***
Император, который вошел в зал как раз следом за Корой, увидел ее издали, потому что все склонились в глубоком поклоне, а Кора, не знавшая, что надо склоняться, осталась стоять, как сигнальный столб высотой в сто восемьдесят сантиметров. Кроме того, нарушив по крайней мере дюжину строжайших установлений и правил, Кора помахала императору прекрасной ручкой, охваченной вместо браслетов совершенно как живыми роботогадюками, и крикнула:
– Привет, Дуагим! Вы послали телеграмму в Махачкалу?
Император, натянуто улыбаясь, широкими шагами пересек замерший зал и, подойдя к Коре, возмущенно зашипел:
– Спасибо, что хоть на "ты" не обратилась! За хамство тебя положено четвертовать.
– Тогда вы наверняка проиграете пари, – ответила Кора, лучезарно улыбаясь. Так лучезарно, что даже в злобной душе императора что-то дрогнуло.
– Первое танго за мной, – сказал он, отмахиваясь от золотых бабочек, которые восседали на плечах Коры и время от времени, будто собираясь улететь, начинали взмахивать крыльями, усеянными маленькими алмазами.
Когда император, сдержав слово, пригласил Кору на первое танго, она все же повторила вопрос: – А как с телеграммой?
– Пошлю, пошлю, – отмахнулся император. – А твои змеи не кусаются?
– Зачем же я буду истреблять своих поклонников? – удивилась Кора.
– А если бы я не был поклонником? – Тогда и посмотрим, ваше величество, – ответила Кора.
– Тогда я не буду рисковать. А как проходит ваше расследование?
– Отвратительно, – призналась Кора. – Мне не с кем поговорить о преступлении. – Говорите со мной. – Вы не скажете правды.
– Я поклялся не лгать вам, – ухмыльнулся император.
Кора чувствовала уколы враждебных глаз – сотни людей смотрели на нее и мысленно готовили ей гибель. Она была вызовом всей женской половине придворного человечества.
Танцевал император плохо, грубо, по-солдатски. Коре приходилось думать о том, как бы вовремя убрать ногу из-под его сапога. Наконец танго кончилось. Император отвел Кору к полке с прохладительными напитками и взял себе высокий бокал, забыв угостить гостью.
– Эй! – крикнул император. – Ирациум, пес паршивый! Иди сюда.
От небольшой группы придворных, напряженно наблюдавших за императором, отделился прямой в спине, четкий, выглаженный и тщательно причесанный господин. Подойдя к императору, он низко поклонился.
– Вот кто тебе нужен, – сказал император. – Это советник Ирациум, бывший секретарь моего дяди. Ирациум, расскажи даме из ИнтерГпола все, что ты знаешь об убийстве своего шефа.
– Убийство его величества императора было совершено заговорщиками с Земли, – ответил советник. Каждое движение его губ было экономным и размеренным. Размеренность была главным качеством господина Ирациума. – Я надеюсь, что это злодеяние не останется безнаказанным.
Советник обернулся к императору, словно ожидая похвалы. Так оборачивается пудель к дрессировщику. Глаза советника были испуганные.
– Молодец, продолжай, – сказал император и обернулся к Коре, пояснив: – После смерти моего дяди этот старый идиот остался без работы. А я так и не решил, дать ему пенсию или пускай проживает наворованное.
Император громко засмеялся, и, не зная, в чем причина смеха повелителя, многочисленные гости разразились хохотом.
– Да помолчите вы! – Император обернулся к хохочущему залу и замахал руками, стараясь его унять. Кора почувствовала, как тонкие сухие пальцы советника дотронулись до ее руки. Она приняла у него свернутый в горошину листок бумаги и незаметно заложила его за браслет. Змея блеснула алмазным глазом.
– Мне больше нечего сообщить следствию, – сказал советник Ирациум, когда смех улегся и император снова обратил к нему строгий взор. – Хорошо, иди.
Император поднял руку, и, подчиняясь этому жесту, сквозь толпу к ним приблизился адъютант Гим. Император сказал Коре:
– Как видишь, ничего нового тебе от придворных не узнать. Весь мой народ убежден в том, что виноваты твои соотечественники. Я думаю, что в твоем докладе ты сообщишь об этом. – Посмотрим, император, – сказала Кора. – Тогда иди в гостиницу. Гимочка тебя проводит. Император потрепал красавца по курчавой голове. – Я хотела бы еще повеселиться, – сказала Кора. – Я так редко бываю на балах.
– Хорошо, разрешаю тебе протанцевать три танца с моим Гимом.
Император ущипнул взвизгнувшего от радости адъютанта, потом ущипнул взвизгнувшую от боли Кору и, довольно смеясь, покинул зал.
Пока оркестр играл бурный местный танец, в котором кавалер и дама должны были по очереди подкидывать партнера кверху (что удавалось далеко не всем), Кора спросила у Гима, где находится дамский туалет.
Тот смутился и покраснел. Оказывается, вопросы такого рода – страшное табу. Женщина на Нью-Гельвеции скорее умрет, погибнет от разрыва мочевого пузыря, чем опустится до такого вопроса.
Так что Гим мог лишь зажмуриться и показать пальцем общее направление.
В том направлении Кора и упорхнула. Публика расступалась перед ней, и она неслась по живому коридору, как Золушка, убегая с бала.
В тесном и неблагоустроенном женском туалете Золушка уединилась в кабинке и развернула записку, написанную крошечными буквами на папиросной бумаге.
"В десять вечера вас будет ждать человек у номера 64 на четвертом этаже вашей гостиницы".
Ни подписи, ни разъяснений. Но этого Коре было достаточно. Дело сдвигалось с мертвой точки. Она искала – ее нашли.
Кора поглядела на часы, вставленные в глаз одной из змеек. Восемь часов тридцать две минуты.
Кора вышла из туалета. Гим ждал ее поблизости, глядя в сторону.
Кора воспользовалась его деликатностью, чтобы сделать вид, что не заметила чичероне. Она скользнула в другую сторону и, не внимая призывным возгласам спохватившегося адъютанта, вбежала в танцевальный зал, выбрала офицера гигантского роста, который как раз крутил головой, выбирая себе партнершу, и кинулась к нему в объятия с громким вопросом: – Вы пригласите меня, кавалер?
Так как на Ныо-Гельвеции такое поведение дам на придворном балу было немыслимо, то офицер некоторое время хлопал глазами, стараясь понять, что же происходит. Однако его мама, баронесса Двраж, которая как раз недавно начала выводить сына в свет, отлично понимала, что нельзя отказывать иностранке, с которой танцевал император. Поэтому она всадила в ляжку сына вязальную спицу (матери на балах вяжут) и зашипела: "Соглашайся, болван!"
Так что когда Гим прибежал от туалета. Кора уже кружилась с офицером Двраж в страстном вальсе, недавно завезенном с Земли и потому считавшемся танцем экзотическим и эротическим.
Кора хихикала, визжала и смеялась так заразительно и непосредственно, что на последующие танцы у нее не было отбоя от кавалеров, а несчастный Гим был вынужден бегать вокруг нее, чтобы не оставлять ни на секунду без присмотра, – но попробуйте это сделать в зале, где толпятся сотни знатных танцоров. Так что помимо нескольких синяков, произведенных особо щипучими кавалерами, Кора обзавелась и некоторыми нужными сведениями. В частности, она узнала, что госпожа Синдика страшно переживает смерть императора, но находится в опале и даже не допущена на бал в императорский дворец, а ждет со дня на день ссылки в отдаленное имение, если не монастырь. Однако навестить ее нельзя, потому что ее дом охраняется. Кора узнала, что Гим ревнует императора к балерине Пруцкой, которой тот увлекся последнее время, правда, судя по сегодняшним событиям, положение балерины Пруцкой пошатнулось, потому что император увлечен красоткой, прилетевшей с Земли якобы для того, чтобы разгадать убийство бывшего императора. И главное: покойный император был склонен к оккультным наукам и нередко встречался с неким предсказателем Парфаном, существом подозрительным и неприятным, но весьма осведомленным.
Любой сыщик, не только Кора, был бы доволен своей работой на балу. Знай император о достижениях Коры, никогда бы не разрешил ей приблизиться к балу. Теперь пора было возвращаться в гостиницу, благо репутацию самой нахальной, экстравагантной и сумасбродной девицы в империи она уже завоевала.
– Бежим, – шепнула Кора адъютанту, отыскав его в толпе потных танцоров. – Я устала как собака.
– Слава богам! – откликнулся адъютант. – Я уже потерял надежду извлечь вас из этой стаи самцов.
– Неужели вы не опасаетесь так называть ведущих баронов империи?
– Они не посмеют поднять на меня палец, – сказал Гим. – Пока император меня любит.
– Но все на свете проходит, – заметила Кора. – Любовь императора минет, и они набросятся на вас.
– К тому времени, – лукаво усмехнулся молодой человек, – я отыщу себе другого могучего покровителя.
Кора потрогала змей, обвивших ее предплечья, – батарейки в них истощились, головки вяло повисли, словно это были не змеи, а усталые земляные черви. Кора сняла их и положила в сумочку, потом уже внизу, у лестницы, отцепила разноцветных бабочек, и сразу стало легко и свободно, как бывало, когда снимали лечебные банки или горчичники.
– Как жаль, что вы не мальчик, – с искренней грустью произнес Гим, помогая Коре сесть в карету. – Я бы мог вас полюбить.
– А я бы не смогла, – призналась Кора, – хоть ты и мальчик.
Гим обиделся, и они доехали по гостиницы молча. Отдавая приказ дежурившему в вестибюле охраннику не выпускать Кору до утра из гостиницы, Гим торжествующе поглядывал на нее: все-таки смог показать власть над ней. А это утешение для слабого.
Кора поднялась к себе на четвертый этаж и осмотрела номер. Номер, разумеется, был тщательно обыскан, вещи просмотрены, каждый шов распорот и сшит снова, правда, не так аккуратно, как раньше, даже в креме и зубной пасте побывали чужие пальчики. Впрочем, Кора другого и не ждала. Это был не первый обыск в ее жизни.
Не зажигая света, Кора подошла к окну и выглянула наружу. Окна номера выходили на переулок. Под фонарем маячила фигура в черной накидке агента внешнего наблюдения.
До назначенного свидания еще оставалось минут сорок, и потому Кора спустилась в бар по лестнице и убедилась в том, что в пустынных белых коридорах агентов не было. Очевидно, император считал, что им достаточно сшиваться в вестибюле и на улице:
В баре к Коре попытался пристать местный богач – рот в золотых коронках, брюки для слона, пиджак с висячими плечами – таков был очередной каприз моды на Нью-Гельвеции.
В полутемном, переполненном народом баре не было нужды изображать из себя земную дурочку. Так что Кора отыгралась за все – она перевернула нахала в воздухе и аккуратно уложила его на соседний столик, сидевшие за которым офицеры принялись молотить нахала, который так вопил, что Кора смогла незаметно уйти. Никто за ней не следил. Она поднялась на четвертый этаж и, отыскав шестьдесят четвертый номер, условно постучала в дверь.
Белая с золотыми разводами дверь отворилась не сразу – словно Кору долго рассматривали в замочную скважину. Затем чуть приоткрылась, и оттуда зашипели: – Тшшшш…
Кора приставила палец к губам, чтобы показать, что поняла предупреждение.
Дверь открылась шире – так что Коре удалось втиснуться внутрь. И тут же захлопнулась сзади. Щелкнул замок.
Может, ее заманили в ловушку? Завтра выйдут газеты с заголовками: "Еще один шпион с Земли" или "Где была ты, Кора, в половине одиннадцатого?"
Кора не успела придумать, что последует за такими разоблачениями, как услышала размеренный голос господина Ирациума, советника покойного императора:
– Мы благодарны вам, что вы нашли время и мужество встретиться с нами.
В комнате горела только одна настольная лампа, и потому люди были освещены лишь ниже пояса. Коре были видны черные брюки и хорошо начищенные башмаки советника, а также подол лилового, расшитого синим бисером вечернего платья дамы.
– Нам тоже было нелегко решиться на такую встречу. – Советник подчеркивал каждую фразу движением руки, как бы срубающим очередное дерево. – Но мы решили: если эта встреча поможет восстановить справедливость, мы готовы на все.
– Даже на смерть, – произнесла дама. У нее был ломкий голос много плакавшего человека. – Даже на смерть, – повторил советник. – Спасибо за доверие, – произнесла Кора. – За вами следили?
– Здесь следят за всеми, но верные люди провели нас черным ходом, через кухню, и потому есть надежда, что заботники из бригады исчезновения нас не заметили.
Дама Синдика глубоко вздохнула. Кора понимала ее. Она испытывала теплое чувство к этой паре – как ко всем гонимым и преследуемым существам Галактики. Но понимала, что должна быть настороже: если в тоталитарном государстве встречаются трое, то, как правило, один из них оказывается агентом службы безопасности – таков всемирный закон, сформулированный на рубеже нашей эры римским естествоиспытателем Плинием Младшим в тот момент, когда он наблюдал извержение Везувия, погубившее Геркуланум и Помпеи.
– Если мы не будем рисковать, – сказала дама в лиловом, – то наша страна никогда не освободится от власти безумного тирана и импотента.
Глаза Коры привыкли к полутьме, и она разглядела тяжелые, но не лишенные привлекательности черты лица дамы, ее высокую прическу, напоминающую крепостную башню розового цвета, детские пухлые пальчики с золотыми ноготками.
– Держись, Патриция, держись, – произнес советник.
Он был незаметен и обтекаем, каким и должен быть хороший советник.
– Я хотела бы сесть, – сказала дама. – Я ничего не вижу!
Они уселись в мягкие кресла, и головы их оказались в тени. Это Коре не понравилось, потому что она предпочитала наблюдать за лицами собеседников, читая их мысли и понимая, кто лжет, а кто говорит правду. Если ей приходилось допрашивать кого-нибудь, Кора всегда направляла в лицо собеседнику сильный свет настольной лампы, чтобы тот не мог скрыть от нее своих истинных мыслей. Такова практика в ИнтерГполе, и не нам ее хвалить или осуждать.
– Дама Синдика, – произнес советник Ирациум, – -являлась близкой подругой… – Спутницей жизни, – всхлипнула дама. – Спутницей жизни его усопшего величества. – Очень приятно познакомиться, – сказала Кора. Она не знала, какие знаки внимания следует проявлять в таких случаях, и решила обойтись без них. Но сердце ее забилось сильнее. Каждый сыщик знает это чувство: вдруг в твоих руках оказывался ценный свидетель! Настоящая добыча!
– Могу ли я задать вам несколько вопросов, госпожа? – спросила Кора.
– Для этого мы и устроили встречу, – сказал советник. – Если на какие-то вопросы госпожа не сможет ответить, я постараюсь ей помочь. – Император жил один? – спросила Кора. – В отличие от современного деспота, – ответил за даму Синдику советник, – наш возлюбленный император не обладал развратными наклонностями. После кончины его драгоценной супруги…
Коре показалось, что скрытое в полутьме лицо госпожи Синдики исказила мимолетная гримаса. Кора улыбнулась: женщина в ней поняла другую женщину. Коре тоже надоели комплименты в адрес законных супруг ее поклонников. Сколько ей пришлось выслушать в жизни любовных клятв, которые заканчивались сентенцией: "Ах, если бы я уже не был женат на этом ангеле!"
– После кончины драгоценной супруги нашего императора он жил в одиночестве. И госпожа Синдика помогала ему скрасить вдовство, – продолжал советник.
Госпожа Синдика громко всхлипнула. – Вы жили во дворце? – Ах, нет! – сказала Синдика.
– Это было бы самоубийством, – размеренно объяснил советник. – Даму Синдику отравили бы на второй день, а мы с императором были бессильны ее спасти.
– Значит ли это, что императору во дворце угрожала опасность?
– Если бы не угрожала, он был бы сейчас с нами, – горько пожаловалась дама Синдика.
– Он же мертв! – подытожил с нотой удивления в голосе советник.
– Смерть могла быть результатом внешнего заговора или нападения, – сказала Кора.
– Неужели и вас удалось убедить, что это могли сделать несчастные земляне, которых ко дворцу на пушечный выстрел не подпускали? – удивился советник.
– Меня в этом убедить невозможно, – улыбнулась Кора, – я с детства принадлежу к этой сомнительной компании.
– Почему сомнительной? – Дама Синдика не поняла иронии.
– Госпожа Кора Орват изволила неудачно пошутить, – пояснил советник, и Кора почувствовала, как краснеет. Эти измученные и запуганные люди не были склонны к шуткам. – Простите, – сказала Кора. – Стремление людей Земли посмеиваться над тем, что им незнакомо или непонятно, – одна из причин, по которой их не выносят в Галактике, – заметил советник. – Не везде, – осторожно возразила Кора. – Практически везде, – сказал советник. – Дело не в шутках, – перебила его дама Синдика, – а в том, что с Земли исходят разные вредные течения и мысли. В частности, так называемая демократия, для которой наш народ еще не созрел.
Кора хотела спросить, сколько ему еще зреть, но удержалась от вопроса, который скорее всего лишь ухудшил бы отношение Галактики к жителям Земли.
– Мы отлично понимаем, – сказал советник. – Как интеллигентные люди, – добавила дама. – Мы отлично понимаем, что не бывает плохих планет и плохих народов. Есть плохие земляне и хорошие земляне.
– У меня даже были знакомые среди землян, – пояснила дама, – ведь и среди землян встречаются порядочные люди.
– Спасибо! – искренне произнесла Кора. – Но другие так не думают, – сказал советник. – Другие говорят, что земляне – наши постоянные и опасные враги.
– Как тараканы, – не вовремя добавила дама Синдика.
– Ах, погодите! – остановил ее советник. – Дело не в наших мнениях, а в том, что с помощью гонений на землян, может быть, кое в чем несправедливых, наш новый император хочет оправдать свой приход к власти, а также заручиться поддержкой народа.
– Наиболее темных сил в народе, – уточнила дама Синдика.
– К этим силам покойный император относился отрицательно? – спросила Кора.
– Более чем отрицательно! – воскликнула дама Синдика. – Он говорил мне, что сначала они истребят землян, потом упразднят пост императора.
– Все, что было хорошо при покойном императоре, стало преступным при нынешнем, – сказал советник. – И наоборот, – вставила дама. – Он не уверен в том, что имеет право на престол… – А разве он оттеснил кого-то? – Четырех претендентов! – воскликнула дама Синдика. – И все имели больше прав на престол. – Где же они теперь?
– Ах, не говорите! – Дама Синдика достала из-за корсажа синий платок и промокнула глаза.
– Ее кузен – один из них, – пояснил советник. Кора решила, что пора продолжить расспросы. – Кто имел доступ к императору? – Когда? – не понял советник. – Ночью. Я имею в виду его спальню, башню. Ночью, вечером, утром…
– В опочивальню он не пускал никого, – твердо ответил советник. Кора посмотрела на даму.
– Не хотите же вы сказать, – ответила на немой вопрос дама, – что я стала бы отдаваться императору на походном топчане?
– Нет, нет, этого я сказать не хотела! – Таким образом Кора вернула себе и даме уважение к племени любовниц.
Дама снова потянулась за платком. – Господин Эгуадий, – сказал советник, – неоднократно объяснял мне причины своего поведения. У него были все основания бояться покушения со стороны племянника. Фактически шла гонка… – Гонка? – удивилась Кора. – Да, гонка! – повторил советник. – Император набирал компрометирующие материалы на племянника. Ведь нельзя же посадить в тюрьму племянника просто так! Сначала его участь должен решить конституционный суд. – У вас есть конституция?
– У нас – конституционная монархия, – гордо ответил советник. – Продолжайте.
– Император ждал гонца с севера – тот вез документы об участии племянника в заговоре. Племянник не стал ждать документов… Император понимал, что тот не будет ждать, но был уверен, что племяннику до него не добраться.
Советник упорно отказывался называть правящего императора по имени. Наверное, здесь это означает определенное презрение?
– Император говорил, что с радостью допускал бы в опочивальню меня или даму Синдику. Но где гарантия, говорил он, что за твоей спиной не спрячется убийца?
– Вы хотите сказать, – осторожно спросила Кора, – что убийцей мог оказаться сам нынешний император?
– Ни в коем случае! – ответил советник и в ужасе обернулся к двери.
Кора проследила за его взглядом, неуловимым движением подскочила к двери, открыла замок и распахнула ее.
Коридор был пуст. Но за поворотом были слышны быстрые шаги.
– Если не он, то кто же? – спросила Кора, возвратившись в номер.
– Есть человек, к которому мы оба испытываем подозрение, – сказала дама Синдика. – Это предсказатель Парфан, – пояснил советник, – Этот выскочка! – Этот недоумок.
– К тому же пьет. Я его вообще трезвым никогда не видела.
Послышался громкий скрип. Дама замерла. Советник тоже. Дверь в номер медленно отворилась. Кора метнулась к ней. Опять пусто.
– Видно, я плохо прикрыла ее, – призналась Кора, но ей никто не поверил.
Гости Коры заторопились, хотели уйти, но она не отпустила их, пока не услышала мнения дамы о предсказателе Парфане.
– Я ненавидела этого Парфана! – Дама Синдика взмахнула пухлыми ручками.
– Вы имеете в виду предсказателя? – Меня всегда удивляло сближение господина императора с предсказателем. Ни один интеллигентный человек не верит Парфану! А наш повелитель всегда был таким интеллигентным человеком! – сказал советник.
Госпожа Синдика энергично кивала головой: слово "интеллигентный" на той планете несло в себе большой эмоциональный заряд. – Он пользовался предсказаниями Парфана? – Мне кажется, что он не пользовался ими как руководством к действию, но прислушивался к словам этого грязного человека! – ответил советник.
– Дайте мне воды, – попросила госпожа Синдика. – Я так волнуюсь!
Советник приподнялся и налил воды в бокал из высокого графина.
– Расскажите мне подробнее об этом предсказателе, – попросила Кора. Интуиция подсказывала ей, что в этом направлении возможны открытия.
– Но что можно сказать о таком недостойном существе? – воскликнула дама Синдика. Ее тяжелая розовая прическа закачалась.
– Я был бы осторожнее в оценках, – произнес советник. – Мы судим о человеке не по нашему к нему отношению, а по его реальным делам.
– Это не дела! – возразила дама Синдика. – Это жульничество. Я знаю много отличных интеллигентных предсказателей, они помогают людям, открывают будущее, а этот… этот делает людям гадости!
– Предсказатель Парфан не берется гадать для людей, – объяснил секретарь. – Он утверждает, что не знает будущего. Но знает прошлое. И по прошлому может безошибочно отгадать будущее. – Я не понимаю.
– Многие не понимают. Но объяснить, наверное, сможет только он сам. Я же узнал об его философии от самого императора, который сблизился с Парфаном и доверял ему. – Откуда этот Парфан родом? – Кажется, как и вы – -из Солнечной системы. Впрочем, разве это имеет значение? – Не знаю. Продолжайте, господин Ирациум. – Император говорил мне, что с помощью Парфана смог найти в прошлом некие разгадки для будущего. И говорил еще, что собирается с помощью предсказателя разоблачить покушение.
– Предсказатель и убил его, – уверенно произнесла дама Синдика. – И я надеюсь, что вы сможете это доказать.
– Мне надо увидеть этого предсказателя, – сказала Кора.
– Я понимаю, – сказал советник. – Но поймите и нас: мы не можем проводить вас в его дом. Это слишком опасно. За нами следят. Мы многим рискуем…
– Я согласилась на свидание с вами, – сказала дама Синдика, – только потому, что пылаю местью к убийцам моего драгоценного царственного сожителя. И если я, даже ценой собственной жизни, смогу им отомстить, считайте, что я умру счастливой.
– Предсказатель Парфан обитает за чертой города, – сказал секретарь. – В районе Стреггл, у поворота к молочной ферме Крогуса. Напротив этой фермы и находится вилла предсказателя. Но будьте осторожны. Мы не сможем дать вам провожатого – вы должны проникнуть туда одна. – Хорошо, – сказала Кора. – Теперь нам пора расставаться, – сказал секретарь.
Он по-земному протянул ей руку. Кора пожала его узкую, влажную от волнения ладонь. Госпожа Синдика приблизила к ней щеку. Щека была липкой от спекшейся пудры, духи сожительницы покойного императора пахли одуряюще.
– Я надеюсь, что мы встретимся в лучшие времена, – прошептала дама Синдика. – И я смогу принять вас у себя дома. К сожалению, пока я соблюдаю траур и никого не принимаю.
Кора вышла первой. В коридоре было пусто. На цыпочках она добежала до задней лестницы и спустилась на свой этаж. Дверь в ее номер была не заперта. Кора вошла без опасения – интуиция изменила ей. Лишь пройдя до середины комнаты, она догадалась, что в номере не одна. – Кто здесь? – прошептала она. – Это я, – раздался ответный шепот, в котором послышался смешок. – Не ждала?
Кора протянула руку к выключат) но знакомый голос остановил ее: – Не смей! – Почему?
– Из темноты лучше видна улица. – Зачем мне смотреть на улицу? Коре казалось, что желтые, в медь, волосы императора светятся в темноте.
– Подойди к окну! – приказал император. – Но особенно не высовывайся.
Голос звучал так, что не подчиниться ему было нельзя.
Кора прижалась к раме и выглянула наружу. Улица, на которую выходил торец гостиницы, была хорошо освещена, у тротуара стояла длинная черная машина.
Из-за угла, от входа в гостиницу появились два человека. Кора сразу узнала их. Советник покойного императора, одетый в длинный темный плащ, в низко надвинутой на лоб шляпе, вел под руку закутанную в черную мантилью даму Синдику.
Они подошли к машине. Секретарь оглянулся, прислушался, потом открыл дверцу машины. Кору настигло предчувствие неминуемой беды.
– О нет! – воскликнула она и попыталась открыть окно.
– Поздно, – сказал император. – Часы судьбы бьют двенадцать. Мгновенное колебание Коры оказалось роковым.
Госпожа Синдика успела обойти машину и нырнуть в дверь, открытую сановником, занявшим место водителя.
Хлопнула дверь, другая. На шестой секунде раздался взрыв.
Оранжевое пламя заполнило автомобиль, приподняло его и кинуло на землю.
– Вот и все, – -сказал император. – Так мы расправляемся с предателями родины и народа.
– Вы убийца! – воскликнула Кора и кинулась на императора с поднятыми кулаками.
Император захохотал. Сквозь открытую форточку тянуло черным дымом.
Кора поздно спохватилась, что в гневе она себя выдает. Император не должен был догадаться, что она любимая ученица каскадера Пуччини-2 и обладательница тройного черного пояса по борьбе У-ку-шу.
От ее выпада, все еще продолжая хохотать, император перевернулся, встал на голову, несколько раз подпрыгнул, пружиня темечком, и, взлетев в воздух, въехал физиономией в зеркальный шкаф.
Потом тяжко свалился на пол и принялся тихонько подвывать, как побитый щенок.
Кора кинулась было с извинениями, но спохватилась, потому что поняла, что извинения лишь усугубят ее вину. Важнее было убедить побитого императора, что она ни в чем не виновата.
– Император, что с вами? – воскликнула она. – Почему вы кидаетесь на шкаф? Что вас напугало?
– Кто… – промычал император, пытаясь подняться с ковра, – что это… кто посмел? – Он снова рухнул на ковер.
Несмотря на всю ненависть и презрение к этому мерзавцу, Кора пересилила себя, присела перед ним на корточки, нежно приподняла его тяжелую, все еще вздрагивавшую от страха голову и прикоснулась кончиками пальцев к оцарапанному носу.
– Кто посмел обидеть моего мальчика? – проворковала она. – Кто так толкнул господина императора? Мы найдем, кто нас обидел… Император уже собрался с силами и оттолкнул Кору. – Это ты, змея? – спросил он. – Это ты меня… – Простите, ваше величество, – отпрянула Кора. – В чем вы меня подозреваете? – В том! – отрезало величество. – Вот именно! Он поглядел на разбежавшуюся трещинами зеркальную дверь шкафа, потрогал шишку, выросшую у него на лбу, потрогал другую – уже заметную на макушке, утер кровь из носа…
– Это было так ужасно! – произнесла Кора. – Он выскочил из угла и так вас толкнул!
– Из угла? Кто? Здесь никого быть не может! Что ты несешь?
– Разве бы я посмела, ваше величество… В три широких шага император преодолел комнату и распахнул дверь в коридор. От двери прыснула охрана – человек шесть.
– Что тут произошло? – рявкнул император. – Кого вы впустили?
– Дверь была закрыта, ваше величество, – посмел ответить Гим. – Но там так шумело, мы просто испугались… за вас, ваше величество.
Император обернулся, поглядел на робко стоявшую рядом красавицу и, вздохнув, заявил:
– Пришлось немножко рассердиться… а я когда сердитый, то очень опасен. Вот именно – опасен! И пускай об этом помнят наши враги.
Последние слова были сказаны так решительно, что охрана не выдержала и ударила в ладоши. Аплодисменты заполнили гулкий коридор.
Кора сложила ладони на груди. Она была само смирение.
– И чтобы больше – ни-ни! – рявкнул император. По коридору бежал покрытый сажей охранник. – Ваше величество, – закричал он, – все удачно! Мы их взорвали!
– Молчать! – взбеленился император. – Мы никого не взрывали. И если кто-то сам взорвался, туда ему и дорога.
Охранник заблеял, но по легкому движению руки императора его поволокли прочь. Пошатываясь и придерживая большую шишку на макушке, император кинул еще один угрожающий и недоуменный взгляд на Кору. Физиономия у него была краснее обычного, нос распух, на лбу вздувался синий холм. Император захлопнул за собой дверь. Кора кинулась к окну. Внизу догорала машина. Кучка любопытных стояла на расстоянии, не подходя близко, – люди здесь знали, что лучше не приближаться к чужому несчастью.
Кора стояла у окна, глядела вниз и думала, что ее вина в гибели этих людей велика и непростительна. Она с ее опытом должна была сообразить, что император легко выследит этих наивных вельмож и будет рад возможности и поводу от них избавиться. А она еще дала волю своим чувствам… если даже император и предпочтет Сделать вид, что верит в ее невиновность, в душе он затаит недоверие и злобу. И месть. Отныне она должна быть втрое осторожнее. Ах, Милодар, Милодар, где ты сейчас? Где твои мудрые советы, секретные подсказки и тайная помощь? Как ты далек от своей ученицы!
Кора услышала тихий скрип. Будто кто-то наступил на половицу. Нет, звук иной… так открывают дверь.
Кора метнулась к выключателю и повернула его. Яркий свет люстры озарил номер. Номер был пуст, но в ужасном состоянии. Короткая схватка Коры с массивным императором недешево обошлась гостиничной собственности. Кресла были повалены, кровать разорена так, словно на ней предавались любовным ласкам несколько слонов одновременно, зеркальная дверь массивного шкафа являла собой громадную звезду трещин, в центре которой находилось черное отверстие – место, к которому прикоснулся лоб императора.
Именно эта зеркальная дверь шевельнулась и медленно открылась, словно под порывом ветра.
С облегчением Кора шагнула к двери, чтобы прикрыть ее, но дверь ее не послушалась, а настойчиво продолжала открываться.
Коре это надоело, и она дернула дверь на себя. Дверь сразу распахнулась, и обнаружилось, что в шкафу стоит небольшого роста гладкий, благополучный, розовый, средних лет, чуть начинающий толстеть человек. Он был одет в длинный малиновый бархатный халат, ночные туфли на босу ногу и серый ночной колпак. Несмотря на столь домашний вид и некоторую расхлябанность движений, свидетельствующую об опьянении гостя, он сохранял респектабельность. Во взгляде, округлости щек и блеске глаз Кора сразу разгадала любителя поесть, выпить, приударить за красивой женщиной, однако все в меру, все без напряжения… Ах, как далека была она от истины!
– Простите, – улыбнулся человек вежливой, но сдержанной улыбкой. – Вы разрешите войти?
– Еще этого мне не хватало! – грубо откликнулась Кора. – И давно вы там?
Человек вышел из шкафа, легким скользящим взглядом оглядел себя, стряхнул с халата пылинку, выпрямился и протянул Коре руку:
– Александр Александрович Парфан, – сообщил он. – Наверное, вам обо мне уже рассказывали. – Парфан? Предсказатель? – Ну, не надо так категорично! Если мне удается иногда заглянуть в прошлое и увидеть в нем будущее, я рад помочь моим друзьям. Вы разрешите сесть, а то я устал стоять в пыльном шкафу.
Кора не возражала, он перевернул лежавшее на полу кресло и уселся в него, совершенно забыв, что желательно перевернуть еще одно кресло – для хозяйки дома.
– Давно вы здесь? – спросила Кора. – Достаточно давно, чтобы у меня руки и ноги затекли, – сказал Парфан. – Мне надо было сказать вам всего три слова, но безопаснее всего было встретиться с вами именно в вашем номере – в любом ином месте вы находитесь под наблюдением. Надеюсь, вам это известно. – Мне это известно.
– Тогда я прошу прощения, что позволил нанести вам визит в таком… фривольном наряде. Но у меня не было выбора. – Продолжайте.
– Я проник в ваш номер примерно час назад. Вас не было, но следы вашего присутствия имелись. Я понял, что вы вышли ненадолго, вернее всего – в бар, и решил вас подождать… но тут случилась неприятность! Открылась дверь, и вошел известный вам человек, имени которого я не называю, потому что здесь даже стены имеют уши. – Вы имеете в виду императора? – Именно его. – Так бы и говорили.
– Не зажигая света, император уселся в кресло, и я предпочел отсидеться в тишине, хотя, честно говоря, был встревожен тем, что у вас, простите, назначено с ним свидание, а я окажусь случайным свидетелем… ах, как ужасно!
– Ну почему уж так ужасно? – сказала Кора, изображая удивление.
– Потому что я такой возбудимый, такой нервный! Я бы не вынес любовной сцены с вашим участием! Я бы умер от ревности!
– Вы ни черта бы не увидели, – заметила Кора. – Из шкафа, который стоит в темной комнате, много не увидишь. – А воображение?
– Продолжайте, я устала, мне хочется спать. – Во-первых, мне не о чем больше говорить, потому что дальнейшее вам известно… Во-вторых, вы спать не собирались. – Что же я собиралась делать? – Вы намеревались нанести мне визит. А так как я живу за городом, ваш визит протянется далеко за полночь.
– Какой еще визит, если вы здесь! – Это я сейчас здесь, но для того, чтобы я оказался здесь, вы должны будете нанести мне визит там. – По-моему, вы сумасшедший. – Я совершенно нормален, – сказал Александр Александрович, потягиваясь в кресле. – -Только я устал сегодня больше вас. И этот визит для меня самого полная неожиданность. У вас не будет глотка рома или коньяка? Будьте любезны, загляните в холодильник.
Кора хотела бы отправить его далеко-далеко, но вспомнила, что все же он ее гость, хоть и незваный, а глоток коньяка и ей самой не повредит. Она открыла холодильник, отыскала в нем бутылку и бокалы, протянула .один Александру Парфану, а второй залпом выпила сама.
– Нельзя так пить коньяк, – расстроился гость. – Хороший же напиток, а вы его, как русские водку – хоп и готово! А букет? А аромат?
– Господи, да говорите вы, что вам нужно, и уходите!
– Во-первых, – возразил Парфан, – мне еще рано уходить, потому что вокруг столько охранников, что даже я сквозь них не просочусь. Дайте им разойтись и успокоиться. Во-вторых, я очень перенервничал в шкафу. Честное слово, я не думал, что останусь в живых… простите, господин советник и госпожа Синдика уже взорвались? – Вы надо мной издеваетесь? – Значит, взорвались. Именно поэтому вы обозвали нашего любимого императора убийцей и нанесли ему телесные повреждения.
Кора не стала больше спорить с этим человеком. Он был или ненормален, или слишком хитер.
– Но поймите меня, – продолжал Александр Александрович, – я сижу в шкафу, молю бога, чтобы император вас покинул, как вдруг раздается страшный грохот – я только потом сообразил, что таким образом вы пытались уничтожить нашего возлюбленного монарха. А когда он грохнулся лбом в зеркало… – Парфан с грустью поглядел на зеркальную дверь и укоризненно покачал головой, – я был убежден, что в шкаф попала авиационная бомба и мне пришел конец. Вам смешно?
– Нет, не смешно. Потому что я не знаю, что привело в мою комнату чужого мужчину в такое время ночи.
– В следующий раз я обязательно изберу лучшее время, – ответил Александр Александрович. – Хотите утром?
Он уютно устроился в кресле и протянул полную руку с бокалом, чтобы Кора налила ему коньяку. Та послушалась, удивляясь тому, что подчиняется этому человеку.
– Я посмел вас побеспокоить, – сказал Александр Александрович, вальяжно отпивая из бокала, – потому что в нашем ближайшем разговоре мы не все успели сказать друг другу. – Я вас не знаю и никогда раньше не видела. – Ах, Кора, милая моя Кора, – вздохнул Парфан. – Разве я ставил под сомнение столь непреложный факт? Разумеется, мы с вами еще никогда не встречались. И более того, я гарантирую вам, что по парадоксу, существующему в мироздании, через два часа я вас не буду знать, хотя вам покажусь знакомым. Понятно? – Нет.
– Я не ожидал, что вы поймете, но в любом случае учтите мои слова при будущей встрече. Не забывайте, что меня считают предсказателем, хотя я не знаю истинного будущего. Я знаю лишь то будущее, которое уже свершилось.
– Александр Александрович, – заявила Кора. – Я вас не понимаю, а вы не хотите, чтобы я вас понимала. – Умница. И в самом деле я сейчас этого не хочу – все должно идти своим чередом. Даже если тебе хочется поторопить события. Так что я завершу нашу будущую встречу тем, что оставлю вам эту вещицу. Если можете, то не раскрывайте сейчас этот пакет. Тем более что смысл моего дара станет вам понятен лишь потом.
– Господин Парфан! – взмолилась Кора. – Вы меня совершенно запутали.
– Ничем не могу помочь, – ответил тот. – Но учтите, что при первой встрече я вас не узнаю. Не удивляйтесь этому парадоксу.
Предсказатель подошел к двери в коридор, приоткрыл ее и осторожно выглянул наружу. Затем он оглянулся, подмигнул Коре и прошептал: – До встречи!
Кора хотела было что-то сказать ему вслед, но Парфан приложил палец к губам. И в самом деле ему надо было быть осторожным. Дверь за предсказателем закрылась. В номере наступила тишина. Только тянуло от окна запахом горелой резины, шкаф был распахнут, а на столике возле кресла стоял пустой бокал.
Александр Александрович вытащил из внутреннего кармана своего пиджака небольшой плоский пакет размером с портсигар и протянул ей.
– Берегите его пуще собственного ока. И я надеюсь, что они завтра не будут устраивать нового обыска в вашем номере.
Александр Александрович смотрел, как Кора, не говоря более ни слова, кладет пакет на стол.
– Только не так! – возразил он. – Пакет должен быть спрятан. Здесь разгадка вашего дела. Без этого пакета вы будете бессильны. Поверьте мне. – А если это взрывное устройство? – Ну вот, нагляделись на других и теперь дрожите, – укоризненно сказал Парфан. – Посмотрите в окно – машина еще дымится. – Перестаньте, Кора. Ваша пуля еще не отлита, ваша бомба еще не собрана. Спрячьте пакет как следует.
И Кора подчинилась ему. Она открыла свою дорожную сумку, сделанную из мягкого вязаного металла, отстегнула второе дно, которое невозможно определить никакими приборами, и вложила в щель пакет.
Александр Александрович внимательно наблюдал за ее действиями.
– Теперь вы удовлетворены? – спросила она. – Пока да. И думаю, что мне надо идти. Охрана дремлет, спрятавшись по углам, господин император нажрался спирта, чтобы заснуть, потому что все его шишки и ссадины безумно болят. Вам же пора собираться с визитом ко мне. – Я? К вам? – Вот именно. – И не подумаю.
– Обязательно поедете, иначе как бы я догадался, что забыл вам передать этот пакет? Ведь сначала будет наша беседа, а потом я вспомню о пакете.
Кора посмотрела на часы. Половина двенадцатого. Ничего себе выдался день! Столько событий, что в иной ситуации на них не хватило бы и недели. .
Следовало тщательно обдумать все, что уже произошло, но голова отказывалась думать.
Кора окинула взглядом комнату. Разумеется, голова не сможет думать, пока тело находится в таком окружении. Решив так, Кора за пять минут бешеной деятельности привела номер в порядок. Теперь лишь мусорное ведро, полное битой посуды, да треснутое зеркало в шкафу напоминали о прискорбном инциденте с императором Нью-Гельвеции.
