12
Так я и вернулся ко Дворам Хаоса, пройдя насквозь пространственно искаженный, украшенный скульптурами сад Всевидящих.
– Где мы? – спросил отец-призрак.
– Своего рода музей, – отозвался я, – в доме моего отчима. Я выбрал его, потому что здесь свет любит шутить и творит множество укромных уголков, где можно спрятаться.
Корвин изучил окружающие предметы, их расположение на стенах и потолке.
– Таким был бы ад в тех краях, где устраивают перестрелки, прокомментировал он.
– Был бы.
– И ты здесь вырос, да?
– Да.
– И каково это?
– Ох, не знаю. Сравнивать мне не с чем. Иногда я хорошо проводил время, один, и с друзьями… иногда бывало плохо. Одно слово – детство.
– А это место?..
– Пути Всевидящих. Мне бы хотелось показать тебе их целиком, провести по всем переходам.
– Когда-нибудь, наверное.
– Да.
Я осмотрелся, надеясь, что появятся Колесо-Призрак или Кегма. Но не появился ни тот, ни другой.
Наконец мы вышли в коридор, приведший нас в зал гобеленов, откуда и начинался путь в нужную секцию, – она открывал переход, что вел в галерею металлических деревьев. Но прежде чем мы успели сделать шаг, я услышал голоса. Пока говорившие приближались, мы притаились в комнате, где содержался скелет Бармаглота, раскрашенный в оранжевый, синий и желтый Ранние Психоделические цвета. В одном из приближающихся я узнал своего брата Мандора, второго по голосу идентифицировать не смог, но поймав мгновение, когда они проходили мимо двери, я увидел, что это был Лорд Бансес из Иноходных Путей, Высший Жрец Змея, Который Говорит От Имени Логруса (чтобы процитировать полный титул первый и последний раз). В дурном романе они остановились бы возле дверей, а я бы подслушал беседу, раскрывавшую все, что мне нужно знать.
Они сбавили шаг, когда проходили мимо.
– Значит, так и будет? – сказал Бансес.
– Да, – отозвался Мандор. – Скоро.
И они проследовали дальше, а я не смог разобрать больше ни слова. Я слушал их удаляющиеся шаги, пока они не затихли. Затем я подождал еще немного. Я мог бы поклясться, что услышал тихий голос, зовущий:
– За мной. За мной.
– Слышал что-нибудь? – прошептал я.
– Ничего.
Так что мы шагнули в переход и повернули направо, двигаясь в противоположную от Мандора и Бансеса сторону. И тут же я ощутил чье-то обжигающее прикосновение к левому бедру.
– Думаешь, он где-нибудь рядом? – спросил призрак Корвина. – Пленник Дары?
– И да, и нет, – сказал я. – Ой!
Возникло ощущение, словно к коже прижали горячий уголь. Скользнув в ближайшую нишу, – которую пришлось делить с мумифицированной леди в янтарном гробу, – я засунул руку в карман.
Я понял, что это такое, как только он оказался в моей ладони и тут же втянул меня в дурацкие философские размышления, мусолить которые в данный момент у меня не было ни времени, ни желания, и с которыми я давно поступил достойным, освященным веками образом: я задвинул их подальше на полку.
Это был спикарт, он лежал теплый у меня на ладони. И между ним и тем, что я носил на пальце, начали проскакивать небольшие искры.
Последовало безмолвное общение, цепочка изображений, идей, ощущений, которые должны были, принудив найти Мандора, поместить меня в его ладони для подготовки к моей коронации в качестве следующего Короля Дворов. Я понял, почему Блейз запретил мне надевать эту штуку. Без вмешательства моего собственного спикарта его приказания были бы, вероятно, неодолимы. Я использовал свой, чтобы закрыть второй наглухо, построить крошечный изолятор вокруг него.
– У тебя две проклятые штуки! – заметил призрак Корвина.
Я кивнул.
– Знаешь о них хоть что-то, чего не знаю я? – спросил я. – Это что-то может включать в себя почти все.
Он покачал головой:
– Только то, что они – артефакты древней силы, еще с тех дней, когда Вселенная была мрачным краем, а королевства Отражений даже не намечались. Когда пришло время, владеющие кольцами заснули или растворились, или что обычно полагается таким деятелям, а спикарты – изъяты, или закопаны впрок, или трансформированы, или что-то там такое, что случается с подобными хреновинами, когда история закончена. Есть много версий. Их всегда много. Но появление двух колец при Дворах привлекает к тебе много внимания, не говоря уже о прибавке к силе Хаоса, благодаря их присутствию на этом полюсе существования.
– О, черт, – сказал я. – Тому, что я ношу, я тоже прикажу притихнуть.
– Не думаю, что получится, – сказал Корвин, – хотя все может быть. Я думаю, им приходится поддерживать постоянный приток энергии от каждого источника силы, и это выдаст присутствие твоей штучки, просто из-за рассеянной природы ее источников.
– Тогда я прикажу ему настроиться на самый низкий уровень.
Корвин кивнул.
– Приглушить его не повредит, – сказал он, – хотя догадываюсь, что он может делать это автоматически.
Я положил второе кольцо в карман, покинул нишу и заторопился по коридору.
Приостановился, когда мы приблизились к нужному выставочному залу. Но я, кажется, ошибся. Металлического леса не было. Мы миновали эту секцию. Вскоре мы подошли к знакомой выставке – той, что предшествовала металлическому лесу по пути с этой стороны.
Оглянувшись, я понял. Понял, что произошло. Когда мы вернулись, я остановился и внимательно изучил сегмент Лабиринта.
– Что это? – спросил мой призрачный отец.
– Похоже на вернисаж всего клинкового оружия и режущих инструментов, какие только изрыгал Хаос, – сказал я, – и, заметь, все выставлены острием вверх.
– Ну и? – спросил он.
– Это – то самое место, – ответил я, – место, где мы собирались попрыгать по металлическим веткам.
– Мерль, – сказал он, – что-то здесь не то с моими мозгами. Или с твоими. Я не понимаю.
– Вход почти под потолком, – объяснил я, указывая рукой. – Район приблизительно я знаю… вроде как. Все сейчас выглядит немного иначе.
– И что там?
– Путь… транспортная зона, похожая на ту, по которой мы прошли в комнату с мощами Бармаглота. И эта зона приведет нас в твою часовню.
– Туда мы и направляемся?
– Верно.
Он потер подбородок.
– В тех залах, что мы прошли, были довольно высокие экспонаты, заявил он, – и не все из них были из камня и металла. Мы могли бы выдрать вон тот тотемный столб – или что это за фигня? – из дальнего зала, подвыдрать немного острых херовин отсюда, поставить эту хреновину вертикально…
– Нет, – сказал я. – Наверняка Дара поняла, что кто-то посещал часовню… в последний раз она меня чуть не увидела. Потому и изменилась выставка. Есть только два пути наверх… притащить что-нибудь громоздкое, как ты предлагаешь, и, прежде чем лезть, очистить зал от этого скобяного товара. Или раскочегарить спикарт и левитировать куда надо. Первое займет слишком много времени и, вероятно, расшифрует нас. Второе затянет так много сил, что разбудит любого из магических стражей, которых мама расставила вокруг зоны.
Корвин схватил меня за руку и потащил мимо выставки.
– Нам надо поговорить, – сказал он, заведя меня в альков с небольшой скамьей.
Корвин уселся и скрестил руки на груди.
– Я должен знать, что за чертовщина тут происходит, – сказал он. – Я не смогу достойно помочь, если меня не просветят. Какая связь между часовней и человеком?
– Я вычислил то, что имела в виду моя мать, когда сказала мне: "Ищи его в Преисподней", – объяснил я. – Пол часовни – стилизованное изображение Дворов и Эмбера, выложенное мозаикой. На самом краю Дворов есть изображение Преисподней. Я никогда не становился на то место, когда посещал часовню. Держу пари, что именно там расположен путь, а на другом конце его – камера заключения.
Корвин начал кивать, пока я говорил, затем:
– Ты собираешься пройти и освободить его? – спросил он.
– Верно.
– Скажи, поезда на этих путях ходят в оба конца? – спросил он.
– Ну, как… А, понял, о чем ты.
– Опиши часовню поподробнее, – сказал он.
Я описал.
– Магический круг на полу меня заинтриговал, – сказал Корвин. – Это способ связаться с ним, не подвергаясь риску личной встречи. Что-то вроде обмена изображениями.
– Мне придется долго валять дурака, выясняя, возможно ли это, сказал я, – если не повезет сразу. Все, что я предлагаю сделать, это левитировать, войти, использовать переход в нарисованной Преисподней, добраться до него, освободить и убраться к дьяволу. Никакого коварства. Никаких ухищрений. Если что-то не сработает, прорвемся с помощью спикарта. Двигаться надо быстро, потому что они сядут нам на хвост, лишь только мы начнем.
Он долго смотрел мимо меня, словно что-то тщательно обдумывал.
В конце концов спросил:
– Может что-нибудь случайно потревожить ее стражей?
– Хм. Заблудившийся магический поток из реальной Преисподней. Иногда она их исторгает довольно далеко.
– Чем характерен такой выброс?
– Магическим осадком или трансформацией, – сказал я.
– Можешь сфабриковать такой феномен?
– Наверное. Но зачем? Они все равно разнюхают и, если Корвина хватятся, то сообразят, что это всего лишь трюк. Напрасные потуги.
Призрак отца хмыкнул.
– Не хватятся, – сказал он. – Его место займу я.
– Я не могу позволить тебе сделать это!
– Это мои проблемы, – сказал он. – Ему понадобится время, если он намерен отлучить Дару и Мандора от раскачивания конфликта Сил до катастрофы, превосходящей Войну с Лабиринтом.
Я вздохнул.
– Единственный способ, – сказал Корвин.
– Думаю, ты прав.
Он потянулся и встал.
– Сделаем так, – сказал Корвин.
Мне пришлось склепать заклинание – дело, которым я давно не занимался, – ну, полузаклинание, полуэффект, раз уж у меня был спикарт, чтобы подзарядить весь этот выставочный хлам. Затем я простер заклинание над всей выставкой и, подключившись на молекулярном уровне, превратил часть лезвий в цветы. Я почувствовал пощипывание, которое, я уверен, было паратревогой, отмечающей вспышку магической активности и докладывающей о ней в центр.
Затем я призвал водопад энергии и бросил нас вверх. Я почувствовал рывок пути, когда мы приблизились ко входу. Есть контакт. И я дал ему провести нас сквозь.
Корвин тихо присвистнул, разглядывая часовню.
– Наслаждайся, – сказал я. – Так обращаются с богами.
– Ага. Зарыт в собственной церквушке.
Он поболтался по помещению; пока ходил, расстегнул перевязь. Заменил меч на тот, что лежал на алтаре.
– Хорошая копия, – сказал Корвин, – но даже Лабиринт не может сдублировать Грейсвандир.
– Я думал, на клинке воспроизведен сегмент Лабиринта.
– Или окольный путь, – сказал он.
– Что ты имеешь в виду?
– Спроси как-нибудь второго Корвина, – сказал он. – Это связано с тем, о чем мы недавно говорили.
Он приблизился и передал мне смертоносный комплект – оружие, ножны, пояс.
– Будет хорошо, если ты принесешь это ему, – сказал он.
Я застегнул пряжку и перекинул пояс через плечо.
– О'кей, – сказал я ему. – Пора двигать.
Я направился в дальний угол часовни. Как только я приблизился к участку, где была изображена Преисподняя, то безошибочно почувствовал рывок пути.
– Эврика! – сказал я, активируя каналы спикарта. – Следуй за мной.
Я шагнул вперед, и путь унес меня прочь.
Мы прибыли в комнату размером где-то пятнадцать на пятнадцать футов. В центре ее стоял деревянный столб, пол был каменный с разбросанной соломой. Несколько больших свечей, словно из часовни, коптили воздух. Две стены были каменные, две – деревянные. В деревянные стены были врезаны деревянные двери. Они были незаперты. В одной из каменных стен была металлическая дверь без окошка, с замочной скважиной у левой кромки. Ключ подходящего размера висел на гвозде, вбитом в столб.
Я снял ключ и быстро заглянул за деревянную дверь справа, обнаружив большой бочонок с водой, ковш и различные блюда, кружки, утварь. За другой дверью было несколько одеял и груда того, что, вероятно, являлось туалетной бумагой.
Я прошел наискосок к металлической двери и постучал в нее ключом. Ответа не было. Я вставил ключ в замок и почувствовал, что мой спутник взял меня за руку.
– Лучше это сделать мне, – сказал он. – Я мыслю, как он, и для меня это будет безопаснее.
Я вынужден был признать справедливость его суждения и отойти в сторону.
– Корвин! – позвал мой спутник. – Сейчас мы тебя вытащим! Это твой сын Мерлин и я, твой двойник. Не прыгай на меня, когда я открою дверь, о'кей? Мы будем стоять не дергаясь, и ты сможешь посмотреть.
– Открывай, – донесся голос изнутри.
Ключ повернулся, и мы встали у входа.
– Подумать только! – донесся голос, который я помнил очень хорошо. Вы, парни, выглядите вполне реально.
– Мы такие и есть, – сказал его призрак, – и, как это принято в таких случаях, тебе бы лучше поторопиться.
– Ага.
Раздались неторопливые шаги, и когда он вышел, глаза его были прикрыты рукой.
– Ни у кого нет темных очков? Больно на свету.
– Проклятье! – сказал я, мучительно желая догадаться об этом пораньше. – Нет. И если я пошлю за ними, Логрус догонит и запятнает меня.
– Потом, потом. Зажмурюсь и пройду на ощупь. Валим отсюда ко всем чертям.
Его призрак вошел в темницу.
– Теперь сделай меня бородатым, тощим и чумазым. Удлини волосы и порви одежду, – сказал он. – Потом запри.
– В чем дело? – спросил мой отец.
– Твой призрак некоторое время будет играть тебя в твоей тюрьме.
– План в руку, – заявил Корвин. – Делай, что говорит призрак.
И я сделал так. Тогда он повернулся и протянул ладонь обратно в темницу.
– Спасибо, приятель.
– Было бы за что, – отозвался второй, пожимая ему руку.
– Удачи.
– Пока.
Я закрыл и запер дверь темницы. Повесил ключ на гвоздь и повел отца к переходу. Путь вывел нас обратно.
Корвин опустил руку, как только мы вошли в часовню. Должно быть, полумрака для него было достаточно. Он опередил меня и подошел к алтарю.
– Нам лучше идти, папа.
Он улыбнулся и, протянув руку через алтарь, поднял горящую свечку и зажег одну из прочих, которые, по-видимому, угасали в определенном порядке.
– На собственную могилу я уже писал, – признался он. – Не могу пройти мимо удовольствия поставить свечку самому себе в своей собственной церкви.
Не глядя на меня, он протянул левую руку.
– Дай мне Грейсвандир, – сказал он.
Я снял ее с плеча и передал отцу. Корвин расстегнул пряжку и, опоясавшись, проверил, как клинок входит в ножны.
– Порядок. Что теперь? – спросил он.
Я быстро прикинул. Если Даре известно, что в прошлый раз я вышел сквозь стену – учитывая индивидуальные способности, – тогда стены могут стать отличной миной-ловушкой. С другой стороны, если мы выйдем тем же путем, которым вошел я, то можем нарваться на кого-нибудь, спешащего по тревоге.
Дьявол.
– Пошли, – сказал я, разогревая спикарт, готовый унести наши задницы при первом запахе незваных гостей. – Будет маленькая хитрость: по пути наружу придется полевитировать.
Я снова взял его за руку, и мы приблизились к пути. Я завернул нас в энергетический кокон, как только путь включился, и бросил вверх над полем из клинков и цветов.
В коридоре послышались шаги. Я вывинтил нас прочь.
Я привел нас в комнаты Юрта, куда вряд ли будут заглядывать, разыскивая человека, сидящего в темнице; да и Юрту его апартаменты сейчас были не очень нужны.
Корвин растянулся на кровати и подмигнул мне.
– Между прочим, – сказал он, – спасибо.
– Всегда пожалуйста, – сказал я ему.
– Ты уверен, что попал по адресу? – Корвин похлопал по покрывалу.
– Вполне, – сказал я ему.
– Тогда как насчет налета на холодильник, пока я одалживаю ножницы и бритву у твоего брата.
– Чего тебе хочется?
– Мясо, хлеб, сыр, вино, хорошо бы кусок пирога, – сказал он. Посвежее и побольше. А потом ты много чего собирался мне рассказать.
Итак, я прошел на кухню, по знакомым залам и переходам, которые исходил еще ребенком. Вся кухня освещалась всего несколькими свечками, очаги погашены. Вокруг никого не было.
Мне удалось произвести набег на кладовую, завалив поднос требуемыми яствами, да добавив немного случайно встретившихся фруктов. Я чуть не выронил бутылку вина, когда услышал резкий вздох у дверей, через которые вошел.
Это была Джулия в синей шелковой накидке.
– Мерлин!
Я подошел к ней.
– Я задолжал тебе несколько извинений, – сказал я. – Готов принести их.
– Я слышала, что ты вернулся. Я слышала, что ты собираешься стать королем.
– Забавно, это слышал и я.
– Значит, теперь для меня непатриотично быть без ума от тебя, не так ли?
– У меня и в мыслях не было вредить тебе, – сказал я.
Внезапно мы оказались в объятиях. Это длилось долго, пока она не сказала мне:
– Юрт говорит, теперь вы друзья.
– Что-то вроде того.
Я поцеловал ее.
– Если мы вновь сойдемся, – сказала Джулия, – он опять попытается убить тебя.
– Знаю. И на этот раз последствия могут оказаться катастрофическими.
– И куда же ты направляешься?
– Я на побегушках, и это будет длиться пару часов.
– Почему бы тебе не отдохнуть, когда закончишь? Нам о многом надо поговорить. Я – в апартаментах, именуемых Глициниевой Комнатой. Знаешь, где это?
– Да, – сказал я. – Ну, просто с ума сойти.
– Увидимся позже?
– Может быть.
Проснувшись, я отправился к Ободу, поскольку узнал, что Ныряющие-в-Преисподнюю – те, кто ищут артефакты созидания за пределами Обода, – впервые за поколение приостановили свою деятельность. Когда я расспросил их, они рассказали об опасной активности в глубинах – смерчи, огненные ветры, выбросы свежеотчеканенной материи.
Сидя в уединенном месте и глядя вниз, я воспользовался спикартом, который носил, чтобы допросить тот, который не носил. Когда я снял щит, он завел занудную литанию: "Иди к Мандору. Коронуйся. Встреться с братом. Встреться с матерью. Начни приготовления." Я снова замкнул его и отложил. Если я что-нибудь сделал не так, он вскоре начнет подозревать, что я нахожусь вне его контроля. Волнует ли это меня?
Я могу просто исчезнуть, отвалив прочь вместе с отцом, помогая ему в раскрытии карт, которое вполне достижимо благодаря его Лабиринту. Я мог бы закопать там оба спикарта, увеличив напряжение сил в той точке. В крайнем случае я мог бы положиться на собственную магию. Но…
Мои проблемы были здесь. Я был выведен и воспитан, чтобы стать первоклассным королевским лакеем под контролем матери и, вероятно, моего братца Мандора. Я любил Эмбер, но я любил и Дворы. Бегство в Эмбер временная гарантия моей безопасности – не лучше решало мои личные проблемы, чем побег вместе с папой… или возвращение на Отражение Земля, которая мне нравится, как с Корал, так и без. Проблема была здесь… и во мне.
Я вызвал дымную нить, чтобы перенести себя к подъемному пути, ведущему в сад Всевидящих. Пока я путешествовал, я обдумал то, что должен сделать, и сообразил, что боюсь. Если все зайдет так далеко, как может зайти, то есть сильная вероятность, что я умру. В альтернативе я убил бы кого-нибудь сам, чего мне совсем не хотелось.
И так, и эдак, какое-нибудь решение принимать придется, или мне никогда не знать покоя на этом пике моего существования.
Я прошел возле лилового потока под зеленым солнцем в зените жемчужного неба. Я вызвал серо-лиловую птицу, которая прилетела и села мне на запястье. У меня была мысль отправить ее курьером в Эмбер с посланием для Рэндома. Но попытавшись, я не смог бы сформулировать самой простой записки. Слишком многое зависит от многого. Смеясь, я освободил птицу и прыгнул с берега, где и пробил еще один путь над водой.
Вернувшись к Всевидящим, я прошел к залу скульптур. Я уже знал, что должен попытаться сделать и как должен поступить. Я стоял там, где стоял как давно? – разглядывая массивные конструкции, простые фигуры, замысловатые.
– Призрак? – сказал я. – Ты здесь?
Ответа не было.
– Призрак! – повторил я громче. – Ты слышишь меня?
Ничего.
Я раскопал Козыри, высветил тот, что сделал для Колеса-Призрака, яркий круг.
Я смотрел на него с некоторым напряжением, и Козырь медленно становился холодным. Это было понятно, учитывая те странные области пространства, к которым этот зал имел доступ. Плюс возбуждение.
Я поднял спикарт. Использование его здесь, на уровне мощности, который мне нужен, было подобно тревоге при взломе. Аминь.
Я коснулся Таро линией отточенной силы, пытаясь повысить чувствительность инструмента. Сконцентрировался.
И опять ничего.
Я повторил с большей силой. Последовало заметное охлаждение. Но контакта не было.
– Призрак, – сказал я сквозь стиснутые зубы. – Это важно. Иди ко мне.
Ответа нет. Я послал силу в Козырь. Карта стала наливаться жаром, а по краям выпал иней. Раздалось слабое потрескивание.
– Призрак, – повторил я.
Возникло слабое ощущение его присутствия, и я подлил в карту горючего. Она задрожала у меня в ладони, и я поймал ее в паутину сил и удержал все части воедино – она выглядела, как небольшое витражное окно. Я продолжал тянуться сквозь карту.
– Папа! У меня неприятности! – донеслось до меня.
– Где ты? В чем дело? – спросил я.
– Я шел следом за сущностью, которую повстречал. Преследовал ее… его. Почти математическая абстракция. Зовут Кегма. Был прихвачен здесь на интерфейс, имеющий логические орты чет-нечет, где и свернулся спиралью. Веселенькое время…
– Я хорошо знаю Кегму. Кегма – обманщик. Я могу оценить твой пространственный расклад. Я готов организовать пару вспышек энергии, чтобы нейтрализовать вращение. Дай мне знать, если есть проблемы. Как только пойдет связь через Козырь, сообщи и двигай ко мне.
Я прощупал Призрака сквозь спикарт, и начал торможения. Мгновением позже он проинформировал меня:
– Думаю, теперь я могу сбежать.
– Дуй.
Внезапно Призрак очутился рядом, опоясывая меня, словно магический круг.
– Спасибо, папа. Я очень тебе благодарен. Дай мне знать, если что…
– Уже, – сказал я.
– Что?
– Сожмись и спрячься где-нибудь на мне.
– Опять на запястье, о'кей?
– Конечно.
Он так и сделал. Потом:
– Зачем? – спросил он.
– Мне может понадобиться внезапный союзник, – отозвался я.
– Против чего?
– Всего, – сказал я. – Пора открывать карты.
– Мне не нравится, как это звучит.
– Тогда – брысь. Я не держу тебя против воли.
– Черта-с-два.
– Слушай, Призрак. Дело вошло в стадию эскалации, и сейчас должна быть подведена черта. Я…
Воздух справа от меня начал мерцать. Я понял, что это значит.
– Позже, – сказал я. – Сиди тихо….
И возникла дверь; открылась, чтобы впустить башню зеленого света: глаза, уши, нос, рот, конечности, бушующие в зеленом столбе подобно морю одна из самых внушительных демонических форм, какие я видывал за последнее время. И, конечно, я узнал.
– Мерлин, – сказал он. – Чувствую, ты играешь на спикарте в полную силу.
– Я ждал тебя, – отозвался я, – и я к твоим услугам, Мандор.
– Так ли?
– Так, для чего угодно.
– Включая некий вопрос о наследовании?
– К этому – в особенности.
– Превосходно! И что у тебя тут за дела?
– Всего-навсего ищу то, что потерял.
– Это может подождать, Мерлин. Нам надо много чего сделать прямо сейчас.
– Да, верно.
– Так что принимай форму поприличней и идем со мной. Мы должны обсудить положения и указы на принятие трона – какие Дома надо подавить, кого объявить вне закона…
– Мне надо срочно переговорить с Дарой.
– Сначала следует заложить некий фундамент. Идем! Шевелись, давай-давай, пошли!
– Ты знаешь, где она?
– В Ганту, по-моему. Мы свяжемся с ней позже.
– У тебя случайно нет под рукой ее Козыря, а?
– Боюсь, что нет. Ты не носишь своей колоды?
– Ношу. Но как-то ночью ее Козырь был случайно уничтожен. Когда я был пьян.
– Неважно, – сказал Мандор. – Увидим ее позже.
Пока мы говорили, я открыл каналы на спикарте. Поймал брата в центр вихря сил. Я увидел всю цепочку трансформации Мандора, и было просто повернуть ее вспять: сжать зеленую и вращающуюся башню в форму очень разгневанного беловолосого мужчины, одетого в черное и белое.
– Мерлин! – заорал он. – Зачем ты изменил меня?
– Просто интересно, – сказал я, покачивая спикарт. – Я хотел посмотреть, удастся ли мне это.
– Теперь посмотрел, – сказал Мандор. – Будь добр, освободи меня и найди себе более подходящую форму.
– Момент, – сказал я, когда он попытался расплавиться и вытечь. – Ты мне нужен таким, как есть.
Пресекая его поползновения, я бросил в воздух огненный прямоугольник. Серией быстрых штрихов наполнил его грубым наброском моей матери.
– Мерлин! Что ты делаешь? – крикнул Мандор.
Я подавил его попытки выпутаться с помощью транспортного заклинания.
– Общий сбор, – объявил я. – Иди со мной.
Я не стал медитировать над импровизированным Козырем, который подвесил перед собой в воздухе, а сразу атаковал его зарядом энергий, закрученных через мое тело и пространство вокруг.
Внезапно в раме, что я создал, встала Дара – высокая, угольно-черная, с глазами зеленого пламени.
– Мерлин! Что происходит? – закричала она.
Я не слышал, чтоб таким способом когда-нибудь действовали раньше, но я удержал Козырной контакт, потребовав присутствия матери, и сбил раму прочь. Она, ростом футов на семь, стояла передо мной, исторгая возмущение.
– И что все это значит? – спросила Дара.
Я поймал ее так же, как Мандора, и сжал до человеческих размеров.
– У нас демократия, – сказал я. – Давайте хоть минутку будем выглядеть одинаково.
– Это не смешно, – ответила она, и начала меняться обратно.
Я припечатал ее усилие.
– Да, смешного мало, – ответил я. – Но это собрание созвал я, и оно пойдет на моих условиях.
– Очень хорошо, – сказала она, пожимая плечами. – Что так всех ужасно мучает?
– Наследование.
– Вопрос улажен. Трон твой.
– А чьим ставленником я буду? – я поднял левую руку, надеясь, что они не смогут отличить один спикарт от другого. – Эта штучка дарует огромные силы. Но требует платы. Она носит заклинание для контроля своего носителя.
– Кольцо принадлежало Саваллу, – сказал Мандор. – Я принес его тебе, чтобы приучить тебя к силе обладания им. Да, такова цена. Носитель должен прийти к соглашению с кольцом.
– Я боролся с ним, – соврал я, – и я – его хозяин. Но основные проблемы не были космическими. Они – результат ваших принудительных инсталляций.
– Не отрицаю, – сказал Мандор. – Но для этого была очень веская причина. Ты неохотно принимал трон. Я чувствовал необходимость подключить элемент принуждения.
Я покачал головой.
– Слеплено не очень удачно, – сказал я. – Дело не только в этом. Эта штучка запрограммирована, чтобы сделать меня вашим подпевалой.
– Необходимость, – ответил Мандор. – Тебя не было. Тебе недоставало сокровенного знания местной политической сцены. Мы не могли позволить тебе просто взять бразды правления и укатить в собственные фантазии… не те сейчас времена, и просчеты могут стоить очень дорого. Дом нуждался в средстве контроля. Но лишь до тех пор, пока твое обучение не было бы завершено.
– Позволь мне усомниться, брат, – сказал я.
Мандор глянул на Дару, та слегка кивнула.
– Он прав, – сказала мать, – и я не вижу ничего дурного во временном контроле, пока ты не изучишь дело. Слишком многое поставлено на карту, чтобы допустить сбой.
– Это было заклинание рабства, – сказал я. – Оно принудило бы меня принять трон, следовать приказам.
Мандор облизал губы. Это был первый случай, когда я видел у него признаки нервозности. Я мгновенно насторожился… хотя чуть позже я осознал, что и внешняя нервозность могла быть трезвым расчетом. Я немедленно приготовился парировать его удар; но атака, конечно, пришла от Дары.
Меня затопила волна жара. Я тут же сместил внимание, пытаясь выставить барьер. Атака была не против меня лично. Это было нечто утешающе-принуждающее. Я оскалил зубы, пока боролся, чтобы сбросить хватку.
– Мать… – прорычал я.
– Мы должны восстановить императивы, – сказала она ровно, больше Мандору, чем мне.
– Зачем? – спросил я. – Вы получаете то, чего хотели.
– Трона недостаточно, – ответила она. – Я тебе не доверяю, а доверие – условие непременное.
– Ты никогда мне не доверяла, – сказал я, сбрасывая остатки ее заклинания.
– Это неверно, – сказала она мне, – и здесь вопрос технический, не личный.
– Какой бы ни был, – сказал я. – Я не продаюсь.
Мандор набросил на меня парализующее заклятие, а я скинул его, готовый теперь к чему угодно. Пока возился с этим, Дара ударила меня искусным сочинением, в котором я узнал Шторм Смятения. Я не собирался соревноваться с обоими – заклинание на заклинание. Хороший колдун может развесить полдюжины основных заклинаний. Их грамотной коррекции, как правило, достаточно для разрешения большей части ситуаций. В колдовской дуэли стратегия использования таких заклятий – основа игры. Если сражающиеся стороны доживают до истощения основных заклятий, они опускаются до драки голыми, непродуманными энергиями. И тогда, кто контролирует большие силы, обычно получает преимущество.
Я поднял против Шторма Смятения зонтик, парировал Мандорскую Астральную Биту, удержал себя от маминого Раскола Духа, сохранил свои ощущения в Стене Мрака Мандора. Мои старые основные заклинания давно протухли, а новых я не подвешивал с тех пор, как стал полагаться на спикарт. Я опустился до исторжения сырых сил. К счастью, спикарт давал мне контроль над большим их количеством, чем было ранее в моем арсенале. Так что мне оставалось только одно – заставить их израсходовать все заклятья, затем – поединок рассыплется. Я их изведу, иссушу.
Мандор подкрался с тыла, поразив меня в хвост Электрическим Дикобразом. Я раздробил его шквалом силы, вышвырнув его в систему крутящихся дисков, которые мерцали, мелькая во всех направлениях. Дара обернулась жидким пламенем, извивающимся, колеблющимся, выписывающим круги и восьмерки, по мере того, как приближалась и отступала, запуская пузыри эйфории и боли на орбиту вокруг меня. Я пытался сбивать их ураганом, расшибая вдребезги гигантское фарфоровое лицо, выдирая с корнем башни, докрасна раскаляя геометрию мировых линий. Мандор превратился в песок, просочился сквозь структуру, по которой был рассыпан, стал желтым ковриком, пополз ко мне.
Я проигнорировал воздействия и продолжал долбить родственников энергией. Я швырнул коврик в пламя и оросил их самоистекающим фонтаном. Сметя огоньки с одежды и волос, я продавил сознание через онемевшие области левого плеча и ноги. Я распался на части и вновь собрал себя, как только сложил Расплетающее Заклинание Дары. Я проколол Алмазный Пузырь Мандора и разбил Цепи Избавления. Во всех случаях я сбрасывал человеческий облик ради более подходящего, но всегда возвращался обратно. Такой тренировки у меня не было со времени выпускного экзамена у Сухэя.
Но преимущество было за мной. Их единственный реальный шанс внезапность, а ее-то и не было. Я отворил все каналы на спикарте, подобное могло бы испугать даже Лабиринт… хотя, как я теперь думаю, это могло оглушить и меня. Я поймал Мандора в конус силы, что ободрала его до скелета и в миг выстроила опять. Пригвоздить Дару было труднее, но когда я выпалил по ней из всех каналов, она ударила меня заклинанием Ослепляющего Блеска, которое держала в резерве, – единственное, что спасло Дару от моего желания превратить ее в статую. Она осталась в смертном облике и отделалась заторможенностью движений.
Я помотал головой и протер глаза. Передо мной танцевали огни.
– Поздравляю, – сказала Дара секунд, наверное, через десять. – Ты лучше, чем я думала.
– И даже не устал, – отозвался я, глубоко дыша. – Пора поступить с вами так, как вы поступали со мной.
Я начал сплетать слово, которое поместило бы их под мой контроль. И тогда я заметил ее слабую медленную улыбку.
– Я думала… мы могли бы… сговориться с… тобой… сами, сказала она, когда воздух между нами начал мерцать. – Я… ошибалась.
Перед ней сформировался Знак Логруса. Тут же выражение лица матери оживилось.
Затем я почувствовал жуткий пристальный взгляд. Когда Знак обратился ко мне, пастиччо голосов взорвало мою нервную систему.
– Я призван сторговаться с твоей непокорностью, о человек, который обречен королем.
Снизу раздался грохот – схлопнулся зеркальный домик. Я взглянул в том направлении. То же сделала Дара. Мандор, только сейчас с трудом поднявшийся на ноги, посмотрел туда же.
Отражающие панели поднялись в воздух и поплыли к нам. Они развернулись боевым порядком, отражая и переотражая нашу битву под бесчисленными углами. Перспектива была посрамлена, ибо казалось, что само пространство изогнулось, перекрутилось. И в каждом отражении мы были в круге света, хотя я никак не мог найти его источника.
– Я – с Мерлином, – сказал откуда-то Призрак.
– Конструкция! – заявил Знак Логруса. – Ты пресекал меня в Эмбере.
– Я немножко пресек и Лабиринт, – заявил Призрак. – Чтобы подправить общий баланс.
– Чего ты хочешь?
– Руки прочь от Мерлина, – сказал Призрак. – Он правит здесь как король. Никаких пут на короле.
Огни призрака закружились.
Я послал сигнал в спикарт, снова открыл все каналы, надеясь выйти на Призрака, дать ему доступ к энергии. Но контакта наладить не смог.
– Не нужно, папа, – заявил Призрак. – У меня свой доступ к источникам в Отражениях.
– Что есть то, чего ты хочешь для себя, конструкция? поинтересовался Знак.
– Защитить того, кто заботится обо мне.
– Я могу предложить тебе космическое величие.
– Ты уже делал это. Тогда я его отверг тоже. Помнишь?
– Помню. И запомню.
Зазубренное щупальце от непрерывно перемещающейся фигуры двинулось в сторону одного из кругов света. Когда они соприкоснулись – ослепительный всплеск пламени. Но когда зрение прояснилось, изменений в диспозиции не было.
– Очень хорошо, – признал Знак. – Ты пришел, подготовившись. Еще не время ослаблять себя твоим уничтожением. Не сейчас, когда другие ждут, что я запнусь. Повелительница Хаоса, – объявил он, – ты должна чтить желания Мерлина. Если его правление будет безрассудным, он уничтожит себя сам, своими деяниями. Если же – благоразумным, то ты беспрепятственно достигнешь того, чего жаждешь.
Лицо Дары выражало крайнее недоверие.
– Ты отступаешь перед сыном Эмбера и его игрушкой? – спросила она.
– Мы должны дать ему то, чего он хочет, – признал Знак, – на данный момент. На данный…
Воздух взвизгнул вокруг места его исчезновения. Мандор улыбнулся минимальнейшей из улыбок, отразившейся в бесконечности.
– Не могу поверить, – сказала Дара, становясь кошкой с цветком вместо морды, а потом изменяясь в древо зеленого пламени.
– Верь, как верила, – сказал ей Мандор. – Он победил.
Дерево ярко полыхнуло осенними красками и исчезло.
Мандор кивнул мне.
– Я лишь надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, – сказал он.
– Что делаю, я знаю.
– Делай как знаешь, – сказал он, – но если тебе понадобится совет, я могу помочь.
– Спасибо.
– Не хочешь обсудить это за ленчем?
– Не сейчас.
Он пожал плечами и стал синим смерчем.
– Тогда до скорого, – смерч умчался прочь, прежде чем донесся голос.
– Спасибо, Призрак, – сказал я. – Твое чувство времени стало куда лучше.
– У Хаоса слабый левый фланг.
Я определил местоположение свежих одежд из серебряного, черного, серого и белого. Я принес их с собой в комнаты Юрта. И у меня была длинная история для вечерних бесед у камина…
Мы прошли почти нехожеными путями, пересекая Отражения, и, наконец, подошли к полю последней битвы Войны с Лабиринтом. Равнина исцелилась за годы, не оставив ни следа прошедшего. Корвин в молчании долго смотрел на поле.
Затем повернулся ко мне и сказал:
– Придется провернуть кучу дел, чтобы все расставить по местам, достичь равновесия, обеспечить стабильность.
– Да.
– Ты сможешь хоть немного удержать этот край мира в мире?
– Ничего себе задачка, – сказал я. – Приложу все усилия.
– Любой из нас может только это. Не больше, – сказал он. – О'кей, Рэндом должен знать, что здесь произошло. Не знаю, как он примет тебя, сидящего на троне на том краю мира, – хороша парочка.
– Передай ему мой привет, и Биллу Роту тоже.
Отец кивнул.
– И удачи, – сказал я.
– В каждой тайне полным-полно тайн, – сказал он мне. – Я дам тебе знать, если что-то выясню.
Корвин шагнул вперед и обнял меня.
Затем:
– Раскрути-ка колесо и отошли меня обратно к Эмберу.
– Уже раскручено, – сказал я. – До свидания….
– И привет, – ответил он с другого конца радуги.
Затем я повернул прочь, пускаясь в долгий путь к Хаосу. _