3.
Тоннели спецсвязи пролегали глубоко, прямо в толще скальной породы. Их сооружение потребовало громадных затрат, и казалось нелепым, что это затеяно ради прокладки нескольких тонких цветных кабелей. Они тянулись всюду под материком, сходясь неизвестно где, в гигантской пещере, которая служила вместилищем Закона и Власти. Однако всеведущий и всемогущий правитель не знал, что в закоулке его строго засекреченной нервной системы нашли приют два изгоя.
– Ты, я вижу, тут прямо как дома, – заметил Арч, уплетая брикет и прихлебывая тоник.
Тил хмыкнул.
– А как же. Я почти двадцать лет вкалывал кабельщиком.
Они сидели на развилке тоннеля, там, где врубовая машина, разворачиваясь, выгрызла в камне маленькую, как раз впору поместиться двоим, пазуху. Здесь Тил оборудовал себе убежище. Груда ветоши служила постелью, в ногах ее валялись россыпью брикеты, консервы, банки с тоником.
– Давно тут обретаешься?
– Второй год.
– И что, никто тебя тут не засек?
– Я знаю, что делаю, Эхелала. Сюда лазят раз в сто лет, если не реже.
Доев брикет, Арч вскрыл банку с филе крапчатки, набил рот нежным пряным мясом.
– Ну и вкуснятины же ты натаскал, – сказал он. – Слушай, неужто до сих пор никто не хватился, что со складов харчи пропадают?
Тил выразительно сплюнул.
– Если б только я один там пасся. Каждый десятский мешками ворует.
Он тоже запустил пальцы в банку и выудил изрядный кусок филе.
– Лопай, Эхелала. Это добро у меня тут не переводится.
Обертки и пустые банки Тил сложил в бумажный куль из-под конфет, отпихнул ногой подальше. Перепуганная десятиножка, подкравшаяся было поближе, шарахнулась в глубь тоннеля и оттуда пялила красные угольки глаз на коленчатых стебельках.
– Слышь, Эхелала, – заговорил он, продолжая ранее начатую тему. – Как я понимаю, этот самый Юхр на тебя набросился ни с того ни с сего?
– Да вроде…
Задумчиво поковыряв в зубах, Тил проворчал:
– То ли он полностью рехнутый, то ли я, то ли… То ли кому-то крепко понадобились жизняки.
– А куда он с чужим денется. Опять же, накануне перелимитки…
– Тоже верно, – согласился Тил и умолк, потом заметил. – Крупно тебе не повезло, Эхелала. За двое суток четырнадцать лет стесал.
– И все по дурости своей, – отозвался Арч.
– Ясное дело. Были б умные, не сидели б тут, как цуцики задрюченные.
Тил взял с подстилки пневмач, вскинул к плечу, прицелился в непроглядную темень тоннеля. Вздохнул, опустил оружие.
– Чем тут гнить понапрасну, – задумчиво сказал он, – может, вылезть наверх с хлопушкой, а? Интересно, скольких на прощание шлепну?
– Бестолковый разбор, – возразил Арч. – Сколько ни шлепай, ихнего брата не убудет.
– Твоя правда, – Тил аккуратно положил пневмач на место.
Наступило молчание. Вокруг царили темень и тишь. Луч фонаря упирался в стенку, по ее грубо отесанной поверхности бежали три тонких кабеля, желтый, синий и красный, с виду обыкновенные, ничуть не выдающие своей таинственной и грозной сути.
– А ты-то с какой радости сюда залез? – спросил Арч.
Искоса Тил взглянул на него, прищурился.
– Тебе не все равно?
– Дело твое, не хочешь – не колись. Я-то тебе все как на духу рассказал.
– Ну-ну, ты уж сразу надулся. Ладно, расскажу, чего там. Слыхал ты когда-нибудь про парня по имени Дан Ча Кумурро Лу?
Арч призадумался, потом помотал головой.
– Вроде нет.
– Полтора года назад он пытался взорвать Подземного Папу, невозмутимо сообщил Тил.
Не веря своим ушам, Арч уставился на него.
– Взорвать?.. Взорвать Папу? Выходит, это не враки?
– Смотря что считать враками.
– Ну, разное поговаривали. Мол, какой-то псих разжился мешком взрывчатки, хотел покончить с Папой. Само собой, охрана его шпокнула. Я думал, это байки для дурачья. Вроде тех же слухов про небесных братьев.
– По-твоему, небесников нету?
– Да чушь это все, чушь. Сам посуди. Если они есть, если они такие всемогущие, почему тогда от нас прячутся? Почему не объявятся перед всеми, открыто? Здрасте, мол, приветик вам с далеких звезд. Нет, не верю. А кто верит, те сплошные придурки, точно тебе говорю. У нас в доме был один такой, ночами не спал, таращился в окно, ждал ихнего пришествия. Так его в лечебницу забрали. Небесников придурки выдумали специально для других придурков, и больше ничего, – Арч пренебрежительно махнул рукой.
– Тогда откуда берутся парящие диски?
– Спрашивается, кто их видел? Кто, кроме тех же придурочных? Мало ли кому что померещится.
– Значит, я придурок, Эхелала. Прошлой ночью мне большущий диск померещился над гаванью. А до того я их дважды видел.
– Серьезно? – сбитый с толку Арч вглядывался в лицо Тила, пытаясь понять, не разыгрывают ли его. – Ты что, шуткуешь?
– Ничуть.
– Может, это облако такое было, – предположил Арч. – По телеку как-то лекцию показывали. Там один знатец объяснял, дескать, бывает обман зрения, принимают обыкновенные облака невесть за что.
– У меня галиков не бывает, я не жую, – возразил Тил. – И облако покамест отличу от диска. Это прилетали небесники, Эхелала. Голову могу прозакладывать.
Оба помолчали. Арч приглядывался к своему чудаковатому собеседнику. Что-то у него с мозгами не в порядке – верит в небесников, жвачкой не балуется, парящие диски видит, про покушение на Подземного Папу говорит так спокойно, словно про самую обыкновенную заварушку, вроде мордобоя в забегаловке.
– Ты вроде начал про этого… Кумурро, – напомнил Арч.
– Да, помню, – отозвался Тил. – А ты и впрямь считаешь его психом? Ты не тушуйся, тут все свои.
– А как же! – с вызовом ответил Арч. – Такое только психу могло взбрести на ум.
– С какого ты года, Эхелала? – вдруг поинтересовался Тил.
– С одиннадцатого. Ну, и?..
– Выходит, тебе всего тридцать пять. И ты, молодой, крепкий мужик – вне закона. Это что, правильно, по-твоему?
– Сам виноват, – буркнул Арч. – Дурак был.
– И впрямь дурак, – разъярился Тил. – Чердак у тебя набекрень, Эхелала. Почему, по какому такому праву эта подземная сволочь нами помыкает? Почему за нас решает, кому жить, а кому сдохнуть? Кругом лимит, на все лимит, на жизнь лимит, это как?! Сидим в своих квадратах, как крапчатки в садках, ждем забоя. Почему, я тебя спрашиваю, по-че-му?!
– Погоди ты. Не ори. Давай разберемся. Ну взорвал бы этот парень Подземного Папу. Так? Живи сколько хочешь. Турникетов нет, иди куда хочешь. Лимитов нет, каждый хватай чего угодно. Суда нет, режь, убивай прямо на улице. Да мы бы за сутки друг другу перегрызли глотки.
Неожиданно Тил заулыбался и потер ладони.
– Давай-давай, Эхелала, дальше…
– Что дальше? Нечего дальше. Все бы рухнуло.
– Ай-яй-яй. Так бы и рухнуло? Только подумать, одна-единственная самодельная бомба рванет в потрохах Подземного Папы, и все человечество летит на хрен кверху тормашками… Слушай, Эхелала, а если не бомба? Если сам Папа сбрендит? Вот возьмет и свихнется, модуль какой-нибудь паршивый перегорит. А?
– Ну, это ты брось, – уверенно возразил Арч. – Я, между прочим, тут просекаю, не хуже кого другого. Компьютер свихнуться не может. Приключится маленький сбой, так он сам тебе просигналит, дескать, неполадка. Так-то, брат.
– Кумурро тоже в них разбирался. Небось получше твоего. Он знатцем был, и как раз по компьютерной части. Так вот, он говорил, что такая супермахина, как Папа, может отказать в любой момент. Он формулу вывел, и по ней получается, чем мощнее компьютер, тем меньше надежность. Понимаешь? Рано или поздно случится сбой, да не простой, а лавинный. Это просто чудо, говорил Кумурро, что Подземный Папа не рехнулся до сих пор.
– Какого же беса он полез взрывать это чудо?
– Потому что наперед неизвестно, к чему приведет лавинный сбой. Мы живем под молотом, Эхелала. И не знаем, когда он ахнет по черепушке. Но рано или поздно так будет.
– Ты меня не пугай. Ахнет или не ахнет, надвое тетка сказала. Лучше скажи, как можно прожить без всего этого – без Папы, без лимитов, без жизняков. Я себе даже представить не могу… Личность – и то не установишь. Вот я, Арч Эхелала. Как доказать, что я – это я?
– А на кой вообще доказывать?
Изумленный Арч потеребил мочку уха. Этот самый Тил явно не в себе. Видать, одичал совсем, ползая по своим тоннелям.
– Ты мне сказал, что тебя звать Арчем Эхелала, – продолжил тот. – Я тебя так и кличу. Допустим, ты мне соврал. Пожалуйста, на здоровье. Значит, на то у тебя есть свои причины.
– Совсем сдурел, я погляжу, – развел руками Арч, и вдруг его осенило. – Погоди-ка… Ты, случайно, не этот… не Кумурро?
Их глаза встретились. Испытующий, недоуменный взгляд столкнулся с непроницаемо насмешливым. Тил сощурился, захихикал.
– Расслабься, Эхелала. Я не Дан Кумурро, нет. Просто он был моим другом. Это я раздобыл для него у горняков детонаторы и взрывчатку. И к Папе его провел, вот по этим секретным ходам. Дощли до самого центра сети, а там нарвались на охрану. Видно, у них датчики сигнализации сработали. Выскочили страблаги, Кумурро подранили, а я драпанул. Малость отбежал, тут ка-ак шарахнет взрыв, меня чуть не оглоушило. Видать, ничего больше Дану не оставалось, как подорваться вместе с охраной. Он погиб, я отсиживаюсь тут, Подземный Папа целехонек, все идет своим чередом.
– Ну а чего ты хотел? Чтобы пришел полный завал? И так уже от ворья не продохнуть, харчей в обрез, питьевой воды не хватает, живем в теснотище… Если бы не Папа…
– Тьфу, – в сердцах Тил сплюнул и крепко выругался. – Что самое паскудное, знаешь? Все рассуждают, как ты. Все, поголовно. Ну, значит, поделом. Заслужили – получайте. Ты, вроде, интересовался, чего небесники не лезут к нам с объятиями? Пожалуйста, вот тебе и ответ. С такими идиотами, как мы, не больно-то побратаешься. Себе дороже. Они, думаю, летают над нами и ни бельмеса не могут понять, что ж там за идиоты такие внизу копошатся. И до какого идиотизма еще докатятся. Слышь, Эхелала, если завтра Папа скомандует всем поголовно повеситься, ради блага народонаселения, ты как? Свою веревку возьмешь или казенную попросишь?
Арч вскипел.
– Слушай, я парень простой. Подстебов не люблю. Мне они поперек печенки, понял?
Он поднес кулак к самому носу Тила. Тот ухмыльнулся, хотел было что-то съязвить, но вдруг замер, уставившись на пальцы Арча.
– Мать честная, – выдохнул Тил. – Эхелала…
– Что Эхелала?
– Сыпь…
Не сразу Арч сообразил, в чем дело. Потом осмотрел свою руку. На коже кое-где высыпали крохотные черные прыщики. Ссадины припухли, Арч провел по ним ногтем, но боли не почувствовал, хотя содрал лоскутик омертвевшего эпителия, и из-под него сразу проступила серая капля гноя.
– Неужто черняшка? – убито проговорил Тил.
– Похоже.
– Она ведь бывает и ложная…
– Нет. Это настоящая. Если б ложная, болело бы.
Закрыв глаза, Арч привалился спиной к стене. Вот и конец, теперь уж окончательный. Все впустую – он бессмысленно, упорно пытался выжить наперекор судьбе, не зная, что гибель уже растворена в его крови, что комочки грязи, прилипшей к ранкам, давно вынесли ему смертный приговор. Он обречен, спасения нет.
Тил осторожно коснулся его лба.
– Вроде бы жара нет, – сказал он.
– Значит, будет. У тебя часы имеются?
– Да.
– Глянь, сколько времени.
Из-за пазухи Тил вытащил поцарапанные, с надтреснутым стеклом, пружинные часы на тесемочке.
– Седьмая осьмуха на исходе, – сообщил он.
Ночь близилась к концу. Скоро солнце покажется из-за горизонта и двинется своей неторопливой, протяженностью в двое суток, дорогой к закату. А когда оно зайдет, Арч будет лежать в беспамятстве и жутких корчах.
– Мне надо попасть в мой квадрат, – вдруг сказал Арч. – М8, ты можешь меня туда провести?
– Зачем тебе?
– Надо.
– Погоди, дай сообразить, – наморщив лоб, Тил задумался. – Это, вроде, другой радиус. Да, точно. Чтобы туда добраться, большого крюку придется давать.
– Сколько?
– По времени – больше суток.
– Не дойду.
Тил молчаливо согласился. Потом сказал:
– Объясни толком, зачем тебе туда. Может, вместе придумаем.
– Попрощаться.
– Чудак, ты же не пройдешь по квадрату. До первого патруля…
– Плевать. А вдруг проскочу.
– Тебе вправду это надо?
Арч поднес к его глазам усыпанную черными точками руку.
– Мне больше ничего не остается. Только это. Я должен ее напоследок увидеть, – он помолчал и добавил. – За себя не беспокойся. Если что, живым не дамся. Только выведи меня где-нибудь поближе к турникету.
Он взял кусок ветоши и стал обматывать им колено. Поколебавшись, Тил последовал его примеру.
– Будь по-твоему, Эхелала.
До нужного люка они добрались на исходе ночи. Тил приподнял крышку, вслушался, выглянул.
– Давай быстрее, – сказал он.
Арч вылез следом за ним, отцепил от пояса тяжелый сверток, в котором трудно было распознать пневмач. Вокруг, в тесном тупичке, громоздились контейнеры из-под маринованных водорослей.
– Вон там дрезинная линия, – показал рукой Тил. – По ней пойдешь направо, через два перекрестка увидишь турникеты.
– Спасибо тебе. Не поминай лихом.
– Прощай, Эхелала.
Кажется, Тил хотел что-то добавить, однако махнул рукой и скрылся в люке. Арч остался один. Он выглянул из-за контейнеров. Напротив, над воротами пакгауза, тускло светился ртутный фонарь. Не видно ни души. Скоро смена окончится, и люди заспешат к турникетам. Поблизости от гавани жилья нет, большинство портовиков живет как раз в том квадрате, куда необходимо попасть Арчу, где в маленькой одноместной каюте, свернувшись клубочком, спит в неведении Ама.
Представив ее, безмятежно спящую, Арч ощутил, как его первоначальная решимость улетучивается. В самом деле, что он скажет ей, вломившись на рассвете, грязный, оборванный, покрытый черной сыпью? Что любит ее? Что пришел проститься? Что смертельно болен, и ему остались считанные сутки? Зачем это ему и, главное, зачем ей? Ведь простились уже, расстались раз и навсегда. Не лучше ли оставить, как есть, пускай блаженно дремлет, пускай никогда не узнает, когда и почему он сгинул…
Послышались шаги – усталые, с подшаркиванием. Трое грузчиков прошли мимо, руки в карманах, береты надвинуты на брови, под сизыми небритыми щеками гуляют, переваливая жвачку, крутые желваки. Арч проводил троицу взглядом, сидя за контейнерами. Нет, с такой компанией ему не совладать. Он и одного насилу обратает, слабость во всем теле, видать, жар начинается.
Сумерки рассеиваются, сейчас тут станет многолюдно, одни – со смены, другие – на смену. Тогда вообще не высунешься. Похоже, его затея окончится ничем.
Снова раздался звук шагов. Арч осторожно выглянул из-за контейнеров и увидел, что к его укрытию приближается парень в форменной безрукавке путеобходчика. Один, вокруг никого. Повезло.
Отогнув краешек тряпки, прикрывавшей дуло пневмача, он сжал рукоять и положил палец на гашетку. Обходчик поравнялся с ним, и Арч выскочил из-за контейнеров с пневмачом наперевес.
– Стоять! – гаркнул он.
Парень остановился, глядя на обмотанный ветошью ствол с удивлением, но без испуга.
– Ну-ка, сюда, – кивком Арч указал ему на тупик. – Шевелись, живо.
Обходчик пожал плечами и подчинился. Контейнеры скрыли их от глаз случайных прохожих.
– Если не будешь дурить, останешься цел, – посулил Арч. Предъявляйся, быстро. Имя, год, адрес. Жизняк сюда.
Увидев, что его приказание не спешат выполнять, он слегка повысил голос.
– Ты что, оглох?
Невозмутимый обходчик окинул Арча взглядом с головы до пят.
– А ты кто таков? – судя по всему, парень был отнюдь не робкого десятка.
– Объясняю. Ты отдашь мне жизняк, я тебя свяжу и уйду. К обеду вернусь, отдам жизняк, и катись на все четыре стороны.
– А сколько мне за это намотают? – полюбопытствовал тот.
– Нисколько. Все будет шито-крыто. Давай жизняк по-хорошему. Пристрелю. Ну?
Обходчик запустил руку в карман, и вдруг, пригнувшись, молниеносно рванулся вперед. Арч не успел даже понять, что происходит. Разделявшее их расстояние, шага в четыре, парень преодолел прежде, чем палец успел утопить гашетку. Он прыгнул наискось, уходя от выстрела, приземлился на руки и в немыслимом кульбите хлестко ударил ногой по стволу пневмача. Пуля грохнула в стенку пакгауза, высоко, под самой кровлей. А мгновение спустя раздался глухой хлопок, и Арч ощутил укол в бедро. Ноги подкосились, он привалился к стене и сполз по ней наземь. Напоследок успел заметить в руке обходчика маленький блестящий предмет, оканчивавшийся тонким дулом. Надвинулась тьма.
