***
На пути Коре встретился лишь разносчик молока, ехавший на мотороллере. Он узнал Кору. – Бегом от инфаркта? – спросил он курицу. – Сбрасываю лишний вес, – ответила Кора. За пределами раскопок в яме возился Хосе-джуниор, который помог вытащить Кору из болота двумя днями раньше. Он тоже узнал ее. – Ты что здесь делаешь? – спросила Кора. – Вы никому не говорите, – сказал мальчик. – Но я рассчитал, что в этой части корабля был сейф. В сейфе лежало золото. Я уж третью неделю копаю. Папаша думает, что я в школе, а я копаю. Видите, какая яма? Яма была ему по пояс.
– Какой корабль ты имеешь в виду? – спросила Кора.
– Этого я вам пока не скажу, потому что это тайна, – ответил сорванец. – А как ты догадался, что здесь был корабль? – Все знают, – отмахнулся мальчик. – Вы идите, тетя Кура, идите, а то мне всего час осталось копать – в школу пора. Кора вышла к обрыву.
Если она намерена доказать себе и окружающим, что профессор Гальени поднялся в воздух, полетел над окрестностями, увидел и сфотографировал с птичьего полета остатки корабля "Небесная птица", то ей самой надо подняться в воздух и облететь район раскопок.
Кора выбрала прямой и ровный участок, чтобы было где разогнаться. Мальчик подошел к ней. – Ты чего? Полетать хочешь? – спросил он. – Разве не видишь?
– Поосторожнее летай, – предупредил Хосе. – Тут один до тебя был, профессор. Хороший мужик, хоть и курица. Он тоже летал. Вон туда летал, к горам, над речкой летал, сверху фотографировал. Потом его пришили.
– Ты слишком много знаешь, малыш, – сказала Кора. – Лучше бы ты держал язык за зубами.
– Это точно, – согласился мальчик. – Папаша мне всегда об этом говорит.
И он засмеялся, показав длинные верхние резцы, и стал похож на папу.
Под внимательным взглядом молодого человека Кора разбежалась. Она изо всех сил колотила по воздуху крыльями, а мальчишка несся за ней и кричал:
– А ну, поддай, толстая курица! А ну, поднажми! Мы рождены, чтобы сказку сделать былью!
Кора почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она летит!
Но это сладостное чувство не успело пустить корней в ее груди, как она поняла, что падает обратно – вот-вот ее ноги коснутся земли…
Но – о ужас! – ни о какой земле и речи быть не могло.
Кинув взгляд вниз, Кора поняла, что нечаянно проскочила обрыв и теперь под ней – несколько десятков метров пропасти. Далеко внизу сквозь утренний туман поблескивает голубая речка. Ей грозила неминуемая гибель!
От страха Кора начала отчаянно молотить по воздуху крыльями, но это мало помогало: ее заваливало набок, и небо, обрыв, раскопки, речка, горы – все медленно вертелось перед глазами. "Кажется, я вхожу в штопор!" – успела подумать Кора.
Сквозь шум крови в ушах и пулеметные удары сердца она услышала отчаянный мальчишеский крик:
– Держись, тетя! Не мельчи! Реже двигай крыльями! Раз – и два!
И – о чудо! – Кора послушалась и начала махать крыльями реже и шире.
И вот уже полоса горизонта возвратилась туда, где ей положено находиться…
Воздух, такой невесомый и ненадежный, становился плотнее с каждым взмахом крыльев… Когда Кора наконец поняла, что она не упадет и не разобьется, она открыла глаза и увидела, что летит высоко над плато, исчерченным полосками археологических траншей. Среди археологических траншей бегала маленькая мальчишеская фигурка, и в тишине утра далеко разносился его голос:
– Молодец, птица! Так держать, птица! Рожденный ползать летать не может!
Господи, чего ж она не летала раньше? Это такое наслаждение! Ведь если ты птица, то летай!
Кора закудахтала, и ее торжествующий крик разнесся над планетой.
Тогда она вспомнила, зачем она полетела. Затем, чтобы осмотреть раскопки и плато с птичьего полета.
Только что поднявшееся утреннее солнце светило почти горизонтальными лучами, высвечивая каждую выбоину или выемку в грунте… И через несколько минут Кора увидела силуэт закончившего свой космический век корабля. Корабль покоился между раскопками и складами.
Видно, давным-давно, сотни лет назад, верхнюю часть вросшего в землю корабля разрушило ветрами и дождями. Так что именно разрез корабля остался снаружи. Увидеть его можно было, лишь поднявшись в небо, желательно ранним утром или вечером. Когда лучи солнца косо падали на плато.
Что сделал в свое время профессор Гальени, который и сфотографировал этот след.
Но кому-то своим открытием он помешал настолько, что тот пошел на преступление, чтобы избавиться от археолога.
Опускаясь кругами на землю. Кора уже догадалась, кто этот человек. Хотя не знала еще, как уличить его. Ведь доказательств у нее не было. Уверенность была, а доказательств – нет.
– Ну что, убедилась? – спросил мальчишка, когда Кора опустилась рядом с ним и, пробежав несколько шагов, остановилась. – В чем? – схитрила Кора. – Не притворяйтесь. Вы же корабль искали. Как тот петух. И нашли. Его трудно не найти. – Но откуда ты все это знаешь? – А у нас многие знают. Когда еще на вертолете здесь летали, то его геологи засекли. Только внимания не обратили. Мало ли что у нас здесь валяется. А кто хочет – здесь золото ищет. – А археологи раньше не знали об этом? – Откуда им знать? У нас один свободный вертолет в городе, но Мертвая голова его никому не дает. А другие вертолеты у изыскателей. Только этот профессор сам полетел. Долетел, прилетел и весь трясется! Я тогда здесь сшивался, помню, как он кричал: "Небесная птица", "Небесная птица"! Великое открытие! Вызываем большую экспедицию – закрываем район! Какое счастье!" А я думаю: кому счастье, а кому – несчастье! Правда? – Правда, – согласилась Кора.
Когда Кора шла обратно в больницу, город уже начал просыпаться, на улицах появились первые повозки, вертолет геологов прошел низко над крышами, у открытой двери булочной разгружали батоны. Молодая дама гуляла с крупным зеленым скорпионом, закутанным в вышитую попонку. Скорпион покачивал поднятым жалом. Когда Кора поравнялась с ними, она услышала, как скорпион говорит даме:
– Такой расклад прибыли нас не может устроить. Я надеюсь связать вопрос со сроками завершения строительства.
– Как только площадка освободится, он обещает начать земляные работы под фундамент, – пояснила дама.
Обгоняя их, Кора сказала: "Простите", и при виде ее скорпион ахнул: – Она не опасна?
– Нет, это инспектор ИнтерГпола, – ответила молодая дама. – Она угодила в чужое тело… Окончания ее речи Кора уже не слышала. В палате все еще спали, и Кора, благодарно согреваясь, привалилась к туше Орсекки. Цыплята попискивали во сне, они тоже прижались к теплому археологу.
Проснулась она от оглушительного писка: медсестра принесла миски с рассыпчатой гречневой кашей, и цыплята сходили с ума от желания скорее ее склевать.
Орсекки продрал глаза и сразу спросил: – Ты никуда не ходила ночью? Мне приснилось, что тебя не было.
– Знаешь, – призналась Кора, желая сказать что-нибудь приятное археологу. – Кажется, я распутала это преступление.
– Кто? – громко и, как показалось Коре, удивленно спросил Орсекки. – Кто тот злодей? – Я скажу тебе сегодня же, к вечеру. Пока ее соседи по палате завтракали. Кора отправилась к местному врачу. Тот уже сидел в ординаторской, просматривал истории болезни пациентов.
– Доктор, – спросила Кора, – можно ли мне получить на час вертолет с фотокамерой?
– Обратитесь к Греггу, – ответил местный врач. – Вертолет находится в его распоряжении.
– Вот именно этого мне и не нужно, – ответила Кора. – Мне хочется получить вертолет помимо него, вопреки его желанию, но так, чтобы он совершенно случайно узнал, что я это сделала помимо него.
Местный врач отложил карточки и покрутил усики. Он желал казаться старше и солиднее.
– Выкладывайте, инспектор, – сказал он. – Что вы откопали?
Он прекрасно знал литературу, даже такой вопрос он, наверное, где-то вычитал.
Кора не стала скрывать от него своих подозрений. Но ей надо было их доказать.
– Все так просто, – сказал на это местный врач. – Сейчас в нашем городе находится вице-директор компании "Вграй", который приехал для переговоров о строительстве гостиницы. Я думаю, он сможет разрешить ваши сомнения и помочь вам найти доказательства.
– Вы душка, – заявила Кора. – Вы самый очаровательный мальчик на всей планете. Хотите, я вас расцелую?
– Большое спасибо, – поспешил с ответом врач, и Кора перехватила его испуганный взгляд, направленный на ее желтые лапы. – Но если вы не спешите, я предпочел бы целоваться на следующей неделе.
– Отлично. Я пошутила, – сказала Кора и поняла, что теперь положит всю сознательную жизнь на то, чтобы отомстить этому наглецу.
Вернувшись в палату, Кора сообщила Орсекки, что ему придется задержаться, так как интересы дела требуют, чтобы она отлучилась еще на час. Но тут Орсекки взбунтовался. Он заявил, что при всей любви к Коре он не может манкировать работой – ведь от результатов раскопок зависит судьба его планеты. – А если бы нашлась "Небесная птица"? – Прекрати издеваться надо мной! – А если?
– Тогда мое имя выбили бы золотыми буквами на всех мраморных досках нашей империи! – воскликнул петушок.
– Ладно, – сказала Кора. – Будут тебе доски. Иди копай. Если найдешь еще одну пуговицу, напиши об этом поэму!
– Мы не пишем стихов, – гордо ответил Орсекки. Оставшись одна. Кора решила заняться птенцами. Им уже третий день, а живут они предоставленные самим себе, словно у них нет матери.
Птенцы были пушистыми, ласковыми, говорливыми, и ее материнский взор уже научился их различать. У старшего, Чука, на затылке был белый хохолок, средний, Гек, при ходьбе смешно крутил задом, а младшая, Мила, была попрыгунчиком.
Малыши возились, лазили по Коре, как по горе, и ей было смешно наблюдать за ними и трогательно ощущать их доверчивость и даже нежность к себе – к ее большому теплому телу.
Уже на третий день у них кое-где стал выпадать пух, уступая место перышкам. Чук обещал стать черно-оранжевым петухом, Мила пошла в нее, в Кору, и будет пеструшкой, зато Гек совместил в своей окраске цвета брата и сестры.
Цыплята были постоянно голодны и требовали еды. Хорошо, что еще вчера Орсекки притащил два мешка орехов, – иначе бы больница не справилась с их питанием.
Поддавшись настойчивым требованиям детей, Кора дважды покормила их до обеда.
Во время одной из кормежек заглянул врач, он сообщил, что смог добыть для Коры геологический вертолет. На пять часов пополудни. Не слушая благодарностей, он тут же сбежал из куриной детской.
– Погодите, Мурад! – окликнула его Кора. – У меня к вам последняя просьба. Дозвонитесь до гостиницы и узнайте, когда там будет вице-директор фирмы "Вграй".
Доктор возвратился через пять минут, но в палату заходить не стал, а сообщил из коридора, что вице-директор намерен вернуться в номер после обеда. – Спасибо! – Учти, он страшненький. – Я сама страшненькая.
– Он страшнее. Зато у него красивая любовница. По имени Мария М. – Откуда мне знакомо ее имя? – Ее основная служба – любовница у господина Грегга ан-Грогги, вице-директор – лишь почетный гость.
Оттолкнув доктора и не заметив этого, в палату ворвался Орсекки. Во-первых, он беспокоился, накормлены ли дети. Во-вторых, он откопал череп древнего ксера, который притащил с собой, чтобы продемонстрировать Коре. Вид черепа вызвал приступ писклявого страха у птенцов, и Кора приказала спрятать его с глаз долой.
– Ты не понимаешь! – вопил Орсекки. – -Это же замечательное открытие! Череп моего пращура на другом конце Галактики!
– Теперь ты освободился? – спросила Кора. – Да. Я полностью в твоем распоряжении. – Вернее всего, я вернусь живой часа через два… – Ты в этом сомневаешься? – Разумеется. Я же на работе. – Перестань шутить!
– Я не шучу. Детей я поручаю тебе. Пускай из них вырастут достойные вашей планеты археологи. – Что ты говоришь!
Кора поняла, что нервное состояние Орсекки выходит из-под контроля, и потому решила перевести разговор в более спокойное русло.
– Кстати, – сказала она. – Дети растут быстрее, чем я ожидала.
– А что случилось? – Орсекки еще не успел переключить свое сознание с трагических картин на семейные сцены.
– У них появляются первые перышки. – Перышки? – Орсекки обернулся к детям, что клевали у его ног.
– Смотри, видишь: у Чука – желтенькие с черным, а Мила – вся в меня.
Орсекки тут же позабыл о Коре и предстоящих ей опасных испытаниях. Он полностью углубился в лицезрение цыплят.
Кора же отправилась пешком в гостиницу – небольшое двухэтажное толстостенное здание, оставшееся еще с эпохи первых экспедиций.
Элегантный портье узнал ее, позвонил в номер к вице-директору фирмы "Вграй" и сообщил, что госпожа инспекторша инкогнито желает его видеть.
От этого произошло небольшое недоразумение. Когда Кора постучала в дверь на втором этаже, оттуда послышался голос: – Входите, госпожа Инкогнито! Впрочем, вряд ли можно было ожидать от вице-директора фирмы, что он изучал древние земные языки.
Потому что вице-директором оказался скорпион, которого Кора встретила недавно. А сопровождающая его дама была Мария М, любовница Грегга Мертвой головы.
Скорпион сам открыл дверь, хотя ему пришлось для этого подняться на задние ноги и опереться на хвост. – Чему обязан? – спросил он. Кора обратила внимание, что скорпион очень богат: все его конечности были украшены перстнями с драгоценными камнями.
На широком диване сидела, поджав обнаженные ноги, знакомая Коре девица в купальном костюме из вологодских кружев. Она пила джин с тоником из высокого бокала.
– Ах! – произнесла дама. – Вы к нам? – Я помню! – Скорпион был элегантен и изыскан в движениях. – Это инспектор ИнтерГпола. Но мы не совершили никаких преступлений. – Надеюсь, – сказала Кора. – Садитесь.
– Я постою. У меня к вам один простой вопрос, – сказала Кора. – Надеюсь, что не отниму у вас много времени.
– Не беспокойтесь, – сказал скорпион. – Вы наша гостья. Что будете пить? Джин? Мартини? Водку? Я сам ничего, кроме крови и трупного яда, не пью, но мои гости могут угощаться.
– Меня интересует гостиница "Вграй", – сказала Кора, – ведь вы ее финансируете?
– Инспектору ИнтерГпола я отвечу искренне, – сказал скорпион. – Да, я вице-директор компании "Вграй" и прилетел сюда, чтобы понять, почему строительство не начинается. – И почему оно не начинается? – Не отвечай, – сказала женщина в купальнике, которая, как Кора уже знала, именовалась Марией М. и была постоянной любовницей Грегга Мертвой головы. – Она все знает лучше нас.
– А вас я не спрашиваю и не понимаю, в каком качестве вы находитесь в этой комнате, – сказала Кора.
Она понимала, что ее слова не произведут должного впечатления, потому что Мария М. видит перед собой толстую курицу. Но вице-директор был тертым калачом, и его внешней видимостью не удивишь.
– Мария М, – сказал он, вежливо раскачивая концом хвоста, – моя любовница. Мне положена любовница. Она всегда присутствует при моих деловых разговорах, чтобы все знали, какая красивая любовница мне положена по рангу. – Вот именно, – сказала Мария М. – Но зачем вам это нужно? – спросила Кора. – Я вас как женщина женщину спрашиваю. Неужели у вас чего-то не хватает?
– Мне не хватает настоящей любви, – сказала Мария М. – Мы со скорпиончиком решили покинуть Грегга. От него никакого толка.
– К тому же я по своим каналам узнал, что осложнения со строительством гостиницы оказались куда более серьезными, чем нас уверял наш местный партнер, – сказал скорпион.
– Но вроде бы через месяц экспедиция заканчивает работу, – сказала Кора. – Тогда вы сможете приступить к работе.
– Чепуха! – Скорпион ловко вскочил на колени к Марии М., и та, отставив бокал, принялась почесывать ему затылок. – Мы не можем рисковать капиталом. Если он не представит мне до завтра доказательство того, что археологи улетают, я прерываю договор с ним. Планет у нас много, обойдемся и без Дил-ли. – Обойдемся, – сказала Мария М. Скорпион закрыл пленками глаза и начал похрапывать.
– Значит, дела Грегга плохи, – тихо сказала Кора, чтобы не разбудить вице-директора.
– Хуже некуда, – сказала Мария М. – Поэтому мне нет смысла терять хороший шанс. Вы меня понимаете?
– Я вас совершенно не понимаю, – резко ответила Кора, но Мария М. не смутилась.
– Вы, курицы, такие отсталые, – сочувственно произнесла она.
Вертолет изыскательской службы ждал Кору на стоянке за гостиницей. Юный улыбчивый пилот, будто сошедший с рекламного плаката, передал ей небольшой пакет. В нем был фотоаппарат.
– Куда летим? – спросил пилот, глядя, как большая птица карабкается, втискивается в кабину. – На археологические раскопки. – Глупо, – сказал пилот, – туда пешком ходят. Зачем машину гонять? У нас и без того каждая минута расписана.
– Вам было сказано, чтоб вы мне подчинялись? – спросила Кора.
– Сказано-сказано, а здравый смысл где? – Здравый смысл там, где я приказываю, – откликнулась Кора, проверяя, есть ли пленка в аппарате. – Ваша машина вооружена?
– Не дай бог! – отозвался молодой пилот. – С кем здесь мне воевать?
– Еще не знаю, – ответила Кора. Она чувствовала бы себя лучше в вооруженном вертолете. – А парашюты у вас есть?
– Вас ни один парашют не удержит, – сообщил пилот.
– Вы правы, – согласилась Кора. – Поднимайтесь и не спеша на бреющем полете берите курс на археологические раскопки.
Пилот подчинился, всем видом показывая, что смиряется перед нелепой блажью начальства.
Вертолет взял курс на край плато, изрезанный траншеями.
Издали силуэт корабля не был виден, так как солнце стояло высоко. Кора велела вертолету зайти со стороны реки.
Где же противник? Неужели он не клюнул? Кора сделала несколько снимков с птичьего полета и тут увидела приближающуюся черную птицу. Все правильно! Он попался! – Жаль, – сказала Кора, – что у вас нет оружия. Я подозреваю, что нас сейчас будут сбивать. – Как? – не понял пилот. – Поглядите направо. Что вы видите? – Вертолет, – сказал пилот. – Вертолет администрации. А кто будет нас сбивать?
– Он и будет, – сказала Кора. – Но я попрошу вас до последнего момента не убегать от него, потому что иначе ничего не доказать.
– Слушаюсь, генерал! – радостно воскликнул пилот, всем своим видом давая понять, что понял: ему приходится катать по воздуху сбрендившую курицу.
И в тот же момент пилот, несмотря на свой нежный возраст и привлекательную внешность, выругался, как извозчик, потому что вертолет администрации резко изменил курс и пошел на таран, словно Кора и ее машина были древнефашистскими бомбардировщиками.
– Молодец! – похвалила агрессора сумасшедшая курица.
Она смогла разглядеть пилота, который вел вражеский вертолет. Несмотря на большие темные очки и шлем, сомнений не было: за ней охотится администратор планеты господин Грегг ан-Грогги, разоренный случайной находкой археолога профессора Гальени. Мирный администратор пошел на зверское убийство профессора, надеясь, что никто больше не догадается подняться над археологическими раскопками и угадать в непосредственной близости от них бренные останки корабля "Небесная птица".
Теперь же Грегг совершал очередное, безумное, но почти удачное покушение на инспектора Орват, которая слишком много знает.
– Что делать? – крикнул юный пилот, с трудом уводя свою машину из-под удара.
– Дай мне его сфотографировать! – отозвалась Кора, направляя на администратора объектив.
Это привело Грегга в такое бешенство, что он, презрев опасность, разогнал машину до упора и принялся стрелять в Кору из тяжелого охотничьего бластера.
Нажимая на гашетку фотоаппарата, словно отстреливаясь от Грегга, Кора не ощущала страха: что бы теперь ни случилось, она выполнила свой долг: долг инспектора и долг матери. Вот они, кадры для суда: глава администрации планеты Дил-ли расстреливает из бластера невинную курицу!
Но, размышляя таким образом, Кора не учла желания жить, свойственного молодости. Юный пилот совершил невероятное: у самой земли он смог рвануть в сторону пробитую машину.
Тогда случилось непоправимое: не в силах удержать свой вертолет, Грегг Мертвая голова врезался на нем в обрыв и в куче обломков упал на берег реки в полусотне метров ниже.
Когда юный пилот и Кора вышли из своего вертолета, приземлившегося в двадцати метрах от тела Грегга, тот, как ни удивительно, был еще жив.
– Ненавижу! – сказал он Коре. – Всех куриц, сующих клюв в чужие дела… ненавижу…
– Лежите спокойно, – сказала ему Кора. – Сейчас пилот привезет врача.
– Поздно, – ответил Грегг. – Я не хочу жить. Я разорен и обесчещен. – Летите за врачами! – приказала Кора пилоту.
– А вы? – спросил он. – Вы не боитесь? – Я не боюсь, – ответила Кора. – Я умею летать – в случае чего я от него улечу.
– Чепуха, – блеснул из черных глазниц тускнеющим взором Грегг ан-Грогги, – я уже не поднимусь…
Пилот прыгнул в вертолет и поднял машину в воздух. Кора на всякий случай включила прикрепленный к ее поясу магнитофон. Запись могла пригодиться следствию.
– Ты сама догадалась? – спросил Грегг. Он смотрел в холодное облачное небо.
– Догадалась, когда поняла, что некоторые курицы могут летать.
– Мне надо было провести обыск до твоего приезда. Я недооценил тебя… и знаешь почему? Потому что я знал разницу между твоим старым телом и телом курицы. И решил, что ты обезврежена.
– Я поняла, – сказала Кора, – что вы пойдете на преступление, только если возникнет угроза строительству. А с находкой корабля о строительстве пришлось бы забыть.
– Я стал бы музейным смотрителем, а планета – Меккой для куриц, – с горечью произнес Грегг. – Как вы убили его?
– Что? – В голосе раненого администратора звучало изумление. – Как вы убили профессора? – Но я его не убивал! Мне не пришлось убивать этого толстого старого петуха! Кто-то меня обошел!
– Тогда зачем же столько усилий, чтобы убить меня?
– Потому что с твоим приездом моя надежда на то, что со смертью профессора я выпутался из этой истории, пошла прахом. Потому что ты вышла на фотографию! Ты догадалась подняться над площадкой… тебя пришлось убрать!
– Но кто тогда убил профессора? – Понятия не имею. Когда я добрался до него, он уже лежал мертвый, правда, еще не ощипанный – Тут Грегг ан-Грогги громко захохотал. И это усилие далось ему с таким трудом, что он лишился сознания.
Поэтому когда через три минуты прилетел вертолет с носилками и местным врачом, Кора была расстроена и мрачна, как собравшаяся над головой снежная туча.
– Не расстраивайся, – утешал ее маслиноглазый доктор Мурад. – Главное, что ты распутала преступление. Если Грегг даже не сознается в убийстве профессора, его засадят за вереницу преступлений – начиная от покушения на тебя и возможного убийства жены профессора и кончая использованием служебного положения в корыстных целях с попыткой расстрелять казенный вертолет.
– Ты так прост? – удивилась Кора. – Неужели ты до сих пор не понял, что настоящий убийца остался на свободе?
– Врет твой Грегг. Убил, а теперь врет! – Не врет. Он был при смерти… он не убивал профессора. Иначе бы он стал хвастаться этим… я знаю людей.
Врача она не убедила. Но и сама осталась при своем мнении. Путь, по которому шло расследование, оказался тупиком.
– Ну, где ты пропала! – встретил ее упреками ассистент. – Дети без тебя извелись.
Дети и в самом деле кинулись к ней со всех сторон. Они терлись о нее пушистыми боками, топотали, норовили свалить и заклевать. Коре показалось, что за прошедшие часы они еще подросли.
– Надо собираться, – сообщил ей Орсекки. – И закрывать экспедицию. Детям вреден этот климат.
Коре, конечно же, надо было объяснить молодому археологу, что никуда отсюда он не улетит, а будет поджидать, пока на Дил-ли как коршуны слетятся все археологи и уважающие себя начальники культуры с его родной Ксеро. Но она чувствовала такую усталость, будто весь день таскала тяжелые бревна. Это была нервная реакция на воздушный бой, но рассказывать сейчас обо всем петушку означало вызвать в нем истерику. Тогда уж не удастся отдохнуть…
Кора сказала, что устала, и, уткнув клюв себе в грудь, задремала. Ей снилось, что она летит над лежащим на земле космическим кораблем, а за ней гонится с ножом Грегг, а она знает, что он хочет отрезать ей голову.
Какие-то голоса мешали спать и в конце концов заставили ее очнуться. За окнами палаты было темно – уже наступил вечер. Редкие снежинки неслись по синему фону. В палате стоял доктор.
– К сожалению, – повторял он, – я должен ее разбудить.
– Нет, не беспокойте ее, она так устала, – отвечал Орсекки. Цыплята пищали. Лампа горела под потолком. – Что еще случилось? – устало спросила Кора. – Грегг умер, – сказал местный врач. – Он что-нибудь сказал? – спросила Кора, поднимаясь, – сна ни в одном глазу.
– Он говорил о ненависти к курам… в общем, это был бред.
– Правильно, – сказала Кора. – Это был бред. Но у меня есть пленки, где он стреляет в меня из охотничьего бластера.
– Я знаю, – сказал врач. – Пленки уже проявлены и отпечатаны. Убийца профессора известен. Вы можете собираться в обратный путь. – Его обыскали?
– Да, – ответил местный врач и вынул из кармана фотографию, найденную Корой в кабинете профессора, из-за которой она чуть было не погибла.
– Что это? – спросил Орсекки. Он нервничал. Он чувствовал, что происходит нечто интересное, но его в это не посвящают.
– Завтра, завтра, все завтра, – повторяла Кора, не в силах побороть усталость.
– Это очертания "Небесной птицы"! – воскликнул Орсекки. – Где она?
Кора махнула крылом, чтобы врач ушел из палаты. Тот подчинился.
Орсекки размахивал фотографией перед ее клювом. Кора спрятала голову под крыло и больше не отзывалась на вопросы.
Кора проснулась рано. Птенцы еще спали. В палате горел свет, и Кора заметила, что цветные перышки на ее детишках подросли и стали еще ярче.
Орсекки не спал. Он по-птичьи сидел у двери и ждал пробуждения Коры, не спуская с нее страстного взора.
Как только он заметил, что она открыла глаза, то сразу сказал:
– Я не спал всю ночь! Что случилось? Ты должна мне открыться. Я не могу более терпеть. Коре стало жалко петушка.
– Твой шеф в отличие от тебя, – произнесла она, – умел летать. А умеющий летать имеет преимущество: у него шире кругозор.
– По-своему ты права, – осторожно согласился с ней Орсекки.
– Профессор Гальени поднялся над плато, – продолжала Кора, – как только предположил, что корабль "Небесная птица" нашел здесь свое смиренное кладбище.
– Разумеется! – замахал крыльями Орсекки. – Как же я не догадался! – Потише, детей разбудишь! – Ах, как же я не сообразил? Он говорил мне, и не раз, что лагерь экспедиции, который мы раскапываем, необычен. Здесь слишком много предметов, нужных на борту. Он подозревал, что корабль потерпел здесь крушение, но я не принимал его слов всерьез, потому что… прости, я привык считать его выжившим из ума стариком, никому не нужным маразматиком! – Почему ты не летаешь? – строго спросила Кора. – Потому что летать неприлично! – А он плевал на приличия. Понимаешь теперь, почему Гальени-папа вышла замуж за него, а не за тебя!
– Не лги! – закричал Орсекки и, конечно же, разбудил цыплят.
Они уже начали привыкать к тому, что взрослые что ни ночь скандалят, но не могли полностью игнорировать этот шум и тут же влили в него свои возмущенные голоса.
Кора расправила крылья и накрыла ими детей. Потом сунула клюв под крыло и принялась гладить детей по маленьким перышкам. Те затихли.
Занятая своими милыми крошками, Кора плохо слушала монолог Орсекки, который упрекал ее за то, что она скрыла от него правду.
– Я разрываюсь между любовью к тебе и страстью к археологии! – заявил он. – Хочешь знать, как погиб твой учитель? – А ты знаешь? – Орсекки закрыл глаза. – Могу предположить. Я понимаю, как счастлив был профессор, сделав великое открытие. Но ему предстояло поставить в известность местную администрацию. И Гальени отправился к Греггу со своей новостью и фотографией.
– Нет, не верю, – уже не так уверенно сказал Орсекки. – Как же так? Мы же коллеги! Он мой учитель. Почему он скрыл это от меня? – Может быть, он был на тебя за что-то сердит? – Он? На меня? – Задав два риторических вопроса, археолог почему-то насупился и замолчал. И Кора поняла, что попала в десятку: между археологами пробежала какая-то черная кошка. – Ты слушаешь? – спросила Кора.
Орсекки молча кивнул.
– Профессор Гальени, вернее всего, ничего не знал о том, что на месте раскопок планируется построить гостиницу. Когда же Грегг ан-Грогги услышал о находке профессора и поверил в нее, он впал в такой гнев, что решил убить профессора. Он выследил его на раскопках и нанес ему смертельный удар…
– Но почему? – вдруг спросил, Орсекки. – -Неужели он был таким злым?
– Нет, – ответила Кора, поглаживая по головкам притихших птенцов, – он не был жестоким, но он был смертельно испуган. Он погряз в долгах – гостиница была единственным способом от них избавиться. Он был в гневе, потому что рушилось дело его жизни. – Но наша цивилизация…
– Поверь, Орси, что ему было плевать на вашу цивилизацию.
– Как ты груба, Кора, – вздохнул петушок. И он был прав.
Наступила тишина. Даже цыплята замолкли, как бы понимая, что у взрослых важный разговор, мешать нельзя.
– Да, – произнес наконец местный врач, который незаметно вошел в палату и остановился в дверях, слушая версию Коры. – Все, что ты рассказала, великолепно. И ты разгадала мотивы, действия, последовательность событий… хотя допустила одну ошибку.
– Какую? – Коре был неприятен настойчивый взгляд Мурада.
– За ночь мы проверили действия и передвижения Грегга ан-Грогги в тот день. И выяснили… – местный врач сделал значительную паузу. – Выяснили, что администратор Грегг ан-Грогги прилетел с дальней шахты "Звездочка" через три часа после того, как профессора убили. Причем он летал к шахте не один, а с надежными свидетелями. Свидетели показывают, что при получении известия о смерти Гальени администратор в сердцах воскликнул:
– Судьба меня хранит! Я думал, что убью его или погибну сам. – Он был весел и не скрывал своего хорошего настроения.
– Не может быть, – упавшим голосом произнесла Кора. – Но ведь он в меня стрелял…
– Когда появилась ты, – сказал местный врач, – и начала распутывать это дело, он испугался не за то, что его объявят убийцей профессора. Он боялся, что ты раскроешь тайну небесного корабля. Что тогда строительство прикроют. А раз профессор был кем-то убит, то Грегг принялся за тебя: все равно спишут на действительного убийцу.
– А кто убил профессора? – спросила Кора. И это прозвучало наивно. И тогда местный врач ответил: – Вот это и есть твоя работа. Подозреваемых осталось совсем немного. Ищи, да обрящешь.
– Подозреваемых вообще не осталось, – сказала Кора.
– Но корабль на самом деле существует? – упавшим голосом спросил Орсекки. – Существует, существует. – А как его увидеть? – Крылья есть – летай, – Я не умею.
– Все мы умеем. Только одни очень хотят, а другие очень боятся.
– Хорошо, – сказал Орсекки. – Но если я упаду с гигантской высоты и разобьюсь в лепешку, ты будешь нести за это моральную ответственность.
– А ты для начала летай пониже, – ответила Кора, не скрывая издевки. Но Орсекки ее не уловил.
Скептически взглянув на растерянного Орсекки, местный врач загадочно произнес: – За счастьем надо летать!
– Не преувеличивайте, – сердито отозвался археолог.
Местный врач подмигнул Коре и, сославшись на срочные дела, покинул палату.
– Ты мне не поверил? – спросила Кора ассистента, статуей растолстевшего командора торчавшего в углу.
– Я давно подозревал, что все это плохо кончится, – сказал археолог. – Ты имеешь в виду смерть профессора? – Смерть профессора – наименьшая из бед, – отрезал археолог, и вдруг Кора увидела, как из его черного глаза по перышкам сползает, скатывается, падает на клюв и оттуда на пол большая слеза. – А что же хуже?
Орсекки ответил не сразу. Пока он собирался с силами, птенцы атаковали Кору, требуя завтрака. Кора насыпала им в миски зерна и выставила плошку с водой. Малыши возились, отталкивали друг дружку и весело пищали – -они были такие милые и забавные! Кора подумала, что уже научилась различать их – нет, не только внешне, по цвету первых перышек, но и по их разному характеру – по индивидуальности, если можно говорить о ней применительно к недавно вылупившимся малышам. Вот Чук – золото пробивается на грудке, воронья масть на хвостике – самый крепкий, шустрый, активный и независимый. Он всегда опережает рыженького Гека, но тот и не лезет в драку, а тихо ждет своего часа – впрочем, не отказывает себе в удовольствии незаметно подобраться и клюнуть брата в пушистый зад. А Мила никогда не опускается до дележа добычи, она – будущая певица, создание романтическое, впрочем, это осознают и братья, уступая ей место у миски или под маминым боком… под маминым боком, то есть под моим боком… Что я говорю! У меня же нет детей. А почему нет? Надо, пора заводить ребенка. Чтобы он был пушистый и желтенький… Ты с ума сошла, инспектор Орват! Твое настоящее человеческое тело не несет яиц!
– Я тебе отвечу со всей искренностью, – услышала Кора рядом голос Орсекки.
Не отрывая взгляда от малышей, Кора кивнула, приглашая Орсекки к монологу.
– Теперь, когда все уже позади, когда корабль найден… я думаю, что наше с тобой присутствие здесь более необязательно.
– Ты так думаешь? – удивилась Кора. – А я была убеждена, что тебя назначат начальником экспедиции. Археология – твое призвание.
– Во-первых, никто не оставит меня начальником такой экспедиции. Сюда, как даже тебе ясно, примчится половина Академии наук, и меня затрут крыльями, разорвут шпорами. Но не в этом дело! – А в чем?
– В том, что я не могу с тобой расстаться. – Орсекки, милый, ты неизбежно со мной расстанешься! Ты же забываешь, что я только кажусь твоей… Гальени-папа. Я покину это тело, и оно перейдет к какой-то даме с вашей планеты, которая в нем нуждается.
– Этого я не могу допустить! Мало ли кто это будет! И даже если тело не разберут на запасные части… – Будем надеяться на лучшее. – Мне не на что надеяться! Мне ничего больше не нужно, моя папа! – Я – Кора Орват!
– Да ты погляди на своих детей, на детей, которых ты выносила и снесла! Как они тянутся к тебе, как они признали в тебе свою маму! – Это не я, а мое тело!
– Посмотри, что делает твое крыло! Правое крыло! Правое крыло гладило по головке нежно прижавшуюся к боку Коры Милочку. Кора убрала было крыло, но спохватилась: это же ничего не меняет! – Это ничего не меняет, – сказала Кора. – Это меняет! Я люблю тебя и только тебя! – Господи, еще этого мне не хватало. И давно ты меня любишь?
– С того момента, как я прилетел сюда. – То есть ты любишь не меня, а мою… предшественницу?
– Да. Всех вас. И тебя, и предшественницу! Но сейчас существуешь только ты! И если ты не согласишься улететь отсюда вместе со мной, то я тебя убью. – Еще этого не хватало! А как же дети? – Наши дети улетят с нами. – Что ты имеешь в виду?
Тут подошла очередь Орсекки разводить крыльями. – Разве у вас в школе не проходят элементарную генетику? – При чем тут генетика?
– А при том, что твой покойный муж Гальени был белым петухом! А при том, что я – золотой с черным. Что ты – пеструшка! Ты посмотри на наших детей! Среди них есть хоть один белый? Нет и быть не может!
– Ты хочешь сказать, что я тебе… то есть с тобой изменяла моему покойному мужу?
– Откуда у тебя такой тон? – произнес Орсекки и расхохотался. – Ты же сама твердишь, что живешь лишь в чужой оболочке. Почему тебя вдруг заинтересовало, с кем целовалась твоя оболочка до того, как ты ее надела?
Кора потупилась. Разумеется, она была не права. Но разве объяснишь этому толстяку, что, несмотря на сильное влияние тела, Кора сохранила свои вкусы, и эти вкусы склонялись более к мужчинам земного типа, чем к петухам с планеты Ксеро? Что мысль о том, чтобы этот петух… нет, увольте!
– Ты уверен, что это твои дети? – спросила Кора, поглаживая Милу по пушистой головке. – Да! Это наши родные, общие, замечательные дети! – Может быть, ты возьмешь их к себе на воспитание? У тебя же есть какие-то родственники, которые тебе помогут.
– И публично признаюсь, что я обладал женой моего начальника? Как я могу! – Не знаю…
– Это скандал, это больше, чем скандал! Вытирая слезы, Орсекки покинул палату. Кора осталась с сиротками, которые оказались не только сиротками, но и бастардами – то есть незаконными детьми матери-одиночки с чужими мозгами. С ума сойти!
Эта печальная мысль повлекла за собой другие мысли, и Кора, забыв о детишках, которые, насытившись, устроились у нее под боком, стала рассуждать о том, что, в сущности, все преступления мира совершаются либо из корысти, либо по любви.
Преступление Грегга ан-Грогги было вызвано корыстью. Для него делом жизни было строительство гостиницы. И даже если он не успел убить профессора, то он к этому был готов, по крайней мере, он принял все меры, чтобы отправить на тот свет Кору.
Но если допустить, что страсти правят бал не только среди людей, но и среди других разумных существ, которые обладают иным обликом, то в известном нам кругу действующих лиц сразу появляется новый кандидат в убийцы.
А что, если человек-зайчик по имени Хосе не лгал? Что, если действительно пух и перья профессора достались ему случайно? А что, если телефонный звонок не его изобретение?
На Земле такое невозможно. Если у твоей возлюбленной-китаянки родился ребеночек с голубыми, как у тебя, глазками, тогда как все ее близкие тоже китайцы, то глазки ему не перекрасишь. А уж тем более не перекрасишь их китайскому мужу любовницы.
Но допустим, что члены комиссии с планеты Ксеро не задумывались об оперении профессора. Перьев нет, все забыто… Тогда у безумного любовника появляется шанс?
Убедившись, что малыши крепко спят, Кора прошла в ординаторскую, где местный врач с медсестрой играли в шашки, и связалась с ИнтерГполом. Она задала два вопроса.
Первый вопрос: Были ли у профессора Гальени какие-нибудь родственники на его родной планете Ксеро, которые желают получить его тело?
Второй вопрос: Каковы семейные правила и порядки на Ксеро? Насколько крепка там семья, насколько отрицательно общественность относится к прелюбодеянию и каков статус незаконных детей?
В Центре очень удивились, но обещали вскорости прислать ответы.
Ответы пришли даже раньше, чем было обещано. После обеда. Первый ответ: У профессора Гальени нет родственников. Никто не ждет обратно его тело.
Более того, решено после окончания следствия похоронить профессора на месте, где он совершил свое великое открытие.
Второй ответ: Семейное право находится во власти традиций. Семья считается священным институтом. До последнего времени соблазнитель подвергался суровому наказанию, вплоть до смертной казни. И сегодня он становится парией, теряет работу и положение в обществе. При конфликтах и спорах об отцовстве решающую роль играет цвет оперения птенца. Есть легенда о возлюбленных, которые всю жизнь скитались в диких местах, скрываясь от наказания. – Ты удовлетворена? – спросил местный врач. – Еще не знаю, – ответила Кора. – А мне он всегда не нравился, – сказал врач. – Что ты понимаешь в любви! – в сердцах ответила Кора. Она была огорчена. Бывают случаи, когда врач, узнав, что его диагноз точен, предпочитает ошибиться.
– Будешь его допрашивать? – спросил местный доктор. У него была неприятная манера потирать ладони.
– Я буду вести расследование дальше, – сказала Кора.
– Не вздумай отправиться к нему одна, – предупредил местный врач, когда Кора попросила его или медсестру присмотреть за малышами. – Если ты окажешься там без свидетелей, а он догадается, что ты его разоблачила… – То он меня заклюет?
– Не пытайся меня смешить. Он уже заклевал профессора. – Ко мне он относится иначе. – Так арестуй его сначала, а потом допрашивай! – У меня нет никаких доказательств. Только догадки. А я не получу доказательств, а тем более признания, если он будет настороже.
– Тогда хоть возьми пистолет. – Я возьму диктофон. Он будет приклеен лентой вот здесь… – Кора приподняла левое крыло и приспособила клейкой лентой маленький диктофончик. – Если со мной что-нибудь случится, ты знаешь, где искать.
