12.
Когда мы подъехали к облупленному двухэтажному домишке, в котором помещался офис Ширена, оттуда как раз начинали выметаться после трудового дня его обитатели, худосочные клерки в удушающе корректных дешевых костюмах, сутулые девицы со слабо выраженными половыми признаками и их хозяева, гладкие проворные мужички, в чьих бегающих глазенках навсегда запечатлелась неисцелимая скорбь, вызванная убожеством жадного и плутоватого человечества, которое им каждый день приходится с горем пополам надувать по мелочи, а нет, чтоб по-крупному.
Хозяин сыскного бюро встретил нас как родных. Еще бы, полтысячи на полянке не растут. Не похоже, чтобы его фирме часто доводилось получать такой доход за сутки.
– Ну, здравствуйте, – разулыбался он, пожимая руки. Присаживайтесь, прошу. Не опрокинуть ли нам по стаканчику за успех?
– Если успехи вправду есть, почему бы и нет, – с намеком ответил я, располагаясь на прежнем месте у письменного стола.
– Мне полстаканчика, не больше, – озабоченно предупредил Джага. – Еще надо за руль садиться, а полицейских сегодня на улицах как говна в заднице, извиняюсь за выражение.
Впрочем, Ширен благодушно оскалился, услышав бестактность в адрес своих бывших коллег.
– Вы, конечно, знаете, по какому поводу такой переполох? поинтересовался он, откручивая пробку на извлеченной из шкафчика бутылке своего излюбленного кошмарного напитка.
Не успел Джага раскрыть рта, чтобы похвастать нашими сегодняшними похождениями, как я незаметно ткнул его пальцем под лопатку и изобразил живейшую заинтересованность.
– А впрямь, что происходит? Выглядит так, будто столица на осадном положении.
– Ого, так вы не в курсе? – Ширен подал нам стаканчики с дистиллятом. – Новость совершенно сногсшибательная. Сегодня днем, прямо в центре, возле гостиницы "Сурмон" была суровая разборка. Барладаг и Фахти столкнулись на улице нос к носу и затеяли перестрелку. То ли кому-то из них нападение померещилось, то ли вправду один решил избавиться от другого, подробностей пока не знаю. Короче говоря, на мостовой осталось шесть трупов, среди них оба главаря.
– Ну, бзец! – изо всех сил удивился Джага, а я подумал, что если лучший из капралов когда-нибудь надумает податься в актеры, то на этой стезе его подстерегает неизбежная голодная смерть.
– Да, событие незаурядное, – кивнул я. – По такому поводу выпить стоит.
– Еще бы, – согласился сыскарь и махом опрокинул стаканчик.
– А чтоб все эти говноеды сами друг друга перешлепали, – с жаром провозгласил Джага, подмигнул мне и сделал глоток.
– Отличная идея, – одобрил я и в свою очередь выпил.
– Так что вы теперь остались без кровника, – посочувствовал сыскарь, глядя на меня прищурившись. – Мои вам соболезнования.
– Ничего, новых заведу, – беспечно махнул рукой я. – Хотя не припомню, чтобы я в разговоре с вами употребил это слово. Вы, собственно, о ком наводили справки, обо мне или о Чажнуре?
– Да понемножку обо всех, имею такое обыкновение, – ничуть не смутившись, признался Ширен. – В моем деле без этого никуда. К вашему сведению, по городу мигом разнеслась легенда о том, что Кридану Барладагу в открытую объявил кровную месть какой-то отчаянный ветеран. Больше всего удивлялись тому, что сам Барладаг вроде воспринял это всерьез.
– Думаю, он преувеличивал мои возможности.
– В самом деле? А по-моему, наоборот, узнал о вашем прошлом и забеспокоился. Ведь вы были призером чемпионата вооруженных сил по стрельбе навскидку, не правда ли? Не говоря уже о вашей фронтовой репутации…
– Допустим. А вам не кажется, что у нас есть гораздо более интересные темы для беседы?
На мой взгляд, преамбула разговора оказалась чересчур длинной. Малое солнце уже зашло, скоро за ним последует большое. А в часе езды отсюда бесподобно красивая девушка, одна в пустом сельском доме, не находит себе места, гадая, чем закончилась предпринятая мной авантюра.
– Ну что ж, приступим к отчету, – Ширен отпер стоявший в углу старенький сейф и вынул из него удручающе тощую картонную папку.
– Это что, на полтыщи хухриков товару? – не удержался от восклицания Джага.
– Подите на толкучку, поищите, где подешевле, – со взрывной злостью отрезал Ширен.
– Давайте не будем отвлекаться, – сухо попросил я.
– Как скажете, – сыскарь раскрыл папку. – Начнем с того, что никакого Амахада Чажнура нет. Такого человека попросту в природе не существует. Вот копия его регистрационной анкеты. Заполнена по случаю переезда в купленный им дом на улице Ветеранов, двести пятнадцать. Родился в Льяхе двадцатого-четырнадцатого-сорок шестого. А вот телекс от моего приятеля из тамошней полиции, согласно которому это брехня. Никогда он там не жил, и в столицу перебрался в семьдесят пятом году неведомо откуда. Интересно?
– Не совсем. Вчера вы, помнится, заявили, что у него повадки высококлассного агента. Такие парни под собственным именем не живут.
– Есть же разница между догадками и доказательством, – возразил Ширен.
– Я предпочел бы точно знать, на какую разведку этот тип работает.
– А вот это, извините, работенка не на одни сутки.
– Ага, за полчаса можно управиться, – поддакнул Джага. – Взять его за яйца и тряхануть хорошенько. Сам расскажет как миленький.
Сыскарь снова уставился на него с нескрываемым раздражением.
– Слушайте, не надо трепа. Мы говорим о серьезных вещах.
– Вот и я тоже. Если я кого беру за яйца, это вещь серьезнее некуда.
– Никто и не сомневается, – вмешался я, видя, что оба начинают исподволь закипать. – Однако я просил у вас план его дома и хотя бы примерный распорядок дня, круг знакомств…
– Пожалуйста, вот план. Типовой сборный коттедж компании "Фужей" за сорок тысяч. Если угодно, можно попробовать прищемить его на том, откуда взялась такая не хилая сумма…
– Вряд ли это целесообразно, есть слишком много простых способов отмыть деньги, – скептически заметил я, взяв протянутый мне Ширеном лист со светокопией. – Позвольте, да вы же скопировали план из каталога "Фужей", и только.
– Новых окон и дверей он не прорубал. Так что вполне сойдет. По данным наружного наблюдения я пометил крестиком, в какой из комнат у него спальня. Видите?
– Вижу. Что у него в проходной комнате? – я понял, что сыскарь нагло схалтурил, но это лучше, чем ничего.
– Обыкновенная гостиная. Вас волнует местоположение каждого из стульев? – съехидничал он.
– Ладно, сойдет. А в этой вот, угловой?
– Нечто вроде рабочего кабинета, большую часть вечера он проводит в нем. Насчет маленькой комнаты рядом с кухней ничего не удалось узнать. Там окно плотно завешено. Если вы настаиваете, мои ребята могут попробовать проникнуть в дом и сделать фотосъемку всех помещений. Или аккуратно сделать обыск, но тогда объясните, что им конкретно искать. Только это уже дело совсем серьезное. Мы люди законопослушные, а тут, поймите, прямая уголовщина…
Он сделал подчеркнутую паузу, чтобы я спросил о цене услуг подобного рода.
– Вы меня напугали, – сказал я, засовывая сложенный вчетверо лист в карман. – Не будем даже поминать об уголовщине, договорились? Рассказывайте дальше, прошу вас.
– На службу он выезжает в половине девятого. Свой фургон держит в железном гараже рядом с домом. Возвращается как когда, не раньше шести, иной раз к полуночи. Живет одиноко, женщин к себе не водит, вечеринок не устраивает, друзей мало и заходят они редко. По выходным ездит куда-то рыбачить.
– Откуда эти сведения?
– В доме напротив живет одинокая старушка, ее главное занятие по жизни – пялиться в окно, – объяснил Ширен. – А у меня, знаете ли, от лучших времен остался полицейский личный жетон. Достаточно им помахать, и такого иной раз наслушаешься, только успевай записывать.
– Ну что ж, у меня остался один вопрос. Есть ли в доме сигнализация?
– А как же без нее. Входит в комплект установки дома, радиоуправляемая, энергонезависимая, с ревуном. На все окна, чердачное окно и обе двери. Между нами говоря, ерундовая штука. Заблокировать ее ничего не стоит при мало-мальской сноровке. Абонентной сигнализации нет, я точно выяснил, – сыскарь захлопнул папку, убрал ее в сейф, запер дверцу и взялся за бутылку.
– Благодарю, мне хватит, – я отодвинул пустой стаканчик и полез за бумажником. – Получайте за труды.
Заметно повеселевший сыскарь сложил сотенные ассигнации вдвое и сунул их в задний карман брюк. До последнего момента он сомневался, что получит условленую сумму целиком. Уровень добытых им сведений был низким, но мне их хватало. А дотошно выторговывать сотню-другую я счел ниже своего достоинства.
– Вот и костюмчик на вас новый, а военная выправка осталась, фамильярно заметил он.
– Не переживайте из-за пустяков, – утешил его я и встал со стула. – Ну что ж, до свидания.
Джага тоже встал и направился было прочь из кабинета, не удосужившись попрощаться.
– Погодите чуток. На пару слов, идет?
– Слушаю вас.
– Да вы присядьте. Мне тут довелось услышать кое-какие новые подробности об убийстве Лигуна. Вас ведь это интересует?
– Более-менее, – не выказывая особого любопытства, я снова уселся.
На самом деле Ширен умудрился затронуть самую важную для меня тему. Пока я был одинок, не имело принципиального значения, под каким именем и где придется мне доживать свой век, скрываясь от блюстителей закона. Рассчитавшись полной мерой с Барладагом, я мог обзавестись надежным удостоверением, отпустить в конце концов бороду, махнуть в горы и купить себе хижину с клочком земли. Никто и никогда меня там не потревожит. А что касается угрозы вторжения космических пришельцев, предотвратить ее не в моих силах. Эта забота даже не для моей маленькой страны, зажатой между двумя противоборствующими державами. Единственное, на что я тут реально способен, так это свихнуться, беспрестанно ломая голову над неразрешимыми тревожными вопросами. А значит, их следует выбросить из головы.
Но после того, как в мою жизнь вошла Янта, прежние планы не годились никуда. Я не имел никакого права делать ее любовницей беглого бандита и тащить за собой в глухомань. Проведя свое собственное расследование и досконально разобравшись в обстоятельствах убийства Лигуна, я мог бы добровольно явиться в полицию и постараться доказать, что моей вины тут нет. Только в этом я усматривал единственный, пускай зыбкий шанс вернуться к нормальной жизни.
Именно поэтому мне так загорелось добраться до моего белобрысого знакомца Амахада Чажнура и любой ценой развязать ему язык. Хотя первоначально я обратился к услугам Ширена большей частью из азарта и ради любопытства. Мой шанс состоял в том, чтобы взять Чажнура в оборот и вытрясти из него сведения, которые можно будет затем использовать в случае ареста и суда. Ведь он был в одной упряжке с тем парнем, который вырезал мозги убитого Лигуна, представился мне его сестренкой, и который третьего дня попусту дожидался меня в кафе "Чивитта" на хангорской набережной.
Теперь же показания Чажнура требовались мне позарез для того, чтобы снять с себя ложное обвинение в убийстве. Я не строил ни малейших иллюзий относительно следователей и судей, перед которыми мне придется предстать. Не исключено, что после моей добровольной сдачи Управление Безопасности попытается засекретить, замять мое дело и сгноить меня в тюрьме. Следовало, конечно же, заранее обезопаситься и от такого поворота событий. А для этого проникнуть во все тонкости грязной игры, по ходу которой меня объявили опасным преступником. Амахад Чажнур был единственным известным мне человеком, безусловно посвященным в эти хитросплетения.
Все это прокрутилось у меня в мозгу прежде, чем Ширен произнес следующую фразу.
– Оказывается, у Лигуна в квартире был спрятана одна очень важная вещь. Украденное из секретной лаборатории снадобье. И оно исчезло, – он воззрился на меня испытующе.
– Что еще за снадобье? – я и глазом не сморгнул в ответ на его дешевые полицейские штучки.
– Толком не знаю. Но в Управлении Безопасности рвут и мечут, наседают на полицию, а те отбрыкиваются, мол, кто прошляпил, тот пускай сам ищет… Вам про это ничего не известно?
– Впервые слышу. Лигун со мной не пускался в откровения, знаете ли. Отношения у нас были не те.
Сыскарь по-прежнему пытался провертеть во мне дырку своими настырными глазами.
– Знаете, если вы вдруг вспомните что-то или случайно прослышите, дайте мне знать, ладно?
– Вы же принципиально не связываетесь с подобными вещами, – я с удовольствием подколол его, намекая на вчерашний разговор.
– Верно. Только в нашей работенке есть свои законы. В чужие дела не соваться, но полезной информацией иногда можно делиться, почему бы и нет? – на ходу сочинял он. – Сегодня я помогу, завтра мне помогут… А кстати, спасибо за ту интересную штучку, что вы вчера подарили. Есть у меня на примете специалист, который такими безделицами увлекается.
Ничего нового Ширен, как видно, сказать не мог, зато пытался что-нибудь еще разнюхать. Такая диаметральная перемена ролей была совершенно не к месту. Я решительно поднялся и нахлобучил шляпу.
– Ну что ж, если у вас все, то нам пора. Думаю, в случае надобности мы легко разыщем друг друга.
– Конечно, – осклабился сыскарь. – Заходите почаще.
Сев за руль "Дрома", Джага не спешил включать зажигание. Тяжелым взглядом он уставился сквозь лобовое стекло на пустую улицу, потом повернул голову ко мне.
– Неужто вы уверены, что этот выжига вас не заложит? – мрачно поинтересовался он. – Он же мать родную сдаст на мыловарню за три марги, у него это на лбу написано. Слупил кучу денег ни за что, больше вы ему без надобности, а полицией обещано вознаграждение, так ведь выходит?
– Пока не вижу поводов для беспокойства. Если он сдаст клиента полиции, да еще по такому громкому делу, его репутации каюк, объяснил я. – Тогда он может свою лицензию сыскаря разве что повесить на сортирный гвоздик. Мало кто после такого конфуза рискнет воспользоваться его услугами.
– Ну, как знаете, – Джага завел мотор и тронулся. – Зря мне его нахваливали добрые люди. Мало нам было этого гада Синка…
Мы выехали из города на закате. Большое солнце, раскалившее гряду кучевых облаков, наполовину ушло за линию горизонта. Несколько крупных звезд уже прорезалось сквозь загустевшую небесную синеву. Было странно сознавать, что где-то там, в космосе, существуют иные жизнь и разум. Идиллическая вечерняя панорама шла вразрез со снедавшей меня смутной внутренней тревогой. Дорого бы я дал, чтобы когда-нибудь еще беспечно полюбоваться звездными небесами. Мне в этом было отныне отказано.
За столичной окраиной нам попался полицейский пост, усиленный звеном десантников на гусеничном полутанке. Выглядело это весьма внушительно, в особенности спаренный "Тайфун", нацеленный на дорогу. Командир звена сидел на броне, привалившись плечом к турели, с откровенно скучающим видом. Документы Джаги подверглись придирчивому осмотру под лучом аккумуляторного фонаря, у меня также потребовали предъявить удостоверение личности. После того, как полицейские всласть полюбовались на канистру и запасное колесо в багажнике, мы покатили дальше.
Неизвестно, сколько еще продлится такой усиленный контроль на дорогах, зато можно ручаться, что в ближайшее время следствие заинтересуется человеком, снявшим двадцать восьмой номер в гостиницы "Сурмон", а затем бесследно исчезнувшим, и патрульным сообщат о приметах разыскиваемого Севдина Хопаши. Необходимо купить другой костюм и срочно раздобыть новые документы, иначе я не смогу высунуть носа на улицу, не рискуя угодить в кутузку.
– Знаете, я все думаю про Янту и здорово радуюсь, что так вышло, – с неожиданным воодушевлением заговорил Джага. – Вокруг нее ведь увивались всяческие засранцы трипперные, я их шугал, ну чего только не бывало, доходило даже до слез. То есть, Янта меня корила и плакала. Но тут такое дело, я же ей вместо отца, сами понимаете. А она со взбрыками, это по молодости бывает, ну теперь уж я за нее спокоен. И очень, очень рад.
– Спасибо, – промолвил я от души.
А Джагу прямо-таки прорвало, и он по дороге к дому на холме настолько воодушевился, что можно считать, выпалил свою недельную словесную норму.
– Между нами говоря, есть одна очень приличная женщина по соседству, парикмахерскую содержит, не так чтоб шикарную, но вполне. Я к ней захаживаю покалякать за стаканчиком, сами знаете, как одиночество заедает. Честно скажу, таких тугих сисек ни у одной молоденькой не щупал. Теперь, пожалуй, можно Янту с ней познакомить, чтоб все было чинно-прилично, правда? Я думаю, они друг другу придутся по душе. Есть такое предположение. Девушке, пока не перебесится, нужна советчица, тут мужским словом не обойдешься. А соседка моя жизнь понимает до тонкости. В общем, я уверен, все пойдет на лад…
Предавшийся лирическому настроению Джага представлял собой такое же редкостное и захватывающее зрелище, как нюхающий луговые цветочки бронетранспортер. Мы с ним побывали в разных переделках, где человек раскрывается без остатка, но тут неожиданно выяснилось, что мое представление о нем все-таки страдало поверхностностью. И я порадовался за него.
А мной владело неописуемо драгоценное ощущение, какое бывает после удачной лихой контратаки из тяжелой оборонительной позиции. Мало того, впереди простиралась ночь. Я знал, что время до рассвета пролетит одним сплошным слитком из пронзительной нежности и океанского безумства. При мысли об этом сразу возникал жесткий прилив мужской силы. Слишком редко в мирное время удается жить в озарении чистейшей свободы, стряхнув прошлое и будущее, жить одним затяжным мгновением, вбирать его всеми потрохами, ведь следующего может и не быть. Наконец этот дар ко мне вернулся.
Дремотные заросли хвощей отдернулись назад, и плавно развернулась панорама с домом на холме. Окна центрального холла мягко светили сквозь густое засилье сумерек.
Янта опрометью выбежала навстречу подъезжающему "Дрому", и лучи фар, наткнувшись на бисерное шитье праздничной блузы, рассыпались фонтаном радужных осколков. Едва я вылез из машины, она бросилась мне на шею.
– Живой, живой, – лихорадочно шептала она. – Ты вернулся живой…
Потом так же порывисто кинулась обнимать Джагу.
– Ну-ну, что ты, все в порядке, – бормотал он, могучей ладонью осторожно похлопывая ее по спине.
Мы прошли в дом и расселись в холле за массивным круглым столом, покрытым хрустящей скатертью. Посредине столешницы стояла пузатая ваза с букетом полевых цветов.
– Сегодня у нас праздник, да? – спросила Янта радостно, зажигая толстую витую свечу в бронзовом шандале.
– Все прошло удачно. С Барладагом покончено, – сказал я. Переночуем, а завтра утром возвращаемся в город.
– Вообще-то я бы не прочь сразу отправиться домой, – отозвался Джага, принимаясь разливать шуху по кружкам. – Хозяйству присмотр нужен, продукты на исходе. Мне бы надо на утренней зорьке сразу поехать за припасами.
– Ну что ж, давайте перекусим и сразу поедем, – согласился я.
Окончив трапезу, мы не мешкая прибрали за собой и отнесли в машину наш нехитрый багаж. По моему совету, на случай, если нас остановят и примутся копаться в вещах, Джага убрал свой "Брен" и метательную бомбочку под заднее сиденье. Ампульный пистолет я спрятал туда же, а "Мидур" оставил на левом боку за поясом, полагая, что до личного обыска рвение патрульных не дойдет. После чего Янта вольготно раскинулась на заднем сиденье и взглядом пригласила меня устроиться рядом с ней. Я отметил не без некоторой опаски, что отяжелевший от выпивки Джага нашарил ключом замок зажигания только с третьей попытки, и высказал дипломатичное предложение.
– Кажется, вы немного устали. Давайте я сяду за руль.
– Ничего, я в полном порядке. Доедем с ветерком.
Ввиду предстоящих полицейских проверок приходилось делать неутешительный выбор между двумя водителями, один из которых не имел шоферского удостоверения, а другой основательно захмелел. Я не стал настаивать на своем, решив положиться на волю случая.
– Я хотела бы еще сюда вернуться, – мечтательно произнесла Янта, когда покряхтывающий "Дром" спускался с холма. – Пожить в этой тиши хотя бы несколько деньков. – Она потянулась губами к моему уху и горячо выдохнула. – Вместе с тобой.
– Обязательно, – пообещал я и, нащупав ее ладонь, сжал пальцы бережно и плотно.
– Тебе очень к лицу этот новый костюм. Ты совершенно преобразился. Когда приедем домой, я выброшу твое старое тряпье, чтобы ты не вздумал его надеть когда-нибудь…
– Да я уже его выкинул.
Было не к месту объяснять, что новенький костюм, в котором гостиничные служащие видели Севдина Хопаши, также следует безотлагательно спровадить на помойку.
– Молодец, – Янта потерлась носом о мою щеку.
Кажется, меня крепко взяли в оборот и обращались со мной уже полностью по-семейному. Хотя не могу сказать, чтобы я был особенно против.
Выехав с проселка на шоссе, Джага поддал газу, однако держал скорость в разумных пределах и вообще вел машину гораздо более плавно, чем это у него получалось в трезвом виде. От души у меня отлегло, и я откинулся на спинку сиденья, тихонько поглаживая руку Янты.
Навстречу неслась звездная ночь, она целиком принадлежала нам, а за ней простиралась наша общая жизнь. Я не гадал, какой она окажется. Вряд ли гладкой и бестревожной, но ее стоило прожить. Никогда прежде, будь то даже в самые горячие денечки на фронте, мной не владела такая могучая и блаженная жажда жизни, как теперь.
