* * *
Внутри Общего Круга был тихий полный мир, известный лишь Болди. Беркхальтер позволил своему сознанию занять место среди остальных, легкими касаниями узнавая друзей, входя в единую телепатическую цепь. Он почувствовал немного озадаченное волнение Дюка Хита; потом глубокое спокойствие связи поглотило их обоих. Сначала, на внешних кругах психического объединения были волнение и течения легкого беспокойства, случайные страдания, неизбежные в любом общающемся сообществе, а особенно среди невероятно чувствительных Болди. Но очищение древнего обычая исповеди быстро стало эффективным. Между Болди не существовало барьеров. Основная ячейка – семья – была куда более всеохватывающей, чем у обыкновенных людей, а в широком масштабе, вся группа Болди была связана узами, не менее сильными, несмотря на их неуловимую утонченность.
Доверие и дружба – эти вещи были необходимы. Не могло быть недоверия, после того, как разделяющая языковая стена рухнула. Древнее одиночество любого высокоразвитого интеллектуального организма было смягчено единственным возможным способом – через родство более тесное, чем даже брак, и превосходившее его.
Любое меньшинство, стремящееся сохранить свою обособленность, всегда проигрывает. Это вызвано подозрительностью. Во всей общественной истории только Болди могли на равных входить в преобладающую группу и сохранять при этом тесную связь родства. Это было парадоксально, поскольку Болди были, возможно, единственной группой, стремившейся к расовой ассимиляции. Они могли себе это позволить, поскольку телепатическая мутация была доминирующей: дети отца-Болди и обыкновенной женщины – или наоборот – были Болди.
Но поддержка Общих Кругов была необходима; они были символом той пассивной битвы, которую Болди вели на протяжении поколений. Здесь телепаты находили полное единство. Они не разрушали и никогда бы не разрушили жизненный инстинкт соревнования, наоборот, они укрепляли его. Они и забирали, и отдавали. И, к тому же, они были чистейшей религией.
Сначала, не испытывая никаких чувств, знакомых обыкновенному человеку, вы мягко и восприимчиво касались сознания ваших друзей. Там было место для вас, и вы были желанным гостем. Медленно, по мере того, как распространялось ощущение мира, вы приближались к центру, этому совершенно не поддающемуся описанию месту в пространстве-времени, представлявшему собой синтез интеллигентных, живых умов. Только по аналогии можно представить это место.
Это полусон. Это похоже на тот момент, когда сознание уже вернулось, чтобы вы могли понять, что еще не проснулись, и можете насладиться спокойным расслаблением дремоты. Если бы вы могли оставаться в сознании во время сна – это возможно было бы похоже.
В этом не было ничего наркотического. Шестое чувство, достигшее столь высокой отметки, что оно смешивается и отталкивается от других чувств. Каждый Болди вносит что-то свое. Сначала беды и беспокойства, эмоциональные неуравновешенности и тревоги – все это бросается в Круг, просматривается и растворяется в кристально-чистой воде единства. Потом очищенные и укрепленные Болди приближаются к центру, где мысли сливаются в единую симфонию. Оттенки цвета, ощущаемые одним из членов общества, оттенки звука, света и чувства – все они отдельными нежными нотами входили в оркестровку. И каждая нота объемна, поскольку она несет личную индивидуальную реакцию каждого Болди на воздействия.
Здесь женщина вспоминает чувственную мягкость бархата на своей ладони, с соответствующим ментальным толчком. Мужчина приносит сюда кристально-острое удовольствие решения сложного математического уравнения – интеллектуальный противовес низшему ощущению бархата. Шаг за шагом выстраивалась связь, пока не возникало ощущение единого мозга, работающего в полном согласии, гармонии, без единой фальшивой ноты.
Тогда начинал выстраиваться единый разум. Он начинал думать. Это был психический коллоид, по сути – интеллектуальный гигант, силу и разум которому придавали эмоции, чувства и желания каждого человека.
Потом в это прозрачное единство ворвалась мысль-сообщение, которая на миг заставила сознания слиться вместе в финальном отчаянном объятии, где смешались страх, надежда и дружественность. Общий Круг распался. Теперь каждый Болди ждал, помня, что сказала мысль Хобсона:
Погром начался.
