиться сегодня?
Мы рассмеялись. Как странно, что нам опять требуется топливо.
– Разумеется, – ответил я, – мы летали довольно долго.
– А где вы были? – поинтересовался он.
Я взглянул на жену в поисках помощи, но она не изъявила желания вмешаться, как ни в чем ни бывало ожидая моего ответа.
– Да, так, летали вокруг, – неуверенно произнес я.
Дэйв боролся с рычагом топливного насоса:
– Никогда еще не летал на «Морской птице». Но слышал, что они могут садиться чуть ли не где угодно. Это правда?
– Точно – правда, – подтвердил я. – Этот самолет способен перенести тебя в любое место, какое ты только можешь себе представить.