НАЗАД | INDEX | ВПЕРЕД

1

Сидеть и ждать, пока тебя попытаются убить – это все равно. что терпеть занозу в заднице. Но сегодня было тридцатое апреля, и, само собой, все должно было происходить, как обычно. У меня ушло некоторое время на то, чтобы разобраться, что же происходит, но теперь я знал, по крайней мере, когда _э_т_о_ должно случиться в очередной раз. До сих пор я был слишком занят, чтобы что-нибудь предпринять по этому поводу, но сейчас моя работа была закончена, и я оставался здесь только из-за _э_т_о_г_о. Я ощутил настоятельную необходимость перед отъездом разобраться наконец с этой историей.

Я выбрался из постели, нанес визит в ванную, принял душ, почистил зубы и тому подобное.

Я опять отрастил бороду, поэтому бриться мне не было нужды. Сегодня в отличие от того самого дня тридцатого апреля три года назад я не изводился непонятной тревогой. Тогда я проснулся с головной болью и словно от неприятного толчка, побыстрее распахнул окна, бросился на кухню и обнаружил, что все горелки открыты на полную катушку, но не горят. И на тридцатое апреля двухгодичной давности сегодняшний день не походил – тогда я проснулся еще до рассвета из-за запаха дыма. Оказалось, что в доме пожар…

Во всяком случае я старался не становиться под люстру – лампочки могли ведь оказаться наполненными чем-то горючим. Вместо того, чтобы включить свет, я по дороге все выключатели перевел в положение "выкл". И пока что за всеми этими действиями ничего не последовало.

Как правило, я с вечера настраиваю реле времени кофеварки, но сегодня утром я не хотел пить кофе, который был бы сварен без моего надзора. Поэтому я поставил на плиту турку с водой, насыпал кофе и, ожидая, пока вода закипит, начал проверять уложенные вещи. Все, что представляло для меня ценность, поместилось в двух средних размеров ящиках – одежда, книги, несколько картин, кое-какие инструменты, несколько сувениров и прочая мелочь.

Я запечатал оба контейнера.

В рюкзак вошла смена белья, спортивный легкий свитер, хороший покет-бук и пачка чеков для путешествующих. Уходя, я оставил ключ у домоправителя, чтобы он мог поселить в освободившуюся квартиру нового съемщика.

Джоггингом я это утро я не занимался.

Пока я неторопливо попивал кофе, прохаживаясь от окна к окну и внимательно обследуя улицу внизу, а также и здания на противоположной стороне – в прошлом году кто-то попытался применить винтовку – мысленно, я вернулся к тому времени, когда _э_т_о_ случилось впервые.

Семь лет назад, ясным весенним деньком, я спокойно шел по улице и вдруг, ни с того ни с сего, мчавшийся мимо грузовик свернул, перепрыгнул через бордюр тротуара и едва не впечатал меня в кирпичную стену. Мне в последний момент чудом удалось отпрыгнуть и откатиться в сторону. Сначала мне этот случай показался всего лишь одним из тех несчастных, но глупых происшествий, которые время от времени вторгаются в нашу обычную жизнь.

Однако на следующий год, в тот же самый день я поздно возвращался домой от одной своей знакомой, и мне повстречалась малоприятная троица незнакомцев – один с ножом, а двое с обрезками труб. Интересно, что при этом они даже не снизошли до такой простой и обыденной вежливости, как попросить мой бумажник, а сразу приступили к делу.

Я оставил их лежать у порога ближайшего магазина и только на следующий день – хотя всю оставшуюся часть обратного пути я размышлял о том, что произошло – я вспомнил, что вчера была как раз годовщина происшествия с грузовиком. Но тогда я отмахнулся от этой мысли, объясняя случившееся простым совпадением, хотя и странным. Но уже случай с бомбой в посылке, разнесшей половину соседней квартиры на следующий год, заставил меня задуматься над вероятностным характером реальности – возможно, эта характеристика подвергалась перенапряжению поблизости от меня? События последующих лет внесли некоторую ясность в происходящее.

Кому-то доставляло удовольствие делать попытку покушения на меня один раз в год – загадка разрешалась очень просто. Попытка не удавалась, следовала пауза в год, затем попытка совершалась снова.

Все это казалось какой-то странной игрой.

Но в этом году я тоже хотел сыграть свою партию.

Меня заинтересовало то, что он – впрочем, вполне возможно, что это она или оно – никогда не принимало участия во всех этих попытках лично. Он предпочитал хитрости – технические устройства, ловушки, наемников… Эту личность я намерен здесь и далее обозначать заглавной буквой "П" – в моей личной терминологии это могло означать "подлеца", иногда "придурка", поскольку "Х" слишком уж затерто и я не хотел бы возиться с местоимениями сомнительной точности соответствиями реальности.

Я прополоскал чашку, кофейник, поставил их на полку, взял сумку и покинул квартиру. Мистер Маллиган куда-то вышел или еще просто спал, поэтому я оставил ключ в его почтовом ящике. Оказавшись на улице, я направился в ближайшее кафе, чтобы позавтракать.

Движение на улице было не слишком плотным, и все машины пока что вели себя как следует.

Я шел не торопясь, прислушиваясь и присматриваясь к происходящему вокруг. Утро выглядело весьма приятным и обещало впереди еще более приятный день. Я надеялся, что достаточно быстро справлюсь со своим делом и тогда уж смогу спокойно вкусить от радостей их.

До кафе я добрался в целости и сохранности без каких-либо происшествий и занял местечко у окна.

Едва ко мне подошел официант, чтобы принять заказ, как я увидел шагавшего по тротуару знакомого – бывшего однокашника, позднее товарища по работе, Рейнарда Люкаса, шести футов роста, рыжими волосами, несмотря на артистически сломанный нос, а, может быть, благодаря этому, выглядевшему симпатичным, обладающего голосом и манерами продавца, каковым он впрочем и являлся.

Я постучал в окно, а он, заметив меня, помахал рукой и свернул в кафе.

– Это ты, Мерль, я не ошибся, – воскликнул он.

Он хлопнул меня по плечу, уселся напротив и взял из моих пальцев меню.

– Я не застал тебя дома и решил, что ты можешь быть здесь. – объяснил он.

Он углубился в меню.

– Почему? – спросил я.

– Если вы еще не решили, я подожду, – вставил официант.

– Нет, нет, – удержал его Люк и сделал монументальный заказ. Я добавил к нему свой собственный.

– Потому что ты – постоянное существо, – ответил затем Люк на мой вопрос.

– Постоянное? – переспросил я. – Да я тут почти никогда не бываю.

– Знаю, – ответил он. – Но ты всегда заходишь сюда, когда у тебя поднималось давление, скажем, перед экзаменами или когда тебя что-то тревожит.

– Гм-м… – только и смог сказать я.

В этом в самом деле что-то такое было, хотя я сам ничего подобного в жизни своей раньше не замечал. Я повертел в руках пепельницу с отпечатанной головой уникорна, уменьшенным вариантом рисунка на цветном стекле рядом с дверью.

– Не знаю, почему это так, – наконец выжал я из себя. – К тому же почему ты решил, что именно сегодня меня что-то должно тревожить?

– Я ведь знаю про параноидальный синдром насчет тридцатого апреля, который развился у тебя после всех этих несчастных случаев.

– Слишком уж много этих случаев… Обо всех я тебе никогда не рассказывал.

– Значит, ты в самом деле веришь в это?

– Да.

Он пожал плечами. Подошел официант с кофе.

– Ну, хорошо, – наконец кивнул он. – А сегодня уже что-то произошло?

– Нет.

– Скверно… Надеюсь, думать это тебе не мешает?

– Никаких проблем, – ответил я, отпив кофе.

– Прекрасно.

Он вздохнул и потянулся.

– Слушай, я только вчера вернулся в город…

– Удачно съездил?

– Поставил новый рекорд по сбыту!

– Грандиозно.

– Во всяком случае… Когда я появился в конторе и узнал, что ты уходишь…

– Да. Я ушел примерно месяц назад.

– Миллер пытался связаться с тобой, но при твоем отключенном телефоне он никак не мог дозвониться. Он заезжал пару раз, но тебя не оказалось дома.

– Очень жаль.

– Он хочет, чтобы ты вернулся.

– Нет. Для меня там все кончено.

– Погоди, выслушай сначала, что он предлагает. Так вот – Бреди делает скачок вверх, а ты становишься шефом КБ. Двадцать процентов прибавки к жалованию. Он просил передать тебе это.

– В самом деле, звучит совсем неплохо… – я негромко рассмеялся, но, как я тебе уже сказал, здесь для меня все кончено.

– Вот как!

Его глаза блеснули, и он вдруг лукаво улыбнулся.

– Значит, у тебя в самом деле уже есть что-то на примете. Миллер сомневался. Ладно. В таком случае, он просит тебя сообщить, что тебе предлагают там. Он постарается дать больше, насколько это окажется возможно.

– Боюсь, что ничего не получится, – покачал я головой. – Понимаешь, я исчерпал себя. Точка. Новая строка. Я не хочу возвращаться. Но и в новую фирму я не намерен переходить. Я вообще в этой сфере больше не хочу работать. Я устал от компьютеров.

– Но ведь ты был первоклассным специалистом… И чем же ты думаешь заняться? Преподаванием?

– Нет.

– Черт возьми! Но ведь чем-то ты должен заниматься… Или ты разбогател?

– Да нет. Наверное, я немного попутешествую. Я слишком засиделся на одном месте.

Он осушил чашку кофе, потом откинулся на спинку стула, сцепил ладони на животе и прикрыл глаза, застыв в расслабленной позе.

Какое-то время мы сидели молча.

Потом он заговорил.

– Ты говоришь, все кончено. Ты имел в виду только работу и жизнь в этом городе или что-то большее?

– Не понял, о чем ты.

– Ну… еще в колледже у тебя была привычка исчезать. Время от времени ты пропадал куда-то, потом снова появлялся. Создавалось впечатление какой-то двойной жизни. Это как-то связано с твоим отъездом?

Он улыбнулся.

– Ты все понимаешь.

А когда я промолчал, он добавил:

– Что ж, я желаю тебе удачи, что бы это ни было.

Он всегда был в движении, редко находился в покое, вот и сейчас он крутил на пальце кольцо для ключей. Мы выпили еще по чашке кофе.

В наступившей тишине ясно слышались звяканье ключей Люка и брелока с голубым камнем. Наконец нам принесли завтрак, и какое-то время мы молча ели. Потом он спросил:

– "Звездная вспышка" все еще у тебя?

– Нет. Подал прошлой осенью. Я был так занят, – объяснил я, – что выходить под парусом просто не оставалось времени. Я не мог смотреть, как она стоит без дела.

Он кивнул.

– жалко… Мы на ней неплохо походили в колледже, да и потом… Я не прочь бы выйти на ней еще разок, вспомнить старые добрые времена.

– Да.

– Слушай, ты давно не видел Джулию?

– Да. Мы не встречались с ней с тех пор… как расстались. Кажется, она сейчас с каким-то парнем по имени Рик. А ты?

– Заезжал вчера вечером.

– Зачем?

Люк пожал плечами.

– Она была из нашей команды. И в последнее время всех нас разносит в разные стороны.

– Как она?

– Выглядит она по-прежнему отлично. Кстати, она спрашивала о тебе и просила передать вот это.

Из внутреннего кармана пиджака он достал запечатанный конверт и подал его мне. На конверте рукой Джулии было написано мое имя. Я разорвал конверт и прочел:

"Мерль, я была не права. Я знаю, кто ты. Тебе грозит опасность. Я должна увидеть тебя. У меня есть одна вещь, которая тебе необходима. Это очень важно. Пожалуйста, позвони мне или зайди как можно скорее.

Твоя любящая Джулия."

– Спасибо, – поблагодарил я, сложив конверт и пряча его в сумку.

Письмо было озадачивающим в такой же степени, как и тревожащим. В крайней степени. Я все еще испытывал к ней привязанность большую, чем предполагал, но я вовсе не был уверен, что хочу снова с ней встретиться.

Но что же означало ее сообщение о том, что она знает, кто я такой на самом деле?

На время я отбросил мысль о Джулии.

Мы сидели молча, пили кофе, смотрели в окно на поток машин. Мне вдруг вспомнилась наша первая встреча с Люком, когда мы был первокурсниками, в нашем фехтовальном клубе. Он был поразительным мастером.

– Ты еще фехтуешь? – спросил я его.

– Иногда. А ты?

– Время от времени.

– Мы с тобой так и не выяснили, кто же из нас сильнее.

– Да… А теперь уже времени нет, – ответил я.

Он рассмеялся и пару раз сделал шутливый выпад столовым ножом в мою сторону.

– Видимо. Когда уезжаешь?

– Наверное завтра. Осталось уладить кое-какие мелочи. И как только покончу с ними… в путь-дорогу.

– И куда же ты держишь свой путь?

– Туда… или сюда. Я еще не решил окончательно.

– Нет, ты просто ненормальный!

– Знаешь, раньше это называлось "вандерер" – год скитаний. Свой собственный я по возрасту уже пропустил, поэтому хочу наверстать теперь.

– Вообще-то звучит весьма заманчиво. Наверное, надо бы и мне как-нибудь попробовать.

– Может быть… хотя мне казалось, что ты миновал этот период еще в колледже.

– Что ты имеешь в виду?

– Не только я имел привычку исчезать время от времени.

– Ах это… – он резким взмахом руки отверг мое предположение. – Это были просто деловые поездки. Приходилось ведь как-то оплачивать счета. Ты думаешь навестить предков?

Странный вопрос. Странный и неожиданный. Ни один из нас раньше никогда не упоминал о родителях, разве что в самых общих словах.

– Едва ли… – ответил я. – А как поживают твои?

Он поймал мой взгляд и некоторое время смотрел мне прямо в глаза. Его неисчезающая улыбка как будто стала еще шире.

– Трудно сказать, – наконец ответил он. – У нас нет связи… э-э… в некотором смысле.

Я улыбнулся в ответ.

– Это чувство мне тоже знакомо.

Мы закончили свой завтрак и выпили по последней чашке кофе.

– Значит, с Миллером ты встречаться не будешь? – спросил он.

– Нет.

Он пожал плечами. Нам принесли счет, и его захватил Люк.

– Сегодня угощаю я, – объявил он. – В конце концов, у меня-то пока есть работа.

– Может быть, когда-нибудь я смогу отплатить тебе тем же за совместным обедом. Спасибо, – ответил я. – Ты где остановился?

– Момент… – он сунул руку в карман рубашки, вытащил коробок спичек и бросил ее мне.

– Вот… Мотель "Нью-Лайн", – сказал он.

– Как насчет шести часов?

– Идет!

Он рассчитался с официантом, и мы вышли на улицу.

– До встречи, – кивнул он.

– Ага.

Пока, Люк Рейнард, странный человек. Мы прожили рядом почти восемь лет, неплохо проводили вместе время, бегали трусцой, занимались спортом, иногда назначали свидания одним и тем же девушкам…

Он снова заставил меня задуматься о нем – сильный, умный, такой же "кошка, которая гуляла сама по себе", как и я. Между нами словно существовала какая-то связь, смысл и содержание которой я никак не мог полностью уловить и понять.

Я вернулся к автостоянке около моего бывшего дома и, прежде чем забросить в кабину сумку и завести двигатель, проверил, все ли в порядке под крышкой капота и днищем машины. Потом я медленно ехал, посматривая по сторонам.

Все это было так ново и интересно восемь лет назад… Теперь же я говорил всему, что меня сейчас окружает, "прощай". За последнюю неделю я сказал уже то же самое всем, кто для меня хоть что-нибудь значил… кроме Джулии.

Да, такие вещи всегда испытываешь желание отложить на потом.

Но теперь времени на это уже не оставалось. Сейчас или н_и_к_о_г_д_а. К тому же мое любопытство было-таки порядочно возбуждено. Я заехал на стоянку у магазина и в будке телефона-автомата набрал ее номер.

Мне никто не ответил. Возможно, она работала теперь по круглосуточному графику и у нее как раз выпала дневная смена, и может быть, она просто принимала душ или пошла в магазин. Я решил, что проще всего прямо заехать к ней домой, тем более, что это было совсем рядом. Тот предмет, о котором она упоминала в письме… и который мне якобы нужен, был хорошим предлогом для того, чтобы повидать ее в последний раз.

Я покрутился в округе несколько раз, пока не высмотрел свободное место на стоянке. Я запер дверцу машины, дошел до угла и повернул направо. Время шло, и стало заметно темнее. Где-то поблизости лаяла собака.

Я прошел квартал и подошел к огромному викторианскому особняку, который когда-то переделали в многоквартирный дом. С фасада ее окон не было видно. Она жила на последнем этаже, и окна ее квартиры выходили на другую сторону.

Шагая по дорожке, ведущей к парадному входу, я старался подавить сентиментальные воспоминания, но мне это не удавалось. Воспоминания о тех временах, когда мы были вместе, вдруг нахлынули на меня вместе с кучей полузабытых чувств…

Я даже остановился. Зачем все это? Глупо было вообще приезжать…

"К несчастью или счастью, но истина проста и никогда не возвращайся в прежние места…" – пробормотал я. Зачем мне понадобилось растревожить все то, о чем я даже и не вспоминал? И все же…

Черт меня побери! Да ведь я в самом деле хотел увидеть ее еще раз. И никакое письмо здесь ни при чем.

Я шагнул на крыльцо и поднялся по ступеням. Дверь подъезда оказалась открытой, я вошел внутрь.

То же самое, до мелочей знакомое фойе, та же блеклая и чахлая фиалка в горшке, с пыльными листьями на столике перед зеркалом в золоченой раме, которое не раз отражало – слегка искривив при этом – наши объятья.

Лицо мое дрогнуло – на отражении, когда я проходил мимо.

Я начал подниматься по ступеням, покрытым зеленой ковровой дорожкой. Откуда-то снова донесся вой собаки.

Первый пролет не вызвал у меня ни малейшего подозрения. Все было совершенно таким же, как и всегда. Я миновал короткий проход мимо блеклых гравюр на стене и стал подниматься по ступеням второго пролета. На пол-пути мне послышался сверху странный звук, напоминающий царапанье, а потом как будто что-то покатилось, что-то вроде бутылки или вазы, которую катили по деревянному полу. Затем снова наступила тишина, нарушаемая шелестом листьев в кронах деревьев. Во мне шевельнулось слабое, но нехорошее предчувствие, и я ускорил шаги. В конце пролета я задержался. На вид все было в порядке, но я чувствовал непонятный запах, я не мог определить, что это такое – что-то сладкое, липкое, грязное и почти наверняка органического характера.

Я подошел к двери Джулии и несколько секунд стоял, ожидая и прислушиваясь.

Здесь запах казался сильнее, но никаких звуков слышно не было.

Я несильно постучал по темному дереву двери. На мгновение мне почудился какой-то шорох внутри, но лишь на мгновение. Я снова постучал.

– Джулия! – позвал я. – Это Мерль.

Тишина. Я позвал громче.

Что-то с грохотом повалилось.

Я подергал ручку. Было заперто.

Тогда я дернул, повернул, рванул и выдернул ручку вместе с пластинкой крепления замка с самим замком.

В тот же момент я немедленно отодвинулся влево, к тому месту, где находились петли, на которых подвешивалась дверь. Я вытянул левую руку и нежно надавил кончиками пальцев на дверную панель.

Дверь плавно приоткрылась на пару дюймов. Пауза. Никаких новых звуков. В щель мне был виден лишь участок стены и пола, акварель на стене, кусочек красного дивана и зеленый ковер. Я приоткрыл дверь еще немного.

Запах усилился.

Я сделал полшага вправо и нажал сильнее.

Ничего…

Когда я увидел ее, то сразу же отдернул руку. Она лежала поперек комнаты в крови.

Кровь была повсюду – на полу, на перевернутой и разбросанной мебели, разорванных подушках.

Я подавил желание тут же броситься вперед.

Вместо этого я медленно сделал шаг вперед, потом еще один, до предела напрягая все органы чувств. Наконец я переступил порог. В комнате больше никого и ничего не было…

Фракир крепче сжал мое запястье. Мне нужно было что-то сказать ему тогда, но мои мысли были в тот момент далеко.

Я присел на корточки рядом с ней.

Когда я нагнулся, к горлу прихлынула тошнота. От двери я не мог видеть, что у Джулии нет правой руки и половины лица. Она не дышала, яремная артерия неподвижна. Изорванное, все в пятнах крови платье, голубой медальон на шее…

Кровь залила не только ковер, но и паркет пола, на котором отпечатались кровавые следы. Но это не были следы человеческих ног, а отпечатки огромных удлиненных трехпалых лап с длинными когтями.

Сквозняк, которого я почти не замечал, проникший в комнату через открытую дверь спальни за моей спиной, внезапно сильно уменьшился. Одновременно гораздо сильнее стал странный запах.

Тем не менее я ничего не услышал.

Он двигался совершенно бесшумно, но я знал, что он там. Последовала новая серия пульсаций у запястья.

Я крутанулся волчком, переходя из положения на коленях в полуприсед и разворачиваясь.

Я увидел перед собой здоровенную пасть, полную зубов, в обрамлении окровавленных губ.

Пасть принадлежала собакообразному существу весом в несколько сотен фунтов, покрытому жесткой, похожей на плесень шерстью. Его уши напоминали куски древесного гриба, а глаза горели диким желто-оранжевым огнем.

Поскольку относительно намерений этой образины у меня ни малейших сомнений не было, я с размаху швырнул дверную ручку, которую, как оказалось, я бессознательно сжимал в руках в течение всего происходящего, в голову монстра.

Ручка отскочила от костистого выступа над левым глазом зверя, явно не причинив ему существенного вреда. Существо все так же бесшумно бросилось на меня.

У меня даже не было времени на то, чтобы бросить слово Фракиру. Те, кто работают на бойнях, знают, что на лбу животного есть точка, находящаяся на пересечении двух линий – одна линия проводится от правого уха к левому глазу, вторая от левого уха к правому глазу. Они убивают животное, нацеливая удар на дюйм-два выше этой точки. Этому меня научил мой дядя. Он, правда, никогда не работал на бойне. Но как надо убивать, он знал…

Поэтому я рванулся вперед и в сторону в тот момент, когда это существо прыгнуло, нанося молотоподобный удар в смертельную точку. Однако существо двигалось быстрее, чем я рассчитывал, и когда мой кулак достиг цели оно уже проносилось мимо. Мускулы шеи помогли ему погасить энергию удара.

Удар, хоть и неудачный, заставил его испустить пронзительный вопль. Существо затрясло головой и, стремительно развернувшись, снова бросилось на меня.

На этот раз с грозным низким рычанием оно рыгнуло вверх, и я понял, что на этот раз уклониться уже не смогу.

Мой дядя учил меня и тому, как хватать собаку за шкуру и мясо по обе стороны шеи и под челюстью. Если собака крупная, хватать нужно сильнее, и сделать это надо быстро и точно. Во всяком случае, в этот момент у меня выбора не было. Если я попытаюсь нанести удар ногой и промахнусь, ноги я наверняка не досчитаюсь.

Мои руки метнулись вперед и вверх, и я напрягся, изо всех сил пытаясь удержать равновесие в момент столкновения. Это создание наверняка весит больше меня и, кроме того, следовало учесть момент движения…

В моем воображении промелькнула малоприятная картина откушенных пальцев, но все-таки мне удалось поймать зверя под челюсть и сжать. Я вытянул руку и подался вперед, навстречу толчку.

Мне удалось удержать захват и погасить инерцию движения, так что сила броска не сшибла меня на пол.

Мои уши оглушило рычание монстра, а всего в футе от моего лица истекала слюной его зубастая пасть. В этот момент я внезапно понял, что не совсем представляю, что мне делать дальше.

Если бы это была простая собака, я мог бы разбить ее голову об какой-нибудь подходящий предмет – яремная вена у собак проходит глубоко и нельзя полагаться на прямое давление. Но это была не собака, а кое-что посильнее, и я уже начал терять захват. Кроме того, отталкивая пасть дальше и вверх от себя, я понял, что зверь выше меня ростом, если его поставить вертикально.

Конечно, можно было бы пнуть его в мягкое, незащищенное брюхо, но это могло вывести меня из равновесия. Кроме того, мне пришлось бы разжать захват, а в этом случае мой пах оказался бы доступен для его огромных зубов.

Пока я так размышлял, этот зверь успел уже сбросить мою руку, так что мне не оставалось ничего другого, кроме как воспользоваться правой, так что я отбросил своего врага со всей силой, на которую был способен, и отступил на шаг. Я окинул взглядом квартиру, надеясь найти какое-нибудь подходящее орудие, но под рукой не было ничего.

Оно снова бросилось вперед, целясь прямо мне в горло, слишком быстро и высоко подпрыгнуло, чтобы я мог нанести удар ногой в его голову и уклониться в сторону.

Его передние лапы находились на уровне моей диафрагмы, и я решил воспользоваться еще одним советом моего дяди. Я поймал бестию за эти лапы и дернул с поворотом вниз и назад, падая на колено, чтобы миновать раскрытую пасть, одновременно опуская подбородок для защиты горла и отклоняя также голову как можно дальше назад. Послышался хруст костей, голова зверя уже опускалась, чтобы атаковать мои кисти, но в этот момент я уже вскочил на ноги и ринулся вперед.

Зверь же отлетел назад, перевернулся, каким-то чудом сохранил равновесие, но когда его лапы коснулись пола, из горла его вырвался звук, похожий одновременно на стон и рычание. Затем он рухнул головой вперед.

Я не успел ударить ногой прямо в череп, как зверь снова оказался на лапах, двигаясь куда быстрее, чем мне могло прийти в голову. Он тут же поджал правую переднюю лапу, балансируя на оставшихся трех. Он продолжал рычать, не сводя с меня взгляда. С его нижней челюсти обильно текла слюна, смешанная с кровью.

Я медленно сдвинулся влево, развернув корпус и занимая стойку, которая до этого была мне совершенно неизвестна – у меня время от времени случаются и свои собственные оригинальные решения.

На этот раз оно все-таки двигалось несколько медленнее. Возможно, мне и удалось бы ударить прямо в голову, но не стал пробовать удар ногой. Я снова ухватил его за шею под челюстью, и на этот раз это была уже знакомая территория. На этот раз я не стал гасить момент его движения, и за те несколько секунд, которые были мне необходимы, чудовище уже не успело бы вырваться. Я резко развернулся, потянув зверя за собой и добавляя ему скорости, а потом самую малость изменил траекторию его полета.

Он перевернулся в воздухе, ударив спиной в окно. Под звон разлетающегося стекла он миновал оконную раму, прихватив с собой ее большую часть, а заодно и штору, и карниз с трубкой, на которой висела штора.

Я услышал глухой удар, когда он приземлился тремя этажами ниже. Поднявшись с пола и выглянув наружу, я увидел, как зверюга пару раз конвульсивно дернулась и застыла. Она лежала на бетоне внутреннего двора, где мы с Джулией не раз пили в полночь пиво.

Я вернулся к телу Джулии, взял ее за руку. Только теперь я стал по настоящему понимать, что она мертва. И не просто мертва… она умерла страшной смертью. Почему? Только потому, что знала меня? За всем этим что-то или кто-то стоял…

Неужели опять П? Неужели это очередной подарок мне на тридцатое апреля? Я чувствовал, что не ошибаюсь, и мне очень захотелось сделать с П то же самое, что я сделал с существом, которое он использовал.

Должна же быть причина, какой-то намек…

Я встал, прошел в спальню, взял там одеяло, которым прикрыл тело Джулии. Машинально стер отпечатки пальцев с дверной ручки, когда начал осматривать квартиру.

Я нашел их на каменной полке между часами и стенкой книжек по оккультным наукам – дешевенькие издания в мягких обложках. В тот момент, когда я их коснулся и почувствовал их холод, я осознал, что все это гораздо серьезнее, чем я думал до сих пор. Они и должны быть той самой вещью, о которой она писала, это было совершенно очевидно.

Только на самом деле они были не мои.

Хотя я и узнал их – на одном уровне – когда перетасовывал, но на другом уровне я был до крайности озадачен. Это были Карты, похожие и в то же время не такие, как те Карты, что мне довелось видеть раньше.

Колода была не полной. Собственно, было всего несколько отдельных Карт, и весьма странных. Когда я услышал звук полицейской сирены, то быстро сунул их в карман. Пасьянс попробуем разложить немного позже…

Я промчался вниз по лестнице и, как пробка из бутылки, выскочил через дверь черного хода, никого не встретив на пути. Фидо все еще лежал там, где упал, и все соседские собаки обсуждали это событие, не жалея глоток. Я же занялся преодолением преград в виде заборов, топча чужие цветочные клумбы, пробиваясь через задние дворики к своей машине, припаркованной на боковой улочке.

Несколько минут спустя я был уже далеко от дома Джулии, пытаясь стереть из памяти воспоминания о кровавых отпечатках лап…

 

НАЗАД | INDEX | ВПЕРЕД