…Люди сюда не придут – в ночную землю вечных льдов, в бессмертное царство холода, куда он ушел, измученный болью Арты. Живого и юного мира, который Валар усмиряли, переделывая по воле и замыслу Эру. Просто словно острый клинок рассекает тело ребенка. Он пытался говорить – его не слышали. Он пытался показать им – вот, смотрите, ведь мир – есть, он ждет лишь прикосновения ваших рук, вы же рвете живое… Они не видели. Он говорил – вы убиваете вашу песню, ведь это музыка – ваша музыка! Они не понимали. Он умолял – кому – в угоду, чему – в жертву приносите вы ваши замыслы, святая святых ваших душ?! Они ожесточились против него. Война, в которой не было победителей. И у него почти не осталось сил.
Сюда не придут и Валар – к горам на границе царства зимней ночи. Только Венец в небе: семь – осколки льда, одна – светлое пламя.
Хэлгор – Ледяные горы. Хэлгор – горький лед. Хэлгор, печаль.
Горы, венчанные башнями – словно высечены изо льда вечной ночи. Это позже первое убежище Черного Валы назовут Утумно; сейчас о нем не знает никто, и в одиночестве бродит он по подземным залам. Снова – один.
Они стали созданиями его одиночества – те, кого позже северяне назовут Духами Льда. Он дал им плоть морозного тумана и крылья метели, одеяния из мерцающего ледяного пламени и холодные звезды глаз, кристальную чистоту мысли и голоса, похожие на шорох хрупких льдинок и звон заледеневших ветвей. Все-таки они были похожи на людей, хотя и облик, и сущность их были иными.
Если Духам Льда ведома любовь, должно быть, любили они своего создателя. Они редко появлялись в его обители – чаще он приходил к ним, и странный мерцающий мир, который творили они и частью которого были, дарил ему недолгие минуты покоя, и не так мучило одиночество.
Они были мудры и прекрасны. Но они не были людьми.