"Что ж, – подумала Алиса, – могло быть и хуже. По крайней мере, Панченги теперь вынуждены будут показать им ученых, а уж потом Пуччини-2 наверняка придумает, как освободить родителей Лары из неволи".
Первым под охраной пиратов в гостиную вошел старый человек с длинной бородой, завитой в седую косу и заправленной за пояс. Этот старик, который с достоинством поклонился собравшейся за столом компании, представился как профессор Валишели с Криптелы – небольшой планеты, о которой Алиса что-то читала, но что – забыла. Впрочем, это было сейчас неважно.
– Скажите, пожалуйста, профессор, – сказал Весельчак У, надувшийся еще толще от сознания своего величия, – что вы можете рассказать о Панченге и институте, в котором вы якобы работаете?
– О! – воскликнул профессор. – Я так благодарен академику Панченге! Мы все, ученые, страшно благодарны ему, мы даже избрали его президентом нашей небольшой Академии наук!
Слушая этот странный монолог, Панченга-старший важно кивал головой и медленно перебирал похожие на виноград четки. Он вовсе не казался удивленным.
– Вы благодарны ему? – спросил Пуччини-2.
– Разумеется. Мы все благодарны.
– И что же вы делаете в институте? – спросил Весельчак У, знаком приказав фокуснику замолчать и не мешать ему вести допрос.
– Каждый из нас занимается любимым делом.
– И какое же у вас любимое дело?
Профессор обернулся к Панченге и спросил:
– Вы не возражаете, президент-академик?
– Валяй! – сказал старый пират.
Но усмехнулся, притом не скрывая удовольствия, потому что пираты и разбойники любят, когда их называют академиками, профессорами или писателями. Они очень легко верят в то, что и на самом деле знают толк во всех науках и искусствах. И особенно много среди разбойников всегда было историков и экономистов – они с наслаждением учат людей тому, что было, что будет, и тому, как надо жить и тратить деньги. А вот математиков и физиков среди разбойников не встречается – для этого надо хотя бы научиться считать до двадцати пяти, а таких образованных редко держат в разбойниках.
Старый ученый осторожно вытащил из-за пазухи баночку с землей и поставил ее на стол. Затем вынул из кармана пакетик и высыпал из него на ладонь горстку мелких семян.
На глазах у внимательных зрителей старик кинул семена в банку и попросил разрешения полить их из бутылки с минеральной водой, что стояла на столе.
– Внимание! – воскликнул Панченга-академик. – Сейчас будет самое интересное!
И на глазах у всех собравшихся из банки, пробившись сквозь землю, полезли тонкие зеленые ростки. Через минуту они достигли высоты в сантиметр. Видно было, как они движутся, тянутся к свету, распускают листики.
– Говори! – приказал президент Панченга.
– Нами, – произнес старый ученый, – разработаны скоростные семена. При посадке их в почву они дают всходы немедленно. И к обеду пшеница уже колосится. Таким образом мы можем обойтись без амбаров и хранилищ зерна. Если вам понадобилась пшеница или ячмень, то вы выходите в поле и сеете столько зерен, сколько вам нужно. А завтра утром вы кушаете свежий хлеб.
– Ну как? – спросил старший Панченга, когда старик отошел на шаг, склонив голову и любуясь тем, как поднимаются в банке зеленые стебли.
Зрители наградили старика аплодисментами. Тот раскланялся. Алиса тоже вежливо похлопала в ладоши, хотя отлично знала, что ничего особенного старик-профессор не изобрел. Опыты с быстрорастущими растениями Алиса с ребятами ставили на биостанции на Гоголевском бульваре еще раньше. И вырастили, сами того не желая, целый лес на Арбатской площади.
– Ну, ну! – остановил аплодисменты старый Панченга. – Вы мне мои научные кадры избалуете.
– Послушай, – сказал Крыс, – а на что тебе этот ученый-мученый. Ты что, пшеницу решил разводить?
– Простите, но на космическом корабле имеет смысл выращивать быстрые растения для пополнения запасов пищи! – сказал профессор.
– Запасы пищи надо отнимать у встречных-поперечных, – возразил Крыс. – А выращивают пускай мужики.
Весельчак У расхохотался так, что чуть не хлопнулся со стула.
– А мы и не собираемся пшеницу разводить, – сказал старый Панченга. Ты правильно рассудил, Крыс. Я бы этого старого козла не стал кормить, если бы от его изобретения не было бы мне пользы. А ну, старик, показывай, как ты выполняешь мои советы!
Старик смутился. Он ломал пальцы и переминался с ноги на ногу.
– Господин президент, – произнес он. – С исполнением ваших ценных указаний произошла некоторая задержка.
– В чем дело?
– Дело в семенах. Семена, вернее, зародыши, еще недостаточно, как вам сказать… колючие.
– Ты меня обманываешь, старый козел?!
– Я вам обещаю, господин академик, – взмолился старик, – что в самое ближайшее время ваше указание, ваше мудрое повеление будет исполнено!
– Не в ближайшее время, – жестко произнес Панченга, – а послезавтра. Иначе знаешь, что будет?
– Знаю, господин президент. – Почему-то старый профессор с ужасом глядел на пальцы Панченги, которые перебирали четки.
– Тогда забирай свои вонючие травки и катись отсюда!
Разбойник поднял тяжелый кулак, и старик, подхватив банку быстро-быстро, задом засеменил к двери. Там он угодил в подставленные руки пирата, тот развернул старика и наподдал ему в спину коленкой. Старик исчез…
В комнате наступила тишина. Многим стало неловко за поведение разбойника, но сам Панченга и его сын в два голоса хохотали, а Весельчак У хихикал, вторя им.
– Послушайте, – высоким голосом произнес Вага Бычий Хвост. – Как вам только не стыдно так обращаться с пожилым человеком? Я вызываю вас на поединок!
Его слова относились к пирату, который стоял у двери и ударил старого ученого.
Вага отважно направился к двери, но хитрый Крыс увидел, как поднимается со своего места фокусник Пуччини-2, как побледнела Алиса.
– Спокойно! – закричал он. – Все остаются на местах! Я здесь хозяин и не позволю никаких нарушений порядка.
Он говорил так уверенно, что все остановились.
– Я недоволен тобой, Панченга, – продолжал Крыс. – Если ты так хочешь наказывать своих ученых, делай это у себя на корабле. А здесь наказываю только я сам!
– Ладно уж, – проворчал Панченга. – Конечно, это мой раб, что хочу с ним, то и делаю. Но чтобы не портить твоего настроения, я больше их колотить не буду. Но ты меня тоже пойми: я уже второй месяц жду, когда он улучшит свое изобретение, а он тянет – совсем старый стал.
– А как ты захотел улучшить это изобретение? – спросил Крыс.
– А я все изобретения моих мымриков улучшаю, – рассмеялся Панченга. На то у меня котелок на плечах! Когда я этого старичка поймал, я подумал: а на что мне пшеница? На что? А что, подумал я, если взять колючку? И через полчаса у меня будет колючая проволока!
– Но ведь колючая проволока железная! – вырвалось у Алисы.
– Вот мы и ищем такие колючки, которые были бы не мягче железа, но живые. Только старый он стал, медленно ищет.
– Молодец, – сказал Крыс. – Вот что значит разбойничья голова!
– Будет у меня такая быстрорастущая колючая проволока, я ее всюду смогу использовать. На ночь лагерь в пустыне устрою: посыплю вокруг колючек, а через полчаса вокруг загородка – на танке не проедешь! Поймал пленников или рабов – окружил их колючей проволокой… Эх, скорее бы он свое дело делал!
– Ясно, – сказал Крыс. – Зовем следующего?
– Зовем, – сказал Панченга-старший и усмехнулся. – Прошу любить и жаловать!
По приказу Крыса в комнату втолкнули изможденного, оборванного ушана с планеты Блук. Алисе там приходилось бывать, она когда-то пережила удивительные приключения на базаре в тамошнем городе Палапутра. Так что к ушанам она относилась с большой симпатией.
– Ах ты, упрямец! – встретил его криком Панченга-старший. – Ну, показывай моим друзьям, что ты изобрел!
Ушан печально поклонился разбойнику и, не отрывая взгляда от его четок, раскрыл потертый портфель, который нес в руке, и вытащил оттуда сверток, завернутый в мягкую бумагу.
Из бумаги он вынул пару туфель, похожих на домашние шлепанцы.
– Ну чего! – торопил его Панченга-старший. – Мы ждем!
С тяжелым вздохом ушан надел туфли. В тот же момент они потащили его ноги в разные стороны. Разгоняясь, он проехал через всю комнату и, стараясь закрыться руками от удара, со всего размаха въехал в стену.
Ушан упал, а туфли продолжали носиться по комнате, как будто в них были спрятаны взбесившиеся моторчики.
– Ну вот, – сказал Панченга с притворным расстройством, – опять ушибся! Опять будешь синяки залечивать.
– Простите, господин президент Академии, – ответил плачущим голосом ушан. – Я нечаянно.
Он пополз по полу в погоне за туфлями, с трудом догнал их и начал заворачивать в бумагу.
– Нет, ты объясни обществу, – потребовал Панченга, – объясни, почему ты тянешь с работой, обманываешь человечество?
– Попрошу вас подождать еще немного, ну хоть неделю. Я найду этот секрет!
– Но ты помни, чем грозит обман!
– Я знаю, господин президент. Я же не ем, не пью, не сплю…
– А вот это лишнее, – сказал укоризненно разбойник. – Мне нужны живые академики. И костюм погладь, стыдно перед обществом!
Забрав сверток с туфлями и униженно кланяясь, ушан покинул комнату, и все обернулись к Панченге-старшему в ожидании ответа на загадку.
– Видели, что он изобрел? – спросил Панченга. – Он изобрел, как избавиться от трения. Такую мазь изобрел. Только ею что смажешь, трения как не бывало! Да вы сами видели. У него туфли без трения.
– Это очень смешно, – сказал Весельчак У. – Только какой в этом изобретении смысл?
– А тот смысл, господин Весельчак У, – сказал папаша Панченга, – что если смазать этим составом подступы к крепости, ни один заклятый враг не сможет в нее забраться. Только подойдет – тут же шмяк задом об асфальт!
– И в чем же проблема? – спросил Крыс.
– А в том, что он набрал мази на две подошвы, и больше не получается. Говорит, сырье некачественное! Ну я ему покажу – некачественное!
Панченга-старший перебирал в жирных пальцах разноцветные четки, каждая бусина в них – размером с виноградину.
– Давайте следующего! – приказал Крыс. – Не весь же день нам на твоих ученых глазеть!
– А почему не поглазеть? – ответил Панченга-старший. – Это же сокровище! И каждый гений! А всего их у меня тридцать голов.
– Тридцать? – ахнула Алиса.
– И тридцать изобретений, – ответил Панченга. – И каждое изобретение может удивить мир. И каждое изобретение я так переворачиваю с ног на голову, что даже изобретатель никогда бы не догадался без моей благородной помощи.
Пока Панченга смеялся и ему вторил сынок, пираты ввели еще одного изобретателя. Он был щеголеватым, стройным, почти трехметровым сирианцем, несколько похожим на зеленую ящерицу, гуляющую на задних лапах.
– Ага! – воскликнул при виде его старый разбойник. – Надеюсь, ты уже сделал, что тебе велели? Мое терпение истощается!
И Панченга указал пальцем на одну из бусин своих четок.
– О, простите, великий академик! – воскликнул сирианец. – Но осталось совсем немного!
– Ну, покажи моим друзьям, что мы с тобой умеем делать, – велел Панченга.
– Как прикажете. – Сирианец вынул баллон с распылителем. Вернулся к двери и жестом отогнал от двери стражника. Затем молча опрыскал дверь прозрачным раствором.
– Давай, давай! – торопил его Панченга. – Не можем же мы вечно тебя ждать.
– Одну минутку, чуть подсохнет!
Наконец, убедившись, что раствор высох достаточно, сирианец шагнул к двери, протянув вперед зеленоватые тонкие руки. И вдруг ко всеобщему удивлению его руки до половины прошли сквозь дверь.
– Ну! – Панченга даже привстал. – Давай, давай! Еще немного, и пройдешь.
Сирианец старался пройти сквозь дверь, но застрял посередине, руки почти по плечи на одной стороне, туловище на другой. Он дергался, рвался, старался, но ничего не получалось, хотя Панченга-старший очень сердился и готов был подбежать к сирианцу и протащить его сквозь дверь.
– Нет, – сказал наконец сирианец, устав бороться с дверью. – Слой не получается ровным. Молекулярный состав хромает.
– А ты его выпрямь! Сколько можно ждать!
– Вы же знаете, я тружусь не покладая рук.
Ученый выглядел страшно расстроенным, даже его хохолок упал на бок, что у сирианцев свидетельствует о крайнем душевном волнении.
– Ведь притворяется, – сказал Панченга. – Придется наказать.
Он снова взялся за бусинку. Пуччини-2, который внимательно наблюдал за ним, вдруг произнес:
– Не надо, господин Панченга. Это слишком жестоко и несправедливо.
– А ты откуда знаешь? – изумился Панченга.
– Я многое знаю, – ответил фокусник.
– Ладно уж, иди и работай, – смилостивился Панченга, и сирианец, вдвое согнувшись в дверях, покинул гостиную.
– Может, хватит? – спросил Весельчак У. – Я страшно как проголодался.
– Простите, – сказал фокусник, – мы хотели встретиться с супругами Коралли.
– Ах, да! – Крыс сделал вид, что забыл о просьбе фокусника. – Конечно же, покажите нам профессора Коралли!
– Не имею ничего против, – сказал Панченга.
"Что-то он такой сговорчивый, – подумала Алиса. – Не иначе как замыслил какую-нибудь каверзу".
На этот раз пришлось ждать несколько минут. Панченга объяснил:
– Наверное, отдыхают. Они у меня устают, ученые. Головки у них слабые, мозгов слишком много.
Наконец в дверь втолкнули невысокого черноволосого мужчину, при первом же взгляде на которого Алиса поняла – это отец Лары Коралли.
– Карл Коралли, прошу любить и жаловать! – воскликнул старый разбойник.
Карл Коралли гордо поднял голову, и все увидели, что на виске у него кровоподтек, глаз подбит и лоб оцарапан.
– Ну вот, – вздохнул Панченга. – Опять, наверное, ввязался в пустую драку. Удивляюсь я тебе. Молодой профессор, достойный ученый, доктор наук – а такой невыдержанный характер! – Панченга развел руками, как бы приглашая всех разделить его огорчение по поводу того, какой плохой характер у молодого ученого.
Карл Коралли молчал и лишь внимательно обводил взглядом собравшихся в гостиной людей.
– А где ваша жена? – спросила Алиса, прежде чем Панченга успел что-либо еще сказать.
– Кто? – Коралли удивился.
– Ваша жена, мама Лары Коралли.
– Лара! – воскликнул ученый. – Моя Ларочка! Вы ее знаете? Где она? Она жива?
– Не беспокойтесь, – сказала Алиса. Но тут вмешался Панченга.
– Поговорили и хватит, – заявил он. – Пора и делом заняться. – И видя, что Коралли готов и дальше задавать вопросы, оборвал его суровым голосом: – Молчать и подчиняться! Забыл, что ли?
И старый разбойник помахал в воздухе своими четками.
При виде их Коралли сжался, как будто его ударили.
– О, нет! Умоляю вас! – прошептал он распухшими губами.
– То-то же, тогда рассказывай гостям, что ты изобрел.
– Вы же знаете, – сказал Карл Коралли. – Мы с моей женой Салли Коралли изобрели консервирующие кристаллы.
– Вот именно, – согласился Панченга.
– Что это такое? – спросил Пуччини-2.
– Вот… – Рука Коралли поднялась было, но замерла в воздухе на полпути.
Голос Панченги, остановивший жест ученого, был тих и смертельно опасен. "Как будто зашипела гремучая змея", – подумала Алиса.
– Ты рассказываешь нам о своем изобретении, – сказал Панченга, – и потом тихо, на цыпочках, уходишь отсюда, к себе, в камеру, и сидишь там, ждешь моей милости. И ты знаешь, что будет с тобой, если ты произнесешь хоть одно лишнее слово.
– Я все знаю, – ответил Коралли мертвым, покорным голосом. – Я должен вам сказать, что изобрел небольшие кристаллы, в которые можно под влиянием особых лучей превратить любой продукт или материальное тело и хранить, сколько хотите. Мое изобретение очень полезно при длительных перевозках. Вы можете законсервировать корову в шарике размером с виноградинку… Коралли как бы невзначай показал на четки в руках Панченги, – и она останется заточенной там сколько угодно времени. Президент Академии наук господин Панченга высоко оценил мое изобретение и вынес мне благодарность. – Коралли провел пальцем по виску. – Мы все, находящиеся здесь ученые, рады служить этому великому ученому и организатору науки, который не жалеет сил и времени, чтобы обеспечить нас всем необходимым.
– Все! – приказал Панченга. – Уведите его.
– Нет! – вырвалось у Алисы.
– Уведите, уведите, – сказал Крыс. – Дело принимает интересный оборот. Есть о чем поговорить.
– Да, – спокойно согласился Пуччини-2, – нам теперь есть о чем поговорить.
– Но вы забыли, зачем мы сюда прилетели! – закричал возмущенно Вага Бычий Хвост. – Мы прилетели, чтобы спасти родителей Лары Коралли!
– Помолчи, мальчик, – сказал Пуччини-2.
– Правильно, ему следует помолчать, – согласился Весельчак У.
Алиса поняла, что ей сейчас не следует вмешиваться и мешать фокуснику. Дверь за Карлом Коралли закрылась. Он покорно ушел к себе в камеру.