После полудня склоняющееся к западу солнце сияет прямо на скалы слева от меня, храня длинные тени для тех, кто справа. Оно просачивается сквозь листву вокруг моей гробницы, оно до некоторой степени противодействует холодным ветрам Колвира.
Я отпустил руку Рэндома и повернулся рассмотреть человека, сидевшего на скамейке рядом с мавзолеем.
У него было лицо юноши с пробитой Карты, надо ртом пролегали складки, общая усталость в выражениях глаз и в положении челюстей, не отраженные на Карте.
Поэтому я узнал его раньше, чем Рэндом представил:
– Это мой сын Мартин.
Мартин приподнялся, когда я приблизился к нему, крепко пожал мне руку и произнес:
– Дядя Корвин.
Выражение его лица лишь слегка изменилось, когда он промолвил это, окинув меня выразительным взглядом.
Он был на несколько дюймов выше Рэндома, но такого же легкого телосложения. Подбородок и скулы у него общего для них раскроя, да и волосы были похожи.
Я улыбнулся:
– Ты долго отсутствовал, так же, как и я.
Мартин кивнул.
– Но я никогда по-настоящему и не бывал в Эмбере, – уточнил он. – Я вырос в Рембе, и в других местах.
– Тогда позволь мне поздравить тебя, мой племянник, с приездом. Ты явился в интересное время. Рэндом, должно быть, рассказал тебе об этом.
– Да. Вот поэтому я попросил встретиться с тобой скорее тут, чем там.
Я взглянул на Рэндома.
– Последний дядя, с кем он встречался, был Бранд, – пояснил он.
– И встретились они при очень скверных обстоятельствах. Можешь ли ты его винить?
– Едва ли. Я сам недавно столкнулся с ним. Не могу сказать, чтобы это была самая приятная встреча.
– Столкнулся с ним? – переспросил Рэндом. – Что-то я не понимаю тебя.
– Он покинул Эмбер и при нем Камень Правосудия. Если бы я раньше знал то, что знаю теперь, он бы до сих пор сидел в башне. Бранд очень опасен.
Рэндом кивнул:
– Знаю. Мартин подтвердил все наши подозрения насчет покушения на убийство – и это сделал Бранд. Но что там насчет Камня?
– Он успел вперед меня к месту, где я оставил его на Отражении Земля. Он должен был пройти с ним Лабиринт и спроецировать себя через него, чтобы настроить его для своих целей. Я только что помешал ему сделать это на первозданном Лабиринте в настоящем Эмбере. Однако, он сбежал. Я был сразу за горой с Жераром, отправлял отряд стражи в то место через Фиону, чтобы не дать ему вернуться и попробовать снова. Наш собственный Лабиринт и тот, что в Рембе, тоже тщательно охраняется.
– Зачем ему хочется так сильно настроить Камень? Чтобы он мог устроить несколько гроз? Черт возьми! Он может прогуляться по Отражениям и устроить какую захочет погоду.
– Личность, настроенная на Камень, может использовать его для стирания Лабиринта.
– О?! И что тогда произойдет?
– Миру, который мы знаем, придет конец.
– О! – воскликнул Рэндом. Но затем спросил:
– Откуда ты знаешь, Корвин, черт возьми?!
– Это длинная история, а у меня нет времени, но я узнал это от Дворкина, и я верю многому из того, что он рассказал.
– Он все еще тут?
– Давай о нем позже.
– Ладно. Но Бранд, должно быть, сошел с ума, чтобы делать нечто подобное.
Я кивнул:
– Я считаю, что он думает, что сможет потом создать новый Лабиринт и перестроить вселенную с собой в качестве главного управляющего.
– А это можно сделать?
– Теоретически, да. Но даже у Дворкина есть определенные сомнения, что этот подвиг можно эффективно повторить сейчас. Комбинация факторов была уникальной. Я считаю, что Бранд в какой-то степени сошел с ума. Оглядываясь на прошедшие годы, вспоминая перемены его характера, его перепады настроений, кажется, что тут было что-то от шизоидной картины заболевания. Я не знаю, толкнула ли его за грань заключенная с врагами сделка или нет. Это, по большому счету, не имеет значения. Я желал бы, чтобы он оставался в башне и желал бы, чтобы Жерар оказался худшим лекарем.
– Ты знаешь, кто ударил его?
– Фиона. Ты можешь узнать подробности у нее.
Рэндом прислонился к моему мавзолею и покачал головой.
– Бранд, – произнес он. – Любой из нас мог убить его в былые времена. Но как только он достаточно взбесит тебя, он меняется. Через некоторое время ты уже думаешь, что он, в конце концов, не такой уж плохой парень. Очень жаль, что он не толкнул одного из нас немного посильней в неподходящее время.
– Я так вас понял, что он теперь вполне законная дичь? – спросил Мартин.
Я посмотрел на него.
Мускулы его челюстей сжались, а глаза сузились.
На мгновение все наши лица промелькнули по его лицу, словно тасуя семейные Карты.
Весь наш эгоизм, ненависть, зависть, гордость и злоупотребления, казалось, пролетели в этот миг – а ведь даже ноги его еще не было в Эмбере.
Внутри у меня что-то оборвалось, и я схватил его за плечи:
– У тебя есть веские причины ненавидеть его. И ответ на твой вопрос будет: "Да". Охотничий сезон открыт. Я не вижу никакого иного способа иметь с ним дело, кроме как уничтожить его. Я сам ненавидел его все время, покуда он оставался абстракцией. Но теперь – другое дело. Да, он должен быть убит. Но не давай этой ненависти быть твоим крещением по вступлению в наше общество. Ее и так было слишком много среди нас. Я смотрю на твое лицо и не знаю… Мне очень жаль, Мартин. Прямо сейчас происходит слишком многое. Ты молод. Я видел всякого больше тебя. Кое-какие вещи беспокоят меня по-иному, чем тебя. Вот и все, что я хотел сказать.
Я отпустил его и отступил.
– Расскажи мне о себе, – попросил я.
– Я долгое время боялся Эмбера, – начал Мартин, – и полагаю, что все еще побаиваюсь. Всегда с тез пор, как он напал на меня, я гадал, не может ли Бранд снова настичь меня. Много лет я оглядывался через плечо и боялся всех вас. Я говорил Рэндому – отцу – что нее хотел бы встречаться со всеми вами сразу, и он предложил, чтобы сперва я повидался с тобой. В то время ни он, ни я не сознавали, что ты будешь особенно интересоваться определенными известными мне вещами. Однако, после того, как я упомянул о них, отец сказал, что я должен как можно скорее увидеться с тобой. Он рассказал мне обо всем, что происходило. Видишь ли, я кое-что об этом знаю.
– У меня было такое чувство, что ты можешь знать, когда не так давно выскочила определенная фамилия.
– Теки? – догадался Рэндом.
– Она самая.
– Трудно решить, откуда начать, – начал Мартин.
– Я знаю, что ты вырос в Рембе, прошел Лабиринт, а затем использовал свою власть над Отражениями, чтобы посетить Бенедикта в Авалоне. Бенедикт рассказал тебе еще кое-что об Эмбере и Отражениях, научил тебя пользоваться Картами, тренировал тебя обращению с оружием. Позже ты отправился гулять по Отражениям сам. И я знаю, что с тобой сделал Бранд. Вот свод моих знаний о тебе.
Мартин кивнул, уставясь отсутствующими глазами на запад.
– Покинув Бенедикта, я много лет путешествовал по Отражениям. Это были самые счастливые времена, какие я знал. Приключения, тревоги, я повидал много нового. В глубине души я всегда знал, что в один прекрасный день, когда я поумнею, стану сильнее и опытнее, я отправлюсь в Эмбер и встречусь с другими своими родственниками. А затем меня поймал Бранд. Я разбил лагерь на склоне невысокого холма, отдыхая от долгой скачки и готовя закуску, на пути к моим друзьям Теки. Вот тут Бранд и вступил со мной в контакт. Я вызывал Бенедикта через его Карту, когда он учил меня, как ими пользоваться, и в другие времена, когда я путешествовал. Он даже иногда переправлял меня через нее так, чтобы я знал, на что это похоже. Ощущение было такое же, и я на миг подумал, что это Бенедикт вызывает меня. Но нет, это был Бранд, я узнал его по изображению в колоде. Он стоял посередине того, что, казалось, было Лабиринтом. Мне стало любопытно. Я не знал, как он связался со мной. Насколько я знал, никакой моей Карты не было. Он поговорил с минуту – я забыл, что он сказал, а когда все стало твердым и четким, он ударил меня кинжалом. Я тогда оттолкнул его и рванулся. Он каким-то образом удержал контакт. Мне было трудно прервать его, и когда я все-таки прервал, он попытался снова добраться до меня, но я сумел блокировать его. Бенедикт меня этому научил. Он снова несколько раз попробовал, но я продолжал блокировать. Наконец, он прекратил свои попытки. Я был недалеко от Теки. Я сумел влезть на коня и добраться до их дома. Я думал, что мне предстоит умереть, потому что никогда раньше не бывал так тяжело ранен. Но через некоторое время я начал выздоравливать. Тогда я снова стал опасаться, что Бранд найдет меня и закончит то, что начал.
– Почему ты не вступил в контакт с Бенедиктом и не рассказал ему о своих страхах?
– Я думал об этом, но я также думал о возможности, что Бранд посчитал, что он преуспел и я в самом деле умер. Я не знал, какого рода борьба за власть происходила в Эмбере, но решил, что покушение на мою жизнь было, вероятно, частью такой борьбы. Бенедикт достаточно рассказал мне о семье, чтобы это было одним из первых объяснений, пришедших мне в голову. Поэтому я решил, что мне, наверное, будет лучше оставаться в мертвых. Я покинул Теки, прежде чем полностью оправился и поехал затеряться в Отражениях. И тогда я наткнулся на одну странную вещь, которую я никогда раньше не встречал, но которая была теперь практически повсеместно: почти во всех Отражениях, через которые я проходил, была существующая в той или иной форме черная дорога. Я этого не понимал, но, поскольку, она была единственным встреченным мной явлением, казалось, пересекавшим сами Отражения, мое любопытство было возбуждено. Я твердо решил последовать по ней и узнать о ней побольше. Это было опасно. Я быстро научился не наступать на нее. Ночью по ней, казалось, путешествовали странные фигуры. Природные твари, забредавшие на нее, заболевали и умирали. Так что я был осторожен. Я не подходил к ней ближе, чем было необходимо для того, чтобы держать ее в поле зрения. Я следовал за ней через много мест. Я быстро узнал, что повсюду, где она проходила, рядом были смерть, опустошение или беда. Я не знал, как это истолковать. Я все еще был слаб от раны и допустил ошибку, перенапрягая себя, скача слишком далеко и слишком быстро в дневное время. Тем вечером я свалился больным и пролежал, дрожа под одеялом, всю ночь и большую часть следующего дня. В это время меня то схватывала, то отпускала лихорадка, поэтому я не знаю, когда именно появилась она: молодая, хорошенькая девушка. Она заботилась обо мне, пока я выздоравливал. Ее звали Дара. Мы без конца разговаривали. Это было очень приятно – иметь кого-то, с кем можно вот так поговорить. Я, должно быть, рассказал ей всю историю моей жизни. Потом она рассказала кое-что о своей жизни. Она не была жительницей местности, где я свалился. Она заявила, что пришла туда через Отражения. Она еще не могла проходить через них, как ходим мы, хотя чувствовала, что может научиться делать это, так как она претендовала на происхождение от королевского дома Эмбера через Бенедикта. Фактически, она очень сильно хотела узнать, как это делается. Тогда ее средством путешествия была сам черная дорога. Она была не восприимчива к ее вредному воздействию, как она говорила, потому что она также находилась в родстве с жившими на противоположном конце ее, при Дворе Хаоса. Она хотела научиться нашим средствам, так что я, насколько мог, посвятил ее во все, что знал сам. Я рассказал ей о Лабиринте, даже начертил ей его. Я показал ей свои Карты – Бенедикт дал мне Колоду – чтобы показать ей, как выглядят другие родственники. Она особенно заинтересовалась тобой.
– Я начинаю понимать, – перебил его я. – Продолжай.
– Она рассказала мне, что Эмбер в разгаре своего разложения и самонадеянности расстроил своего рода метафизическое равновесие между ним самим и Двором Хаоса. На ее народе теперь лежит задача восстановить материю, опустошенную Эмбером. Их собственное место не Отражение Эмбера, а сама по себе твердая реальность. В то же время все задетые Отражения страдают из-за черной дороги. При своем тогдашнем знании Эмбера, я мог только слушать. Сперва я принимал на веру все, что она говорила. Бранд для меня, разумеется, – подходил для меня к ее описанию зла в Эмбере. Но когда я упомянул о нем, она сказала "нет". Там, откуда она спешила, он был своего рода героем. Она не была уверена относительно частностей, но это ее не слишком беспокоило. Вот тогда я и понял, какой она казалась чересчур уверенной во всем, когда она говорила, в ней был какой-то оттенок фанатизма. Чуть ли не против своей воли я оказался защитником Эмбера. Я думал о Льювилле и Бенедикте, и о Жераре, с которым я встречался несколько раз. Я обнаружил, что ей не терпелось разузнать все о Бенедикте. Это оказалось мягким местом в ее броне. Здесь я мог говорить с некоторым знанием дела, и здесь она была готова поверить во все хорошее, что я рассказывал. Поэтому я знаю, какое конечное воздействие произвели все эти разговоры, за исключением того, что ближе к концу она казалась менее уверенной в себе.
– К концу? – переспросил я. – Что ты имеешь в виду? Сколько она пробыла с тобой?
– Почти неделю. Она сказала, что будет заботиться обо мне, пока я не поправлюсь, и заботилась. В действительности, она осталась еще на несколько дней. Она заявила, что просто хотела быть уверенной, но я думаю, что на самом деле она хотела продолжить наши разговоры. Наконец, она сказала, что должна двигаться дальше. Я попросил ее остаться со мной, но на это она тоже ответила "нет". Она, возможно, поняла, что я тогда мог планировать последовать за ней, потому что ночью она исчезла. Я не мог скакать по черной дороге и понятия не имел, через какое Отражение она будет путешествовать дальше по пути в Эмбер. Когда я утром проснулся и понял, что она исчезла, я какое-то время думал сам наведаться в Эмбер. Но я все еще боялся. Наверное, кое-что из сказанного ею усилило мои собственные страхи. Как бы там ни было, я решил остаться в Отражениях. И поэтому я поехал дальше, видел всякое, пытался понять все неясное, пока Рэндом не нашел меня и не сказал мне, что хочет, чтобы я возвращался живее домой. Вначале он привез меня сюда для встречи с тобой, потому что он хотел, чтобы ты выслушал мою историю прежде всех остальных. Он сказал, что ты знал Дару, и что ты хотел побольше узнать о ней. Надеюсь, что я помог тебе в этом.
– Да, – подтвердил я. – Спасибо тебе.
– Я так понял, что она, в конце концов, прошла Лабиринт.
– Да, она преуспела в этом.
– А после провозгласила себя врагом Эмбера.
– Тоже верно.
– Надеюсь, – произнес Мартин, – ей не будет никакого вреда от всего этого. Она была добра ко мне.
– Она вполне способна позаботиться о себе сама, – заметил я. – Да, она симпатичная девушка. Я не могу тебе что-нибудь обещать относительно ее безопасности, потому что я все еще мало знаю о ней и о ее роли во всем, что сейчас происходит. И все же то, что ты мне рассказал, было полезным. Это делает ее кем-то, кому я все же хотел бы предоставить право толковать любое сомнение в ее пользу, насколько это в моих силах.
Мартин улыбнулся:
– Рад это слышать.
– Я тоже. А что вы собираетесь теперь делать?
– Я возьму его повидать Виалу, – промолвил Рэндом, – а потом встретиться с другими, как уж позволит время и возможности, если, конечно, не возникло что-то новое и я тебе сейчас не понадоблюсь.
– Было кое-что новое, – проронил я, – но ты мне сейчас по-настоящему не нужен. Но я все-таки введу тебя в курс дела. У меня есть еще немного времени.
Мартин стоял в стороне.
Сообщая Рэндому о событиях, случившихся с его отъезда, я думал о его сыне, Мартине. С моей точки зрения, он все еще был неизвестной величиной.
Его история могла быть совершенно правдивой.
Фактически, я чувствовал, что она правдива. С другой стороны, у меня возникло ощущение, что правда была неполной, что он чего-то недоговаривал, может быть, что-то безвредное. Потом опять же, может быть, и нет. Он не имел никаких настоящих причин любить нас. Как раз наоборот. И Рэндом, возможно, привел Троянского Коня. Вероятно, ничего подобного не было. Просто дело было в том, что я никогда и никому не доверяю, если в чем-то вдруг сомневаюсь. И все же, ничего из сказанного мной Рэндому нельзя было по-настоящему использовать против нас. И я сильно сомневаюсь, что Мартин мог причинить нам много вреда, если в этом заключалось его намерение. Нет, вероятнее всего, он был так же уклончив, как и остальные из нас, и во многом по тем же самым причинам: из страха и самосохранения. С внезапным вдохновением я спросил Мартина:
– Ты когда-нибудь сталкивался с Дарой после этого?
Он покраснел, глядя на меня.
– Нет, – слишком поспешно ответил он. – Только в тот раз и это все.
– Понятно, – буркнул я.
И Рэндом был слишком хорошим игроком в покер, чтобы не заметить, так что я только что купил нам краткосрочный страховой полис за малую цену настороженности отца против своего давно утраченного сына. Я быстро перевел разговор обратно на Бранда. И вот, когда мы сравнивали табели по психопатологии, я испытал легкую щекотку и ощущение присутствия, объявлявшие контакт через Карты. Я поднял руку и повернулся в сторону.
Через минуту контакт стал четким, и мы с Ганелоном смотрели друг на друга.
– Корвин, – обратился он ко мне, – я решил, что настало время проверить. К этому времени Камень либо у тебя, либо у Бранда, либо вы оба все еще ищете его. Что именно?
– Камень у Бранда.
– Очень жаль. Расскажи мне об этом.
Я рассказал ему все.
– Значит, Жерар все понял правильно?
– Он уже рассказывал тебе все это?
– Не так детально, – заметил Ганелон, – а я хотел быть уверен, что все понял правильно. Я только что кончил разговор с ним.
Он посмотрел вверх:
– Тогда, кажется, если меня не обманывает память о лунных восходах, тебе лучше двигаться.
Я кивнул:
– Да, я скоро направлюсь к Лестнице. Она совсем не так уж далеко отсюда.
– Хорошо. Теперь вот что ты должен быть готов сделать…
– Я знаю, что мне надо делать, – огрызнулся я. – Мне пора подняться в Тир-на Ног-т раньше Бранда и преградить ему путь в Лабиринт. Если я не сумею, мне снова придется преследовать его по нему.
– Так к этому подходить не годится, – авторитетно заявил он.
– У тебя есть лучшая идея?
– Да, есть. Карты у тебя с собой?
– Да.
– Хорошо. Во-первых, ты будешь не в состоянии попасть туда во-время, чтобы преградить ему путь в Лабиринт.
– Это почему же?
– Тебе придется подниматься по Лестнице, а потом идти до Дворца и спускаться к Лабиринту. Это требует времени даже в Тир-на Ног-те, где время так или иначе склонно выкидывать фокусы. При всем, что ты знаешь, у тебя может быть замедляющее тебя скрытое желание смерти. Я этого точно не знаю. Как бы там ни было, когда ты прибудешь, он уже завершит прохождение Лабиринта. Вполне может выйти так, что он будет в нем слишком далеко, чтобы ты настиг его в этот раз.
– Он, наверняка, будет усталым. Это должно его несколько замедлить.
– Нет. Поставь себя на его место. Если бы ты был Брандом, разве ты не отправился бы в какое-нибудь Отражение, где время течет по-иному? Вместо одного полудня он вполне может получить несколько дней отдыха для трудов этого вечера. Самое безопасное – считать, что он будет в отличной форме.
– Ты прав, – признал я. Я не могу рассчитывать на его усталость. О'кей. Альтернатива, о которой я раздумывал, но предпочел бы не пробовать, если этого можно избежать, убив его с расстояния. Взять с собой арбалет или одну из наших винтовок и просто застрелить его посередине Лабиринта. Что меня при этом беспокоит, так это воздействие нашей крови на Лабиринт. Может быть, от нее страдает только первозданный Лабиринт, но я этого не знаю.
– Совершенно верно. Ты не знаешь. Я тоже не хотел бы, чтобы ты полагался там на обыкновенное оружие. Это особенное место. Ты сам говорил, что оно все равно, что странная тень, проплывающая по небу. Хотя ты вычислил, как заставить винтовку стрелять в Эмбере, там те же правила могут быть неприемлемыми.
– Такой риск существует, – признал я.
– Что же касается арбалета, предположим, внезапный порыв ветра каждый раз отражает выпущенную тобой стрелу?
– Боюсь, что не успеваю за полетом твоей фантазии.
– Камень. Он прошел часть пути через первозданный Лабиринт, и с тех пор он имел некоторое время, чтобы поэкспериментировать с ним. Как ты думаешь, возможно ли, что он теперь частично настроен на него?
– Не знаю. Я не совсем в курсе, как действует этот процесс.
– Я лишь хотел узнать, что если он действует таким образом, то бранд может быть способен использовать его для своей защиты. Камень может иметь даже другие качества, о которых ты не ведаешь. Вот поэтому-то я и говорю, что тебе не следует уповать на то, что ты сможешь застрелить его. И я даже не хотел бы, чтобы ты полагался на то, что сумеешь снова выкинуть этот трюк с Камнем – не выйдет, если он приобрел какую-то степень власти над ним.
– Ты заставляешь положение выглядеть намного мрачнее, чем я на него смотрел.
– Но, возможно, реалистичнее, – возразил он.
– Допустим. Продолжай. Ты сказал, что у тебя есть план.
– Правильно. Я думаю, что Бранда вовсе нельзя подпускать к Лабиринту, так как если он ступит на него, вероятность катастрофы резко возрастет.
– И ты думаешь, что он действительно способен переноситься почти мгновенно, в то время: как тебе потребуется долго идти. Держу пари, что он просто дожидается восхода луны, и как только город обретет форму, он будет внутри, прямо рядом с Лабиринтом.
– Я вижу основательность твоих доводов, но не ответ.
– Ответ тот, что сегодня ночью ноги твоей не будет в Тир-на Ног-те.
– Минуточку!
– Какая минуточка! Ты вызвал мастера стратегии, так что тебе лучше выслушать, что он хочет сказать.
– Слушаю, слушаю.
– Ты согласился, что ты, вероятно, не сможешь добраться туда вовремя. Но кое-кто другой сможет.
– Кто и как?
– Ладно. Я был в контакте с Бенедиктом. Он вернулся. В данный момент он в Эмбере, в палате Лабиринта. К настоящему времени он должен уже закончить проходить его и стоять там в центре, дожидаясь. Ты идешь к подножию Лестницы в небесный город. там ты ждешь восхода Луны. Как только Тир-на Ног-т обретет форму, ты свяжешься с Бенедиктом через Карту. Ты скажешь ему, что все готово, и он воспользуется силой Лабиринта и Эмбера, чтобы перенестись к помещению Лабиринта в Тир-на Ног-те. Как бы быстро не путешествовал Бранд, это не имеет значения, он не может на этом много выиграть.
– Придумано великолепно. Это самый быстрый способ доставить туда человека, а Бенедикт, безусловно, хороший человек. Он должен без труда справиться с Брандом.
– Ты действительно думаешь, что Бранд не сделал никаких других приготовлений? – поинтересовался Ганелон. – Из всего, что я слышал об этом человеке, он – умен, даже если и рехнулся. Он вполне может предвидеть что-то вроде этого.
– Возможно. Есть у тебя какие-нибудь идеи по этому поводу?
Ганелон сделал размашистый жест одной рукой, хлопнул себя по шее и ухмыльнулся:
– Клоп! Извини. Надоедливые маленькие твари.
– Ты все еще думаешь, что…
– Я думаю, что тебе лучше оставаться в контакте с Бенедиктом все время, пока он там, вот что я думаю. Если Бранд возьмет верх, тебе, может быть, придется срочно вытащить Бенедикта, чтобы спасти ему жизнь.
– Конечно. Но тогда…
– Но тогда мы проиграем раунд, признаю, но не матч. Даже с полностью настроенным Камнем ему еще придется добираться до первозданного Лабиринта, чтобы причинять настоящий вред, а ты его держишь под охраной.
– Да, – согласился я. – Ты, кажется, все продумал. Ты удивляешь меня своими быстрыми ходами.
– У меня в последнее время было много свободного времени, что может стать плохим, если не употреблять его на размышления. Вот я и поразмыслил. Что я думаю теперь, так это то, что тебе лучше двигаться побыстрее. День-то не становится длиннее.
– Согласен. Спасибо за добрый совет.
Он ответил:
– Прибереги свои благодарности, пока мы не увидим, что из этого выйдет.
Затем он прервал контакт.
– Это казалось важным, – произнес Рэндом. – Что затевается?
– Подходящий вопрос, но у меня теперь вовсе нет времени. Тебе придется подождать рассказа до утра.
– Я могу чем-нибудь помочь тебе, Корвин?
– Фактически, да, если вы либо поедете вдвоем, или вернетесь в Эмбер по Карте. Мне нужна Звездочка.
Рэндом сразу согласился:
– Разумеется, это не сложно. И все?
– Да. Спешка – это все.
Мы двинулись к лошадям.
Я несколько раз потрепал Звездочку, а затем залез в седло.
– Увидимся в Эмбере, – попрощался Рэндом. – Желаю удачи!
– В Эмбере, – согласился я. – Спасибо. Я повернулся и направился к подножию Лестницы, попирая удлинявшуюся на восток тень своей гробницы…