Одно мгновение, когда он смотрел на мегаполис, что-то вроде ужаса охватило его. Что мне теперь делать?
Багровое солнце опускалось за Центр черным силуэтом вырисовывающиеся на небе где изредка пролетали самолеты. Вся линия горизонта, казалось, состояла из силуэтов объединенных субгородов и башен. Однако, Коскинен знал, что это только иллюзия. На самом деле огромные здания находились друг от друга на большом расстоянии, а между ними находились низкоэтажные дома: магазины, квартиры для людей низшего класса. И все это связывалось между собой с помощью труб, которые сейчас сверкали в последних солнечных лучах. Однако, внизу, на земле, находилась самая прозаическая сеть улиц, движущихся тротуаров, монорельсов. Там, внизу уже в окнах вспыхивали огни – темнота там наступает раньше – включились уличные фонари, зажглись фары машин и автобусов. Здесь, на высоте сотни этажей стояла тишина, и город внизу казался чем-то нереальным. Как будто Коскинен видел какую-то чужую планету.
Коскинен резко выключил стену обзора и весь пейзаж перешел в беспорядочные переливы пастельных тонов. Коскинен не проигрывал те записи, которые предлагались ему в роскошно оформленном списке. Он даже не стал слушать гавайскую гитару или музыку парижских кабаре, которые ему так понравились сегодня утром. Я хочу чего-то, что можно осязать физически, попробовать на вкус, понюхать, в конце концов.
Что же именно?
При отеле были свои бары, рестораны, бассейн, гимнастический зал, сад, театр – все, что можно было купить или нанять на время. Он мог даже потребовать обслуживание по первому классу и уплатить за это на пять лет вперед. Кроме того, есть еще и сам город. А можно еще заказать стратокорабль и улететь в какой-нибудь западный город, нанять местный флайер или флиттер, улететь на окраину национального парка, провести ночь на берегу лесного озера. Или…
– Что? – спросил он себя. – Я могу заплатить за все, что хочу. Только мне не купить друзей. Уже целых 24 часа я совершенно один! Я уже понял, как скучно платить за все!
Он подошел к телефону. – Звони, – сказал ему Дэйв Абрамс. – Центраин Кондоминиум на Лонг Айлеид. Вот номер. У нас всегда найдется для тебя место. Да и Манхеттен рядом. Прекрасное место для развлечения. По крайней мере так было пять лет назад. И кроме того я могу гарантировать самые вкусные в мире мамины булочки.
Коскинен опустил руку, не взяв трубку. Еще нельзя. Семье Абрамсов тоже нужно время, чтобы узнать сына. Он за пять лет здорово изменился. Представители правительства, встречавшие команду в Годдар Филд отметили, как они стали спокойны, как будто спокойствие Марса вошло в них, стало их частью. Нет, звонить он не будет. Он слишком горд для того, чтобы напрашиваться в гости: "Си, примите меня. Мне плохо одному. Ведь у меня нет друзей". И это после того как он наговорил, что будет делать, как будет веселиться после возвращения на Землю.
Все его товарищи по экипажу имели преимущества перед ним. Они были старше и у них было место, куда они возвращались, где их ждали. На корабле было даже двое женатых. А у Пита Коскинена не было никого. Кошмары прошлой войны не затронули маленький городок в северной Миннесоте, но сопутствующие эпидемии не пропустили его. И вот восьмилетнего выжившего ребенка, сироту, вырастили вместе с несколькими тысячами других, имевших такой же ИКУ, как у него. Было так трудно. Не потому, что в школе к ним относились сурово, нет, страна делала все, чтобы заменить сиротам родителей. Но страна нуждалась в большом количестве тренированных мозгов. Коскинен получил степень магистра в 18 лет. В этом же году Общество Астронавтов приняло его предложение и включило в состав Девятой Экспедиции на Марс. Он был одним из тех, кто должен будет остаться на Марсе надолго и узнать побольше о марсианах. И Коскинен покинул Землю.
Он выпрямился. – Мне нечего жалеть себя, – подумал он. – Мне 23 года, у меня прекрасное здоровье, внушительный счет в банке.
– Нужно начинать с чего-то, парень, – сказал он вслух и пошел в ванную, чтобы посмотреть, как он выглядит. Красная блуза с высоким воротником, обтекающие легкие голубые брюки, мягкие сапожки. Все это он купил сегодня в самом шикарном магазине. Он подумал, не сбрить ли ему свою светлую бородку, но затем решил, что его лицо без нее будет слишком детским – курносый нос, высокие скулы, голубые глаза. Тело его было мускулистым, сильным. Капитан Тлен настаивал на ежедневных упражнениях, да и постоянно таскать на себе сто земных фунтов снаряжения это тоже не прогулка на пикник. Коскинен удивился, как быстро он приспособился к земной силе тяжести. Пыльный, влажный воздух и температура позднего лета угнетали его больше, чем вес.
Через несколько дней, когда я сделаю свое официальное заявление, мое имя войдет в анализ истории. А пока нет ничего удивительного, что я на Земле никому не нужен. Нельзя же провести большую часть своей жизни в другом мире, так отличном от того, что кажется сном, а по возвращению мгновенно стать таким же, как эти шесть биллионов землян.
Раздался звонок.
В первое мгновение удивленный Коскинен не двинулся с места. Кто?.. Кто-нибудь с корабля, – с надеждой подумал он. – Такой же одинокий, как он сам. Он вспомнил про сканер, включил его, но экран был пуст.
Дверь открылась и вошли два человека. Один из них нажал кнопку возле двери и она закрылась. Другой рукой он щелкнул что-то в маленькой плоской коробочке. Сканер вернулся к жизни и на экране появился пустой коридор. Человек опустил коробочку в карман голубой блузы. Его компаньон двигался вдоль стены до тех пор, пока ему не стала видна ванная комната.
Коскинен стоял без движения, ничего не понимая. Это были мощные мужчины, он видел это, лица их были твердыми, почти без выражения.
– Эй, – начал он. – В чем дело?
Голос его прозвучал довольно слабо и беспомощно, как будто звукоизоляция стен и пола поглотила его голос.
– Ты Пит Дж. Коскинен с Бонса?
– Да-да, но…
– Мы из Службы Безопасности.
Человек достал из кармана бумажник, раскрыл его. Коскинен посмотрел на идентификационную карту, сравнил лицо владельца с фотографией. Живот у него поджался.
– В чем дело? – спросил он дрожащим голосом, так как даже новички на Земле знали, что СБ не занимается простыми преступлениями.
Человек спрятал бумажник. Коскинен успел заметить имя Сойер. Человек возле двора остался анонимом.
– Наше бюро получило сообщение о тебе и твоей работе на Марсе, сказал Сойер. Его глаза цвета стали пристально смотрели на Коскинена. Сначала скажи, у тебя назначены какие-нибудь встречи на этот вечер?
– Нет, нет, я…
– Отлично. Помни, что мы проверим все твои слова, даже с помощью психовмешательства. Лучше не лги нам.
Коскинен отступил на шаг. Его руки внезапно вспотели.
– В чем дело? – прошептал он. – Я арестован? За что?
– Назовем это просто предохранительной мерой, – сказал Сойер чуть более дружеским тоном. – Технический арест, но технический только до тех пор, пока ты не откажешься помогать нам.
– Но что я сделал? – внезапный гнев охватил его. – Вы не можете пичкать меня наркотиками – знаю свои права, – крикнул он.
– Верховный Суд три года назад постановил, что в случаях, касающихся национальной безопасности, допустимы методы психического вмешательства. Разумеется, эти свидетельства не могут быть использованы в суде – пока. Но это и не важно, – Сойер наклонился к Коскинену. – Где эта штука?
– Какая? – Коскинена охватила дрожь.
– Экранирующее устройство. Ты взял его с корабля со своим багажом. Где багаж?
– Это почти единственный мой багаж, – пронеслось у него в голове. Что-что вам нужно, – услышал он свой заплетающийся шепот. – Я… никогда не воровал. Я только хотел иметь его при себе… пока не сделаю официального сообщения.
– Никто не считает тебя вором, – сказал человек у двери. – Просто служба безопасности считает гаджет опасной штукой. Кто еще знает о нем, кроме других членов экспедиции?
– Никто, – Коскинен облизнул губы. Страх понемногу начал оставлять его. – Он у меня здесь… в этой комнате.
– Отлично. Давай его сюда.
Коскинен прошел в кабинет и нажал кнопку. Стена скользнула в сторону и появилась кое-какая одежда, плащ и сверток, размером два на один фут. Он был завернут во вчерашнюю газету и перевязан шнурком.
– Вот, – сказал Коскинен.
– И это все? – подозрительно спросил Сойер.
– Устройство небольшое. Я покажу вам, – Коскинен наклонился, но Сойер положил руку ему на плечо и оттянул назад.
– Не надо. Держись подальше от него.
Коскинен постарался подавить гнев, снова завладевший им. Он свободный американский гражданин, который хорошо поработал для своей страны. Кто они такие, эти плоскостопие, чтобы так обращаться с ним?
Служба Безопасности, вот кто. Это заставило его содрогнуться. Нет, конечно, он мало знал о них, никогда не слышал, чтобы они хватали людей без вины. Но о Службе Безопасности всегда говорили приглушенным тоном.
Сойер быстро осмотрел комнату.
– Больше ничего, – кивнул он. – О, кей, Коскинен, расплатись здесь и мы уходим.
Коскинен начал складывать вещи в чемодан, а потом подошел к телефону набрал номер и невразумительным тоном пробормотал, что чрезвычайные обстоятельства вынуждают его срочно уехать. Затем он подписал чек и клерк, принявший внизу его факсимиле спросил, не нужен ли ему носильщик.
– Нет, благодарю, – Коскинен отключил связь и посмотрел в лицо агента, имени которого он так и не узнал. – Я надолго? – спросил он.
– Я только работаю здесь, – агент пожал плечами. – Идем.
Коскинен понес сам свой чемодан, а Сойер взял сверток. Второй человек стоял возле стены, недвусмысленно держа руку в кармане. Скользящая дорожка понесла их вдоль коридора. На третьем перекрестке они сели в лифт, который поднял их прямо на крышу. По пути им встретились девушка и юноша, спускающиеся вниз. Ее полупрозрачная легкая туника переливалась нежными цветами, волосы ее были уложены в высокую прическу и спрыснуты михалятом. Смех ее показался Коскинену серебряными колокольчиками, звонившими откуда-то издалека. Коскинен почувствовал себя таким же одиноким, каким чувствовал себя в ту ночь, когда стоял под деревом ночью и видел, как умирает его мать.
Чепуха, сказал он себе. Все должно быть под контролем. Именно этого и хочет Протекторат – контролировать все, сохранить города от радиоактивного дыма. И Служба Безопасности не более чем служба разведки Протектората. Все понятно. Ведь этот потенциальный барьер открывает возможности войн. Хотя и не агрессивных. Или я ошибаюсь? Может быть Служба Безопасности – или сам Харкус – хочет иметь твердую уверенность в этом вопросе?
А пока Сойер крепко держал его за локоть, у второго агента наверняка в кармане было оружие, и они ведут его куда-то, где проникнут в его мозг с помощью психонаркотиков… И внезапно ему до боли захотелось снова очутиться на Марсе.
На окраине Тривиум Сароятис, где начиналась Элезианская пустыня, которую заливало морем света маленькое сверкающее солнце с неба, похожего на пурпурное стекло, по которой перекатывались темно-красные и коричневатые песчаные дюны и на горизонте виднелся песчаный вихрь, увенчанный ледяными кристаллами, стояла каменная башня. Она стояла здесь еще в те времена, когда жители Земли еще охотились на мамонтов. Из-за башни появилась огромная фигура Эльнора. Его шагов не было слышно в разреженном воздухе. Он положил руку на шею Коскинена. Это была сильная рука, и Коскинен чувствовал ее прикосновение даже через термокостюм, но в то же время это прикосновение было мягким и нежным, как прикосновение женской руки. И вот Коскинен ощутит кодированную вибрацию, пронизывающую все его существо, он теперь понимал этот код также просто, как английский язык.
– Когда я прошлой ночью растворился в звездном свете ко мне пришла идея о новом аспекте реальности, которая может решить проблему и дать нам взаимную радость.
Затем они втроем вышли из кабины на крышу. Поодаль от припаркованных каров стоял ничем не выделяющийся воздушный кар. Сойер кивнул служителю и открыл дверцу кара:
– Заходи.
Коскинен сел на переднее сиденье. Агенты заняли места слева и справа от него. Они застегнули ремни безопасности. На радарном посту вспыхнул зеленый сигнал. Сойер двинул рычаг и кар взмыл к небу.