Алиса вернулась к инспектору Крому в тот момент, когда обследование Заури закончилось, и Кром вместе с рабыней ждали Алису, чтобы просмотреть пленку.
Кроме них в небольшом смотровом зале был доктор, который и просвечивал мозг рабыни.
– Ну как, не больно было? – спросила Алиса у Заури.
– Не больно, но все равно щекотало, – укоризненно сказала Заури. – Я очень боюсь.
– Ну чего же ты теперь-то боишься? Все позади! – сказал инспектор.
– Вы ничего не знаете. Вы не знаете, какое у меня было прошлое! Вдруг я его забыла, потому что была преступницей, воровкой или даже убийцей?
– Рано тебе, – усомнилась Алиса.
– Бывают жуткие дети, они уже в пять лет совершают преступления, возразила рабыня. – Я слышала о таких. И вообще вдруг я окажусь дочкой дьявола?
– Может, тогда не будем смотреть пленку и разойдемся? – спросил инспектор, которому надоели все эти разговоры.
– Начинаем! – сказала Алиса и ободряюще пожала руку рабыне. Она понимала, что та волнуется, и никто из взрослых мужчин не может понять ее.
– К сожалению, – сказал доктор, который расшифровывал воспоминания рабыни, – результаты нашего обследования негативны. Почти ничего не удалось узнать.
Свет в зале померк. Экран загорелся зеленоватым светом. По нему пробегали полосы, светлые зигзаги. Порой он становился светлее, порой почти черным.
– Это что такое? – спросил инспектор Кром.
– Мы вычислили биологический возраст девочки, – произнес голос доктора. Самого его не было видно. – Оказалось, что ей по земным меркам четырнадцать с половиной лет. Развитие девочки было замедленным, продолжал доктор, – из-за плохих условий жизни.
– Ничего страшного, – сказал инспектор Кром. – Догонишь остальных.
– Мне и так нравится, – сказала обиженно Заури. – Мужчины больше любят маленьких женщин, они им кажутся беззащитными.
– Заури! – воскликнул инспектор Кром. – Тебе еще рано об этом думать.
– О будущем никогда не рано думать, – возразила рабыня. – А то замуж не выйдешь. Мне старшие рабыни все, что нужно, рассказывали.
Инспектор вздохнул, и они снова стали смотреть на экран, на котором ничего интересного не появлялось.
– Разумеется, – сказал доктор, – мы сняли мгновенный снимок с памяти девочки, а затем компьютер проследил его минута за минутой – все четырнадцать с половиной лет. Затем он снова спрессовал изображение так, что мы видим год за минуту.
– Мы уже проглядели минут пять, – сказала Алиса.
– И так будет продолжаться двенадцать лет, поверьте мне, – сказал доктор.
– Тогда, может, и не стоит тратить время? – спросил инспектор.
– Не стоит, – согласился доктор. – Но я хочу показать тот момент, когда девочка вернула себе память. Это случилось два года назад.
– Смотрите! – сказал доктор, и Алиса от неожиданности ахнула.
Экран ярко вспыхнул – он показывал яркий солнечный день, голубое небо и зеленую листву.
– Обратите внимание, – произнес доктор, – первым воспоминанием ребенка стала именно плантация.
Изображение на экране изменилось. Теперь они увидели засеянное поле, из которого поднимались зеленые побеги. Вдоль зеленых рядов шли дети в серых халатах и, наклоняясь, пропалывали грядки.
– Это наша сиенда! – воскликнула рабыня. – Это морковное поле! Сейчас вы увидите нашу надсмотрщицу. У нее такая плетка!..
В поле зрения появилась лениво идущая женщина с плетью в руке. Вот она поравнялась с одной из работающих девочек, еле-еле приподняла плеть, конец которой взвился в воздух и тут же опустился на обнаженное детское плечо.
Девочка ахнула и попыталась спрятаться от следующего удара.
– Ее зовут толстая Берта. В прошлом году она обожралась слив и подохла! – сказала рабыня Заури.
– Заури, хорошие девочки так не выражаются, – сказал инспектор.
– Какая же я хорошая? – удивилась рабыня. – Если бы я была хорошая, были бы у меня папа и мама, как у всех хороших. Видно, я нехорошая, если меня бросили или потеряли, как говорил господин Панченга.
– Ты же отлично знаешь, – сказал инспектор, – что, вернее всего, тебя украли, и твои родители в этом совсем не виноваты.
– Если их при том не убили, – сказала рабыня, всхлипывая.
И никто не нашелся, что ответить. Все понимали, что у девочки было тяжелое детство, и ей нужно сочувствовать, а не ругать.
– Мы дали компьютеру такое задание, – сказал доктор. – Проглядеть два последних года, сохранившиеся в памяти девочки, и отобрать все кадры, которые могут представлять интерес.
– И много оказалось таких кадров? – спросил инспектор.
– Раз-два и обчелся.
– Какие у нас кадры! – сказала рабыня. – У нас все одинаково было. И люди одинаковые, и еда одинаковая, и одежда тоже одинаковая.
– Все это очень странно, – сказал инспектор Кром, подняв руку, чтобы экран на время выключили. – Девочке пятнадцатый год. Почему она помнит только последние два года жизни? А что было раньше?
– Наверное, то же самое, – сказала Заури.
– А что, если тебя привезли на сиенду только два года назад? спросил инспектор Кром.
– А где же я все остальные годы жила? – ответила вопросом рабыня.
– Вот это мы и попытаемся проверить, – сказал инспектор. – Включайте!
– Включаю, – произнес доктор.
На экране замельтешили цветные полосы. Потом вместо них возникла вечерняя картина. Возле низкого бедного барака стояли несколько девочек в длинных серых платьях.
– Наш дом! – воскликнула рабыня. – Там моя койка стоит! Все как в самом деле!
Быстрыми шагами из-за угла барака вышел сутулый, с длинными волосатыми руками и оттого похожий на гориллу здоровяк в черном кожаном костюме. В руке у него была сучковатая дубинка. Он шел, переваливаясь и широко улыбаясь, так что были видны все его желтые зубы.
Девочки у барака кинулись внутрь. Лишь одна из них – Алиса не сразу узнала в ней Заури – замерла, покорно опустив голову.
Именно к ней приближался, переваливаясь, рабовладелец.
– Это он, – прошептала в ужасе Заури. Видно, даже здесь, в безопасности, вдали от плантации она не могла избавиться от ужаса при виде хозяина сиенды.
Панченга Мулити протянул вперед широкую ладонь, которая заканчивалась такими короткими и толстыми пальцами, словно это были и не пальцы вовсе, а округлые камни.
– Давай назад! – зарычал он.
Та Заури, которая сидела в зале рядом с Алисой, заплакала.
Другая Заури, что стояла на экране возле барака, дрожащей тонкой рукой распустила шнурки, которыми было скреплено у шеи ее платье, запустила пальцы за пазуху и вытащила оттуда три ореха.
– Что это такое? – не поняла Алиса.
– Это орехи гари, – сказала рабыня. – Они почти спелые. Мы их собирали. Но рабам их есть нельзя. И нельзя уносить с собой. Но я была такая голодная… Ай!
Заури вскрикнула, потому что на экране дубинка легко, словно играючи, дотронулась до плеча рабыни, и та упала, схватившись рукой за плечо-ей было очень больно.
Алиса обняла Заури, стараясь ее утешить.
– Не смотри, – повторяла она, – отвернись.
– Может, выключить? – спросил доктор.
– Нет, – возразил инспектор Кром. – От того, что мы увидим здесь, может зависеть судьба девочки и ее родных.
Заури не смотрела на экран – она спрятала лицо в коленях Алисы.
Панченга обливал девочку грязными ругательствами… Алиса хотела попросить выключить, но доктор предупредил:
– Слушайте!
И они услышали:
– Вонючая воровка, жалкая побирушка, – рычал рабовладелец, пиная девочку сапогом. – Если ты еще хоть раз посмеешь поднять лапу на господское добро, то окажешься в клетке похуже твоих папаши и мамаши.
– Слышали? – спросил доктор.
– Слышали, – ответил Кром. – А ну-ка прокрути еще разок.
– Окажешься в клетке похуже твоих папаши и мамаши! – повторил Панченга.
– Они живы! – закричала девочка. – Они живы.
– Вернее всего, ты права, – сказал инспектор. – По крайней мере, он говорит о них, как о живых. Когда это было?
– Этот разговор состоялся полтора года назад, – сказал доктор. Нужна более точная дата?
– Нет, – ответил Кром.
– Это было давно-давно, – сказала рабыня. – Я помню. У меня тогда неделю плечо болело. А доктора на сиенде нет.
– Неужели работорговцы останутся безнаказанными? – удивилась Алиса.
– Сейчас на сиенде работает специальная комиссия по защите детей, ответил инспектор и обратился к доктору: – Есть что-нибудь еще?
– Есть еще один кадр, который я бы хотел вам показать. Это случилось на сиенде чуть меньше года назад.
Теперь они увидели на экране солнечный день. Между полей тянулась пыльная дорога. По ней шел странного вида человек в старом дорожном костюме, с сумкой через плечо. У него была курчавая борода, длинные волосы и широкополая шляпа.
– Это еще кто такой? – спросила Алиса.
– Я его помню! – воскликнула рабыня. – Я его помню!
– Не шумите, все увидите, – сказал Кром.
Дорога повернула, и возле нее обнаружился обложенный бетонными плитами источник, у которого стояла рабыня Заури и пила воду из жестяной погнутой кружки. Рядом, прямо на земле, в пыли сидели другие маленькие рабыни.
– Жарко было, просто ужас, – вспомнила Заури.
– Что это вы такие грязные? – весело спросил странник, приглядываясь к девочкам. – Сколько я по планетам хожу, таких еще не видел.
– А мы здесь работаем, – ответила Заури.
– Таким маленьким в куклы надо играть, а не работать. Дашь напиться, кроха?
Заури, как зачарованная, протянула страннику кружку. Он подставил ее под струю, лившуюся из ржавой железной трубы, наполнил водой и начал жадно пить. Маленькие рабыни смотрели на него, не отрываясь.
– Спасибо, – сказал путник, возвращая кружку. – А до вашей, этой самой сиенды… далеко еще?
– Вон там, – сказала Заури. – Вас проводить?
– А ты не боишься?
– А чего мне бояться?
– Ну проводи… Постой, постой, что-то мне твое лицо знакомо? А ты меня не помнишь?
– Нет, – сказала Заури.
– А ты никогда на "Квадрате" не летала?
– Чего?
– Нет, наверное, обознался. Твои папа и мама где?
– Не знаю…
– А как ты сюда попала?
– Не знаю…
– Голову готов поставить на кон, что ты – Лара Коралли…
– Не знаю… – На глаза у девочки начали наворачиваться слезы.
– И родинка на шее. Точно как у Ларочки.
И тут послышался грубый голос:
– Эй, ты чего с ним разговариваешь?
К ним подходила надсмотрщица Берта.
– А что, нельзя разговаривать? – спросил странник.
– Нельзя. Больница здесь для малолетних идиоток, – ухмыльнулась надсмотрщица. – Чего здесь делаешь?
– Да лайба моя что-то барахлит. Пришлось вон там на поле приземлиться. Вот и иду, ищу, где у вас механик?
– Покажи удостоверение или какой-нибудь документ. А вдруг ты разбойник? Мы здесь разбойников не любим. Чуть что – к стенке. У нас же дети! Заботиться надо, правда?
Надсмотрщица все время отвратительно улыбалась.
– Ладно, ты только покажи мне, где механик, – сказал странник.
– А вы брысь! – рявкнула на рабынь надсмотрщица. – Быстро по местам!
Девочки побежали в поле.
– Скажи мне, приятельница, – спросил путник, – вот та девчушка, с кружкой. Как ее зовут. Не Ларой?
– Нет, Заури она, – ответила надсмотрщица.
– Она местная?
– Местная, местная. Мы все местные.
Путник пожал плечами. Экран погас…
– Вот этот человек нам может помочь! – сказал инспектор.
– Как его найти? – спросила Алиса.
– Я его помню, – сказала Заури. – Я так хотела его увидеть, но когда он улетал, меня в бараке заперли. Я как сейчас помню.
– Может быть, этот человек – наша главная надежда, – сказал Кром. Так что вы отдыхайте, погуляйте пока, а я дам задание компьютеру связаться с Центральным информаторием Галактики и по внешности, одежде, особенностям этого человека провести исследование и попытаться определить и отыскать его среди ста миллиардов гуманоидов в нашей Галактике. Боюсь, что эта работа долгая. Придется потерпеть. Но не будем терять надежды.
На этом сеанс закончился, и все разошлись.
Доктор предложил девочкам пообедать у него, но они отказались. Алиса уже бывала в Галактическом центре, и ей хотелось показать новой подруге его чудеса.
Галактический центр – это столица нашей Галактики, хотя мало кто на свете может сказать: "Я отсюда родом". Когда-то, много лет назад, решено было устроить космический город, где могли бы встречаться жители разных планет, где можно было бы вырабатывать общие правила для звездных миров, не допускать беззаконий, насилия и войн. Для этого была выбрана пустая, никому не принадлежавшая планета, где построили город и космопорт. Постепенно этот город, который на всех языках называли Центром, разросся так, что его здания и переходы заняли целый континент. Все остальные участки суши были превращены в заповедники, куда с каждой из планет, входившей в Галактическое содружество, привезли растения и животных. Получилось множество различных заповедников. Если у тебя нет времени или возможности прилететь, скажем, на Паталипутру или на планету Брастаков, ты можешь побывать в Галактическом центре и увидеть малую Паталипутру.
В заповедниках они побывать не успели, зато Алиса показала новой подруге музей истории Галактики, по которому посетители передвигаются только во флаерах, потому что там нет ни одного зала меньше километра в длину. А центральный зал, который называется "Возникновение Галактики", протянулся на шестнадцать километров, а высотой достигает трех километров.
Потом Алиса повела Заури в картинную галерею, оттуда в музей восковых фигур, где собраны все знаменитости всех планет. Она показала ей Наполеона, Эйнштейна, Марию Стюарт, Гомера – но, честно говоря, к этому времени рабыня так устала, что с трудом отличала Шекспира от Юлия Цезаря, и ей было совсем неинтересно, чем занимался этот самый Шекспир.
Когда Заури уже не чувствовала под собой ног и взмолилась о пощаде, Алиса полетела с ней обедать в ресторанчик, который находился на самой вершине Небесной башни. Они обедали и смотрели вниз на город и космодром, с которого поднимались корабли таких различных цветов, форм и назначений, что у непривычного человека кружилась голова.
Они разговаривали обо всем на свете, хоть и устали. Алиса предложила Заури пожить у нее дома до тех пор, пока она не устроится в цирковое училище.
– Я не смогу спокойно жить и учиться, – сказала Заури, – пока не узнаю о судьбе моих родителей. Как ты думаешь, почему господин Панченга сказал про клетку?
– Может быть, в переносном смысле?
– Что это значит?
– Что твои родители сидят где-то в тюрьме или в ссылке, откуда не могут вырваться.
– Ой! – расстроилась Заури. – Я сижу в ресторане, ем огуречное варенье, ореховые котлеты и другие вкусные вещи, а моя голодная мамочка сидит в подземной норе и не видит даже света!
Заури произнесла эту фразу таким голосом, словно Алиса была во всем виновата.
– Ничего, – сказала Алиса, понимая, что обижаться на сиротку, которой так не повезло в жизни, нельзя. – Сейчас большой компьютер ищет того мужчину, который тебя узнал.
– А если он не найдет?
– Погоди, – сказала Алиса. – Давай попробуем выяснить. Может быть, уже что-то известно?
– Что известно?
– Инспектор Кром сказал, что даст задание Центральному информаторию. Но у инспектора много других дел, и, вернее всего, он еще не спрашивал информаторий, нашли человека или нет. И мы это сделаем раньше инспектора.
– Как?
– Сейчас увидишь.
Они спустились вниз из ресторана, и Алиса остановилась перед небольшой тумбой метровой высоты, над которой возвышался стеклянный колпак, защищавший ее от непогоды.
– Знаешь, что это такое? – спросила Алиса.
– Я видела такие на улицах, – ответила рабыня. – Но не задумывалась.
– Это справочное бюро. Любая информация, которая может тебе понадобиться, заключена в информатории. А справочное бюро – его продолжение. Ты можешь узнать, какая завтра будет погода, сколько сейчас градусов, где можно достать белого сенбернара, где живет самый лучший парикмахер во Вселенной и заодно можешь спросить – готов ли ответ на вопрос, который три часа назад задал галактический инспектор Кром Центральному информаторию.
– Не может быть, – ахнула рабыня. – И тебе тоже ответят?
– А чем я хуже любого другого человека? – удивилась Алиса. – Если я знаю, как набрать запрос на пульте справочного бюро, значит, я могу получить информацию. Это же так просто.
– У вас все просто, – проворчала рабыня. – Да только для своих.
Алиса откинула стеклянный колпак и набрала на пульте сигнал запроса. Приятным мужским голосом справочное бюро спросило:
– Чем могу вам служить?
– Мне нужна информация, которую запросил сегодня в двенадцать ноль-шесть местного времени галактический инспектор Кром у Центрального информатория.
– Прошу уточнить, – произнес голос. – Чего касалась эта информация?
– Информация касалась личности неизвестного путника, который год назад очутился на сиенде Панченги Мулити. Очевидно, у него случилась поломка в космическом корабле.
– Подождите, пожалуйста, – сказало справочное бюро. – Я запрашиваю центральную. Чего вы желаете, чтобы вам не скучно было ждать? Кофе, мороженое, сок?
– Два мороженых, – сказала Алиса.
Рабыня смотрела на справочное бюро, широко раскрыв от удивления глаза.
Сбоку в тумбе выдвинулась полочка с двумя вафельными стаканчиками, полными сливочного мороженого.
– Спасибо, – сказала Алиса.
– Кушайте, пожалуйста, – ответило справочное бюро. – Вас позовут.
– Странный народ. Они же на нас работают, а еще мороженым кормят! сказала рабыня.
Девочки не успели доесть мороженое, как послышался веселый трезвону колокольчика.
– Вы спрашивали, – раздался мужской голос, – о запросе инспектора Крома?
– Это я, – сказала Алиса.
– Ответ готов, – сказал голос. – Но инспектор Кром его не получил.
– Почему?
– Потому что инспектора срочно вызвали в Управление пассажирских перевозок.
– Тогда вы можете сообщить ответ мне, – сказала Алиса. – Меня зовут Алиса Селезнева. Я семиклассница с Земли.
– Спасибо за информацию, – сказало справочное бюро. – Сообщаю вам, что человека, который год назад был на сиенде Панченги Мулити, зовут Фока Грант. О нем известно, что он служил на исследовательских кораблях в космических экспедициях. Но последние пять лет он занимается свободным поиском корня Мандрагоры на неисследованных планетах и астероидах. В Галактическом центре не бывает. Порой заезжает за припасами и оборудованием на Парадиз. Там его можно встретить либо в конторе "Прескиди и К°", либо в салуне "Синий флаг на желтой мачте". Его фотографию десятилетней давности, подробности его биографии, образцы почерка и другие сведения вы можете получить в Центральном информатории, где лежит пакет на имя инспектора Крома.
– Большое спасибо, – сказала Алиса.
Она обернулась к рабыне. Личико Заури было измазано мороженым до самых ушей, но при том она умудрялась тихо лить слезы.
– Что теперь тебя огорчило? – спросила Алиса.
– Хорошо тебе, – ответила рабыня. – Кто теперь будет искать Фоку Гранта?
– Его найти проще простого, – сказала Алиса. – Полететь на Парадиз…
– Никто не полетит на Парадиз, – сказала девушка. – Потому что никому не интересно, есть у меня родители или их нет.
– Перестань ныть, – сказала Алиса. – Я уже подумала, а почему бы нам с тобой, раз есть свободный вечер, не найти этого Фоку Гранта и не спросить его, где твоя мама?
– Неужели ты согласна ради меня на такой подвиг? – сквозь слезы спросила рабыня.
– Я не считаю это подвигом, – сказала Алиса. – Мы с тобой быстренько слетаем на Парадиз, и дело с концом.
Рабыня кинулась целовать Алису и всю ее измазала липким растаявшим мороженым.