Самолеты находились в трех милях от станции. Они пошли туда, купив в супермаркете кое-что для завтрака, моток веревки и таблетки против сна. Большую часть пути им пришлось идти по деревенской улице, застроенной грязными бедными домами. То и дело мимо них проезжали трактора, грузовые машины. Пешеходов было мало, в основном, женщины, и на них никто не обращал внимания. Кто-то показал дорогу к ангару, и даже не спросил, зачем. Видимо, эти люди жили такой тусклой безразличной жизнью, что даже не читали бюллетени Маркуса, и это было на руку беглецам. Никто не смотрел на них, никто не старался запомнить их внешность. Улица привела их к лугу, на котором не было ничего. Серебрилась трава, где-то пели птицы, пахло сырой землей.
– Здесь хорошо, – сказал Коскинен.
Вивьена посмотрела на него.
– А я чисто городской житель. Мне не кажется, что здесь красиво.
Посреди поля находилось пространство, ограниченное электрифицированным забором. За забором виднелись ангары и взлетная полоса. Радарные установки аэродрома предупредят деревенскую полицию, если сюда сядет какой-либо чужой самолет. Так часовой здесь был не нужен.
За забором было тихо, никакой активности. Коскинен осмотрелся. Домов близко не было, так что его вряд ли видит кто-нибудь. Он на веревке сделал петлю и после нескольких попыток забросил ее на столб.
– О, кей, Ви, – сказал Коскинен и помог ей включить генератор. Затем он пропустил вторую веревку сквозь петлю, и жестом показал Вивьене, чтобы она прижалась к металлической решетке, к которой было подключено напряжение, а затем, используя барьер, как изоляцию между собой и забором, начал поднимать их обоих. Ему стало не по себе, когда он подумал, что произойдет, если он притронется к сетке. Может он и не умрет от удара электрического тока, но наверняка поднимется тревога и их схватят.
Еще немного и они благополучно спустились по ту сторону забора. Коскинен спрыгнул так быстро от забора, что у него чуть не остановилось сердце. Но все обошлось.
Вскоре они уже шли к ангарам. Вивьена могла сбить замок выстрелом из пистолета, но этого не требовалось. Двери открыли и сами, когда они подошли. Внутри было полутемно. Увидев самолеты, Коскинен открыл рот. Ему показалось, что он попал в далекое прошлое, еще более древнее, чем башни Марса.
Видишь, сказал он себе. Вот твое прошлое. Твой прадед мог летать на таком чудище. И это моя планета – гнев снова вернулся к нему – во что они превратили ее?
Но он подавил свои эмоции, взял кое-какие инструменты из ящика и пошел к самолетам. Через час он выбрал самолет. Это был самолет-бомбардировщик Хэвиленд. Огромная машина с двумя крыльями, менее элегантная, чем Фокерм и Опады, но в ней чувствовалась какая-то мужественная красота. Это и пленило его. Пользуясь приобретенным на Марсе навыками, он легко разобрался в устройстве и понял, как управлять самолетом. Они выкатили его на взлетную дорожку, заправили из насоса и отвернули в сторону от радаров.
– Садись на заднее сиденье за дополнительный пульт, – сказал он Вивьене. – Я крутану пропеллер.
Она внезапно посмотрела на него очень внимательно.
– Мы можем потерпеть крушение, или нас могут сбить, ты знаешь это?
– Да, – он пожал плечами. – Это ясно.
– Я… – Она сжала его руку. – Я хочу сказать тебе кое-что, иначе у меня не может быть возможности.
Он посмотрел в ее глаза и ждал.
– Этот детонатор. Это фикция.
– Что?
– Вернее, детонатор работает, но бомбы нет. – Смех застрял у нее в горле. – Помнишь, Зиггер, приказал мне приготовить устройство. Но я не смогла. В капсуле вместо взрывчатки порошок талька.
– Что? – снова прошептал он.
– Я не сказала об этом в доме Абрамса. Они бы поставили настоящую бомбу. Я не смогла бы взорвать ее, но другой смог бы. Я хотела, чтобы ты знал это, Пит.
Она пыталась убрать свои руки, но он стиснул их и не отпустил.
– Это правда, Ви?
– Да. Почему ты сомневаешься?
– Я не сомневаюсь. – он собрал все мужество, достал детонатор и нажал кнопку. Она смотрела на него сквозь слезы.
Коскинен секунду смотрел на детонатор, а затем зашвырнул его в траву. Затем он крепко обнял ее, поцеловал, приподнял и посадил в заднюю кабину, где она пристроилась между пулеметом и рычагами управления. Коскинен изо всех сил крутанул деревянный пропеллер.
Мотор кашлянул, задымили затарахтел. Коскинен вскочил на деревянное крыло и уселся в кабине пилота. Он долго сидел, прислушиваясь к работе мотора, отмечая все стуки, нежелательные вибрации. Вроде бы ничего. Он двинул рычаг и самолет побежал по дорожке, набирая скорость. наконец он подпрыгнул и повис в воздухе. Ощущение было новым для Коскинена.
Вивьена ткнула пальцем в карту, куда им следовало лететь. Коскинен понял, что на такой черепашьей скорости он может спокойно ориентироваться на местности. Его нервы и мускулы, натренированные …, быстро приспособились к управлению самолетом.
Самолет рычал, содрогался, откуда-то тянуло дымом. Странная штука. И как только она летает? И все же ему было приятно лететь на нем. Казалось, он парит в воздухе. Ветер обдувал лобовое стекло, хлестал его по лицу, свистел в крыльях. Смешно, подумал он, что ему приходилось возлагать столько надежд на столь примитивное устройство. Затем он вспомнил девушку, которая не могла заставить себя убить его. Он чувствовал себя так, как будто он умылся свежей родниковой водой, отмылся от грязи нынешнего мира. А внизу было зелено, красиво. Они летели над богатой местностью: дома большие, новые, отделенные друг от друга большими парковыми массивами. Между холмами извивался Гудзон и в нем отражалась голубизна неба, зелень травы, белизна облаков. Вот в таком мире следует искать ответа на его вопрос!
И он с надеждой смотрел вперед.