Экраны мониторов в кабинете доктора Козлова были как всегда включены, он, застыв как паук, терпеливо смотрел и слушал. Запас слов у добровольцев изрядно отощал, зато беспрерывно скакали у них дельта-ритмы и посверкивали глазенки. Должно быть, общались они, в основном, по "своим" каналам.
А еще в их дневной распорядок регулярно входили "пятиминутки бешенства". К чему персонал готовился загодя. Санитары в щитках и шлемах разгоняли дубинками вертлявых "больных" по боксам и сажали на цепь. Какой-то вид полового психоза? Но каждый из добровольцев мог открыто любить свою "надувную подругу". Или, вдруг, пациенты тут не причем. Просто товарищи вирусы питаются энергией стресса, энергией расщепления ацетилхолина, адреналина и прочих гормонов.
Изменились добровольцы и внешне – прихорошились будто для прессы. Одни стали тощие, с выпирающими носами и зубами, почти без живота. Так и хочется сказать им – снимите маски – но они уже сняли. Ноги почти как у кузнечиков, мышцы что стальные тросы, миофибриллы длинные как проволока. У этих тощих и быстрорастущие ногти с металлическим отливом.
Между прочим, поварихи жалуются, что частенько ложки пропадают, уж не становятся ли столовые приборы жертвой наглого аппетита? Тощенькие пациенты хлебали чай корытами, но из жратвы признавали разве что кашу с сахаром, а то и сидели на капельнице с глюкозой – кишечник явно у них съежился. Любимым их развлечением было плевание на дальность, от стены до стены.
Добровольцы другой породы, напротив, приближались по облику к пузырям. Были они жирные, мало подвижные, с головами облезшими и опухшими от избытка жидкости, выводящейся под кожу. Лимфатические и кровеносные системы этих выдающихся во все стороны личностей смахивали на водопровод. Толстяки харчили все подряд. Кстати, от их пальчиков железяки даже намагничивались. Альфа-ритм у "пузырей" все пытался спрямится как у форменных идиотов, а дельта-ритм, наоборот, выделывал немыслимые курбеты. Это намекало на тяжкий труд подкорки. На мощную "бессознательную разумность". Хоть каламбур получился, но так оно и есть. Бессознательная разумность сменила сознательную неразумность. Эх, сделать бы трепанацию. Впрочем и без пилы кое-что ясно.
Наконец, оно случилось – отметил доктор и зафиксировал у себя удовлетворение. Столько тысяч лет бабы с мужиками, монголы с германцами, аристократы с плебеями, умники с дураками становились все более похожими друг на дружку. И физически и умственно. Все старались самовыражаться, валять дурака и рефлексировать. Как вдруг пошел обратный процесс.
Эти тощие попрыгунчики с металлическими ногтями явно тянут на касту солдат. А жирные большеголовые товарищи – на хранителей информации, что ли? По крайней мере тощие относятся к "пузырям" с видимым почтением, по башке не бьют. Эх, не зря мы с Ивановым накудесили. Приятно, но страшно. Чуток успокаивает тот факт, что наш министр макает сейчас отпускную попу в теплое море, а отравленный колбасой директор блюет в какой-то образцовой клинике.
В дверь кабинета поскреблись.
– Никого нет! Доктор уехали, – откликнулся Козлов кряхтящим голосом уборщицы.
"Но зачем малышам все это надо? – он опустился снова в мутный поток сознания. – А если З-вирусы так увлеклись своей работой, что и застопориться никак? Тормоза-то мы, к сожалению, не предусмотрели. Защитнички просто занимаются нормализацией и уравновешиванием. На первой стадии защитнички "уравновесили" психику, убрав из нее как заразу все крупные сильные мысли и чувства. На второй стадии люди были поделены на породы и касты: рабочие, солдаты, хранители информации. Мысли из расстройства мозга превратились в спокойную инстинктивную деятельность. Все теперь полностью уравновешено, у каждой особи свое место в макроорганизме, каждая стал функцией и органом.
– Сейчас я спасу вас от проблем, – в кабинет вступил врач-интерн Куценко.
– Я вашим мнением еще лет сто интересоваться не стану. И вообще для человека, таящего погоны под белым халатом, вы просто нарушитель воинской дисциплины. Смотрите, на "губу" отправлю, поменяете стетоскоп на метлу.
– По военной линии вы для меня ноль, товарищ главврач, так что будем считать, что я просто нахал.
– Пожалуй, Куценко, между нами есть что-то общее. Что вы имеете сказать, как выражаются наши южные друзья?
Молодой доктор чихнул. Очень мощно. Совершенно не заслоняясь. Видно было как полетели капельки. Нос у него был какой-то распухший и синий. Похожий на тот, что у тощих пациентов. Подражает, что ли?
– Во-первых, Куценко, человечество изобрело носовые платки, специально для таких сопливых как вы. Во-вторых, я надеюсь, ваше самовыражение на этом прекрасном чихе закончилось. Или же скоренько кладите свои козыри картинками вверх.
– Мой главный козырь – дело полного выздоровления, – блеклым голосом затрындел Куценко. – Здоровье не должно быть уделом одних и не дойти до других. Вы задумали так – нормализовать маргиналов, всех этих бомжей, алкоголиков, венериков, террористиков, художничков, поэтишек, крайних индивидуалистов, чрезмерных коллективистов, всех, кто оказался на дне по любой из причин. Решили превратить этот сброд в такую культурную, такую идеальную среду, что-то вроде теннисных шариков – катай их в любую сторону, бросай об стенку, тряси. Но кто будет управлять нашей продукцией, кто станет использовать оздоровленных нами людей? Опять же больные личности.
Козлов нажал на кнопку вызова санитаров. "Сейчас Куценко будет размазан по ковру и не получится из этого дурилки предводителя народных масс". Однако, ни топота ног по коридору, ни мигания лампочек.
– Я вас понимаю, – сочувственно произнес Куценко. – Прежде чем договориться, две стороны должны показать свои подлинные силы. Нет ли блефа. Ваши силы я когда-то переоценивал.
– А сейчас может все-таки недооцениваете? – зарябил лукавством доктор и вынул из кармана пистолетик "Беретта М-30" калибра 6,35 мм. – Ну, какие у вас еще есть аргументы?
– Вот такая маленькая штучка, – задумчиво протянул Куценко.
– Из-за нее наш разговор на сегодня окончен.
– Боюсь, что нет, – включился мерный голос сестры Исидовой, и между третьим да четвертым грудными позвонками доктора Козлова потерлось что-то твердое и холодное.
– Я выстрелю раньше, шеф. При все моем уважении к вам.
– Ах, какой чарующий аргумент. И убедительный притом. Даже железо в ваших руках, сестра, становится ласковым. А посему я думаю, – сказал Козлов, бросая оружие на стол и демонстративно отряхивая ладони, – что разговор зашел не в ту степь из-за нас с Куценко. Из-за нас обоих. Надо снять установку на соперничество, кончать с этими ненужными мужскими выкрутасами.
– Ну, наконец, в вас заговорил ученый, – Куценко взял пистолет, шутливо сказал: "Паф", направив его на доктора, а потом спрятал "Беретту" в карман. – Расслабьте, шеф, все мышцы, исключая сфинктер.
Сестра Исидова встала рядом с Куценко. Свет лампы, не замечая халата, прорисовывал четкие очертания ее фигуры.
И тогда главврач увидел следы порезов, а может даже укусов у докторишки. В районе ключицы. А у сестры, стоящей в полумраке за торшером, глаза мерцали как у кошки. Светоулавливающий слой, помогающий ночной охоте.
– Между прочим, Куценко, не мешало бы вам научить Исидову стриптизерству, чтобы она рекламировала своим телом ваше дело.
– Итак, шеф. Следите за моими губами. _Р_а_в_н_о_в_е_с_и_е_, оно же здоровье, должно придти ко _в_с_е_м_. Добровольцы в ближайшее время покинут изолятор и разбредутся кто-куда. А далее что, как вам кажется?
– Мне уже не кажется. У вас в глазах все написано, мой маленький друг. Массовая вакцинация населения З-вирусами – вот ваша голубая мечта.
"З-вирусы хотят жить во всех. Достаточно чиха, пука, половой процедуры – и вирусная программка ввинтилась в генетический аппарат ближнего твоего. Эти двое – уже чужаки. Расчеловеченные люди. Нелюдь. Какая-то у них там уже идеология вызрела. Поскольку у Куценко нос вечно сопливый, то идеология, наверное, называется "соплизмом".
– А если я откажусь, друзья?.
– Укушу, – улыбка Исидовой была вполне притягательной.
– Надеюсь, сестра, после местного обезболивания.
"Это шутка – правда. Всеми фибрами души ей хочется кусаться. Ну, а что такого страшного? В их здоровом обществе даже культура останется. Только акцент будет перенесен с половой темы на гастрономическую. Герой пока еще ненаписанного романа на трех сотнях страниц будет стараться героиню пленить, а на триста первой она его сожрет после копуляции. Певец как и нынче споет: "я хочу тебя", но добавит чавкающим баритоном: "скушать даже без гарнира"."
Исидова раскинулась в кресле. Колено совершенно глянцевое, как бильярдный шар. И аромат. Ну и духи! Даже французам такие не потянуть. У Козлова кое-где заекало, особенно в одной определенной части тела.
"Вот и "уравновешенная" Исидова явно стала представительницей еще одной касты, касты соблазнительниц."
– Товарищ главврач, я могу вас оставить наедине со старшей медсестрой. Наверное вдвоем, вы как старые товарищи, сможете запросто придти к взаимопониманию, – предложил Куценко как-то по тараканьи щуря усами под сопливым носом.
"Для Куценко совершенно нормально предложить свою бабу кому-то в пользование – если того макроорганизм требует… Конечно, интересно узнать, в чем проявляется биологическое совершенство касты соблазнительниц, но придется воздержаться – я не хочу прослыть человеком, заразившим весь мир изо своего тряхомудия". – Козлов прогнал сильнейший соблазн, представив Исидову в виде лежалого трупа.
– Нет, пожалуй, мы потанцуем потом, без вашего присутствия за дверью.
Доктор Козлов поднялся. Подошел к сейфу, который уронил еще Иванов.
– Давайте-ка, юноша, поднимем этот ящичек. Он того заслужил. Внутри него таятся магнитные ключи практически от всех помещений. Хватайтесь тут, а я там.
Козлов наклонился, следом согнулся и Куценко.
– А теперь тяните на себя, вверх, легко, непринужденно, словно вы тащите девушку…
Вдвоем они приподняли сейф наполовину, затем Козлов, резко отпустив свой край ящика, одной рукой направил голову Куценко в стальную поверхность, другой проник к нему в карман. Молодой специалист крепко приложился лбом к металлу и уже обмяк, когда сейф рухнул ему на руки. В этот момент Исидова бабахнула из своего крупнокалиберного пистолета по главврачу, который попытался спрятаться. Увод ствола у такого мощного оружия оказался существенным. Пуля скользнула по ящику и усвистала в стену. Следующий выстрел был за Козловым. Металлический комочек со смещенным центром тяжести швырнул старшую медсестру на пол. Доктор перешагнул через вытянувшиеся ноги Куценко, наклонился над Исидовой. Красное пятно словно выплывало у нее из груди.
– По-своему красивый финал красивой женщины. Я буду тебя вспоминать.
"Маленькая штучка" еще раз прыгнула в руке – специально для казни Куценко. "Всего хорошего, молодой специалист. Хорошего, надеюсь, для меня", – усмехнулся доктор и слегка опечалился своим первым убийствам.
"Впрочем, борьба видов – это суровая штука", – самоутешился он, сдул дымок с дула, поправил галстук и выступил из кабинета.
В пультовой его встретил неприятной улыбкой изъеденный труп оператора Евсеича, которого грызли не слишком долго, но целенаправленно. Неужели Куценко и в этом отличился?
Экраны показывали странную жизнь обеих палат. Два бокса были затемнены – очередные неисправности с камерами. В девяти просматриваемых боксах пациенты занимались своими обычными делами. Кто раскачивался на койке, кто мерил шагами пол. "Потерпите немного, ребятки. Я знаю, как вам помочь, так чтоб никто не обиделся", – шепнул главврач.
Свет лампы неожиданно потеснили две тени. Доктор Козлов успел обернуться. Две твари с руками, приподнятыми на манер крюков, бросились на него от двери. Они уже вынесли вперед свои левые ноги, причем пятками наружу, и распрямляли по дуге правые. Прыгнули как кузнечики, сразу метров на семь.
Два выстрела из "Беретты" разорвали воздух. Только одного попрыгунчика удалось срезать на лету. Доктор Козлов, не шибко соображая, что делает, приник к полу. Убийственная пятка второго "кузнечика" скользнула верхом. Попрыгунчик опустился позади доктора. Козлов резво откатился в сторону и в то место, где только что была его голова, ударил смертоносный башмак, образовав вмятину в паркете. Доктор жал спусковой крючок, лежа на спине, понимая, что если промахнется, то ступня оппонента расплескает его живот как студень. Именно поэтому он не промазал.
Козлов еще немного полежал, боясь спугнуть тишину и, наконец, стал подниматься, машинально смахивая пыль с костюма. Два звериных трупа валялись по обе стороны от него. Хотя, как сказать, звериные. В очертаниях морд угадывались лица спидоносца Никиты и террориста Пети. Да и в телах просматривалось сходство. Хотя животы, прилипшие к позвоночному столбу, говорили о прощании этих пациентов с человекообразностью.
"Куценко с Исидовой, покаранные изменники, выпустили на волю двоих добровольцев. Но девять остальных все-таки на месте. Вот они, голубчики, на экранах, ничего не подозревают о расстреле своих товарищей." Козлов промокнул кровь с руки. Хоть красная жидкость не своя, а чужая, однако сполоснуть кожу было бы гигиенически верным шагом.
"Я сейчас войду на отделение, соединю несколько проводков на распредщите и начнется огненное представление. Конечно, чистой воды злодейство, однако теперь у меня алиби – в боксах сидят злодеи похуже меня."
Доктор выбрал самую незаметную дверь, отпер ее магнитным ключом-вездеходом, который был снабжен всеми кодами-открывашками.
Козлов не оказался готов лишь к тому, что на отделении встретится с полным молчком и безлюдьем. Значит, минуту назад, по монитору ему просто крутили запись!
Значит, мутанты Никита и Петя давно слопали Евсеича вместе с протеинами, из которых была слеплена память оператора. Мутанты из своей еды переняли навыки по управлению системой мониторинга! Вот она, инстинктивная разумность, на что способна.
"Хотите больше знать – ешьте сырыми знающих людей, и у них не будет от вас секретов!"
Доктор Козлов не смог совладать с чувством научного восхищения.
"Браво-браво, чудесные гомункулы, вы научились гастрономически перенимать память; расшифровать ее химический код с помощью желудка, и, наверное, съедая человека, по вкусу познаете его внутренний мир. Какие это сулит возможности системам высшего и среднего специального образования! Аморально ли это? По сути нет. Разве индейцы, откушав своих мухоморов, не видят замечательных орнаментов, основу самобытного искусства?
Как близок, однако, оказался макроорганизм к вековым чаяниям человека. Поневоле решишь, что эти новые генетические коды, прививающие разумный каннибализм, не такие уж новые и не такие чужие нам. Они просто были выбиты из наших клеток, когда мы еще лазали по веткам да гадили, где попало – и только в вирусах гепатита В сохранились до лучших времен. Мы упорно развивали психическое естество заместо биологического, но теперь все равно пойдем звериными людоедскими тропами. Не забывая, конечно, своих научно-технических достижений. И какой простой людоед потянет в состязании с профессором антропофагии?"
Восторг оттенялся грустью, потому что пациенты поголовно удрали. Кроме номера одиннадцать – интеллигентного воришки Гура.
"Если бегунки выберутся из здания, тогда хана в мировом масштабе". Доктор отправился к выходу из отделения и надо же – его магнитный ключ сработал, а дверь не захотела открываться. Похоже, что с той стороны ее заложили шкафом или повесили обычный амбарный замок. Выходит, движение доктора Козлова исправно отслеживалось недоброжелателями.
Доктор Козлов ненадолго заледенел от ужаса, но, растормошив себя специальными принятыми в карате "сетокан" конвульсиями, навестил бокс, где содержался Гур. На губах у пациента присутствовала довольная ухмылка.
– К вашему лицу, господин доктор, накрепко прилипло удивленное выражение. Как так, все любимцы смылись. Эх, Исидова, повернувшая заветный ключик, передержали тебя в стойле… Впрочем недолго длился твой заезд.
– Пациент Гур, с какой стати вы остались вполне… человеком.
– А почему бы и нет? Я остался вполне человеком, кто-то обернулся зверем, а вы, должно быть, превратились в птицу-стервятника.
– Но как так получилось, что вас ни уколы медперсонала, ни укусы товарищей не взяли? Я же вижу по физиономии – вы нормальный.
– Не слишком внушительный комплимент, господин доктор. Но вы мне все равно не поверите. Я с вашими малышами, З-вирусами, в хорошем контакте. Слышу их негромкий хор, сам подвываю. Вижу их – они словно бензиновые разводы на воде. И кажется, где-то внутри готовлюсь к их визиту. Мне даже порой мнится, что я просто подружился с ними. От их пения появляются во мне мысли, я бы даже сказал, рекомендации. Например, они насоветовали мне принимать кровь окружающих людей, чтобы приучать иммунную систему к своим мутациям.
– Пациент Гур, вы меня очень огорчаете как врача тем, что пьете всякую гадость.
– В любом случае порассуждать об алкогольных и безалкогольных напитках мы еще успеем. А сейчас я хочу вам помочь, поскольку все же в злодействах ваших чувствуется здоровая научная основа.
Они затворили двери палаты, причем неожиданный союзник из числа пациентов ловким движением прихватил с собой небольшой игровой компьютер должно быть на память. И кастрюлю – из непонятных соображений. Козлов убедился, что у Гура нынче походка ночного животного, мягкая и стелющаяся. "Пожалуй, этот доброволец тоже изменился. Хотя отчего-то вирусы-защитники не покромсали его мозги. В нем осталось кое-что кроме бессознательной разумности."
Проход между боксами, потом коридор, в него утыкается еще один проход. Несколько шагов, и опять аппендикс. Гур придержал главврача, принюхался. Козлов сразу напряг мышцы ног – было понятно, что-то не так.
Гур сделал шажок и в этот момент откуда-то из-за угла, но снизу, мелькнула плоская фигурка. Пациент отреагировал первым, но оказался слишком легок для столкновения, поэтому опрокинулся наземь. Впрочем, он успел в падении поддать носками под брюхо атакующей фигуре. От такого пинка у неприятеля ноги вместе с задницей взмыли выше головы. Поэтому и не случилось ему отреагировать, когда Козлов вломил рукояткой пистолета по бритому затылку.
– Вдвоем, кажется, у нас неплохо получается, – подал реплику с пола Гур.
– Не думайте, что мне нравится так обращаться с пациентами, – нервно предупредил доктор, – вот даже настроение испортилось.
– На несколько минут. А у меня от вас, доктор, жизнь почти совсем испортилась. Ясно уж, вы бы предпочли, чтобы все пациенты исчезли моментально и без останков.
На этаже им уже никто не стал мешать. Гур подвел доктора к лифту мусоросборника. Козлов, взяв небольшую паузу, устроился вместе со своим новым компаньоном на платформе, которая незамедлительно двинулась вниз. По пути Гур то и дело ковырялся в коробке управления и стопорил движение. Но дверцы мусорной шахты на всех этажах были наглухо задраены.
– Пора вам учесть в своих соображениях, что наша траектория пролегает прямо в подвальный крематорий, куда собственно и обязан попасть всякий порядочный мусор, – напомнил доктор.
– Я много чего учел, теперь ваша очередь, – прервав движение между этажами, Гур стал шарудить руками по стене. – Здесь, в этой черной дыре все и решится.
Доктор включил фонарик, а пациент как раз закончил возню. Лучик света подкрасил сетевой кабель. Гур уже успел вытащить пожарный датчик и воткнуть в сетевой разъем учебный компьютер. Значит…
– Почему у вас обвисло лицо, доктор? Ну, да, да, бывал я здесь уже, посодействовал большому общему делу.
От этой фразы поведение З-вирусов показалось не таким уж загадочным. Гур-паскуда, вот тот неучтенный фактор, который все испортил. И с ним теперь придется дружить, никуда не денешься.
– А что вы хотели, доктор? Я боролся против, я не хотел кушать неизвестное снадобье через задницу. В первый день после вакцинации красный столбик в моем термометре прыгнул за сорок, я чуть не стал вареным яйцом. Но виду не показывал, играл в подкидного дурака и козла забивал. Потом притворился кретином, чтоб "как все" – нетрудно это было, улыбайся пошире, и все тут. Ну и как-то в полночь прокрался к мусоросборнику, да прыг в коробок. Не дал же медсестре по кокошнику, дождался пока женщина зазевается и отвернется. Правда, компьютер этот в качестве выходного пособия прихватил… Поехал вниз, потом догадался, что там выход только на тот свет, и лифт застопорил. Стал с горя шарить по стене и нашел этот самый сетевой кабель. Подключил компьютер. Система приняла меня за техническую неисправность, присвоила моему терминалу адрес. А затем спросила у меня пароль. Я и набрал формулу фермента, сшивающего ДНК у вирусов. Вернее, кусок формулы. Оказалось, что не ошибся. А когда в банк данных прорвался, мне многое стало ясно.
– Да не могли вы, Гур, от балды подобрать пароль. Кто вам его сообщил? Кто вас вообще послал, ЦРУ или китайцы?
– Что за невежливые вопросы? Мы же с вами еще не в застенке. Отмечу лишь, что я когда-то трудился в генетической лаборатории, пока меня не спустили с лестницы за утечку ценных химикатов через мои карманы. Поэтому я немного соображаю в биокибернетике. А паролем, кстати, обычно становится то, что трудно забыть. В общем, я разобрался с целевой функцией вашего любимого вируса. И с веществами, за счет которых он капсулируется, проникает в клетку, пристраивается в ее ДНК. Ну и в конце концов освоил генетическую карту вашего героя… Не виноват же я, раз отомстить хотел. Короче, чтоб вирус до вас самих, экспериментаторов долбаных, добрался, заострил ему агрессивные способности. Всего-то понадобилось заменить пару ферментов…
– Да не учли мы, что по статистике на десять булыжников приходится один плевок, на котором поскальзываешься, – мрачно подытожил доктор. Затем уверенными пальцами ударил по детским смешным клавишам и, связавшись по паролю с программой утилизации отходов, дал команду "мусор не сжигать".
Платформа сползла еще ниже и остановилась над задернутой жаром плитой. Если бы все продолжалось в обычном режиме, открылся бы зев крематория, и платформа, развернувшись на 90 градусов, высыпала бы груз в пекло.
Чуть повыше плиты Козлов различил небольшой люк, через который в шахту могут проникать ремонтники. Первым полез Гур. Он выпростался наполовину, а потом резко нырнул вперед, как рыбка, которая хватанула крючок. Доктор поспешил высунуть голову. Но успел поучаствовать в действии лишь как зритель.
Мужик в комбинезоне, должно быть вахтенный техник, лупит железным прутом Гура по темечку. Но не тут-то было, пациент подныривает под локти техника и резко дергает их вперед. А следом зубы Гура опасно льнут к шее противника. Брызнув кровью, человек с прутом укладывается смирным телом на бетонный пол.
– Наверное, в вашем кругу вы не очень-то оригинальны, Гур. Но все-таки в наших кругах не принято кусаться без особой необходимости, заметил Козлов.
– От кого я слышу. – Гур сплюнул красной струйкой. – Зубы – оружие естественное, а, значит, прекрасное.
^главврач всмотрелся в трупное лицо. Похож на вахтенного техника Алексеева, но все-таки не он. Скорее отражение вахтенного Алексеева в кривом зеркале. Да это же мутант-людоед, который, сожрав техника, перенял его внешность, улыбку, даже прищур – все присвоил!
До чего прохладно тут, хотя и место знойное. Со страха знобит, что ли, или во время таких метаморфоз происходит поглощение тепла? И снова научный восторг захлестнул Козлова.
– Но где же сам Алексеев?
– Туда ушел, – Гур ткнул пальцем в дверцу крематория.
– Десять этажей, и на каждом жуть, – доктор искренне присвистнул. Ладно, это минус, а плюс тот, что выходы из здания только внизу. Это очень мощные бронированные двери. На окнах же, вплоть до пятого этажа, решетки. Монстры монстрами, но им трудновато будет удрать. Коды-открывашки для дверей, в том числе самых мощных, меняются у нас каждую смену. А получить желанные коды можно только через компьютер.
– Добавьте еще: "Мне так кажется".
