* * *
Три недели спустя Бартон сидел в солярии МакНи и устало прикрывал глаза рукой.
– Линк женат, ты знаешь, – сказал он, – на девушке из кочевников. Он не знает, что нам это известно.
– Это имеет какое-нибудь значение? – спросил МакНи. Он выглядел очень усталым и озабоченным.
– Думаю, нет. Но мне казалось, что из-за Алексы об этом лучше не упоминать.
– У нее своя голова на плечах. И сейчас она тоже должна уже знать, что Линк женат. Она неделями занималась с ним телепатическим тренингом.
– Я заметил это, когда вошел.
– Да, – сказал МакНи, потерев лоб. – Вот почему мы говорим вслух. Телепатические беседы отвлекают Линка, когда их несколько; он все еще не освоил избирательность.
– Как тебе этот парень?
– Он мне нравится. Он не… совсем такой, как я ожидал.
– Он вырос среди кочевников.
– Он один из Нас, – оборвал МакНи.
– Нет симптомов паранойи?
– Определенно нет. Алекса подтверждает это.
– Хорошо, – сказал Бартон. – Это придает мне уверенности. Я боялся только этого. А что до девушки-кочевницы, то она не один из Нас, и мы не можем позволить себе ослаблять расу смешанными браками с людьми. Это было аксиомой еще со времен Взрыва. Мне кажется, если Линк женится на Алексе, или на какой-нибудь девушке-Болди, то это к лучшему, и мы можем забыть о прежних затруднениях.
– Это уже ее дело, – сказал МакНи. – Были еще набеги кочевников?
– Нет. Но это наименьшая из моих проблем. Сергей Кэллахан исчез. Я не могу его отыскать, а мне бы этого хотелось.
– Только чтобы убить его?
– Нет. Он должен знать других ключевых параноиков. Я хочу вычерпать из него эту информацию. Он не может постоянно держать свое сознание затуманенным – и если я хоть раз застану его там, где хочу, то у него останется мало секретов.
– Наша битва обречена на проигрыш.
– Разве?
– Я еще не могу сказать, – сказал МакНи с приглушенной силой. – Я даже не могу себе позволить думать о проблеме. Я… этот способ сработает. Есть загвоздка, единственное уравнение, которое должно быть решено. Но не сейчас. Потому что в тот момент, когда я решу его, мои мысли смогут быть прочитаны. Я должен сначала проработать все мелкие детали. Потом…
– Да?
Улыбка МакНи была горькой.
– Я не знаю. Я найду ответ. Я никогда не был ленив.
– Если бы мы смогли пробить их Мощь, 0 сказал Бартон. – Если бы только мы смогли перехватить код параноиков…
– О, – сказал МакНи, – если бы у нас был собственный шифр…
– не поддающийся расшифровке…
– Что не может быть достигнуто механическим путем. Ни один шифр не сработал бы, поскольку нам пришлось бы помнить ключ, а наши мысли могли бы быть прочитаны параноиками. Я хочу на время забыть об этом, Дэйв. Детали – да. А сама проблема… Я… могу решить ее раньше, чем буду готов.
– Параноики вовсю работают, – заметил Бартон. – Их пропаганда ширится. Разговоры о секретном оружии Галилео не смолкают.
– Жители Галилео еще не выступили с опровержением?
– Все не так просто. Нельзя вставать на дыбы из-за кампании слухов. Это, Даррил, то самое, что может вызвать бурю. Можно сражаться с человеком или явлением, но нельзя сражаться с ветром. Ветром, который нашептывает.
– Но атомные бомбы! Во всяком случае…
– Я знаю. Как всегда, какая-нибудь горячая голова в один прекрасный день испугается настолько, чтобы начать действовать. Он скажет: "У Галилео есть секретное оружие. Наша безопасность под угрозой. Они собираются напасть на нас." И тем самым ускорит события. Потом будут и другие инциденты.
– И мы будем в центре событий. Мы не можем сохранять нейтралитет. Я думаю, Дэйв, рано или поздно будет погром.
– Мы переживем его.
– Ты так думаешь? При том, что рука каждого обыкновенного человека будет готова нанести удар по телепату – мужчине, женщине, ребенку? Пощады не будет. Нам нужен другой мир, новый мир…
– С эти придется подождать до тех времен, когда у нас будут звездолеты.
– А тем временем мы живем в долг. Может быть, было бы лучше раствориться среди людей.
– Регресс?
– Ты действительно так думаешь? Мы вроде единорога в лошадином табуне. Мы не можем рисковать использовать рог для своей защиты. Нам приходится прикидываться лошадьми.
– Лев и единорог, – сказал Бартон, – дрались за корону. Ладно, Кэллахан и его параноики – это лев, конечно. Но корона?
– Очевидно, – сказал МакНи, – это должна быть власть. Два доминирующих вида не могут сосуществовать на одной и той же планете, или даже в одной системе. Люди и телепаты не могут поровну поделить власть. Мы уступаем новому. В конце концов мы придем к цели, поставленной Кэллаханом, но другим путем. Но не путем вырождения и подчинения людям! Наше оружие – естественный отбор. За нас – биология. Если бы мы только могли прожить в мире с людьми, пока…
– …не выживем их из городов, – закончил Бартон.
– Поэтому люди не должны подозревать, что лев и единорог сражаются. И за что они сражаются. Ведь стоит им узнать, мы не переживем погром. Спасения не будет. Наша раса слаба из-за окружения и приспособления.
– Меня тревожит Кэллахан, – неожиданно сказал Бартон. – Я не знаю, что он замышляет. Со временем я узнаю, но может оказаться слишком поздно. Если он что-то начнет, то это будет трудно остановить…
– Я продолжу работу, – пообещал МакНи. – Возможно, я скоро смогу тебе что-то дать.
– Надеюсь. Ладно, сегодня вечером я лечу в Сент-Ник. Якобы чтобы проверить тамошний зоопарк. На самом деле у меня есть другие причины. Может быть, мне удастся поймать след Кэллахана.
– Я провожу тебя до поселения. – МакНи вместе с Бартоном направился к выходу. Они вышли на теплый весенний воздух, оглянувшись сквозь прозрачную стену на телевизор, возле которого сидели Алекса и Линк. Бартон сказал:
– Во всяком случае, они не взволнованы.
МакНи засмеялся.
– Она отсылает свою статью в "Рекордер". Алекса специалист по сердечным проблемам. Надеюсь, ей никогда не придется решать собственные!
