Въезжая в город, Мартелл все еще думал об удивительных способностях юношей. С помощью одной лишь телекинетической энергии они выбросили на поверхность несколько сот килограммов разрыхленной почвы и уложили ее аккуратно и точно туда, куда хотели.
Телекинетики! Мартелл задрожал от возбуждения. Правда, на Земле были эсперы, но они обладали в основном телепатическими способностями, и в очень незначительной степени – телекинетическими. Кроме того, развитие парапсихических свойств плохо поддавалось контролю. Конечно, селекционная программа уже давала определенные результаты в пятом или шестом поколении. Хороший эспер мог незаметно войти в память любого человека, изменить ее в любом направлении или выявить все ее тайны. Кроме того, было несколько гениальных телепатов, которые могли свободно оперировать с психикой других людей во всех областях временной частотности начиная с младенчества…
Но телекинетики, способные одной силой воли двигать материальные предметы, – их на Земле ничтожно мало. Они такая же редкость, как птица-феникс. Здесь же, на Венере, сразу четверо молодых людей работали (и где – на заднем дворе храма лазаристов!) как телекинетики высокого класса.
В первый же день своего пребывания на Венере Мартелл сделал два удивительных открытия: нашел на планете еретиков, а у еретиков обнаружил телекинетиков. Его миссия внезапно получила новую перспективу, новое направление. Речь шла теперь не только о том, чтобы пустить корни в чужой земле.
Предоставленную Мандштейном машину Мартелл отпустил у марсианского посольства, массивного, но не очень большого здания, стоявшего на огромной площади. Весь город, казалось, состоял из одной этой огромной площади и зданий, окружающих ее. Именно марсиане добились того, чтобы Мартелл мог полететь на Венеру. Вот почему визит вежливости в посольство имел большое значение.
Марсиане дышали воздухом почти одного состава с земным и не были склонны подвергать себя операциям, с тем чтобы приспособиться к жестким условиям, царившим на Венере. Поэтому, как только Мартелл вошел в посольство, ему пришлось надеть маску, которая предохраняла его от воздуха родной планеты, ставшего для него ядом.
Посол – Натаниэль Вайнер – был приблизительно раза в два старше Мартелла, ему было около девяноста. Когда-то он был, видимо, очень плотным мужчиной. Да и сейчас, будучи уже далеко не молодым, он держался удивительно прямо.
– Значит, вы все-таки приехали? – сказал он. – Откровенно говоря, я думал, что вы более разумны.
– Мы решительные люди, ваше превосходительство!
– Да, я знаю. Я долго наблюдал за вашим движением. – В глазах старика появился мечтательный блеск. – Наверное, лет шестьдесят. Я знал вашего координатора Кирби еще до того, как он вошел в Братство. Он вам рассказывал что-нибудь об этом?
– Нет, ничего не рассказывал, – ответил Мартелл. И ему стало страшно. Выходит, Кирби примкнул к Братству за двадцать лет до рождения Мартелла. Жить сто лет уже не считалось чем-то необычным. Самому Форсту было сейчас, наверное, лет сто двадцать – сто тридцать, тем не менее, даже в мыслях о таких отрезках времени было что-то огромное.
Вайнер улыбнулся:
– Я прилетел на Землю как торговый представитель, и Кирби был моим гидом. Тогда он еще служил в ООН. Трудновато ему пришлось со мной. Да будет вам известно, что я в то время любил выпить. Мне почему-то кажется, что он вообще никогда не забудет ту ночь. – Вайнер, казалось, погрузился в воспоминания, как это охотно делают старые люди, но потом внезапно посмотрел на Мартелла и сказал: – Должен обратить ваше внимание на то, что я не смогу постоять за вас, если возникнут неприятности. Мои полномочия распространяются только на людей марсианского происхождения.
– Понятно.
– И я дам вам сейчас такой же совет, как и тогда, когда орден просил меня помочь вам: возвращайтесь на Землю и живите себе там до самой старости.
– Это невозможно, ваше превосходительство. Я приехал сюда с определенной миссией.
– Ага! Значит, беззаветное служение делу! Идеализм! Чудесно! И где же вы собираетесь основать свою первую церковь?
– По дороге на аэродром. Наверное, поближе к городу, чем лазаристы.
– А где вы будете спать, пока здание не готово?
– Под открытым небом.
– Здесь водится одна птичка, – ухмыльнулся Вайнер. – Люди называют ее птица-барабан. И не без причины. Величиной она с добрую овчарку. Перья у нее из какого-то кожистого материала, а клюв – острый, как стрела. Однажды мне довелось увидеть, как она с двухсотметровой высоты напала на человека, решившегося соснуть после обеда на поле. Так вот ее клюв прямо пригвоздил беднягу к земле.
На Мартелла этот рассказ не произвел особого впечатления.
– Сегодня я уже повстречался со зверем-колесом. Я не знаю, как тут называют это животное. Возможно, мне удастся уберечься и от птицы-барабана. Конечно, я совсем не хочу, чтобы меня пригвоздили к земле.
Вайнер кивнул и протянул ему морщинистую руку:
– Ото всей души желаю вам счастья!
Это было все, что он мог ожидать от посла. Марсиане скептически относились ко всем начинаниям, которые исходили от Земли, в том числе религиозным. Но ненависти к землянам, в отличие от жителей Венеры, не испытывали. Марсиане были людьми, а не измененными существами, порвавшими связи с прародиной. Просто это были слишком уж сухие люди, которые в первую очередь пеклись о своем благе. И связь между Землей и Венерой интересовала их лишь потому, что, будучи посредниками, они имели от этого выгоду.
Мартелл, выйдя из посольства, сразу же принялся за работу. У него были деньги и энергия. Правда, он не мог сам нанять рабочих, потому что даже пария посчитал бы оскорблением работать на землянина, но Мартелл рассчитывал сделать это через Вайнера.
Ему удалось построить малюсенькую часовню. После этого он нанял машину, привез из космопорта небольшой реактор и зажег Голубой Огонь. Стоя один в своей часовенке, он с благоговением наблюдал, как разливается свет.
Мартелл не был фанатиком и трезво смотрел на вещи, но вид голубого пламени, исходившего из толщи воды, оказал магическое действие и на него. Он пал на колени и благочестиво притронулся пальцами ко лбу.
В первый же день он произвел церемонию освящения. А затем стал терпеливо ждать, когда же к нему забредет какой-нибудь несчастный венерианин, хотя бы из самой низшей касты, чтобы найти утешение. Или, в крайнем случае, из любопытства.
Но никто не шел.
Мартелл не хотел выходить из часовни и выискивать будущих прихожан. Нет, он решительно не хотел этого делать. Он надеялся, что они придут к нему добровольно. И лишь в крайнем случае, когда исчезнет всякая надежда, лишь тогда он пойдет в народ.
Часовня тем временем продолжала пустовать. И только на пятый день ее порог переступило живое существо. Оно напоминало лягушку длиной около пятнадцати сантиметров с острыми рогами на лбу и колючками на спине. Мартелл хотел вышвырнуть "лягушку", но она вдруг сама прыгнула на него. Хорошо, что Мартелл вовремя среагировать и успел загородиться от нее стулом. Левый рог существа вонзился в ножку стула. Когда же оно вытащила рог, из него стала сочиться жидкость, почти сразу же проедавшая дерево. На Мартелла еще ни разу в жизни не бросались подобные твари. Он взял веник и выгнал "лягушку" из часовни, не причинив ей вреда.
На следующий день пришел первый долгожданный посетитель. Им оказался юноша, которого звали Элвит. Мартелл вспомнил, что видел его в саду у лазаристов: это был один из тех молодых людей, которые копали котлован. Появился он совершенно внезапно и сразу же сказал Мартеллу:
– У вас за домом ядовитые грибы.
– Это плохо?
– Они несут смерть. Вы должны скосить их, а место, где они росли, полить едким калием, чтобы эти грибы больше там не появлялись. Скажите, а вы действительно священник?
– Я и сам хотел бы это знать не меньше вашего.
– Брат Кристофер говорит, что вы еретик и вам нельзя верить. А кто такие еретики?
– Еретиками считаются те, кто исповедует другую религию, – ответил Мартелл, – неугодную, вредную религию. Вот я, например, считаю брата Кристофера еретиком. Может, ты зайдешь?
Юноша был беспокойно любопытен. Мартеллу очень хотелось расспросить его о телекинезе, однако он не решился – гораздо важнее завоевать расположение юноши. Если же он будет очень надоедать своему первому прихожанину вопросами, это может испугать и оттолкнуть. Терпеливо и очень подробно Мартелл рассказал ему, в чем состоит учение форстеров. Однако какое это произвело впечатление, он так и не понял. Да и способен ли десятилетний юноша-мальчик усвоить весь этот сложный комплекс абстрактных понятий? Напоследок Мартелл дал ему домашнее задание из книги Форста, одно из самых легких. Юноша обещал прийти еще раз.
Прошло еще несколько дней, прежде чем он снова появился. И сразу же сказал Мартеллу, что брат Кристофер конфисковал у него книгу. Отчасти Мартелл был даже рад, усмотрев в этом признак охватившей лазаристов паники. Если они сделают учение Форста запретным, это облегчит задачу Мартелла: переманивать на свою сторону прихожан Мандштейна.
Через два дня после второго посещения Элвита в храм пришел еще один посетитель – круглолицый человек в зеленой рясе. Даже не представившись, он сказал:
– Вы хотите переманить этого мальчика, Мартелл. Не советую.
– Он пришел по доброй воле. Можете сказать это Мандштейну.
– Любой ребенок любопытен по натуре, но ему придется плохо, если вы и впредь разрешите ему посещать вас. Отошлите его назад, Мартелл, когда он придет к вам в следующий раз. Ради него самого.
– Вот ради него я и попытаюсь приобщить его к учению Форста, спокойно сказал Мартелл. – Так же как и любого другого, кто добровольно придет ко мне, – я готов бороться за каждого человека.
– Вы сломаете его судьбу, – сказал лазарист. – Раздоры между нами только повредят ему. Оставьте его в покое! И отошлите обратно, когда он к вам придет.
Мартелл не собирался уступать зеленоряснику. Ведь Элвит был чем-то вроде приманки, с помощью которой он приобретет себе других прихожан.
В этот день, но несколько позже, в храме появился одутловатый венерианин низшей касты. По обеим сторонам его груди виднелись рукоятки мечей, торчащих из ножен. "Не похоже, чтобы он пришел помолиться", подумал Мартелл.
Венерианин ткнул пальцем в сторону реактора и сказал:
– Выключите эту штуку и в течение десяти часов сдайте ядерное горючее!
Мартелл нахмурил лоб:
– Этот реактор необходим нам для религиозных обрядов.
– Он работает на ядерном топливе. Это запрещено. Запрещено также иметь частные реакторы.
– При въезде на Венеру у меня не было никаких неприятностей по этому поводу. Я, согласно правилам, пометил в таможенной декларации, что ввожу кобальт-60 и реактор, а также объявил, зачем они мне нужны. Таможня не сочла нужным конфисковать их.
– Таможня – совсем другое дело. Сейчас вы находитесь в городе, и я вам еще раз заявляю: никакого ядерного горючего! На него требуется специальное разрешение.
– А где можно получить такое разрешение? – спросил Мартелл.
– В полиции. Но я сам из полиции! И отказываю вам в разрешении. Выключайте свой реактор!
– А если я этого не сделаю?
На мгновение Мартеллу показалось, что полицейский сейчас проткнет его. Он отступил назад с таким видом, будто Мартелл только что плюнул ему в лицо.
– Это что, вызов? – спросил венерианец.
– Это вопрос.
– Я являюсь авторитетным должностным лицом, и я требую выключить реактор и сдать ядерное топливо. Если вы не подчинитесь моим требованиям, я буду считать это вызовом. Ясно? А на бойца вы совсем не похожи. Так что вам лучше подчиниться. Даю вам на это десять часов, понятно?
Он ушел.
Мартелл печально покачал головой. Оскорбленная гордость? Да, иначе это и не назовешь. Итак, они хотят, чтобы он выключил реактор. А без реактора его часовня уже не будет часовней. Может быть, подать жалобу? Но кому? И потом, если он согласится на дуэль с полицейским и убьет его, разве это даст право на сохранение реактора? Нет, на этот шаг он не пойдет.
Тем не менее Мартелл решил не сдаваться без боя. Он разыскал городское управление и, прождав четыре часа, вошел в бюро одного из небольших чиновников. Там ему также велели немедленно демонтировать реактор. Не помог ему и Вайнер.
– Выключите реактор – и дело с концом, – посоветовал он.
– Но я не могу без него работать, – пожаловался Мартелл. – И откуда они взяли, что нельзя иметь частный реактор?
– Просто они хотят отделаться от вас, – предположил Вайнер. – И тут уж ничем не поможешь. Придется вам выключить свой Голубой Свет.
Мартелл вернулся в часовню. На пороге сидел хмурый Элвит.
– Не закрывайте, – сказал он.
– Не беспокойтесь, я этого не сделаю. – Мартелл положил руку на плечо юноши и ввел его в дом.
– Помоги мне, Элвит. Научи меня. Я должен знать.
– Что вы должны знать?
– Как тебе удается двигать предметы только одной силой воли?
– Я проникаю внутрь предмета, – ответил юноша. – И удерживаю его. Существует такая сила. Я не могу объяснить это подробнее.
– Ты этому научился?
– Не знаю. Это все равно как научиться ходить или говорить. Как заставить ноги идти или остановиться?
Мартелл старался скрыть свое нетерпение.
– А ты можешь сказать, как ты себя чувствуешь, когда делаешь это?
– Я чувствую жар в голове, в верхней ее части. Больше я, собственно, ничего не чувствую… Расскажите мне лучше об электроне. И спойте песню о протонах.
– Сейчас, – ответил Мартелл. Он присел на корточки, чтобы его голова была на уровне головы юноши. – А твои родители могут двигать предметы таким образом?
– Немного. Но у меня это получается лучше.
– А когда ты впервые заметил, что ты это можешь?
– Когда сделал это первый раз.
– И ты даже не знаешь, как ты… – Мартелл замолчал. Нет, не имело смысла спрашивать… Как может десятилетний подросток объяснить сущность телекинеза? Он просто умел это. Это было естественным, как дыхание. Если бы отвезти его на Землю, в биологический центр. В Санта-Фе его подвергнут необходимым исследованиям. Но это невозможно. Юноша не захочет, да и власти его отсюда не отпустят. Похитить его нет возможности.
– Спойте мне песню! – снова попросил Элвит.
В силе спектра кванта,
В святости ангстрема…
Дверь часовни распахнулась, и в нее ворвались три стража порядка начальник полиции и двое его подчиненных. Юноша тотчас вскочил на ноги и убежал через задний ход.
– Поймать его! – крикнул начальник полиции.
Мартелл выразил протест, но его никто не стал слушать. Двое полицейских бросились в погоню за юношей. Мартелл и шеф полиции последовали за ними.
Элвит не успел далеко убежать, полицейские буквально висели у него на пятках. Но внезапно один из них, потолще, взлетел в воздух и, беспомощно махая руками, хлопнулся в заросли ядовитых грибов. Мартелл уже знал, что эти растения реагируют почти мгновенно. Они могли переваривать любое органическое вещество. Их клейкие, парализующие щупальца молниеносно выскочили из пор и начали свою работу. Через несколько секунд полицейский уже был обвит густой сетью волокон, энзимы которых вызывали паралич и разложение. Он взревел от боли, пытаясь вырваться, но напрасно. Волокна все гуще обвивались вокруг его тела. Постепенно он затих, и за работу принялись пищеварительные энзимы. Вокруг распространился сладковатый, противный запах.
У Мартелла не было времени рассматривать останки полицейского. Другой полицейский с потемневшим от страха лицом оказался уже почти рядом с юношей и, кипя от ярости, бросился на него с мечом.
Элвит выбил меч из рук. Он пытался, сосредоточившись и собрав все свои силы, бросить и этого полицейского в колонию грибов, но его лицо, мокрое от пота, и судорожные движения говорили о том, что силы на исходе. Полицейский начал качаться, его бросало из стороны в сторону, но он все-таки сопротивлялся. Мартелл окаменел: из-за часовни, размахивая мечом, выскочил шеф полиции.
– Элвит! – закричал Мартелл.
Однако было поздно. Даже телекинетик не может мгновенно отвести удар. Меч вонзился в тело, и юноша упал. В тот же момент действие его воли прекратилось, полицейский рухнул, потеряв равновесие. Шеф полиции между тем поднял истекающего кровью юношу и бросил его в колонию грибов, рядом с аморфной массой, в которой уже невозможно было распознать труп полицейского. С ужасом Мартелл увидел, как щупальца обвили тело юноши. К горлу подкатила тошнота, он закрыл глаза и, сосредоточив всю силу воли, постарался овладеть собой. Наконец его дисциплинированный мозг стал работать нормально.
Шеф полиции и его оставшийся в живых подчиненный также пришли в себя и успокоились. Не бросив даже мимолетного взгляда на два трупа, они схватили Мартелла и потащили его назад к часовне.
– Вы убили ребенка! – кричал Мартелл, вырываясь из их рук. – Ударом в спину! И это называется полиция!
– За это я буду отвечать перед судом, проповедник. Юноша был убийцей и находился во власти идей, разлагающих мозг. Он знал, что мы распорядились закрыть ваш храм, но посмел прийти сюда. Почему вы до сих пор не выключили реактор?
Мартелл не нашел, что ответить. Он хотел сказать, что не собирается сдаваться, а будет продолжать борьбу, но, вспомнив, какая участь постигла его единственного прихожанина, решил не испытывать судьбу.
– Я выключу реактор, – сказал он.
– Сейчас же.
Мартелл повиновался. Оба полицейских подождали, пока совсем не угасло голубое пламя, и обменялись взглядами. Наконец младший по чину сказал:
– Без Голубого Огня это уже не храм, не так ли, проповедник?
– Конечно, – согласился Мартелл. – Я, наверное, вообще закрою часовню.
– Не долго же тебе пришлось здесь поработать, проповедник.
– Да, недолго…
Начальник полиции процедил, обращаясь к помощнику:
– Ты только взгляни на него. Со своими хлюпающими жабрами он так похож на нас. Но это никого не обманет. Мы ему сейчас покажем…
И оба полицейских пошли прямо на него. Это были рослые, атлетически сложенные люди. Но Мартелл, хотя и безоружный, не боялся. Он мог защитить себя. Полицейские продолжали надвигаться, словно два чудовища из кошмара, – сощурив глаза, закрывая ноздри при вдохе и раздувая при выдохе, дрожа жабрами… Мартелл понимал: его принуждают сознаться, что он такое же чудовище, как эти двое. Такой же измененный.
– Составим ему компанию на последний вечер, – сказал полицейский.
– Вы добились того, чего хотели, – произнес Мартелл. – Я закрываю часовню. Неужели вам еще что-то нужно от меня? Чего вы боитесь? Или наши идеи так опасны для вас?
Удар кулака пришелся прямо в область желудка. Мартелл отшатнулся, и это смягчило другой удар – ребром ладони по горлу. Мартеллу удалось поймать руку, и в то же мгновение он вызвал в себе разряд ионов полицейский с проклятьем отшатнулся.
– Осторожнее! От него бьет током!
– У меня и в мыслях нет ничего плохого, – сказал Мартелл. – Оставьте меня в покое.
Оба его мучителя выхватили мечи. Мартелл со страхом ждал, что же будет дальше. Но вот напряжение постепенно ослабело. Полицейские повернулись и неторопливо двинулись прочь, вероятно довольные тем, чего достигли. Как-никак, им удалось ликвидировать очаг форстеровщины, хотя убить миссионера они почему-то не решились.
– Убирайся отсюда, ты, вонючий землянин! – прошипел напоследок начальник полиции. – Лучше возвращайся туда, откуда пришел!