Итак, в разгар всевозможных опасностей, интриг и тайн я решил устроить себе каникулы и прогуляться по городу с хорошенькой леди. Из всех выборов, которые я мог сделать, этот, безусловно, был самым привлекательным. Кто бы ни был тот враг, с какой бы силой я не сталкивался, на время оставлял инициативу ему. Я не испытывал никакого желания охотиться на Юрта, вступать в поединок с Маской или следовать повсюду за Люком, пока он не оправится и не сообщит мне, хочет ли он по-прежнему добыть скальпы нашей семьи или нет. Далт был не моей проблемой. Винта исчезла. Колесо-Призрак помалкивало, а дело с отцовским Лабиринтом могло подождать, пока я не освобожусь. Сияло солнце и дул мягкий ветер, хотя в этом сезоне погода изменчива. Просто жалко было тратить хороший последний день на что-то меньшее, чем удовольствие. Я насвистывал, наводя марафет, а затем направился к лестнице, чтобы явиться к назначенному времени первым.
Однако Корал пришла раньше, чем я предполагал, и уже ждала меня. Я одобрил ее консервативные темно-зеленые брюки, темную рубашку медного цвета и теплый коричневый плащ. Сапожки ее, похоже, прекрасно подходили для прогулки, и она надела темную шляпку, прикрывавшую большую часть ее головы. Завершали наряд перчатки и кинжал на поясе.
– Все готово, – объявила она, увидев меня.
– Отлично, – улыбнулся я и провел ее по коридору.
Она начала было сворачивать по направлению к парадному входу, но я указал ей налево, а потом еще раз налево.
– Выход через боковую дверь меньше бросается в глаза, – пояснил я.
– Что и говорить, у вас любят секретничать, – отозвалась она.
– Привычка, – отвечал я. – Чем меньше посторонние знают о твоих делах, тем лучше.
– Какие посторонние? Чего вы опасаетесь?
– В данную минуту? О, множества вещей. Но мне не хотелось бы потратить такой приятный день на оглашение списка.
Она покачала головой в жесте, воспринятом мною как смесь благоговения и неодобрения.
– Выходит, люди говорят правду? – спросила она. – Что дела ваши настолько сложны, что вы носите с собой памятки?
– Ну, для любовных дел у меня в последнее время не было возможности, – ответил я. – Так же, как и для простых размышлений. – А затем, увидев, что она покраснела, добавил: – Извините. В последнее время я и вправду вел немного сложную жизнь.
– О… – Она взглянула на меня, явно напрашиваясь на подробности.
– Как-нибудь в другой раз, – принужденно рассмеялся я, взмахнув плащом и приветствуя часового.
Она кивнула и дипломатично сменила тему.
– Полагаю, я прибыла во время года, неподходящее для осмотра ваших знаменитых садов?
– Да, они в основном уже сбросили листву, – подтвердил я, – за исключением японского сада Бенедикта, который в некотором роде отстает. Возможно, мы как-нибудь прогуляемся туда и выпьем чашечку чая, но я думаю, сейчас мы погуляем по городу.
– Отлично, – согласилась она.
Я велел часовому у потерны передать Хендону, сенешалю Эмбера, что мы направляемся в город и не знаем, когда вернемся. Он ответил, что передаст, как только его сменят, что произойдет весьма скоро. Пережитые события в "Окровавленном Билле" научили меня оставлять такие сообщения. Не то, чтобы я полагал, что нам грозят какие-то опасности, но сообщить следует.
Листья шуршали у нас под ногами, когда мы направились по одной из дорожек к боковым воротам. Ярко сияло солнце; всего лишь несколько прядей перистых облаков нисколько не загораживали его. В небе стая темных птиц летела на юг, к океану.
– А у нас уже выпал снег, – сказала она. – Везет вам.
– Нас выручает теплое течение, – сказал я, вспоминая кое-что, рассказанное мне Жераром. – Оно делает наш климат куда более умеренным по сравнению с другими местами на той же широте.
– Вы много путешествуете? – спросила она.
– Я попутешествовал куда больше, чем хотелось бы, – проворчал я. Особенно в последнее время. И хотел бы хотя бы на год осесть и пообрасти мхом.
– По делам или ради удовольствия? – спросила она, когда часовой выпустил нас из ворот, а я быстро осмотрелся в поисках притаившихся в засаде.
– Не ради удовольствия, – ответил я, взяв ее под руку и направляя по избранному мною пути.
Достигнув обжитых мест, мы некоторое время шли по Главной Площади. Я показал несколько достопримечательностей и резиденции знатных лиц, включая посольство Бегмы. Однако, она не проявила ни малейшей склонности посетить последнее, сказав, что до отъезда ей все равно придется встретиться с соотечественниками в официальной обстановке. Но позже она задержалась в одной из встреченных лавок, чтобы купить пару блузок, распорядившись послать счет в посольство, а одежду во дворец.
– Отец обещал мне несколько сувениров, – объяснила она. – И я знаю, что он забудет. Услышав о счете, он поймет, что я не забыла об этом.
Мы осматривали улицы ремесленников и зашли освежиться в кафе на тротуаре, поглядывая одновременно, как мимо следуют пешеходы и всадники. Я как раз повернулся, чтобы рассказать ей анекдот о всаднике, почувствовал начало козырного контакта. Я несколько секунд подождал усиления этого ощущения, но никакой ясности относительно того, кто вызывает, так и не возникло. Затем ладонь Корал легла мне на руку.
– Что случилось? – спросила она.
Я мысленно протянул руку, пытаясь помочь вступить в контакт, но когда я это сделал, тот, другой, казалось, отступил. Хотя создавшееся положение не было похоже на скрытое подглядывание, как это делал Маска, когда я находился в доме Флоры в Сан-Франциско; может быть, просто старается связаться знакомый человек, и ему трудно сосредоточить внимание? Может быть, он ранен? Или…
– Люк! – позвал я – Это ты?
Но ответа не пришло и ощущение начало таять. И, наконец, пропало совсем.
– С вами все в порядке? – спросила Корал.
– Да, это пустяки, – ответил я. – Как я думаю, кто-то пытался связаться со мной, а потом передумал.
– Связаться? Вы имеете в виду применяемые вами Карты?
– Да.
– Но вы сказали "Люк"… – задумчиво проговорила она. – В вашей семье нет никакого человека по имени…
– Вы могли знать его как Ринальдо, принца Кашеры, – пояснил я.
– Ринни? – засмеялась она. – Разумеется, я знаю его. Хотя он не любит, чтобы мы называли его Ринни…
– Вы действительно знаете его? Я имею в виду лично?
– Да, – подтвердила она, – хотя с тех пор прошло немало времени. Кашера находится весьма близко от Бегмы. Иногда мы поддерживали хорошие отношения, а иногда не столь хорошие. Сами знаете, как это бывает. Политика. Когда я была маленькой, у нас случались довольно долгие периоды чуть ли не дружбы. Обе стороны часто наносили официальные визиты. И нас, детей, не раз оставляли вместе.
– Каким он был в те дни?
– О, рослым застенчивым рыжим мальчишкой. Очень любил пустить пыль в глаза – показать, какой он сильный, какой проворный. Помню, как однажды он разозлился на меня, когда я победила его в беге.
– Вы победили Люка в беге?
– Да, я очень хорошо бегаю.
– Ну раз так, тогда да.
– Он несколько раз брал нас с Найдой покататься на яхте и на долгие прогулки верхом. А где он теперь?
– Пьет с Чеширским Котом.
– Что?
– Это долгая история.
– Мне хотелось бы услышать ее. Я беспокоюсь о нем с тех пор, как случился переворот.
– М-м… – Я быстро подумал, как отредактировать эту историю, чтобы не выдать дочери премьер-министра Бегмы никаких государственных тайн вроде родства Люка с Домом Эмбера… И поэтому начал так:
– Я знал его довольно долгое время. Недавно он навлек на себя гнев одного колдуна и тот одурманил его наркотиком и позаботился засунуть в один оригинальный бар…
Затем я рассказывал еще долго, частично из-за того, что пришлось вкратце изложить о романе Льюиса Кэррола. А также пообещал одолжить одно издание "Алисы" из библиотеки Эмбера. Когда я, наконец, закончил, она смеялась.
– Почему вы не привезли его сюда? – спросила она затем.
Ай-яй-яй! Я не мог объяснить ей, что пока он не оправится, его способность перемещать Отражения не будет функционировать. Поэтому я объяснил ей так:
– Это часть заклинания, она действует на его собственные колдовские способности. Его нельзя увезти, пока не кончится действие наркотика.
– Интересно, – заметила она. – Действительно ли Люк сам колдун?
– Э… да, – промямлил я.
– А как он обрел такие способности? Когда я его знала, он не показывал никаких признаков обладания ими.
– Колдуны приобретают свое умение разными способами, – объяснил я. Но вы и так это знаете. – И вдруг сообразил, что она гораздо умнее, чем показывало это улыбающееся невинное выражение лица. У меня возникло сильное ощущение, что она пытается направить разговор к тому, что Люк пользуется магией Лабиринта, что, конечно же, скажет немало интересного о его происхождении. – И его мать Ясра сама неплохая колдунья.
– В самом деле? Никогда этого не знала!
Проклятье! И то не так, и это не эдак.
– Она тоже где-то научилась этому.
– А как насчет его отца?
– В общем, я не могу сказать, – ответил я.
– Вы когда-нибудь встречались с ним?
– Только мимоходом.
Если она имела хоть малейшее представление о правде, то из-за лжи вопрос этот мог показаться действительно важным. Поэтому я сделал единственное, что смог продумать. За столиком за ее спиной никто не сидел, а сзади столика ничего не было, кроме стены. Я потратил одно из своих заклинаний, сделав незаметный жест и прошептав единственное слово.
Столик перевернулся, полетел и врезался в стену. Несколько других клиентов громко вскрикнули, а я вскочил на ноги.
– Все целы? – спросил я, оглядываясь, словно в поисках пострадавших.
– Что случилось? – спросила она меня.
– Сильный порыв ветра или еще что-нибудь, – отозвался я. – Возможно, нам следует отправиться дальше.
– Ладно, – согласилась она, разглядывая обломки. – Мне неприятности не нужны.
Я бросил на столик несколько монет, поднялся и снова направился на улицу, на ходу придумывая темы и болтая без умолку, чтобы как можно дальше уйти от скользкой темы. Мое красноречие произвело желаемый эффект, так как она больше не пыталась поднять этот вопрос.
Продолжая прогулку, я избрал путь к Западной Лозе. Когда добрались до нее, я решил спуститься в порт, вспомнив про ее любовь к катанию на яхте. Но она остановила меня, коснувшись ладонью моей руки.
– Разве на вершину Колвира не ведет большая лестница? – спросила она. – По-моему, ваш отец попытался однажды втихомолку поднять по ней войска, попался на этом и вынужден был подниматься с боем.
– Да, это правда, – кивнул я. – Старое сооружение. Она расположена выше. Нынче ею мало пользуются. Но она все еще в приличном состоянии.
– Я хотела бы ее увидеть.
– Хорошо.
Я свернул направо и мы пошли обратно, вверх по склону, к Главной Площади.
Нам навстречу попалась пара рыцарей с цветами герба Льювиллы. Они отдали честь. И я не мог не подумать о том, имеют ли они какое-то определенное поручение или выполняют приказ следить за моими передвижениями. Такая же мысль, должно быть, пришла в голову и Корал, потому что она посмотрела на меня, вскинув брови. Я пожал плечами и продолжал идти. Когда чуть позже я оглянулся, от рыцарей не осталось и следа.
По пути нам встретилось немало людей в одежде разных кланов, и воздух наполнили ароматы блюд, приготовленных под открытым небом и способных удовлетворить самые разнообразные вкусы. Поднимаясь, мы не раз останавливались, чтобы купить пирожки с мясом, йогурт или конфеты. Игнорировать такое аппетитное лакомство могли только самые сытые.
Я заметил, как пластично она двигалась, одолевая препятствия. Это была не просто грациозность. Это являлось состоянием бытия – длительная тренировка. И несколько раз я заметил, как она оглядывается в направлении, откуда мы пришли.
Я и сам смотрел, но не увидел ничего необычного, на что стоило поглядеть. Однажды, когда при нашем приближении вышел какой-то мужчина, я увидел, как рука метнулась к кинжалу, а потом опять опустилась.
– Здесь так оживленно, столько всего происходит… прокомментировала она через некоторое время.
– Верно. Я думаю, что в Бегме меньше суеты?
– Намного.
– Там безопаснее прогуливаться, где вздумается?
– О, да.
– И женщины там проходят такое же обучение военному делу, как и мужчины?
– Обычно нет. А что?
– Просто любопытно.
– Но я немного обучалась драться, как с оружием, так и без него.
– Зачем?
– Отец предложил. Сказал, что это может пригодиться родственнику человека с его положением. Я подумала, что он, возможно, прав. По-моему, на самом деле, он хотел бы иметь сына.
– Ваша сестра тоже обучалась этому?
– Нет, ее это не интересовало.
– Вы собираетесь делать карьеру в дипломатии?
– Вы говорите не с той сестрой.
– Найти богатого мужа?
– Вероятно, толстого и скучного.
– Что же тогда?
– Может быть я скажу вам позже.
– Ладно. Я спрошу вас, если вы не скажете.
Мы шли на юг по Главной Площади, и когда приблизились к Концу Страны, ветры усилились. Вдали в поле зрения появился свинцово-серый, с белыми барашками волн океан. Над волнами кружило много птиц и один очень гибкий дракон.
Затем мы прошли под Большой Аркой и, выйдя наконец к лестничной площадке, посмотрели вниз. Зрелище было захватывающее – с обоих сторон от короткой широкой лестницы – крутой обрыв к коричнево-черному берегу далеко внизу. Я увидел отпечатки волн на песке, оставленные отливом, похожие на морщины на лбу старика. Ветры здесь дули сильные, и когда мы приблизились, усилился влажный соленый запах, придававший ветру другое качество густоты. Корал на миг отпрянула, а потом снова приблизилась.
– Выглядит несколько пугающе, чем я думала, – помолчав, сказала она. – Вероятно, страшно, когда идешь по ней?
– Не знаю, – ответил я.
– Разве вы никогда не поднимались и не спускались по ней?
– Нет, – коротко бросил я. – Никогда не было причин проделать такое.
– Я могла подумать, что вы захотите это сделать, так как здесь ступала нога вашего отца.
Я пожал плечами.
– Я сентиментален по иным поводам.
Она улыбнулась.
– Давайте спустимся на берег. Пожалуйста!
– Разумеется, – согласился я, мы шагнули вперед и стали спускаться.
Широкая лестница привела нас вниз футов на тридцать, затем внезапно сузилась. По крайней мере, ступеньки здесь не были мокрыми и скользкими. Где-то далеко внизу я разглядел место, где лестница вновь расширялась, что давало возможность пройти двум людям рядом. Пока, однако, мы спускались гуськом и я испытывал раздражение от того, что Корал каким-то образом очутилась впереди меня.
– Если вы нагнетесь, я перепрыгну вперед, – предложил я ей.
– Зачем? – спросила она.
– Чтобы быть впереди в случае, если вы оступитесь.
– Ничего, – сказала она. – Я не оступлюсь.
Я решил, что спорить не стоит, и позволил ей идти первой.
Лестничные площадки, после которых менялось направление, следовали без всякой системы, вырубленные там, где очертания скал разрешали такой поворот. Поэтому некоторые марши были длиннее других, и путь вел нас по всему фасаду горы. Ветры теперь дули намного сильнее, чем наверху, и мы старались держаться так близко к склону горы, как только позволял рельеф. Да и не будь там такого ветра, мы все равно делали бы то же самое. Отсутствие перил заставляло держаться подальше от края. Случались места, где горная стена нависала над нами, словно пещера, а в иных местах мы шли по каменным выступам и чувствовали себя открытыми со всех сторон. Ветер несколько раз хлестнул мне плащом по лицу. Я выругался, вспоминая, что местные жители редко посещают исторические места собственного края. И я начал понимать их мудрость. Корал спешила вперед и мне пришлось увеличить скорость, чтобы нагнать ее. Впереди уже виделась лестничная площадка, обозначавшая первый поворот пути. Я надеялся, что она там остановится и скажет мне, что передумала насчет необходимости этой экспедиции. Но такого не случилось. Она свернула и продолжала спускаться дальше. Ветер украл мой вздох и унес его в какую-то сказочную пещеру, предназначенную для стенаний обманутых.
И все же я не мог иногда не поглядеть вниз и не вспомнить об отце, поднимавшемся по этим ступеням, мечом прокладывая себе путь. Не хотел бы я такого попробовать, по крайней мере пока не истощились более хитрые возможности. Затем я подумал, насколько мы ниже уровня самого дворца…
Когда мы, наконец, добрались до площадки, после которой лестница расширялась, я поспешил догнать Корал, чтобы иметь возможность идти рядом. В спешке я налетел на какую-то корягу и споткнулся на повороте. Ничего особенного. Я сумел выбросить руку и обрести устойчивость. Меня, однако, изумила чуткость Корал к изменениям звука моей походки, а также ее реакция на это. Она вдруг бросилась назад и развернулась всем телом вбок. Когда она это сделала, ее пальцы соединились с моей рукой и она оттолкнула меня к скале.
– Ладно! – выдохнул я из быстро пустеющих легких. – Со мной все в порядке.
Она поднялась и отряхнулась, пока я восстанавливал равновесие.
– Я услышала… – начала было она.
– Я понял. Но я просто зацепился каблуком. Вот и все.
– Я не могла этого знать.
– Все прекрасно. Спасибо.
Мы принялись спускаться по лестнице бок о бок, но что-то изменилось. Теперь у меня затаились подозрения, которые я никак не мог рассеять. Во всяком случае, пока. Пришедшее мне на ум было слишком опасным, если я окажусь прав.
И поэтому я сказал:
– Карл у Клары украл кораллы.
– Что? – переспросила она. – Не понимаю.
– Я сказал "Какой приятный день для прогулки с хорошенькой женщиной!"
Она действительно покраснела. Затем последовало:
– На каком языке вы это сказали… в первый раз?
– На английском, – ответил я.
– Я его никогда не изучала. И говорила вам про это, когда мы беседовали об "Алисе".
– Я помню. Просто причуда с моей стороны.
Берег, к которому мы спускались, был полосатым, как тигр, и местами сверкал. Вдоль него тянулись волнистые линии пены и птицы кричали и пикировали на выброшенные волнами водоросли. На некотором расстоянии от берега наблюдались паруса. А на юго-востоке далеко в море рябила небольшая завеса дождя. Ветры прекратили шуметь, хотя еще налетали с силой, способной сорвать плащи.
Мы молча продолжали спускаться, пока не достигли самого подножья. Затем сошли со ступеней, пройдя несколько шагов по песку.
– Порт в том направлении, – я показал налево, на запад. – А в той стороне располагается церковь, – добавил я, указывая на темное здание, где отслужили панихиду по Каину и где матросы молились иногда о безопасном плавании.
Она посмотрела в обоих направлениях, а также оглянулась на пройденный нами путь.
– Кто-то еще захотел последовать нашему примеру, – заметила она.
Я поднял взгляд и увидел неподалеку от вершины лестницы три фигуры, но они стояли, словно прошли небольшое расстояние по лестнице, чтобы полюбоваться панорамой. Цвета Льювиллы никто из них не носил.
– Наверняка какие-нибудь туристы, – решил я.
Она понаблюдала за ними еще несколько минут, а затем отвела глаза.
– Разве здесь нет каких-нибудь пещер? – поинтересовалась она.
Я кивнул направо.
– В той стороне, – ответил я. – Есть несколько. Людям периодически удается заблудиться в них. Некоторые из пещер весьма красивы. В других просто бродишь во тьме. А иные представляют собой всего-навсего неглубокие расщелины.
– Я хотела бы осмотреть их.
– Разумеется, нет ничего легче, идемте!
Я зашагал к пещерам. Люди на лестнице не шевелились. Они, похоже, по-прежнему смотрели на море. Я не думал, что это контрабандисты. Этим делом, кажется, не занимаются средь бела дня там, куда может забрести любой. И все же я радовался, что моя подозрительность растет. В свете недавних событий это могло оказаться подозрением полезным. Конечно же, главный объект моих подозрений шел рядом, пиная носками сапог плавник, вороша яркую гальку, смеясь – но в данный момент я не был готов что-нибудь предпринять на этот счет. Скоро…
Она вдруг взяла меня под руку.
– Спасибо, что пригласили меня прогуляться, – поблагодарила она. Мне очень понравилось.
– О, мне тоже. Рад, что так получилось. Не стоит благодарностей.
Это заставило меня невольно почувствовать себя слегка виноватым, но если моя догадка верна, то ничего плохого не произошло.
– Я думаю, мне понравилось бы жить в Эмбере, – заметила она на ходу.
– Мне тоже, – отозвался я. – Мне никогда по-настоящему не удавалось прожить здесь достаточно продолжительное время.
– О?
– Полагаю, что по-настоящему так и не объяснил, сколько времени я провел на Отражении-Земле, где учился в колледже и занимался той работой, о которой вам рассказывал… – начал я, и внезапно из меня посыпались новые детали моей автобиографии, чего обычно я старался избежать.
Сперва я не был уверен, что правильно поступаю, рассказывая, а потом сообразил, что мне просто хотелось с кем-нибудь поговорить. Даже если мое странное подозрение правильно, это не имеет значения. Внимательная слушательница заставила меня почувствовать себя увереннее, чем я чувствовал себя в последнее время. И, прежде чем я успел это понять, уже пустился рассказывать об отце – о том, как этот человек, которого я едва знал, в спешном порядке изложил мне длинную повесть о своей борьбе, о своих проблемах, о решениях этих проблем, словно пытаясь оправдаться передо мной, словно это было для него единственной возможностью рассказать мне все; и о том, как я слушал, гадая, что он мог приукрасить, и какие чувства он испытывал ко мне…
– А вот и пещеры, – уведомил я ее, когда мы, наконец, приблизились, и это заставило меня прекратить смущающие излияния. Она начала говорить что-то по поводу прекращенного монолога, но я просто добавил: – Я видел их только раз.
Она уловила мое настроение и сказала:
– Я хотела бы посетить одну из них.
Я кивнул. Пещера казалась неплохим местом для задуманного мною.
Выбрал я третью. Вход в нее был шире, чем у первых двух, и прямой проход тянулся на приличное расстояние.
– Давайте заглянем вот в эту, – сказал я. – Она, кажется, достаточно освещена.
Мы вошли в сумрачную прохладу. Влажный песок тянулся некоторое расстояние от входа, лишь постепенно редея и заменяясь твердым полом. Потолок несколько раз снижался и поднимался. Поворот налево соединил нас с галереей, ведущей к другому входу, так как, заглянув туда, я увидел другой свет, другое ответвление вело глубже в гору. С этого места, где мы остановились, еще ощущался глубокий пульс моря.
– Эти пещеры могут увести вглубь очень далеко, – отметила она.
– И ведут, – ответил я. – Ходы извиваются, пересекаются и петляют. Я бы не хотел зайти чересчур далеко без карты и фонаря. Их так полностью и не нанесли на карту, уж это-то я точно знаю.
Она огляделась кругом, изучая черные области в темноте, где боковые туннели выходили в тот, в котором остановились мы.
– Как по-вашему, насколько глубоко они уходят? – спросила она.
– Просто не знаю, – допустил я, вспомнив несколько ответвлений, пройденных мною по дороге к Лабиринту. – Кажется, они могут вести в большие пещеры под нами, или еще куда-нибудь.
– А на что похожи те?
– Под дворцом? Просто темные и большие. И очень древние…
– Я хотела бы посмотреть их.
– Для чего?
– Там есть Лабиринт. Он должен быть очень красочным.
– О, да. Он таков – сплошь яркий и закрученный. Хотя и довольно пугающий.
– Как вы можете так говорить, раз прошли его?
– Проходить его и любить – две большие разницы.
– Я просто подумала, что если в тебе есть способность пройти его, ты должен ощущать какую-то близость, какое-то глубокое созвучное родство с ним.
Я рассмеялся и вокруг нас гулко раскатилось эхо.
– О, когда я проходил его, то знал, что во мне есть способность успешно дойти до конца, – сказал я. – Однако, загодя я этого не чувствовал. Тогда я был просто напуган. И никогда не любил его.
– Странно.
– Да нет, не очень. Он все равно, что море или ночное небо. Он большой, могучий, прекрасный, и он есть. Он – стихийная сила и представляется тебе всем, чем угодно.
Она оглянулась на галерею, ведущую вглубь.
– Я хотела бы увидеть его, – повторила она.
– Я не стал бы пытаться отсюда найти дорогу к нему, – посоветовал я. – Зачем вы, собственно, хотите его увидеть?
– Хочу посмотреть, как я прореагирую на такое явление.
– Вы странная, – сказал я.
– Вы проводите меня туда, когда мы вернемся? Покажите мне его!
Дело оборачивалось совсем не так, как я задумывал. Если бы она была тем, что я подозревал, то тогда непонятна была ее просьба. Однако я действовал, установив для себя определенный порядок, и я чувствовал, что она являлась тем, насчет чего я дал себе одно обещание и сделал кое-какие сложные приготовления.
– Возможно, – проговорил я.
– Пожалуйста! Я действительно хотела бы посмотреть на него.
Она казалась искренней. Но моя догадка не вызывала во мне сомнений. Прошло уже достаточно времени, чтобы тот странный, меняющий тела дух, упрямо шедший по моему следу во многих обличьях, подыскал себе нового носителя, а потом снова вышел на меня и прибытие, ее забота о моей физической безопасности были очевидны, а рефлексы быстры. Я хотел бы порасспросить ее, но знал, что она просто солжет при отсутствии доказательств или чрезвычайной ситуации. Я не доверял ей. Поэтому я вновь приготовил заклинание, составленное мною по пути домой из Арбор Хауза, заклинание, предназначенное для изгнания вселившегося существа из его носителя. Потом на миг заколебался. Чувства мои к ней были двусмысленными. Даже если она была тем самым существом, я, возможно, согласился бы примириться с ней, если бы знал мотив.
– Вы хотите именно этого?
– Просто посмотреть его. Честное слово, – ответила она.
– Нет, я имею в виду, что если вы та, кого я знаю на самом деле, то задаю больший вопрос: почему?
Фракир на моем запястье запульсировал.
Корал помолчала ровно столько, сколько понадобилось на слышимый глубокий вздох, а затем произнесла:
– Как ты смог догадаться?
– Ты выдала себя в мелочах, незаметных только тому, кто стал параноиком, – ответил я.
– Магия, – догадалась она. – Не так ли?
– Примерно так, – подтвердил я. – Может быть, я почти скучал по тебе, но до сих пор не могу тебе доверять.
Затем я произнес командные слова заклинания, плавно разведя руки в нужных местах. Последовали два ужасных крика, затем третий. Но крики принадлежали не ей. Они донеслись из-за угла, оттуда, где мы недавно прошли.
– Какого?… – начала она.
– …черта, – закончил я и ринулся мимо нее за угол, обнажая на бегу меч.
В свете, доходившем из отдаленного входа в пещеру, я увидел на полу пещеры три фигуры. Двое из них растянулись во весь рост и не двигались. Третий человек сидел, согнувшись и ругаясь. Я медленно приблизился, направив острие своего оружия на сидящего. Его темная голова повернулась в мою сторону и он с трудом поднялся на ноги, оставаясь все еще согнутым. Одной рукой придерживая другую, он отступил, пятясь, пока не соприкоснулся со стеной. Там он остановился, бормоча что-то, чего я не расслышал. Я продолжал осторожно наступать на него, держа предельно внимательными все свои чувства. Я заметил, как движется за моей спиной Корал, а затем, когда проход расширился, мельком уловил, что она страхует меня сзади и слева. Она обнажила кинжал и держала его низко и вблизи бедра. Сейчас не время гадать, что же могло сделать с ней мое заклинание.
Дойдя до первого из двух павших людей, я остановился и пнул его носком сапога, готовый мгновенно ударить, если тот вскочит и нападет. Ничего. Человек казался обмякшим и безжизненным. Я перевернул его ногой и голова покатилась по направлению ко входу в пещеру. В упавших там на нее лучах солнца я рассмотрел полуразложившееся человеческое лицо. Мой нос уже уведомил меня, что такое состояние головы не было лишь иллюзией. Тогда я приблизился к другому и тоже перевернул его. Он также выглядел разлагающимся трупом. Хотя первый сжимал в левой руке кинжал, второй был безоружным. Затем я заметил еще один кинжал – на полу, почти у самых ног живого человека. Я поднял взгляд на него. Это не имело ни малейшего смысла. Я подумал, что два трупа на полу были мертвецами по меньшей мере несколько дней, и я понятия не имел, что же затевал стоящий у стены.
– Э… вы не против сообщить мне, что происходит? – вежливо попросил я.
– Будь ты проклят, Мерлин! – прорычал он и я узнал этот голос.
Я двинулся, описав дугу и перешагнув через павших. Корал оставалась рядом со мной, двигаясь почти так же. Он повернул голову, следя за нашими движениями. И когда на его лицо упал наконец свет, я увидел, что Юрт прожигает меня взглядом своего единственного глаза; другой закрывала повязка. Я увидел также, что половина его волос отсутствует, а обнаженный оскальпированный череп покрыт рубцами и шрамами, и полуотросшее отрубленное ухо видно каждому. С этой стороны я также разглядел, что пиратская косынка, раньше прикрывавшая это безобразие, теперь сползла ему на шею. С левой руки его капала кровь, и я вдруг понял, что на ней недостает мизинца.
– Что с тобой случилось? – спросил я.
– Один из зомби, падая, попал мне кинжалом по руке, – процедил он, когда ты изгнал оживляющих их духов.
Мое заклинание было для изгнания духов, занявших чужое тело… Они находились в радиусе его действия…
– Корал, – спросил я. – С вами все в порядке?
– Да, – ответила она, – но я не понимаю…
– Позже, – остановил я ее.
Я не спросил, что у него с головой, так как вспомнил поединок с одноглазым вервольфом в лесу к востоку от Эмбера – со зверем, которого я засунул головой в костер. Я давно подозревал, что это был Юрт, сменивший облик, даже до того, как Мандор предоставил достаточно сведений в подтверждение этого.
– Юрт, – начал я. – Я был причиной многих твоих несчастий, но ты должен понимать, что сам навлек их на себя. Если бы ты не напал на меня, мне бы не понадобилось защищаться…
Раздался щелкающий скрипучий звук. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что это зубовный скрежет.
– Произведенное твоим отцом усыновление ничего для меня не значит, продолжал я, – помимо того, что он им оказал мне честь. Я даже не знал о нем до самого недавнего времени.
– Врешь! – прошипел он. – Ты заставил его это сделать какой-то хитростью, чтобы стать впереди нас в наследовании.
– Ты, должно быть, шутишь, – усмехнулся я. – Мы все стоим настолько низко в списке, что это не имеет значения.
– Не Короны, дурак! Дома! Наш отец совсем уже нездоров.
– Печально слышать, – сказал я. – Но я никогда даже не думал об этом. И, в любом случае, Мандор стоит впереди нас всех.
– А ты теперь второй.
– Не по выбору. Брось! Мне никогда не видать этого титула. Ты же знаешь! Я увидел вокруг его темени слабый призматический нимб.
– Настоящая причина не в этом, – продолжал я. – Не любил ты меня никогда и охотишься на меня не из-за наследования. Должно быть, что-то иное за этой твоей навязчивой идеей. Кстати, Огненного Ангела ведь ты подослал, не так ли?
– Ты так быстро обнаружил это? – поразился он. – Я даже не был уверен, что могу на это рассчитывать. Полагаю, он, в конце концов, стоил тех денег, которые я за него заплатил. Но… Что случилось?
– Он мертв.
– Ты очень удачлив. Слишком удачлив, – отозвался он.
– Ты хочешь именно этого, Юрт? Я хотел бы уладить это дело раз и навсегда.
– Я тоже, – ответил он. – Ты предал того, кого я люблю, и только твоя смерть наведет порядок.
– О ком ты говоришь? Я не понимаю.
Он вдруг усмехнулся. – Поймешь, – пообещал он. – В последние минуты твоей жизни я дам тебе узнать, почему.
– Тогда тебе, скорее всего, придется ждать долго, – съехидничал я. Ты, кажется, не очень ловок в таких делах. Почему бы просто не рассказать мне сейчас и сэкономить нам обоим кучу хлопот?
Он засмеялся и призматический нимб стал ярче, и в этот момент до меня дошло, что это такое.
– Раньше, чем ты думаешь, – пригрозил он, – ибо скоро я буду мощнее, чем ты когда-нибудь мог подумать.
– Но отнюдь не менее неуклюжим, – посоветовал я ему и тому, кто в это время держал его Козырь, следя за мной и готовый мгновенно выдернуть Юрта отсюда…
– Это ведь ты, Маска, не так ли? – обратился я к нему. – Забирай его. Тебе не понадобится ни отправлять его вновь, ни смотреть, как он наломает дров. Я повышу тебя в списке своих первоначальных дел и скоро навещу тебя, если только ты дашь мне знак, что это действительно ты.
Юрт открыл рот и что-то сказал, но что именно, я не расслышал, так как он быстро таял, и его слова пропали вместе с ним. Когда это произошло, в меня что-то полетело. Парировать это не было надобности, но я не смог остановить рефлекс.
Рядом с двумя гниющими трупами и мизинцем Юрта на полу у моих ног лежали россыпью десятка два роз.