Итак…
Я имею в виду Джулию.
Я сидел один в комнате при свечах и думал.
Винта пробудила некоторые воспоминания.
Это произошло потом, когда мы уже редко виделись друг с другом…
Впервые я встретился с Джулией на лекции по кибернетике. Мы стали иногда встречаться, поначалу просто за чашечкой кофе после занятий. Потом все чаще и чаще, и, весьма скоро, роман стал серьезным.
Теперь он заканчивался так же, как и начинался, с каждым разом мы встречались все реже…
Я почувствовал ее руку на своем плече, когда выходил из супермаркета с сумкой полной бакалейными товарами. Я понял, что это она, обернулся, но позади не оказалось никого. Несколько секунд спустя она окликнула меня с противоположной стороны автостоянки. Я подошел, поздоровался и спросил, работает ли она по-прежнему над математическим обеспечением программ, как и прежде. Она сказала что нет. Я осведомился куда задевалась цепочка с маленькой серебряной пентаграммой, что недавно болталась у нее на шее. Скорее всего она так и висела под ее блузкой. Язык ее тела указывал, что она хочет, чтобы я ее увидел. Поэтому я отводил глаза от того места, где она угадывалась все то время, пока мы обменивались банальностями, и она отвергла мое предложение пообедать вместе и сходить в кино, хотя я повторил приглашение несколько вечеров спустя.
– Чем же ты теперь занимаешься? – поинтересовался я.
– Мне приходится много изучать.
– Что именно?
– О, разные вещи. В один прекрасный день я преподнесу тебе сюрприз.
Я опять не клюнул на приманку, хотя примерно тогда же к нам подбежал чересчур ластящийся ирландский сеттер.
Она положила ему на голову ладонь и приказала: "Сидеть!", и он сел. Он стал неподвижным, как изваяние, у ее ноги, и остался так сидеть после того, как мы ушли. Кстати, насколько мне известно, собачий скелет по-прежнему сидит там, около места возврата магазинных тележек, словно образчик современной скульптуры.
В то время это показалось мне совсем не таким важным. Но задним числом я призадумался над этим…
В тот день мы отправились на верховую прогулку, Винта и я. Видя. Видя мое растущее с утра раздражение, она, должно быть, почувствовала, что требуется перерыв… Она была права. После легкого ленча, когда она предложила отправиться на верховую прогулку по поместью, я охотно согласился. Я хотел выиграть еще немного времени, прежде чем продолжить игру в перекрестный допрос. А погода стояла хорошая, и окружающая нас местность ласкала взор.
Мы проехали по извилистой тропе среди деревьев, которая вскоре привела нас на северные холмы, откуда открывался чудесный вид на пересеченную овражистую местность, простиравшуюся до залитого солнцем море. Небо наполняли ветра, струйки дыма, пролетающие птицы… Винта, казалось, никуда конкретно не ехала, что меня вполне устраивало. Под наше молчание и стук копыт, я вспомнил один свой визит на винодельческий завод Ната Бейли, и когда мы в следующий раз натянули поводья, чтобы дать возможность отдохнуть лошадям, я спросил ее:
– Вы разливаете вино здесь, в поместье? Или это делается в городе? Или в Эмбере?
– Не знаю, – пожала плечами она.
– Я думал, вы здесь выросли.
– Я никогда не обращала внимание на происхождение.
Я проглотил замечание насчет патрицианских наклонностей. Если она не шутит, то я не могу представить себе, как ей удалось узнать что-то подобное.
Она, однако же, уловив выражение моего лица, тут же пояснила:
– В разное время мы делали это по-разному. Я вот уже несколько лет живу в городе. И просто не знаю, где разливают в последнее время.
Ловко выкрутилась, и я не мог придраться к такому ответу. Я не предназначал своему вопросу роль ловушки, но почувствовал, что случайно задел нечто важное. Возможно, потому, что она не дала теме закончится на этом. Она продолжала говорить, заведя рассказ о том, как они свозят бочки со всего поместья и часто продают вино прямо в них же. С другой стороны, имелись клиенты помельче, желавшие получить продукцию разлитой в бутылки… через некоторое время я перестал слушать. С одной стороны, я мог это понять, ведь беседовал-то с дочерью виноторговца. С другой стороны, все это сам мог бы выдумать, не сходя с места. Совершенно невозможно проверить сказанное. У меня сложилось впечатление, что она пытается похоронить меня под грудой слов и что-то скрыть. Но я не мог вычислить, что именно.
– Спасибо, – поблагодарил я, когда она остановилась передохнуть, и она бросила на меня странный взгляд, но поняла намек и не стала продолжать рассказ.
– Вы должны уметь говорить по-английски, – сказал я на этом языке, если рассказанное вами ранее – правда.
– Все, рассказанное мною, правда, – ответила она по-английски без всякого акцента.
– Где вы ему обучались?
– В Отражении-Земля, где и вы обучались в университете.
– Не хотите ли рассказать, что вы там делали?
– У меня было особое задание.
– От отца? От Короны?
– Я бы лучше предпочла не отвечать, чем лгать вам.
– Ценю прямоту. Жаль только, что мне придется строить теперь догадки.
Она пожала плечами.
– Вы говорили, что бывали в Беркли? – спросил я.
Минутное колебание, затем:
– Да.
– Не припомню, чтобы когда-нибудь видел вас там.
Снова пожатие плечами. Мне захотелось схватить ее и потрясти. Вместо этого сказал:
– Вы знали о Мег Девлин. Говорили, что бывали в Нью-Йорке.
– По-моему, вы опережаете меня по числу вопросов.
– Я и не знал, что мы снова играем в эту игру. Я думал, мы просто болтаем.
– Тогда ладно. Да.
– Скажите мне еще одну вещь, и я, наверное, смогу вам помочь.
Она улыбнулась.
– Я не нуждаюсь ни в какой помощи. Это у вас полно проблем.
– Можно мне все-таки спросить?
– Пожалуйста, спрашивайте. Каждый ваш вопрос говорит мне о том, что я желаю узнать.
– Вы знаете о наемниках Люка. Вы навещали также и Нью-Мексико.
– Да, я бывала там.
– Спасибо, – поблагодарил я.
– Это все?
– Это все.
– Вы пришли к какому-то выводу?
– Возможно.
– Не хотите сказать мне, к какому?
Я улыбнулся и покачал головой.
На этом я и остановился. Несколько прямых вопросов, заданных ею, пока мы ехали, привели меня к убеждению, что я заставил ее гадать о результатах моих умозаключений. Хорошо бы дать этому любопытству разгореться. Мне требовался какой-нибудь противовес ее скрытности по тем пунктам, какие вызывали у меня наибольший интерес, и я надеялся, что приведут к полному обмену сведениями. Кроме того, я пришел-таки к определенному выводу касательно нее. Вывод не был завершен, но если он верен, то, раньше или позже, я потребую и остальной ответ. Поэтому нельзя сказать, что я сблефовал.
Окружающий нас полдень был окрашен в золотистые, оранжевые, желтые и красные оттенки, с влажными осенними запахами за прохладным дуновением бриза. А небо голубое-голубое, похожее на какие-то драгоценные камни…
Спустя минут десять я задал ей более нейтральный вопрос:
– Не могли бы вы показать мне дорогу в Эмбер?
– Разве вы ее не знаете?
Я покачал головой.
– Я никогда раньше не бывал в этой стороне. Знаю только, что проходящие здесь сухопутные дороги ведут к Восточным Воротам.
– Да, – подтвердила она. – По-моему, чуть дальше к северу. Поехали, поищем ее.
Она направила лошадь обратно к дороге, по которой мы некоторое время ехали до этого, и свернули на нее, что меня вполне устраивало. Я воздержался от замечаний по поводу туманности ее ответа, хотя в скором времени ожидал вопросов с ее стороны по поводу моих планов. По крайней мере, у меня возникло ощущение, что она только ждет удобного момента.
Примерно три четверти мили спустя мы подъехали к перекрестку. На обочине высился каменный указатель, сообщавший расстояние до Эмбера, расстояние в обратную сторону, до Бейль-порта, расстояние до Бейль-гребня на востоке, и до местечка под названием Мурн прямо впереди.
– Что это за Мурн такой? – спросил я.
– Небольшая животноводческая ферма.
Этого я никак не мог проверить, не проехав шесть лиг.
– Вы собираетесь поехать обратно в Эмбер? – спросила она.
– Да.
– А почему бы просто не воспользоваться Картой?
– Я хочу получше познакомиться с этой местностью. Это моя отчизна. Мне здесь нравится.
– Но я же предупредила вас о существующей опасности. Камни сделали вас меченным. Вас легко выследить.
– Это еще не означает, что меня ВЫСЛЕДЯТ. Я сомневаюсь, что тот, кто подослал ко мне убийц прошлой ночью, уже узнал, что они нашли меня и потерпели неудачу. Если бы я не решил пойти поужинать, они бы все еще сидели в засаде. Уверен, что у меня есть несколько дней передышки на удаление отметин, про которые вы говорили.
Она спешилась и оставила лошадь щипать траву. Я сделал то же самое. То есть спешился.
– Вероятно, вы правы. Просто мне не нравится, что вы идете на ЛЮБОЙ РИСК, – сказала она. – Когда вы собираетесь отправиться обратно?
– Не знаю. Полагаю, что чем дольше буду ждать, тем больше вероятности, что лицо, стоящее за вчерашним покушением, забеспокоится и пришлет новых громил.
Она взяла меня за руку и повернулась, внезапно оказавшись прижатой ко мне. Такой поворот дела меня несколько озадачил, но моя свободная рука автоматически двинулась, чтобы обнять даму, к чему она в общем-то склонна в подобных случаях.
– Вы ведь не собираетесь уехать сейчас же, не правда ли? Потому что если вы уедете, я отправлюсь с вами.
– Нет, – правдиво ответил я. На самом-то деле я намеревался отправиться на следующее утро после хорошего ночного сна.
– Когда же тогда? Нам еще о многом нужно поговорить.
– По-моему, мы довели игру в вопросы и ответы почти до той границы, за которой заканчивается вообще все отношения.
– Есть некоторые обстоятельства…
– Я знаю.
Это был неловкий момент. Да, она была желанна. И нет, мне не хотелось поддерживать с ней отношения сложившимся образом. Отчасти из-за ощущения, что она хочет также и еще чего-то, на знаю, чего именно, а отчасти потому, что она обладала странной силой, с которой я не стремился познакомиться на интимном расстоянии. Как бывало говаривал дядя Сухэй, выражаясь языком колдунов: "Если ты не понимаешь чего-то, не возись с этим". А у меня сложилось впечатление, что все, выходящее за пределы дружеского отношения с Винтой, может привести к поединку энергий.
Поэтому я быстро поцеловал ее, чтобы поддержать дружеские отношения, и освободился из объятий.
– Возможно, я вернусь завтра, – пообещал я ей.
– Хорошо. Я надеюсь, что вы проведете ночь тут. Возможно, не одну. Я защищу вас.
– Да, я все еще чувствую себя усталым.
– Мне придется накормить вас хорошим обедом для восстановления сил.
Затем она провела по моей щеке кончиками пальцев, и я вдруг понял, что откуда-то знаю ее. Откуда? Я не мог этого сказать. И это меня тоже испугало. Даже очень сильно испугало. Когда мы сели на лошадей и поехали обратно к Лесному Дому, я начал составлять план, как убраться отсюда этой же ночью.
Поэтому, сидя в отведенной для меня комнате, потягивая красное вино из бокала и глядя, как мерцают на сквозняке от открытого окна свечи, я ждал – сначала, когда в доме станет тихо (что вскоре произошло), а потом когда пройдет приличный отрезок времени. Дверь в комнату я закрыл на засов. За обедом я несколько раз пожаловался на то, что сильно устал, а потом отправился спать пораньше. Я не отличаюсь той эгоистичной мужественностью, чтобы постоянно чувствовать себя объектом страсти, но Винта дала понять, что может зайти ко мне ночью, и я хотел отгородиться от этого предлогом усталости. Меньше всего я желал оскорбить ее отказом. У меня хватало проблем и без этого.
Я все жалел, что с собой у меня нет хорошей книги, н последнюю иЗ них я оставил в доме Билла, а если бы вздумал добывать ее сейчас, то неизвестно, почувствует ли это Винта, точно также, как Фиона почувствовала однажды, что я создал новый Козырь. Вполне возможно после этого, что она явится ко мне под дверь и станет ломиться, чтобы узнать, что тут, черт побери, происходит.
Но никто не ломал дверь, и я прислушивался к скрипам притихшего дома и ночным звукам за окном. Свечи укоротились, а тени на стенах поубыли и текли темным потоком вслед за колеблющимся светом. Теперь уже скоро…
Воображение? Или я только что услышал, как из какого-то неопределенного места прошептали мое имя?
– Мерль…
Снова.
В самом деле, но…
Перед моими глазами на миг словно поплыло, а затем я сообразил, что это такое: очень слабый козырный контакт.
– Да, – ответил я, открываясь и обращая все внимание в сторону вызывавшего. – Кто это?
– Мерль, малыш… дай мне руку, иначе я пропал…
Люк!
– Вот здесь, – я потянулся, потянулся, и образ обрел четкость, отвердел.
Он стоял, привалившись спиной к стене, бессильно опустив плечи и повесив голову.
– Если ты задумал какую-то хитрость, Люк, то я готов к ней, уведомил я его и, быстро поднявшись, подошел к столу, где лежал мой меч, вытащил его из ножен и взял наизготовку.
– Это не хитрость! Скорее! Вытащи меня отсюда!..
Он поднял левую руку. Я протянул свою и ухватился за нее. Он сразу же повалился на меня, и я пошатнулся. На мгновение мне подумалось, что это нападение, но он висел мертвым грузом, и я увидел, что он весь в крови. В правой руке он все еще сжимал окровавленный меч.
– Сюда. Идем.
Я задал ему направление и помог пройти несколько шагов, а затем уложил его на постель. Разжав его пальцы, я забрал меч, затем положил его рядом со своим на ближайшем стуле.
– Что с тобой случилось, черт возьми?
Он закашлялся и слабо покачал головой. Потом сделал несколько глубоких вздохов.
– Я видел бокал вина, – сказал он, – когда мы проходили мимо стола…
– Да. Держись.
Я сходил за вином, приподнял его голову, и поднес бокал к губам. В бокале было больше половины. Он медленно отпил, останавливаясь, чтобы глубоко вдохнуть.
– Спасибо, – сказал он, закончив, а затем его голова склонилась на бок.
Он отключился. Я пощупал пульс. Быстрый, но какой-то слабый.
– Черт тебя подери, Люк, – выругался я. – Хуже момент ты выбрать не мог…
Но не услышал ни слова. Он просто лежал и заливал кровью всю постель.
Спустя несколько проклятий я раздел его и прошелся по телу мокрым полотенцем, выясняя, где под всей этой кровью находятся раны. Обнаружилась скверная рана на груди справа, может быть, даже задето легкое. Однако, дышал он очень неглубоко, и я не мог быть совершенно уверен в правильности поставленного диагноза. Если он верен, то мне оставалось надеяться, что он в полной мере унаследовал регенерационные способности Эмбера. Я наложил на рану компресс и прижал сверху рукой, чтобы удержать на месте, пока осмотрю в других местах. Я подозревал также перелом пары ребер. Левая рука его оказалась сломанной выше локтя, и я выправил ее и наложил шину, воспользовавшись запасными перекладинами от стула, замеченными мною раньше в шкафу. На бедрах, правой ноге, правой руке, плече и на спине обнаружилось свыше дюжины рваных и резанных ран разной степени тяжести. К счастью, ни одна из них не была с артериальным кровотечением. Все их я промыл и перевязал, что в результате сделало его похожим на иллюстрацию к руководству по оказанию первой помощи. Затем я еще раз осмотрел рану на груди и накрыл его одеялом.
Я подумал о кое-каких способностях целительной техники Логруса. Теоретически я их знал, но никогда не имел случая применить их на практике. Люк выглядел весьма плачевно, и поэтому я решил попробовать их. Когда спустя некоторое время я закончил, к его лицу, кажется, вернулся первоначальный цвет. Я добавил к укрывавшему его одеялу свой плащ. Снова пощупал его пульс – тот, вроде, стал отчетливее. Я еще раз выругался, на этот раз просто чтобы не потерять навыка, убрал со стула мечи и сел на него сам.
Немного погодя мне вспомнился разговор с Колесом-Призраком. Не пытался ли Люк договориться с моим творением? Он упомянул, что ему нужна мощь Призрака для исполнения всего задуманного против Эмбера. А недавно Призрак спрашивал меня, стоит л доверять Люку, и мой ответ был подчеркнуто отрицательным.
Не прекратил ли Признак переговоры с Люком результатом, который я видел теперь перед собой?
Я достал Карты и сдал яркий круг Колеса-Призрака. Потом сфокусировался на нем, настраивая мозг для контакта, взывая.
Дважды за последующие несколько минут я почувствовал, что к чему-то близок. Но нас словно разделяла хрустальная перегородка. Может быть, Призрак занят? Или просто не склонен разговаривать со мной?
Я отложил Козырь. Но это послужило толчком, направило мои мысли по другому руслу.
Я собрал окровавленную одежду Люка и быстренько обыскал ее. Обнаружил в боковом кармане колоду Карт, наряду с несколькими пустыми Картами и карандашом. Все Карты были исполнены в той же манере, как и те, которые я назвал Роковыми Козырями Смерти. Я добавил к этой колоде Козырь, изображающий меня самого, который Люк держал в руке, когда вызывал меня.
А колода у него оказалась очень интересная. В ней был Козырь Ясры и Козырь Виктора Мелмана. Нашелся также и Козырь Джулии, и, частично незавершенный Козырь Блейза. Козыри с изображением Хрустальной Пещеры и с изображением старой квартиры Люка. Встретились и несколько дубликатов самих Роковых Козырей Смерти. Козырь с Дворцом, который я не мог узнать, Козырь одного из моих старых приятелей, Козырь блондина в черно-зеленом с резкими чертами лица, Козырь стройного темно-рыжего мужчины в коричнево-желтом и женщины, настолько похожей на этого мужчину, что, казалось, они обязательно состоят в близком родстве. Эти последние двое были, к моему удивлению, выполнены в ином стиле, я бы даже рискнул определить, что иной рукой. Единственный неизвестный, насчет которого я испытывал странную уверенность, что это старый приятель Люка, был блондин. Несомненно это и был Далт, наемник. Имелось также три попытки изобразить Колесо-Призрак; ни одна из них не привела к успеху.
Я услышал, как Люк что-то рычит, и увидел, что глаза его открылись и заметались по сторонам.
– Не волнуйся, – успокоил я его. – Ты в безопасности.
Он кивнул и закрыл глаза. Несколько минут спустя он снова открыл их.
– Эй! Мои карты… – слабо произнес он.
Я улыбнулся.
– Неплохая работа, – заметил я. – Кто их сделал?
– Я, – ответил он. – Кто же еще?
– Где ты научился?
– У отца. Он был мастером по этой части.
– Если ты способен их делать, то должен был пройти Лабиринт.
Он кивнул.
– Где?
Он на миг улыбнулся, потом слабо пожал плечами и сморщился от боли.
– В Тир-на Ног-те.
– Отец отвел тебя туда, провел через него?
Он снова кивнул.
Почему бы не нажать, раз я оказался при козырях?
Я взял Карту.
– А вот Далт, – сказал я. – С ним вы когда-то были малолетними бойскаутами, не так ли?
Он не ответил. Подняв взгляд, я заметил сузившиеся глаза и нахмуренный лоб.
– Я никогда не встречался с ним, – добавил я. – Но узнаю цвета и догадываюсь.
– В колледже ты тоже всегда выполнял заданное на дом, – улыбнулся Люк.
– И, как правило, вовремя, – согласился я. – Но я с тобой подзадержался. Например, не могу найти Козыря для Замка Четырех Миров. А вот некто, кого я не знаю.
Я поднял Карту стройной дамы и помахал перед ним.
Он улыбнулся.
– Опять слабею и задыхаюсь, – проговорил он. – ты был в Замке?
– Точно.
– Недавно?
Я кивнул.
– Вот что я тебе скажу, – произнес наконец он. – Расскажи мне, что ты увидел в Замке и как это ты кое-что узнал обо мне, и я расскажу тебе, кто она такая.
Я быстро прикинул. Да, можно было ему рассказать без боязни, что он узнает нечто такое, чего до сих пор не знал.
Поэтому я коротко предложил:
– Наоборот.
– Ладно. Дама, – сообщил он, – это Санд.
Я уставился на Карту так пристально, что почувствовал начало контакта. И погасил его.
– Давно пропавшая, – добавил он.
Я поднял Козырь с изображением похожего на нее человека.
– Тогда это, должно быть, Делвин?
– Точно.
– Эти две Карты делал не ты. Они выполнены не в твоей манере. Да, ты, вероятно, вообще не знал, как они выглядят.
– Ты наблюдателен. Их нарисовал отец еще во времена беды, хотя и не получил от них особого проку. Ему они тоже не помогли.
– Тоже?
– Они не проявили энтузиазма для оказания мне помощи, несмотря на все свое недовольство этим местечком. Считай их вышедшими из игры.
– Этим местечком? – переспросил я. – Где ты по-твоему находишься, Люк?
Глаза его расширились. Он окинул взглядом комнату.
– В лагере врага, – ответил он. – У меня не было выбора. Это твои покои в Эмбере, верно?
– Неверно, – ответил я.
– Не дразни меня, Мерль. Ты ставишь меня в тупик. Я твой пленник. Где я?
– Ты знаешь, кто такая Винта Бейль?
– Нет.
– Она была любовницей Каина. Это дом ее семейства, расположенный на порядочном удалении от города. А она сама находится всего лишь дальше по коридору. Может даже зайти. По-моему, она втюрилась в меня.
– Еще бы! Она крутая дамочка?
– Очень.
– А ты что делаешь у нее, ведь прошло не так много времени после похорон? Это же неприлично.
– Ха! Если бы не ты, не было бы и похорон.
– Не надо мне этого дерьма с благородным негодованием, Мерль. Если бы убили ТВОЕГО отца, разве ты не стал бы мстить за него?
– Это нечестно. Мой отец не делал всего того, что натворил Бранд.
– Может, да, а может, и нет. Но что бы ты сделал? Даже тогда. Разве не стал бы охотиться на Каина?
Я отвел взгляд.
– Не знаю, – сказал я наконец. – Это, черт возьми, слишком гипотетический вопрос.
– Ты сделал бы это. Я знаю тебя, Мерль. Уверен, ты бы так и сделал.
– Может быть, – вздохнул я. – Ну ладно, допустим. Может, я и поступил бы так. Но я бы на этом и остановился. Я не стал бы охотиться и на остальных. Я не хочу еще больше задевать твои чувства, но твой старик был психом, ты должен это знать. А ты не псих. Я знаю тебя ничуть не хуже, чем ты меня. Я уже немало времени думал об этом. Ты знаешь, Эмбер признает личную вендетту. У тебя доказуемый случай. И смерть произошла даже не в стенах Эмбера, если Рэндом действительно станет искать оправдание для тебя.
– С какой стати он станет это делать?
– Потому что я поручусь за твою честность в других делах.
– Брось, Мерль…
– У тебя классическая защита в деле о вендетте – сын мстит за смерть отца.
– Не знаю… Эй, ты пытаешься открутиться от тех объяснений, что ты обещал.
– Нет, но…
– Тогда переходи к Замку Четырех Миров. Что это ты там пронюхал и каким образом?
– Ладно. Однако, ты подумай о том, что я сказал, – посоветовал я.
Выражение его лица осталось неизменным.
И тогда я начал так:
– Жил старый отшельник по имени Дэйв…
Люк заснул прежде, чем я закончил. Я просто поумерил громкость своего голоса и остался сидеть. Через некоторое время я поднялся, отыскал бутылку вина и налил немного в бокал, так как большую часть моего выпил Люк. Я забрал бокал с собой к окну и стал смотреть на внутренний двор, где шуршал листьями ветер. Я раздумывал над тем, что сказал Люку. Я нарисовал ему неполную картину частично потому, что кажется, его не заинтересовало мое предложение. Но даже если бы Рэндом официально позволил ему сорваться с крючка в деле о смерти Каина, то Джулиан или Жерар, вероятно, постараются его убить по тому же закону вендетты, о котором я говорил. Я действительно не знал, что делать. Мне полагалось сообщить о нем Рэндому, но будь я проклят, если сделаю это сейчас. Слишком многое еще требовалось у него выведать, а если он будет пленником там, в Эмбере, то добраться до него станет намного труднее. И зачем он вообще уродился сыном Бранда?
Я вернулся к стулу у кровати, рядом с которым оставил наше оружие и Карты Люка. Я перенес эти предметы в другой угол комнаты, и там устроился в кресле, в котором сидел раньше. Я снова пригляделся к его Картам. Изумительно, у меня на руках полный кусок истории…
Когда жена Оберона Рилга проявила меньшую стойкость, быстро состарившись и удалившись, чтобы вести уединенную жизнь в сельской местности, король взял да и женился вновь, к некоторой досаде своих первых детей – Каина, Джулиана и Жерара. Но чтобы окончательно запутать генеалогию и поборников семейной чести и законности, он сделал это в местности, где время текло намного быстрее, чем в Эмбере. Можно привести интересные доводы как за, так и против того, носил ли его брак с Харлой характер двоеженства. Не мне судить. Историю эту я услышал много лет назад от Флоры, и, по ее словам, она всегда не слишком хорошо ладила с Делвином и Санд, потомством от этого союза, и склонялась к толкованию в сторону двоеженства. До настоящего времени я ни разу не видел портретов Делвина и Санд. Во Дворце их не было, про них редко упоминалось в разговорах. Но они жили в Эмбере относительно короткое время, когда королевой там была Харла. После ее смерти они стали недовольны политикой Оберона в отношении их родни, которую они часто навещали, и через некоторое время уехали, поклявшись не иметь в дальнейшем вообще никаких связей с Эмбером. По крайней мере, мне говорили именно это. Вполне вероятно, здесь не обошлось без некоторой внутрисемейной грызни. Не знаю.
Но это были двое недостающих членов королевской семьи, и Люк явно узнал о них и встретился с ними, надеясь воскресить былое негодование и приобрести союзников. Он признал, что это не получилось. Два века – долгий срок для поддержания старой недоброжелательности. Насколько я понимал, с момента их отъезда прошло именно столько времени. У меня мелькнула мысль, не стоит ли мне связаться с ними, просто поздороваться. Если их не заинтересовала сторона дела, представляемого Люком, то, думал я, их не заинтересует также и обратная сторона. Казалось вполне уместным засвидетельствовать им свое почтение, как никогда раньше не встречавшемуся с ними члену семьи. Я решил, что как-нибудь сделаю это, так как данный момент казался едва ли подходящим. Я добавил их Козыри в свою коллекцию.
Следующим шел Далт, как я понимаю, заклятый враг Эмбера. Я снова изучил его Козырь и заколебался. Если он и впрямь такой верный друг Люка, то, наверное, мне следует дать ему знать о связанных с этим обстоятельствах и упомянуть что-то полезное для меня. Фактически, чем больше я об этом думал, вспоминая его недавнее присутствие у Замка Четырех Миров, тем большим становилось искушение связаться с ним. Казалось вполне возможным, что мне удастся даже выведать что-нибудь о происходящем сейчас в этой крепости.
Я в сомнении грыз ногти. Следует ли мне делать это, или нет? Я не видел вреда от такой попытки. Ничего выдавать я не собирался. И все же были некоторые опасения.
Какого черта, решил я наконец. Кто не рискует…
Алло, алло. Тянемся через внезапно похолодевшую Карту…
Миг пораженности где-то и чувство вроде АГА!
Словно оживший портрет, изображение зашевелилось.
– Кто ты? – спросил ответивший на вызов, положив ладонь на рукоять меча и до половины обнажив клинок.
– Меня зовут Мерлин, – сказал я. – И у нас есть общий знакомый по имени Ринальдо. Я хотел сообщить тебе, что он тяжело ранен.
К этому моменту мы оба парили между двумя реальностями, твердые и совершенно четкие друг для друга. Он казался более крупным, чем виделся на изображении, и стоял он в центре помещения с каменными стенами; из окна слева от него виднелось голубое небо и кусочек облака. Его зеленые глаза, поначалу широко раскрывшиеся, теперь сузились, и челюсть, казалось, выдвинулась чуть агрессивней.
– Где он? – осведомился зеленоглазый Далт.
– Здесь со мной, – ответил я.
– Ах, как удачно, – заметил он, меч очутился у него в руке, и он двинулся вперед.
Я резким щелчком отбросил Козырь прочь, что не прервало контакт. Для этого мне пришлось вызвать Логрус, который упал между нами, словно нож гильотины и дернул меня так, словно я прикоснулся к оголенному проводу под напряжением. Единственным утешением мне служила мысль, что Далт, несомненно, почувствовал то же самое.
– Мерль, что происходит? – раздался хриплый голос Люка. – Я видел Далта…
– Э… да. Я только что вызывал его.
Он чуть приподнял голову.
– Зачем?
– Сообщить ему о тебе. Он же твой друг, не так ли?
– Идиот! – обругал он меня. – Именно он-то меня так и отделал.
Тут он закашлялся, и я кинулся к нему.
– Дай мне воды, – попросил он.
– Иду.
Я сходил в ванную и принес ему стакан. Потом приподнял его, и он стал пить маленькими глотками.
– Может быть, мне следовало рассказать тебе, – проговорил наконец он. – Не думал, однако, что ты будешь играть в игру, не зная ее правил…
Он снова закашлялся и отпил еще воды.
– Трудно сообразить, что тебе рассказывать, а что – нет, – продолжал он спустя некоторое время.
– Почему бы не рассказать мне все? – предложил я.
Он слегка помотал головой.
– Не могу. Знание погубит тебя. А еще вероятнее, нас обоих.
– Судя по тому, как идут дела, это, кажется, может случиться независимо от того, расскажешь ты, или нет.
Он слабо улыбнулся и отпил еще.
– Некоторые части этого дела носят личный характер, – затем добавил он. – И я не хочу впутывать других.
– Как я понимаю, твои попытки убить меня в определенный период каждой весной также носили несколько личный характер, – заметил я. – И все же я почему-то чувствовал себя впутанным в это.
– Ладно, ладно, – он упал на постель и поднял правую руку. – Я же сказал тебе, что давным-давно отказался от этого.
– Но покушения продолжались.
– Их совершал не я.
Ладно, решил я про себя. Попробуем.
– Их устраивала Ясра, не так ли?
– Что ты о ней знаешь?
– Я знаю, что она – твоя мать, и это дело также касалось и ее.
Он кивнул.
– Значит ты знаешь… Отлично. Это упрощает дело. – Он умолк, переводя дыхание. – Она дала мне задание устраивать тридцатые апреля для тренировки. Когда я узнал тебя получше и завязал с этим, она была в бешенстве.
– И поэтому продолжила дело сама?
Он кивнул.
– Она хотела, чтобы ты отправился на охоту за Каином? – спросил я.
– Желание было обоюдным.
– Ну а на других? Держу пари, с ними она тоже давила на тебя. Но ты не совсем уверен, что они этого заслуживают.
Молчание.
– Так ведь?
Он отвел взгляд, не выдержав моего, и я услышал, как он скрипнул зубами.
– Ты с крючка снят, – сказал я наконец. – Я не намерен причинять тебе вреда. И ей тоже не позволю.
– А что касается Блейза и Рэндома, фионы и Флоры, Жерара и…
Он засмеялся, что привело его к болезненным конвульсиям, и заставило схватиться за грудь.
– Им нечего тревожиться, – сказал он, – по крайней мере сейчас…
– Что ты имеешь в виду?
– Подумай, – сказал он мне. – Я мог бы козырнуться обратно в свою старую квартиру, напугать до чертиков новых жильцов и вызвать "скорую помощь". И мог бы сейчас уже быть в пункте скорой помощи.
– Почему же ты этого не сделал?
– Я бывал ранен и потяжелее, и выкарабкивался. Здесь я нахожусь потому, что мне нужна твоя помощь.
– О! Для чего же?
Он посмотрел на меня, потом снова отвел взгляд.
– Она попала в большую беду, и мы должны спасти ее.
– Кого? – спросил я, уже зная ответ.
– Мою мать.
Я хотел засмеяться, но не мог, когда увидел выражение его лица. Требовалась настоящая смелость, чтобы просить меня помочь спасти женщину, пытавшуюся меня убить, не один раз, а много раз, и, кажется, сделавшую главной целью своей жизни уничтожение моих родственников. Смелость, или…
– Мне больше не к кому обратиться, – признался он.
– Если ты уговоришь меня на это, Люк, ты заслужишь премию Коммивояжера Года, – сказал я. – Но я готов выслушать твои доводы.
– Снова пересохло в горле.
Я сходил и опять наполнил стакан. Когда я возвращался с ним, из коридора, как мне показалось, донесся легкий шум. Я продолжал прислушиваться, пока помогал Люку сделать еще несколько глотков.
Напившись, он кивнул мне, но к этому времени я услышал еще один звук. Я приложил палец к губам и взглянул на дверь. Поставив стакан, я поднялся и прошел через комнату, прихватив по дороге меч.
Однако, прежде, чем я добрался до двери, раздался тихий стук.
– Да? – отозвался я, подойдя к двери.
– Это я, – донесся голос Винты. – Я знаю, что Люк здесь, и хочу увидеть его.
– Чтобы его прикончить? – уточнил я.
– Я уже сказала вам, что это не входит в мои намерения.
– Значит вы не человек, – сказал я.
– Я никогда и не притязала на это.
– Значит, вы не Винта Бейль, – продолжил я логическую цепочку.
Тут последовало продолжительное молчание, и затем:
– Что будет, если это так?
– Тогда скажите мне, кто вы?
– Не могу.
– Тогда дайте хоть честный ответ, – предложил я, отталкиваясь от всех собранных на ее счет догадок, – и скажите мне, кем вы были?
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Отлично понимаете. Выберете одного, любого. Мне все равно.
Снова молчание.
– Я вытащила тебя из огня, – сказала она, – и не смогла справиться с конем. Я умерла в озере. Ты завернул меня в свой плащ…
Это был не тот ответ, которого я ожидал. Но достаточно хороший.
Острием меча я поднял щеколду. Она распахнула дверь и взглянула на меч в моей руке.
– Драматично, – заметила она.
– Ты произвела на меня сильное впечатление, – ответил ей в тон я, рассказами об окружающих меня со всех сторон опасностях.
– Кажется, недостаточно, – она улыбаясь вошла.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я.
– Я не слышала, чтобы ты спрашивал у него что-нибудь о голубых камнях и о том, как он наводил на тебя благодаря твоей настроенности.
– Ты подслушивала.
– Врожденная привычка, – согласилась она.
Я повернулся к Люку и представил ее.
– Люк, это Винта Бейль… В некотором роде…
Люк поднял правую руку, не отрывая взгляда от ее лица.
– Я хочу знать только одно, – начал он.
– Держу пари, что хочешь, – ответила она. – Собираюсь я тебя убить, или нет? Гадай и дальше. Я еще не решила. Помнишь, как-то раз у тебя кончился бензин севернее Сан-Луис Обисно, и ты обнаружил, что пропал бумажник? Для возвращения домой тебе пришлось одолжить денег у подружки. А ей пришлось потом дважды просить тебя, прежде чем ты вернул долг.
– Откуда ты можешь это знать? – прошептал он.
– А однажды ты подрался с тремя мотоциклистами, – продолжала она. – И чуть не потерял глаз, когда один из них ударил тебя цепью по голове. Зажило, кажется, хорошо. Я не вижу шрама…
– И я победил, – добавил он.
– Да. Не слишком много людей могут поднять "Харли" так, как это сделал ты, и швырнуть его.
– Я должен знать, – сказал он. – Как ты об этом проведала?
– Может, я и скажу тебе как-нибудь, – сказала она. – Я упомянула об это просто, чтобы ты оставался честным. Теперь я намерена задать тебе несколько вопросов, и твоя жизнь будет зависеть от того, насколько честны ответы. Понятно?
– Винта, – перебил я ее. – Ты говорила, что не заинтересована в убийстве Люка.
– Он не стоит в верхней части моего списка, – подтвердила она. – Но если он как-то причастен к тому, кто в нем представлен, то такая возможность у него появится.
Люк зевнул.
– Я скажу о голубых камнях, – пробурчал он. – В настоящее время я никому не поручал выслеживать Мерлина с помощью голубого камня.
– Могла ли Ясра кому-нибудь поручить выследить его таким способом?
– Возможно. Я просто не знаю.
– А как насчет того, кто напал на него прошлой ночью в Эмбере?
– Впервые об этом слышу, – сказал он и Закрыл глаза.
– Посмотри на это, – приказала она, вынимая из кармана голубую пуговицу.
– Узнаешь ее?
– Нет, – ответил он и снова закрыл глаза.
– И ты теперь не намерен причинить какой-либо вред Мерлину?
– Совершенно верно, – ответил он замирающим голосом.
Она снова открыла было рот, но вмешался я:
– Пусть спит. Никуда он не денется.
Она бросила на меня почти сердитый взгляд, а затем кивнула.
– Ты прав.
– Так что же ты собираешься делать теперь? Убить его, пока он ни о чем не ведает?
– Нет, – ответила она. – Он говорил правду.
– И это что-то меняет?
– Да, – уведомила она меня, – на данное время.