В каюте было тихо. Кто-то повесил на переборе так, чтобы ей было видно, новую картину: пляж, вероятно, на Таити. Волны сапфирового океана, отороченные кружевами пены, смывали белый песок. На переднем плане легкий ветерок Земли колыхался пальмовыми ветками.
В каюту вошел высокий человек, и Джоселин опустила книгу, которую держала перед собой. Лицо ее залил румянец.
– Гуннар, – произнесла она очень низким голосом. – Тебе не следовало вставать.
– Наш медик будет против, если я проваляюсь в постели до конца своей жизни, – ответил Хейм. – Но пошел он к дьяволу. В конце-концов надо же мне было проститься с тобой перед твоим отъездом. Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. Конечно слабость пока еще не прошла, но доктор Сильва говорит, что я быстро иду на поправку.
– Я знаю. Мы с ним беседовали. Ферментальная терапия – просто чудо, а? – Хейм сделал паузу, придумывая, чтобы еще сказать. Но ничего подходящего в голову не приходило. – Я рад.
– Да сядь же ты, идиот!
Хейм подтащил кресло к ее кровати и сел. Даже после полета во флайере он почувствовал ужасное головокружение. Должно быть, чтобы прошло еще несколько дней, прежде чем его силы полностью восстановятся. Висевший у него на бедре пистолет зацепился за натянутую консоль. Выругавшись вполголоса, он освободил оружие.
Джоселин не могла сдержать улыбки.
– Совсем не обязательно было брать это с собой. Никто не собирается тебя похищать.
– Что ж, надеюсь, что это так. Считай, будто это для страховки.
Ее улыбка угасла.
– Нет, двое хороших парней погибли, остальные прошли через далеко не лучший эпизод в своей жизни. Мне жаль, что это случилось, на на войне всякое бывает и не стоит принимать это чересчур близко к сердцу.
Ее взгляд напоминал ему взгляд маленького зверька, загнанного в ловушку.
– Ты мог бы предъявить обвинение в убийстве.
– Бог мой, – воскликнул он. – За какую же свинью ты мен принимаешь! Мы все вместе вылетели в поле, наш двигатель заглох, после чего произошло крушение, во время которого один человек погиб, и направившись в горы в поисках помощи потеряли еще одного. Если твои люди будут придерживаться этой версии, то мои и подавно.
Тонкая рука украдкой придвинулась к его руке. Он взял ее и не отпустил. Карие глаза Джоселин, взглянули на него. Оба молчали.
Когда Хейм почувствовал, что больше не выдержит, а нужные слова так и не пришли, он сказал:
– Вы стартуете на рассвете, так?
– Да. Ученные – те, которые не знали об истиной цели экспедиции хотели остаться. Но капитан Гутьерец отверг их предложение. Нам здесь больше делать нечего. – Вдруг она быстро спросила:
– Сколько вы здесь еще пробудете?
– Примерно в течение одной земной недели, пока не будут подогнаны новые ракетные установки. Конечно, мы еще потеряем время на то, чтобы выбраться из этой планетарной системы. Ложе придется выпроводить нас, и нам будет позволено вооружиться боеголовками лишь после того, как мы окажемся за пределами их зоны обороны. И все же я рассчитываю, что мы выйдем на финишную прямую не позднее, чем через десять дней.
И снова пауза, вызванная встречей их взглядов, вот они вновь отводятся в сторону и вновь встречаются.
– Что ты собираешься делать дома? – опять попытался нарушить тишину Хейм.
– Ждать тебя, – ответила она. – И молиться за тебя.
– Но… нет, послушай, а как же твоя политическая деятельность?
– Это уже не имеет значения. И я не изменила своих взглядов… или изменила? Трудно сказать.
Свободной рукой она смущенно потерла лоб. От этого движения волосы шевельнулись, обнажив ссадину в каштановых прядях.
– В принципе я не считаю, что была не права, – продолжала она немного погодя. – Может быть, однако, что не деле это было именно так. Но это больше не имеет значения. Видишь ли, ты перевернул вселенную. Хейм, Земля доверила свою судьбу тебе.
– Нонсенс! – Его лицо зарделось. – Одному кораблю?
– Но капитаном которого являешься ты, Гуннар.
– Благодарю, но… но ты преувеличиваешь мои возможности и… Постой, Джос, мне кажется, дома тебе все же будет чем заняться. Тамошние настроения могут зайти слишком далеко в противоположную строну. Каждый, кто в своем уме, меньше всего на свете стремится к крестовому походу. Ты должна постоянно говорить им, напомнить, что в конце концов мирные переговоры состоятся, и чем разумнее мы будем на них себя вести, тем больше шансов будет на сохранение мира. О'кей?
Хейм видел, что дать отсчет ей нелегко. Наконец она сказала:
– Ты прав, и я сделаю все, что будет в моих силах. Но разговоры о политике – лишь уловка.
– Что ты этим хочешь сказать? – прикинулся Хейм.
– Губы Джоселин вновь скривились в улыбке.
– Право же, Гуннар, я просто уверена, что ты боишься.
– Нет-нет, ничего подобного. Тебе надо отдыхать. Я, пожалуй, пойду.
– Сиди, – скомандовала она, ее пальцы сомкнулись вокруг его запястья. Прикосновение было легким, но Хейму легче было б разорвать якорную цепь.
Лицо Джоселин то бледнело, то снова вспыхивало.
– Я должна объяснить, – вдруг сказала она с поразительной твердостью. – Насчет того, что произошло раньше.
По коже у Хейм пробежали мурашки.
– Да, я надеялась убедить тебя не вступать в борьбу, – сказала она. Но потом поняла, что сюда вовлечено больше. Бесконечно больше.
– Угу… прошлое, без сомнения…
– Когда ты вернешься на Землю? – спросила она, – что ты собираешься делать?
– Зажить спокойной тихой жизнью.
– А! Мне бы хотелось написать об этом книгу. А тем временем ты вернешься на Землю. – Голос ее стал еле слышен: – О, боже, ты должен вернуться. – Она подняла голову. – Я тоже буду там.
– Чтобы заговорить, Хейму потребовалось столько силы воли, что ее совсем не осталось, чтобы поднять глаза и посмотреть на Джоселин.
– Джос, – начал он, медленно произнося слово за словом, – ты помнишь слишком многое. Я тоже. Когда-то был такой случай, который нам не следовало использовать. Потом мы встретились снова, будучи оба уже свободными и одинокими, и я подумал, что тот случай, может быть, повториться. Но он не повторился. Время не поставило на нас.
– Нет, это не так. Конечно, сначала я думала иначе. Наши случайные встречи после моего возвращения с Урании и политический барьер между нам и… черт бы побрал всю эту политику! Считала я тебя просто привлекательным, да и то в основном это чувство казалось мне вызванным той дружбой, которую мы так и не стали возобновлять. По пути сюда я немного помечтала, но эти мечты выглядели просто как самые обычные бабьи прихоти. Чем ты мог ранить меня? – Она сделала паузу. – Оказывается, все же мог.
– Я пытаюсь этого не делать, – с отчаянием произнес Хейм. – Ты слишком хороша для того, чтобы успокаивать тебя ложью.
Она выпустила его руку, уронив свою на одеяло.
– Значит, тебе все равно…
– Нет, нет, не все равно. Но неужели ты не понимаешь: я не могу порвать с Конни, как ты порвала с Эдгаром. Когда она… э… помогала мне выпутаться из этой истории с тобой, нас это еще больше объединяло. Потом она умерла. Мне это словно подрезало под самый корень. И с тех пор, не отдавая себе отчета, я ищу корень такой же силы. Я трус, который боится связать себя с чем-то менее сильным, потому что потом на моем пути может встретиться еще кто-нибудь, и тогда… Это было бы нечестно по отношению к тебе.
Джоселин уже овладела собой.
– Ты уже вырос из веры в непреходящую страстную влюбленность, не так ли? Мы понимаем, что действительность имеет значение в отношениях между двумя людьми. Если ты пытаешься предупредить меня о том, что сможешь когда-нибудь нарушить верность мне, то я обещаю, что не буду ревновать, если ты иногда немного погуляешь. При условии, что ты всегда будешь возвращаться.
– Я не хочу гулять. Дело не в физических причинах. Этого не хочет мой разум. Того единственного случая оказалось больше чем достаточно. И когда я услышал о Новой Европе, я вспомнил об одной девушке, которая сейчас там. Я был молод и глуп, и слово "привязанность" воспринимал очень игриво, что особенно плохо для космолетчика. Поэтому, когда мой отпуск закончился, я улетел не взяв на себя ни каких обязательств. В следующий раз, когда я там оказался, ее уже не было. Я колебался, раздумывая, искать ее или нет, в конечном счете не стал этого делать и вскоре получил пост слишком далеко от этой планеты. Теперь…
– Я поняла. Ты хочешь выяснить, что с ней.
– Я должен.
– Но это ведь было лет двадцать или больше тому назад, не так ли?
Он кивнул.
– Я должен узнать, что с ней. И увидеть ее в безопасности, если она еще жива. Если не брать все это во внимание, то да – я, без сомнения, глупец.
Джоселин снова улыбнулась.
– Давай-давай. Меня это не особенно беспокоит.
Хейм поднялся.
– Ну, мне пора. Ни ты, ни я пока еще не годимся для волнующих сцен.
– Да. Я буду ждать, дорогой.
– Лучше, не надо. Во всяком случае, не особенно серьезно. Одному дьяволу известно, что со мной будет. Может быть, я вообще не вернусь.
– Гуннар! – вскричала Джоселин, словно он ее ударил. – Никогда не говори так.
Он, как мог, постарался ее приободрить, поцеловал на прощание и вышел, На обратном коротком пути к своей яхте он выглянул из окна флайера. Стая стронов снималась со своей временной стоянки. Свет солнца вдруг засверкал на их оружии. Хейм почувствовал, как сумятица и неразбериха внутри него уступили место облегчению – снова на свободе, снова хозяин своего корабля – а драконоподобные тени поднялись уже тем временем высоко и вскоре исчезли из вида.