Падение жемчуга в густое масло. Желтый блеск медленно переходит в янтарный, затем в красный и, наконец, затихает. Таков полет в пространстве гиперстасиса.
На панели компьютера Ридра раскладывала карточки. Словарь ее почти удвоился с начала путешествия. Частью сознания она испытывала удовлетворение, как после хорошего обеда. Слова, и их неуловимое смысл, на ее языке, в кончиках пальцев становились податливыми, открывая свое значение все больше и больше.
Но здесь был предатель. Вопрос – вакуум без малейших зацепок, чтобы ответить – кто или что, и зачем? – создавал опустошение в другой части ее сознания, мучительное до изнеможения. Кто-то сознательно сломал эти пластины. Это подтвердила и Лиззи. Как назвать это? Имена всех членов экипажа – и рядом с каждым вопросительный знак.
Падение драгоценного камня в груду драгоценностей. Таков выход из гиперстасиса в районе Союза Военных Дворов в Армседже.
Она сняла с коммуникационного щита чувственный шлем.
– Вы будете переводить для меня?
Глазок индикатора мигнул в знак согласия. Каждый из разобщенных воспринимал все детали гравитационных и электромагнитных течений стасиса при помощи своих органов чувств, каждый в своей сфере. Этих деталей были мириады, и пилот вел корабль по этим течениям, как парусники гонимые ветром по жидким океанам. Шлем давал возможность обозревать общую картину, конечно, не доводя наблядателя до повреждения рассудка.
Она надела шлем, прикрыв им глаза, нос и уши.
Покачиваясь в петлях голубого и выжатого индиго, дрейфовали комплексы станций и планетоидов, составляющих Военные Дворы. Музыкальные ноты прерывалась разрывами стасисного грома в наушниках. Обонятельные эммитеры доносили смесь запахов парфюмерии и горячего масла, смешивающихся с запахом подгорелой корки. Чувства Ридры наполнились, она была оторвана от действительности кабины и брошена в пучину чувственных абстракций. Потребовалось не менее минуты, чтобы сосредоточиться для их осмысления.
– Все в порядке. На что я смотрю?
– Огоньки – это планетоиды и кольцевые станции, составляющие Военные Дворы, – объяснил ей Глаз. – Голубоватый цвет слева – сеть радаров, которая простирается до сорок второго звездного центра. Те красные вспышки справа, вверху – отражение Беллатрикса от полузеркального солнечного диска, вращающегося на четыре градуса вне вашего поля зрения.
– А что это за низкий гул? – спросила Ридра.
– Корабельные двигатели, – объяснил Ухо. – Не обращайте внимания. Я заблокирую его, если хотите.
Ридра кивнула и гул затих.
– Это щелканье… – начал Ухо.
– …азбука Морзе, – заключила Ридра. – Это я узнала. По-видимому, устанавливают контакт два радиолюбителя?
– Правильно, – подтвердил Ухо.
– А что это воняет?
– Это полный запах гравитационного поля Беллатрикса. Вы не можете пользоваться стереочувственным обонянием, но вот горелая лимонная корочка – это мощный завод, расположенный в зеленом зареве впереди справа от вас.
– Куда мы причалим?
– В звук ми-минорного аккорда.
– В горячее масло, запах которого пузырится слева от вас.
– В центр этого белого круга.
Ридра вызвала пилота.
– Все в порядке, Брасс, причаливайте.
Летающий диск скользнул вниз с рампы. Ридра свободно удерживалась на нем при силе тяжести в четыре-пятых земной. Ветерок в свете искусственных сумерек отбрасывал ее черные волосы за плечи. Вокруг простирался Главный Арсенал Союза. Она подумала, что случайность рождения накрепко привязала ее к Союзному королевству. Если бы она родилась в другой галактике, она бы легко могла оказаться захватчиком. Ее стихи были популярны у обеих воюющих сторон. Это огорчало, и она отбросила эту мысль. Не слишком уместно думать об этом здесь, в центре Союза Военных Дворов.
– Капитан Вонг, вы прибыли под покровительством генерала Форестера.
Она кивнула, диск остановился.
– Он оповестил нас, что вы эксперт по Вавилону-17.
Она снова кивнула. Другой диск повис перед ней.
– Я счастлив познакомиться с вами. И если вам нужна помощь пожалуйста, скажите – мы сделаем все.
Она протянула руку.
– Спасибо, барон Вер Дорко.
Черные полоски его бровей поднялись и щель рта изогнулась на темном лице.
– Вы понимаете геральдические символы? – он поднял длинный палец к гербу на своей груди.
– Да.
– Это великолепно, Капитан. Мы живем в мире изолированных поселений, каждая группа редко соприкасается с соседними, и каждая говорит, в основном, на своем особом языке.
– Я говорю на многих языках.
Барон кивнул.
– Иногда мне кажется, Капитан Вонг, что без Захвата, без цели, на которой Союз может сосредоточить свою энергию, наше общество распалось бы. Капитан Вонг… – он остановился и изящные линии его лица сдвинулись, сжались от напряжения, затем быстро разгладились. – Ридра Вонг?..
Она кивнула, улыбаясь его простоте, еще осторожной, пока узнавание не перерасло в уверенность.
– Я не представлял… – он протянул руку, как бы знакомясь с ней заново. – Но, конечно… – Холодная вежливость его манер сменилась радушием. – Ваши книги, я хочу, чтобы вы знали… – предложение закончилось лекгим наклоном головы. Темные глаза расширились; губы в усмешке прикрыли злобу; руки искали одна другую: все это говорило Ридре о тревожном аппетите по отношению к ней, голоде к чему-то, чем она была или могла быть, прожорливый…
– Обед в моем доме подают в семь. – Он прервал ее мысли приглашением. – Сегодня вечером вы обедаете со мной и баронессой.
– Спасибо. Но я хотела бы обсудить с моим экипажем…
– Я приглашаю весь ваш экипаж. У нас просторный дом, в вашем распоряжении будет конференц-зал и все примыкающие аппартаменты, хотя они и не так удобны, как у вас на корабле.
Язык, мерцающий пурпурным за белыми-белыми зубами, коричневые линии его губ, подумалось Ридре, выдавают слова так же вяло, как жующие челюсти людоеда.
– Пожалуйста, придите немного раньше, чтобы мы могли подготовить вас…
Она затаила дыхание, затем почувствовала облегчение: сузившиеся зрачки его глаз говорили о том, что он заметил, хотя не понял ее испуга.
– …для экскурсии по Дворам. Генерал Форестер высказал пожелание, чтобы вас ознакомили с новинками, предназначенными для борьбы с захватчиками. И это большая честь, мадам. Здесь много опытных офицеров, которые никогда не видели то, что увидите вы. Многое, пожалуй, покажется вам скучным. По моему мнению, вам нужно показать самые лакомые кусочки. Некоторые из наших изобретений весьма остроумны. Мы не даем скучать воображению.
Этот человек распространяет на меня свою паранойю, подумала Ридра. Он мне не нравиться.
– Я предпочла бы не навязываться вам, барон. На корабле очень много дел, которые я должна…
– Приходите. Ваша работа намного облегчиться, уверяю вас. Женщина с вашим талантом и внешностью будет пользоваться успехом в моем доме. И к тому же, я так изголодался, – темные губы сомкнулись над сверкающими зубами, – по интеллигентному собеседнику.
Ридра почувствовала как напряглась ее челюсть для третьего отказа, но барон сказал:
– Я буду ждать вас с экипажем около семи.
Летающий диск скользнул над площадью. Ридра взглянула на рампу, где на фоне искусственного вечера силуэтами вырисовывался ее экипаж. Диск начал медленно подниматься к входному тамбуру "Рембо".
– Ну, – сказала она маленькому коку-альбиносу, который только вчера снял повязку, – сегодня вечером ты свободен. Помошник и экипаж приглашены на обед. Проверь, если можешь, манеры ребят – все ли знают, что каким ножом едят и тому подобное.
– Салатная вилка маленькая, она лежит с самого края, – мягко начал помощник, поворачиваясь к взводу.
– А какая около нее? – спросила Аллегра.
– Это для устриц.
– А если они не едят устриц?
Флоп потер губу костяшками пальцев:
– Я полагаю, ты можешь положить туда свои зубы.
Брасс положил лапу на плечо Ридры.
– Как вы себя чувствуете, Ка'итан?
– Как поросенок на вертеле.
– Вы выглядите усталой, – добавил Калли.
– Наверное, слишком много работала. Сегодня вечером мы гости барона Вер Дорко. Думаю, нам можно немного расслабиться.
– Вер Дорко? – спросила Молли.
– Он координирует реализацию всех проектов, направленных против захватчиков.
– Значит, под его руководством проектируют самое большое и самое секретное оружие? – спросил Рон.
– А также самое маленькое и смертоносное. Я имею в виду воспитание.
– Эти случаи саботажа, – сказал Брасс. Ридра успела объяснить им свои идеи. – Ус'ешная акция в Военных Дворах п'лохо сказалась б'ы на наших действиях п'ротив захватчиков.
– Хуже этого была бы только бомба в штаб-квартире Администрации Союза.
– Вы в состоянии предотвратить это? – спросил помощник.
Ридра пожала плечами и повернулась к прозрачным фигурам разобщенных членов экипажа.
– У меня есть идея. Я попрошу вас немного пошпионить этим вечером. Глаз, я хочу, чтобы вы остались на корабле. Я должна быть уверена, что на корабле только вы. Ухо, как только мы двинемся к барону, станьте невидимым и не отходите от меня дальше, чем на десять футов, пока мы не вернемся на корабль. Нос, вы будете передавать сообщения. Здесь что-то готовится, и это мне не нравится. Не знаю, может, это просто мое воображение.
Глаз проговорил что-то зловещее. Обычно телесные могут разговаривать с разобщенными только при помощи специальной аппаратуры. Иначе они тут же забывают сказанное. Ридра решила эту проблему: прежде чем забыть, она немедленно переводила слова разобщенных на язык басков. Сами слова тут же забывались, но смысл сказанного фиксировался в переводе.
"Разбитые плитки на корабле не были вашим воображением" – вот что осталось в ее голове после перевода слов Глаза на язык басков.
Она с беспокойством оглядела экипаж. Если бы один из этих парней или офицеров имел какие-нибудь психологические отклонения, это тут же отразилось бы в его психоиндексе. Среди них был диверсант, действующий сознательно. Это терзало, как заноза в ступне, напоминающая о себе при каждом шаге. Она вспомнила, как ночью собирала экипаж. Гордость. Теплая гордость за то, как все исполняли свои обязанности, продвигая корабль между звезд. Тепло облегчало предчувствие всего, что могло случиться с машиной-по-имени-корабль, если машина-по-имени-экипаж была недостаточно спаяна. Но она выбрала их, и корабль – ее мир – прекрасное место для прогулок, работы, жизни, для длинного путешествия.
И все же, среди них был предатель.
"Где-то в Эдеме… – вспомнила она, снова оглядывая экипаж, – где-то в Эдеме червь, червь." Эти расколотые платы подсказали ей: червь хочет уничтожить не только ее, но весь корабль, его экипаж, и все его содержимое, и уничтожить медленно. Нет сверкающих во тьме лезвий, нет выстрелов из-за угла, нет веревки, набрасываемой на горло, когда она входит в темную каюту. Вавилон-17 – насколько он будет хорош, когда дело пойдет о ее жизни?
– Помощник, барон пригласил меня прийти пораньше. Он хочет показать мне новейшие образцы оружия. Отведете парней сами. Я ухожу сейчас. Глаз и Нос – со мной.
– Есть, Капитан.
Разобщенные стали невидимыми.
Она вновь повела свой диск над рампой и скользнула прочь от столпившихся юнцов и офицеров, углубившись в истоки своей тревоги.