На корабле, попав в иные термодинамические условия, минерал сменил фазовое состояние, однако исследователи были начеку. Они во-время, еще в тамбуре, вытряхнули содержимое мешка – все, до последней алмазной крошки в самую большую емкость, какая нашлась на борту.
– Пуншевая чаша! – поднапрягшись, выпалил Билл. (Он был вообще начитанный малый).
К нужному моменту космолетчики были готовы. В полном молчании разлив расплав по экспериментальным посудинам, они подвергли его анализу – каждый в своей личной, внутренней лаборатории. Для строго объективного взаимного контроля, как чувствительности, так и воспроизводимости.
Результаты оказались сногсшибательными. В буквальном смысле слова.
Когда приятели выпали в пошлую действительность из блаженного небытия, дисплей сиял нулем, как дурак разинутой пастью. Вообще-то, вычислителю было чему изумляться: то торопили с ремонтом, а то вот уже три часа теряли возможность стартовать – да чего там! – и сесть уже в порту назначения.
Во рту было тесно, башка трещала, мозги разморило от небывалого кайфа. Впрочем, в них что-то слабо брезжило… царапало. С премией-то черт с ней, но вот как бы искать не начали… Боб слабо пошевелил пальцами в направлении узла связи. Но электронный дурак, конечно, не понял. И фиг с ним! Все куда-то ехало, плыло и летело, и этот полет не шел ни в какое сравнение с эффектом от виски из Терра-порта.
– И-истествен-ный продукт! – пробормотал Боб, блаженно икнув и по-новой смыкая глаза. Билл кивнул, это усилие доконало и его тоже.
Работа подождет. И вообще – пошла она… Заявку – и мыть. В смысле бить. То есть пить… Пить!
Вот пить хотелось прямо по черному, когда они окончательно пробудились. Вычислитель гудел, урчал, подмигивал – весь в мыле от усердия – но насчет опохмелки царям природы, тут его мозгов не хватало. Пришлось самим тащиться в ледовый отсек и изымать из спецзаказов ящик баночного пива для срочного употребления. Что, естественно, потребовало некоторого времени, тем более, что банки чертовски трудно открывались. Особенно поначалу.
Когда парни вновь почувствовали себя способными лично управлять космической телегой и, благодушно перемигиваясь, шлепнулись в кресла, опоздание против контрольного срока составляло уже восемь часов. Боб, ощущавший от этого факта смутное беспокойство, включил развертку действий вычислителя за период "от нуля" – и был настолько поражен нахальством электронного обормота, что на время забыл об уникальном открытии. И было от чего! Мало того, что вычислитель настучал о ЧП Дику, мало того, что сообщил об "интеллектуальном ауте" (видите ли!) своих хозяев, так он еще вызвал срочную помощь… И теперь к астероиду двигалась одна из громадин "Интер-Спейс-Транзита", каждая минута полета которой сжирала минимум полугодовой оклад приятелей – только на горючке…
Тут Билл и Боб взвыли синхронно. Ни один адвокат не вымолит им компенсации. Другое дело, если бы планетка была опасна для жизни… они бы героически боролись и защищались. А теперь!…
Они живо представили себе, как это будет. Юристы "Интер-Спейс-Транзита" разденут их как липку, драгоценная заявка пойдет в частичное возмещение "спасательных" затрат, и до конца жизни им придется мотаться на вонючих коробках этой компании за жратву и карманные расходы.
В отчаянии они уставились друг на друга. В башке не было ни одной мысли, а незванные помощнички могли заявиться в ближайшие полчаса. Вот она, настоящая-то непруха! И уйти некуда: "засветились" со всех сторон…
Билл встал и замотал башкой, как от зубной боли. Взгляд его упал на "пуншевую чашу" – в ней, как ни странно, что-то еще голубело. Билл пнул ее в сердцах – голубевшее не пролилось! Емкость оказалась затянута пленкой. Штучки вычислителя. Интересно, на кой?… Вопрос был риторический, к тому же со словесными излишествами, но вычислитель по тупости своей послушно ответил. Оказалось, пары данного состава мешают нормальному функционированию его квазиживого организма, поэтому он позволил себе затянуть емкость прозрачной пленкой. Смутный свет забрезжил в кромешной тьме…
Первым делом они переключили все управление на себя. Потом аккуратно содрали пленку и сунули "чашу" под нос вычислителю. Потом Боб сел за пульт ручной связи и начал врать – вдохновенно и безошибочно. Насчет аварии и сложности ее устранения в условиях шизофрении вычислителя. Насчет их трогательной благодарности за помощь, которую им готовы оказать, но в которой они, к счастью, не нуждаются. Насчет возможной ошибки в определении координат их местонахождения в силу дефекта вычислителя. Тут Дик, как и ожидалось не поверивший ни единому слову, затребовал включения электронного блока связи, и Боб, ухмыльнувшись, дал ему послушать цифровой бред захорошевшей машины. Координатам такой, действительно, доверять не стоило. Дик нехотя дал отбой на коробку "спасателя", причем немедленно завязалась свара по поводу оплаты отклонения от курса – но теперь это дело базы и, в частности, торопливого Дика – туда ему и дорога. Боб победно улыбнулся, а Билл растроганно похлопал его по плечу. Опять они вывернулись!
Теперь можно было не торопиться. Билл повернул к себе раструб информатора, откашлялся и, включив запись, произнес с некоторой торжественностью:
– Мы, Роберт Прайс и Вильям Блэк, настоящим заявляем свои права на астероид с координатами… нарекаемый нами Spiritus Vini, со всеми полезными ископаемыми, как на его поверхности, так и на глубине…
– Аминь! – невпопад закончил Боб, и заслал текст в вычислитель для надлежащего оформления заявки.
Атмосфера в рубке, надо сказать, была бодрящая. И действовала не только на электронные мозги. Иначе, без сомнения, парни сообразили бы подождать…
…Когда, бездарно спалив планетарным двигателем драгоценный астероид, пьяный электронный кретин, виляя из стороны в сторону, повел телегу к космопорту назначения, Боб, после долгого молчания, выдавил:
– Ну, попадись мне тот треклятый робот! – и мстительно втянул в ноздри воздух, в котором все еще держался слабый аромат навсегда потерянного источника райского блаженства.