ИнТ Когнитивной Топологии
Служба безопасности
28/9/32
Зам.нач.СБ майор-инженеру Макдоналдсу Рубакину
от сержант-техника Сав.П.Прозорова
Дорогой коллега.
Шли мы по следу Мережко. Так шли, что сильно обогнали. Порядком поизносили чугунные башмаки до обглодали до атомов чугунные просвиры.
По пути имели место провокации. Один маленький мальчик очень выпрашивал у меня сабельку – для игры в ножики. Когда я ему подарил детям ведь нельзя отказывать, а то они злые вырастают – он вдруг превратился в львицу и чуть было меня не слопал. Успел я ей солнечный зайчик в глаза пустить. Тут на помощь прибежал Тристан с бомбой. Испугавшись, львица превратилась в карлика, предварительно выплюнув полупереваренный модуль Карахана Шварцерде. Мы на него жбан живой воды извели – задышал, конечно, но с мозгов сбился от потрясения. При наступлении темноты он и карлик, личность которого из-за мизерности установить не удалось, сбежали. Я так расстроился от неудачи, что вспомнил – неподалеку проживает во своем отдельном стокомнатном дворце Марья Моревна. Уговорил Тристана, да заехали к ней погостить на пару деньков. Мы-то заехали, а она собралась на войну с соседней царевной – дело спешное, не отложишь. Разрешила нам всем пользоваться, во все комнаты заходить: кроме тех, что с табличками "К" и "Ж". Накормила, напоила, в баньке попарила, да со сказочным своим войском в поход отправилась (все бойцы с одним исполнительным выражением лица, они в греческом секторе родились от зубов дракона). Про "Ж" я сразу понял, а с "К" неясности возникли. Ни в одном путеводителе по дворцу описания этой комнаты нет, и никто про нее ничего знать не желает, как теленок про мясокомбинат. День я себя мариновал, а потом постучался в ту дверь. Отвечает: "Не заперто, входите, пожалуйста". Я вошел. В кабинете за столом сидит человек. "Сержант Прозоров". – "Кощей Бессмертный". Вот так и пришлось нам свидеться. Черный царь, может даже тот самый, которого Тристан выкурил, а сидит в плену у бабы. Показал он пальцем на пейзаж за окном и стал рассказывать жалобно так, что уж сколько лет не бегал босичком по траве, не удил рыбку, не собирал грибков. Держит его Марья Моревна в режиме полной гиподинамии, соки жизни из него уходят, и давно уже не бессмертней он мотылька. "Это, – сказал я, – ваши проблемы, но под конвоем прогуляться, наверное, можно – я сейчас с начальником караула договорюсь". – "Постой, мил человек, караульного не надо, потому как ноги меня уже не носят. И не будут носить, пока не напоят меня благие вести о будущем. Пить, пить…" И глаза закатил. Притащил я ведро воды, а он уже какой-то красный, запыхавшийся. Над водой пару пассов сделал, глотнул, говорит: "Ну, теперь за будущее спокоен." И выпал в окно. Я с испугом выглянул, а он уже стал страшным вихрем и прочертил к горизонту жирный след, как боевой космоплан "Миру-Мир-1". А к вечеру прискакали пара богатырей из Марьиного штаба и сказали, что страшный смерч-торнадо унес ее прямо из-за стола переговоров в края, откуда ни ответа, ни привета. Им доподлинно известно, то был вихреобразный Кощей. Дескать, какая-то гнида заходила к нему в комнату и прорвала замкнутый круг, в котором сидел сей злыдень. Во всем дворце шухер, обнаружилась пропажа секретных алгоритмов по околдовыванию целых царств, их сдавали Марье-царевне на хранение особо сознательные колдуны, чтобы от греха подале быть. И сопляку ясно, Кощей свистнул…
Нас с Тристаном наскоро допросили, да ничего не узнав, погнали из дворца как неблагонадежных иностранцев. Хорошо хоть в пыточный приказ не отправили, с катом пообщаться без комплексов. А Кощея я задним числом признал – это магистр Афанасий-Афанасий, мой первейший враг и соперник.
Куча навоза – не номер в "Хилтоне", но всяко теплее для ночлега, чем чисто поле. А наутро как раз показался Мережко на траверзе, закутанный в черное, как призрак отца и сына Гамлетов. Мы теперь постарались след в след идти. По дороге, правда, как могли поправляли пошатнувшееся материальное положение. Перо у жар-птицы выдернули, но от него все мешки и карманы истлели – хранение безопасно только в желудке у живого судака. Еще поймали на молодую толстуху, как на живца, бабу-ягу. Она нам, во спасение своей узко функциональной жизни, показала лесные источники с живой, мертвой и огненной водой. Тристан ее почему-то везде макал – в последней воде сгорела бедняжка, будто бенгальский огонь. А мы ничего, пьем и огненную. Шапку-невидимку изъяли у двух богатырей. Они до хрипоты спорили, чья она собственность. А мы с Тристаном решили, что собственность она народная, то есть наша. И отправили богатырей на состязание в триатлоне, мол, кто победит, тот и шапку присвоит. Ха-ха.
Остановились на один день у царя Долмата – думали, на один – я ему от щедрот даже склянку огненной подарил. И оказалось (ой, горе мне) якобы дал он обет не есть обед, пока свою дочурку не всучит первому встречному за эту склянку. Или наврал все? Должно быть, Люденс и тут потрудился. Ладно, думаю, женюсь, а потом смотаюсь по-быстрому, якобы в медовый месяц. Молодую можно будет в пути обменять на что-нибудь стоящее, опять же прибыль. На свадьбе как ни в чем ни бывало, веселый сижу, тем более, музыканты выкаблучиваются на дуделях и сопелях – почище нео-панк-рока и слова-то все похабные. А потом мне один из них по дружбе сообщает: "Дяденька, совсем умаялись мы, на этой неделе уже третье бракосочетание нашей царевны Ирины мягкой перины играем". Я обрадовался. Значит, говорю, наутро развод. "Наутро похороны. Но там уже другая команда играет. Это злой дух всех женихов подряд давит и душит". Меня холодный пот прошиб, невеста чувствует неладное, за запястье меня берет своей клешней и больше не отпускает. Так и ведет в опочивальню, как задержанного. На мое счастье она около кровати замешкалась, не сообразила сразу, кого сбоку положить, меня или себя. Я смекнул, здесь последний шанс, через руку ее перепрыгнул, клешню разомкнул. А она по моей шее ладонью – в глазах темно, но не обездвижен, борюсь дальше. Провожу апперкот, она бьет хуком слева, делаю подсечку, она меня на мельницу берет. Позвоночник трещит. Успел я ей передавить яремную вену и бежать. Дверь заперта на амбарный замок. Бросаюсь через слюдяное окно ласточкой. А она самострел наладила и, пока я сотрясенный на земле валяюсь, пуляет в меня стрелу за стрелой. Я делаю вид, что она попала, "ох" и "ах" кричу, думаю, может, отвяжется. А она своим попаданиям радуется, выпускает из окна веревочную лестницу и спускается за мной с мясорубкой в руках. Говорит, ухмыляясь, не уйдешь теперь никуда. Теперь ты мой навек. Я, помню, закричал: "Пусти, Глафира" и потерял сознание. Очнулся от взрыва. Это тристан выстрелил из царь-пушки по бой-бабе. Промахнулся, досадно. Попал в дворец – тот рухнул, как карточный домик. "Ой, проклятые, – заметалась женщина, – там же все нажитое". И кинулась к развалинам искать свои сокровища. А мы удирать по столбовой дороге. За час добежали до царства царя Афона. Здесь мое боевое дежурство и закончилось.
28/8/32. Майор-инженер Рубакин. Письмо прочитано.
Эх, Прозоров. Тимофеева тебе отставку дала, предпочла магистра Афанасия – это ж вполне естественно, он хоть и подлец, но человек ученый, а ты неуч, из всех ВУЗов выперли, ну, или сам ушел – себя, небось, искал. Ну, и что нашел, записным солдафоном стал, слова нормального от тебя не услышишь, только: "есть, так точно, рад стараться". Теперь уж нечего, дружок, плести ахинею: кощей унес, кощей унес.
Ладно, извини, Прозоров, это я на тебя от огорчения обрушился. По часть Шварцерде бред твой правдивым оказался. Словно подменили мне его. Был джигит, а ныне соплежуй. Бледный, поганый, на тебя, Прозоров, все валит, дескать, ты – диверсант, навводил всяких вирусов, а теперь от них расстройство у среды. Я ему говорю, никакие вирусы ритмичный меридианный сплайсинг не вызовут, они ведь только умеют немудрено портить, лучше модель процесса предъяви. А он мне – она сверхсложная, и в Принстоне таких не делают, потому что бифуркация на бифуркации. И снова: Прозоров, Прозоров. Выгнал я его взашей, чуть пинка не дал. Нет, надо срочно переключаться на другую тему. Ты, сержант, кажется, Глашу обидел. Зря. С Глафирой Ивановной у меня связаны более нежные воспоминания. Помню, идет она на работу, какой-нибудь молодой эсбист кричит: "Ой, тетенька, скучно, дай поцеловать". А она откликается: "Ну-ка, кулибин, почини меня". Задорная. Любила она мой чуб трепать, а я ее за… Служба тогда в соку, в чести была, и не только у девок, но и у начальства. Черная униформа, галуны, позументы. Первый случай в мировой практике, когда одна и та же организация ведает обычной охраной, технологией, соблюдением режима доступа и обработки, чистотой всех видов памяти. Тогда как раз крупные боссы поняли, что программирование – это страшная штука, а среди программистов – половина маньяков. Целые отрасли, да что там отрасли, страны выходили из строя благодаря всяким компьютерным вирусам, опухолям, метастазам… На курсах нас учили векторному программированию, здорово пошедшей тогда в гору теории игр, а также у-шу, применению контраффективных средств и методам скрытого допроса. А Институт, первенец отечественной векторной топологии? О нем ни один журналист не мог написать статьи, разве что нафаршировав ее унылыми фразами: "моделируют, пробуют, открывают новые горизонты, движутся вперед". Первенец едва из пеленок приступил к половому созреванию и, окончив его, немедленно занялся всякого рода извращениями и непотребствами. Деловые игры, моделирующие социальную ориентацию и активность покупателей, производителей, изобретателей, неформалов и прочих, быстро обрастали чудными идентификаторами типов и линий поведений: вектор кощея, драйв бабы-яги, схема молодильных яблок. Вначале слова из сказок брались в кавычки, а потом стали писаться без всякого выделения. Появились первые диссертации и монографии с доселе неслыханными названиями: "Проявления социального драйва Змея Горыныча в различных подходах менеджера среднего звена к руководителям и подчиненным", "Вектор Иванушки-дурачка в формировании практики заключения браков между представителями различных слоев общества", "Диктатуры ХХ века: соединение технологических драйвов царевича-змееборца, кощея бессмертного и царского слуги", "Облик бюрократа как мертвеца-дарителя". Не день, не два учил я всякую мутоту. Например, компланаризация материальных векторов социально-техническими драйвами носителем интеллектуального вектора в процессе социумизации первичных векторов. В переводе на нормальный язык это означает, что приходит толковый мужик к сонным папуасам и заводит толпу. Хорош дрыхнуть, когда вокруг столько кокосовых пальм, сбивайте с них орехи, продавайте молоко в Европу, копру в Азию, на вырученные деньги покупайте лодки, ловите деликатесную рыбку, ешьте ее от белкового голодания, кости загоняйте японским врачам, плавники американским гурманам, на вырученные деньги – и т.д. и т.п., папуасы просыпаются, чувствуют голод, начинают работать и, в конце концов, мужик становится вождем сего кокосового племени.
Мережко был первый, кто нашел самые четкие определения и правила взаимодействия векторов и драйвов там, где их никто не ожидал – в сюжетах и персонажах сказок и мифов. Наверное, с тех времен, когда байки придумывались, человек разучился как следует говорить о главном. С легкой руки Василия Леонидовича даже институтские экономисты стали развивать смелые представления о современной экономике в совершенно сказочных символах; подземный мир – теневое производство; медные, серебряные и золотые царства – несбалансированные территориально-отраслевые комплексы; убегающий колобок – кризис нарастания потребностей в условиях дефицита. Но это еще полбеды. С неких пор сотрудники разных отделов и, в первую очередь, ОРИС употребляют деловую игру в качестве азартной забавы. Сюжетные зависимости стали правилами ходов, персонажи – фигурами разного достоинства, а генераторы случайных чисел определяют переходы из одной ситуации в другую. Распались, разожглись страсти и интересы, забава теперь уже способ жизни. Кадровая картотека поведает нам, типичный сотрудник научных отделов – холост или разведен, дома проводит меньшую часть суток, да и то в подготовке к следующей смене, увлечений не имеет, внеинститутскую активность не проявляет. Все ушло туда, в чисто поле игровое.
Как смотрело на это большое научное начальство? С пониманием. Ведь оно обеспечило полную академическую свободу, никогда не отгоняло институтских сосунков от финансового вымени. Десятки направлений задохнулись от авторитетных мнений, сотни рук отсохли в ожидании подаяний, а игроки занимались своим, не чувствуя ни в чем недостатка. Словно Всесоюзный Научный Совет и Генеральная инспекция стали сонными царствами. И перетряску произвели в ОРИС не со страху, а потому, что подросло новое поколение царевичей, и среди них держатель интеллектуального вектора и мощного драйва Витя Люденс. А старый царь Мережко преставился. Или в царевичи переквалифицировался? А то чего бы ему бежать на остров Буян как очумелому.
Э, кстати, Прозоров, почему за тебя походатайствовал сам Люденс? При встрече даже сказал мне: "Отличные у вас бойцы, Рубакин". Уж не ведешь ли ты двойную игру? Если что, размажу по стене.
