XVI

Хозяйственный магазин, как водится, длинный-предлинный, полки, уходящие куда-то в бесконечность… Я ушел далеко в сумрачную глубину хозяйственного магазина Хейворда в поисках гаек и болтов 3/8 дюйма и гаечных ключей для хвостовых костылей Флайта. Пока я искал, Шимода терпеливо бродил по магазину, поскольку ему тут ничего не было нужно. Вся экономика, подумал я, пошла бы прахом, если бы все были похожи на него, производя себе все, что нужно, из мыслеформы и из ничего, и чинили бы вещи без запасных частей и без труда.

Наконец я разыскал полдюжины нужных мне болтов и направился с ними назад к прилавку, где стоял владелец магазина и играла тихая музыка. «Зеленые рукава». Эта мелодия для меня постоянно была напоминанием о счастье с самого детства. Сейчас ее исполняли на лютне, она звучала из какого-то скрытого проигрывателя… Странно услышать эту мелодию в городишке с населением в 400 человек.

Оказалось все-таки, что это странно и для Хейворда, потому что это был никакой не проигрыватель. Владелец сидел на деревянном табурете и слушал, прислонясь к прилавку, как мессия играет мелодию на дешевой шестиструнной гитаре, снятой с полки. Это была чудесная музыка, и я стоял тихо, платя свои 73 цента, снова зачарованный ею. Может, виной тому было чуть металлическое звучание дешевого инструмента, но в ней был какой-то смутный отзвук Англии прошлых веков.

– Неужели? Тогда представь себе, как кто-нибудь подходит к Иисусу и протягивает ему гитару, а тот сказал бы ему: «Я не умею играть на этом». Неужели бы он сказал такое?

– Или кто-нибудь проходил бы мимо, говоря по-русски или по-итальянски, что ты думаешь, какой-нибудь Мастер, стоящий своей ауры, не знал бы, что он говорит? Или если бы ему нужно было починить дизельный трактор, или управлять самолетом, – он не смог бы этого сделать?

– Просто откажись от всех запретов и ограничений, а также от веры в то, что ты не умеешь играть. Дотронься до вещи так, словно она часть твоей жизни, и так оно и есть. Знай, что для тебя играть хорошо – это нормально, и позволь своему подсознательному «я» взять верх над пальцами, и играй.

Я где-то читал об этом, о гипнотическом обучении, где ученикам говорят, что они мастера искусства, и они играют, рисуют и пишут, как мастера искусства.

– Тогда тебе трудно будет играть на гитаре. У тебя на это уйдут годы практики, прежде чем ты позволишь себе делать это правильно, прежде, чем твой высокосознательный ум скажет тебе, что ты страдал достаточно и заработал право играть хорошо.

– Почему же мне не нужно было долго учиться, чтобы научиться летать? А ведь предполагается, что это трудно, но я схватывал все на лету.

– Ничего другого я не хотел! Больше всего на свете! Я смотрел вниз на облака и на утренние дымки, поднимающиеся прямо вверх, в тишину, и я мог видеть… О, я понял. Ты хочешь сказать, что я никогда не чувствовал того же в отношении гитары, так ведь? И это пронизывающее меня ощущение говорит мне, Дон, что именно так ты и научился летать. Ты просто однажды забрался в кабину Тревлэйра и повел его. Хотя раньше ты никогда не бывал в самолете.

– Ты ведь не проходил испытаний для получения лицензии? Нет, подожди. У тебя даже лицензии нет, правда? Обычной летной лицензии?

Он посмотрел на меня, с каким-то намеком на улыбку, словно я подначивал его показать мне лицензию, а он знал, что может ее показать.

Он не полез в карман и не стал вытаскивать бумажник. Он просто открыл свою правую ладонь, и там была лицензия. Словно он ее так и носил всегда, ожидая, что я задам этот вопрос. Она не была выцветшей или помятой, даже не была сложена пополам, и я подумал, что десятью секундами раньше ее вообще не существовало в природе.

Но я взял ее и рассмотрел. Это было официальное летное удостоверение с печатью Министерства транспорта и – Дональд Уильям Шимода, адрес в Индиане, имеющий право водить гражданские самолеты, – одно- и многоместные, грузовые и планеры.

– Будут, если понадобится, – сказал он так загадочно, что я расхохотался раньше, чем он. Человек, подметавший тротуар перед Международным Бюро Урожая, посмотрел на нас и тоже улыбнулся.