Князь собрался встать и идти, когда улицу за окном затемнило набежавшее облако. С улицы запросился ветер, стал тереться боком о раму и, тоненько подвывая, погромыхивать оконным стеклом. На столе задрожал стакан. Повариха, стоявшая на раздаче, высунула из бойницы колпак и шумно втянула воздух. Князь спиной почувствовал холодок. Когда он встал и двинулся к двери, пыльный столовский кот, тихо дремавший на подоконнике, ожил и встрепенулся. Шерсть на нем встала дыбом, его подбросило как ужаленного, и, сшибая неубранную посуду, кот бросился по столам наутек. Рассыпавшись черной ракетой, он влетел в кухонное окно и где-то там успокоился.
– Рупь с тебя, оглашенный, – заорала на кота повариха.
Князь схватился за ручку двери, но та выскочила из руки, и перед ним на пороге выросла человеческая фигура. Князь не успел отступить. По ногам что-то больно ударило. Огромный пятнистый пес протиснулся, оттесняя в сторону, и, грозно рыкнув на Князя, оскалил мокрую пасть.
– Не привык уступать, боярин? – сказал человек, входя. – Фу, псина! К ноге! Боярин тебя не тронет.
Князь перевел дух.
– Павловна, нам борща. Со дна набирай, погуще. И собачке моей костей.
Человек прошел в помещение, не отрывая от Князя глаз. Князь сделал шаг, чтобы выйти, пес рванулся к нему, но, обежав вокруг ног, не тронул, а лег у двери.
– Сторож, – усмехнулся вошедший. Черный кожаный плащ блестел на нем, как железный.
– Давненько столичного духа не нюхивали. – Он вытащил из карманов руки – две красные костистые пятерни, – и растер их, словно с мороза. Москва или Питер, боярин?
– Петербург.
– Значит, боярин, наше маслице приехали кушать? Оголодали, небось, в своем Петербурге? Павловна! Новость слыхала? Питерские объедалы приехали.
Пес лежал на пороге. Князь смотрел то на пса, то на человека в плаще. Тот молча раскачивался на каблуках, и по лоснящейся коже плаща сновали, словно живые, синие электрические пауки.
– Константин Афанасьевич, – крикнула ему повариха. – Как там мой холодильник?
– Что? – Человек рассеянно обернулся. Повариха открыла прилавок и вынесла в зал заставленный широкий поднос. Человек кивнул: – Будет тебе холодильник.
– Ох! – Повариха опустила поднос на стол. Груда темных костей лежала между тарелок.
Человек в кожаном облизнулся.
– Ты шестая на очереди. Идешь в списке сразу после начальника штаба ГО товарища Петроченки.
Князь все ждал, когда же он отведет собаку. Пес лежал, как колода, только лиловый язык дрожал на острых клыках. Человек в плаще уже ел, ссутулившись над глубокой тарелкой. Прямо руками, без остановки, он выхватывал из густоты мокрые большие куски, пропихивал их до самого горла и тут же выдергивал руку, чтобы не откусить кисть.
– Собака! – окликнул он наконец пса. Собака раскрыла пасть, и кость, перелетев над столами, хрустнула на железных зубах.
– Павловна, отнеси.
Повариха стряхнула кости с подноса себе на передник и молчком прошла мимо Князя. Пес закопался мордой в гору сырых костей, но с Князя глаз не спускал. Князь дернулся, заныла нога, пес рявкнул переполненной пастью и тут же вскинулся для прыжка. Князь замер, но пес не прыгнул. Жадно и сыто урча, собака набивала живот. Затравленным взглядом смертника Князь смотрел на пиршество зверя. Пес проглатывал кровавую пищу, груда костей таяла на глазах, летела костяная мука, и Князь подумал тоскливо: не он ли у зверя на очереди, когда тот догложет все до конца.
Над тарелкой чавкал хозяин. Лицо его пошло пятнами, плащ топорщился на узкой спине, и был он похож на стервятника, дорвавшегося до дармовой мертвечины.
Неожиданно хруст замолк. Пес закашлялся, подавившись. Князь взглянул на порог и обмер. Перед самой собачьей мордой, скрюченная и потемневшая, лежала кисть человека. Часть пальцев была обглодана, а на фаланге на безымянном блестело золотое кольцо.
Рубашка на Князе взмокла. Не понимая, что делает, он рванул ее на груди. Камешек, что лежал в кармане, выпал со стуком на пол и покатился между столами. Следом выпала книга.
Человек за столом вскочил. Лицо его помертвело. Он съежился и стал пятиться, медленно и с опаской. Пес жалобно скулил у порога. Теперь вместо грозного зверя перед Князем дрожал щенок. Поджимая хвост и повизгивая, он бросился хозяину в ноги. Тот споткнулся о тело собаки и с грохотом повалился под стол. Одновременно солнечные лучи пробились сквозь облачную завесу и ярко осветили столовую. Дорога была открыта.