10
– Я не одета, – протестовала Мариетта.
– Очень сожалею об этом, но сейчас темно, и именно сейчас твои телеса меня совсем не интересуют, – это должно было поставить ее на место. Единственное, что волнует меня в данный момент – это правда о происходящем. И если я ее не услышу, то перегну тебя через колено и задам такое ускорение, о котором ты так мечтала с тех пор…
– С тех пор, когда увидела тебя целующимся с Директором Исследовательского Центра, – похоже, молодая женщина посмеивалась над его угрозами. – Ну хорошо, хорошо. Я расскажу все, что мне известно. Но предупреждаю, и я не все знаю. Даже высший состав не предполагал, что Нат так близко.
– Говори, – приказал Симус.
Она заговорила четко, толково, без лишних слов, как и подобает хорошему солдату. Симус готов был простить ей неблагодарность.
Как оказалось, на Зилонге по-разному обходились с теми, кто пытался активно изменять, или не соответствовал принятым устоям общества.
Часть из них "отправлялись к Богу" во время Фестиваля – ущербные, душевнобольные или слишком старые. Другие, их считали социальными нарушителями, исчезали в цистерне с кислотой. Были и такие, кто занимал важные посты или просто были слишком хорошо известны. Их ждала другая участь. Они публично изгонялись из Города во время специальной пышной церемонии. Это были те самые, про которых Сэмми и Эрни говорили, что "они больше не с нами". А та часть из них, которой удавалось не погибнуть в пустыне и джунглях, сбивалась в небольшие сообщества, боровшиеся за существование на крошечных отрезках обработанной земли, занимаясь охотой.
Волосатые существа, с которыми столкнулся О'Нейл во время вражеской атаки, были мутантами, получившимися в результате сбоев в генетических компьютерных программах. Их выдворили за пределы Города на верную смерть. Туземцы же отнеслись к этим уродливым существам, как к священным, и спасали всех, кого могли, дав толчок к развитию новой ветви гуманоидной расы на планете. Они превосходили аборигенов силой и выносливостью и были беззаветно преданы своим приемным родителям. Численность дикарей, достигших было полного исчезновения, стала восстанавливаться. Они начали охотиться за горожанами и убивать их при каждом удобном случае. Поедая их мясо, дикари надеялись стать такими же сильными, как и их жертвы.
– Участь, от которой ты меня спас.
– Хммм. Продолжай.
Туземцы облюбовали более теплый район планеты с другой стороны хребта, покрытый дикой растительностью и с источниками питьевой воды, и находились в состоянии неустойчивого перемирия с изгнанными зилонгцами, обосновавшимися с другой стороны горного хребта, выходившего на пустыню. Иногда обе группы объединялись и совершали набеги в пустыне на рудный транспорт, однако, никогда не преступали Реки.
Пять лет назад, поведала Мариетта, блестящий зилонгский генерал был послан к изгнанникам для совершения революционного переворота.
– Он был одним из моих учителей, сумасшедший человек, с идеей, которая многим из нас казалась заманчивой. Он хотел свергнуть комитеты и стать Императором. После этого вернуть прежние свободы.
– Ты мечтаешь об императорской власти?
Темнота впереди него отозвалась глухим молчанием. Потом последовал странный ответ:
– Не думаю, что проживу так долго, чтобы интересоваться подобными вещами. Мне все равно, хотя, нет. Император, а особенно такой, как Нат, довольно скоро одну тиранию заменит другой. Нет. Я хотела бы свободы.
Вы только подумайте! После всех этих долгих лет люди на планете не забыли слова "свобода". Я надеюсь, Леди Дейдра, вы меня слышите и восхищены моим выбором избранницы.
Вслух он произнес:
– Продолжай дальше.
Нат не смирился на церемонии изгнания и угрожал вернуться и уничтожить Город. После его ухода поползли слухи, что он сколотил три группы из отверженных под его личным предводительством. Существование подобного союза (и даже подобных групп) не признавалось официальной властью. Преобладающая часть зилонгцев сочла эти легенды об империи Ната чушью. Так бедная Доктор Самарита пытается вывести все большее число прирученных диких особей – ведь она странным образом убеждена, что дикое племя туземцев, в сущности, угасает.
– Имеет ли представление Комитет о том, что армия Ната подошла к Городу так близко? – О'Нейл задал этот вопрос, чтобы систематизировать полученную информацию.
– Конечно, знают. Ты что, думаешь, сенсоры в пункте отправление могут не уловить такое скопление людей? Именно поэтому нас и послали в экспедицию. Они знали, что Нат будет преследовать наших карабинеров. Особенно они рассчитывали, что мы будем уничтожены.
– Так они шли за нами? – он прислонился к скале.
– Безусловно. Даже с твоими скудными умственными способностями можно было бы догадаться, что они шли за мной. Среди моего поколения растет недовольство. Ты знаком с Хорером и Кариной. Таких, как они – сотни. Комитет знает, что я не присоединилась к ним. Пока не присоединилась.
Комитет знает и то, что если я перестану колебаться и сделаю выбор, то стану опасным бунтовщиком. А значит, я должна умереть, и Пужон, и Рета, и все остальные. Они просто счастливы избавиться от тебя, правда, могли бы добиться этого более простым способом. Мне жизнь безразлична, поэтому я и пошла.
Вполне допускаю, что и Ната предупредили они же. И что для них может значить жизнь небольшого отряда карабинеров в сравнении с потенциальной бунтовщицей, которую защищают стены подземки до тех пор, пока она в черте Города? – в ее голосе не было сожаления или горечи, хотя говорила она почти с отчаянием.
– Ты, женщина, рискуешь испытать тяжесть моей руки, комментируя мои умственные способности. А теперь скажи, если у Ната так мало шансов на захват города, зачем же он подошел к нему так близко?
Как же мне разобраться в этом винегрете? Заберите меня отсюда. Ведь это не наша война. И эту женщину заберите вместе со мной. Я дам ей свободу, о которой она мечтает. Такую свободу, что она даже вообразить не может.
– Возможно, он рассчитывает, что во время Фестиваля лазерное контрольное вооружение в Энергетическом Центре не будет подключено. Ведь это наша единственная серьезная защита от внешнего окружения, и я не уверена, что она обязательно сработает. Я знаю, что ты его не видел, как, впрочем, большинство офицеров. Оно расположено за стеной, предположительно, под землей, и срабатывает от нажатия кнопки.
– И ты никогда не видела его в действии?
– Только на чертежах. Похоже, что действие его опустошительно. Обитатели внешней части страны очень боятся этого оружия. Однако, Фестивали с годами становятся все более бесноватыми. Возможно, капюшонники в сговоре с Натом; они могут уничтожить лазеры. Существование Ната доставляет огромное беспокойство Комитету. Я не осуждаю и не виню их, он очень свирепый и ужасный человек, – Мариетта задрожала.
– Ты так считаешь после того, как он покушался на тебя? Он хочет обладать тобой? Да?
– Да, он рассчитывает на это.
– Он тебя не получит никогда, ты поняла меня?
– Тебя я боюсь больше, чем его.
Славно, что бы это значило? Не похоже на злую оплеуху с твоей стороны. Это мудро и осторожно. О'Нейл размышлял. В его задачу не входила война ни с Натом, ни с зилонгцами. Да, он разведывал ситуацию для "Ионы", надеясь, что она все еще на орбите и поможет Мариетте и ему выпутаться. Чувство долга и ответственность он несет только перед своими соплеменниками по полку и скитаниям.
Мариетта прервала его раздумья, снова схватив за руку.
– О'Нейл, посмотри, они пытаются совершить налет.
В растворяющихся сумерках он увидел группу из шести огромных гротескных волосатых чудовищ, двигавшихся цепочкой по гребню горы. Они были нагружены ружьями и двигались прямо на них.
– Наши карабины, – прошептал Симус, снимая с предохранителя свой. Как ты думаешь, Глушители не помешают этим реликтам?
– На таком расстоянии, на котором нас собираются расстреливать – не думаю, – выразительно отозвалась она.
– Я начну с задних, ты берешь передних. Стреляй короткими очередями. Похоже, эти существа медлительны и неповоротливы. Другого шанса у нас не будет. Когда я скажу "огонь", делай, как я сказал. Иначе наша молодежь не дождется восхода. Рета будет лакомым кусочком для некоторых дикарей.
Она стреляла отлично. Не хуже О'Нейла. Чудовища быстро погибали. Бедняги, сочувственно подумал О'Нейл. Мне не нравится убивать вас. Господи, от этого можно спиться.
Потом они с Мариеттой быстро собрали карабины, снова вскарабкались по склону и направились к лагерю. Когда они добрались до последнего перед лагерем зилонгцев невысокого перевала, Мариетта засвистела. Послышался ответный свист.
– Все в порядке, – прошептала девушка прямо ему в ухо. – Рета знает, что это я.
Молодые солдаты, сурово сжимавшие копья, забились за небольшие скалы над расположением лагеря. Сержант был забинтован и выглядел сильно помятым. Рета овладела собой полностью, была собрана и решительна. Увидев их приближающиеся фигуры, она бросилась навстречу и накинула на голые плечи Маржи одежду (на которые О'Нейл отказывался смотреть, не говоря уже об остальных частях тела – ну, если откровенно, то если и взглянул, то мельком), и взяла из ее рук тяжелую связку оружия.
Взвод был готов к сражению, и, несмотря на то, что они вряд ли были способны на длительное сопротивление, вид у них был решительный. Рета боролась с искушением обнять своего командира.
– Как хорошо, что вы вернулись невредимой, благородный лейтенант.
– Согласна, это действительно неплохо, – отозвалась Мариетта.
– А на меня это не распространяется? – возмутился О'Нейл.
Рета покраснела и, смутившись, быстро отвернулась.
– Разумеется, Благородный Поэт, спасший всех. Что бы мы делали без вас?
– Прекрасно, по крайней мере хоть один человек проявил благодарность.
Черт бы их всех подрал, бесчеловечное племя.
Начисто забыв о том, что он ничего не должен смыслить в военном деле, О'Нейл предложил вновь вооруженным зилонгцам занять другую позицию – на невысоком холме. С тем, чтобы при атаке иметь возможность быстро скрыться за следующим перевалом до того, как они будут обнаружены.
Мариетта бросила на него испытующий долгий взгляд и кивнула головой.
– Это превосходная тактика, Поэт О'Нейл.
В полдень Нат послал многочисленный отряд в атаку на них – эскадрон чудовищ, взгромоздившихся верхом на лошадей, в сопровождении дикарей, вооруженных копьями. Назначение кавалерии было совершенно непонятно. Ей предоставлялась возможность броситься под первый же залп, туземцы же отдавались на милость ураганного огня зилонгцев. В результате около тридцати-сорока трупов дикарей валялось на территории лагеря, причем ни один из зилонгских солдат не был даже задет.
Сам не Нат появился на перевале в окружении всадников, оставаясь вне досягаемости выстрелов карабинеров. На нем была пламенеющая темно-красная накидка. О'Нейл готов был побиться об заклад, что его окружение составляли представители изгнанных фамилий – императорские стражи.
Между Натом и зилонгским взводом, истощенным и измотанным первым успехом, раскинулось широкое пространство перевала.
Первая же грамотная кавалерийская атака вырезала бы зилонгцев до основания. О'Нейл видел обрамленное густой черной бородой побледневшее и искаженное бешенством и злобой лицо Ната. Видимо, не желая больше рисковать, он развернул свой отряд. В лучах поднимавшегося рассвета они начали спускаться с хребта.
Мокрая курица, подумал брезгливо О'Нейл. В подметки не годится Диким Гусям.
Симус взял на себя роль командующего офицера. Он подозвал Рету, Маржи и сержанта Маркоса на короткое совещание. Пытаясь изо всех сил говорить сухо и формально, по-зилонгски, он задал вопрос:
– Маржи, прошлой ночью ты говорила, что туземцы не отваживаются вторгаться в пустыню. Они боятся этого места?
Она кивнула.
О'Нейл продолжил:
– Наш единственный шанс – добраться до Гиперона… Попытка вернуться в пункт отправления вынудит пробираться ближе к горам, и у нас все шансы испробовать на себе приемы вашей медицины. Нужно изменить тактику – взять направление прямо на океан, далее вдоль берега – к форту. Этот путь дольше, но, таким образом, нам придется следить только за одним берегом. Дикари вряд ли рискнут углубиться в пустыню так далеко.
А если наш друг Нат со своими придурками последует за нами, у нас будет возможность приготовиться к встрече, – он повернулся к Мариетте. Сколько времени займет такой переход?
– Верхом на лошадях – два дня, – ответила она.
– Но ведь у нас нет лошадей, – робко заметила Рета.
– Тогда пойдем пешком. Это будет вдвое дольше. Прибавим еще два дня на безопасность, так, итого имеем шесть дней, верно? – Все, кроме Мариетты, согласно кивнули.
Она стояла очень спокойно и с нескрываемым удивлением разглядывала его. О'Нейл понял, какие мысли вертелись сейчас у нее в голове. Да, девушка была сообразительна, весьма, весьма.
– Необходим запас пищи и воды, – продолжал он, – на шесть дней. И достаточный для двух привалов запас топлива. Все лишнее уничтожить. Если останется свободное место в мешках – заполнить водой. Через два часа выступаем.
О'Нейл решительно поднялся. Остальные были в замешательстве и не знали, выполнять ли его распоряжения или ждать приказа командующего офицера.
Мариетта подтвердила:
– Мы выступаем через два часа, как предлагает капитан О'Нейл.
Майор, если уж начистоту. Вслух он любезно поблагодарил:
– Спасибо за присвоение звания, Маржи, но мне больше нравится Поэт О'Нейл.
Она дала ему понять взглядом, что не верит ни одному слову.
Ночью, во время привала, когда спал весь их небольшой отряд, за исключением часовых, О'Нейл очнулся от глубокого сна, испытав очень неприятные ощущения. Переход через пустыню измотал его, и он заслужил, черт побери, право выспаться. Он старался перебороть возникшее беспокойство, и вдруг услышал прямо над собой угрозу:
– Проснись, О'Нейл, иначе я убью тебя во сне.
Этого было достаточно, чтобы стряхнуть с него сон. Отлично! Он лениво приоткрыл один глаз. В свете висящего над входом в палатку фонаря он увидел вырисовывающееся злое и суровое лицо Мариетты. Ее карабин упирался прямо в живот О'Нейла.
– Деточка, милая, мужчина должен выспаться. Опусти эту штуку, а утром поговорим, – он закрыл глаза и повернулся набок.
– Нет, не будем откладывать. Или ты расскажешь мне всю правду сейчас, или я убью тебя, – решительно выпалила она. – Мне не очень нравится убивать, но за сегодняшний день на моем счету столько убийств, что вряд ли я остановлюсь еще перед одним.
В ее тоне была холодная решимость. Симус окончательно очнулся, он, разглядывая ствол, направленный на него, пробормотал:
– Женщина, приди в себя.
– Когда мы познакомились, ты утверждал, что никогда не был солдатом, только странствующим поэтом. С момента, когда ты появился в Военном Центре, то вел себя, как профессиональный военный – следил за внешним видом ребят, организовал сегодняшнюю засаду, предложил план перехода, очень продуманный. Ты проявил отличные военные знания и навыки.
О, господи, она сумасшедшая.
– Прекрасно, мощное умозаключение, – он пытался отвлечь ее от навязчивой мысли.
– Мы теряем время, О'Нейл. Одной левой тут не справишься. Итак, что ты тут делаешь? Почему ты лгал мне, Самарите и Орнигону? На этот раз правду хочу знать я.
Она вплотную прижала дуло ружья.
Он продрал глаза. Существовало так много приятных вещей, которыми можно было бы заняться со стоящей молодой женщиной в это время суток…
– Я не хотел говорить о том, что был когда-то офицером, чтобы не объяснять, почему мне пришлось оставить это занятие. Я опасался, что ты будешь презирать меня, если узнаешь, что я был разжалован, – Я попробовал вызвать в ней сострадание, но, кажется, с нулевым эффектом.
– Почему ты был разжалован? – рявкнула она.
Да, никакого сострадания…
Он понял, что следующий вопрос будет о том, почему при тестировании в Институте Тела это не было замечено, и решил предвосхитить его, сбив тем самым ее напор.
– Я не знаю, почему ваши пробы этого не выявили. Может быть, из-за того, что когда на Таре тебя вышвыривают с военной службы, то перепрограммируют мозги. Навык-то сохраняется, но о прошлой своей карьере забываешь начисто.
Ружье отодвинулось назад на долю дюйма. Бог мой, она, кажется, призадумалась
– Я вынужден был заботиться о безопасности моих людей. Когда судебное разбирательство закончилось, мои друзья сказали, что это были политические игры. Я ничего не мог исправить. Между прочим, я был Комендантом, майором.
Что же, ты решил покрасоваться перед дамой?
Хочешь произвести на нее впечатление?
А почему бы и нет?
– Ты работаешь на Комитет? – и снова дуло ружья уперлось в его живот.
О'Нейл заскрежетал зубами.
– О, Господи, почему я должен работать на этих трутней?
– Тогда на капюшонников? – настаивала она. – На этих хулиганствующих анархистов?
– Ты в своем уме? Неужели Сэмми не рассказывала тебе о стычке в подземке?
– Да, немного, – подтвердила мрачно девушка. – Тогда на Молодежный Союз?
– На кого?
– На студентов, радикально настроенных военных – Хорера, Карину, Яна и других. Ты, кажется, дружен с Хорером?
– Да ничего подобного. Я никогда не чувствовал симпатии с их стороны. А кто такой Ян?
– Запрограммированный супруг Реты. Он один из руководителей Молодежного Союза.
– Слушай, ну неужели я похож на человека, который станет связываться с сопляками? – Он хотел, чтобы его голос звучал зло, и поймал себя на том, что действительно заводится.
Чертова сука…
– Четвертый Секретарь, который занимается этими вопросами, очень боится этих ребят. Все они грамотные специалисты и через несколько лет займут высокие административные посты в Городе.
– Да меня не волнуют страхи этого урода. Я не собираюсь вникать во всю вашу чепуху, если хочешь знать.
– Если я правильно поняла, ты не имеешь дела ни с кем из них? теперь карабин почти не угрожал его жизни.
– Хочу напомнить, что недавно я вырвал тебя из лап кровожадных дикарей – факт, который остался незамеченным вашей милостью.
– Это может быть и частью коварного плана, – вяло отозвалась девушка.
Теперь кончать с этим.
– так, хорошо, Маржи, девочка моя, все, что произошло – это коварный заговор. Ты должна или пристрелить меня, или отпустить. Реши это наконец. Если ты думаешь, что сможешь привести этих детей до Гиперона, тогда ты чересчур самонадеянна. Ты можешь мне не доверять, мне наплевать, но ведь на кого-то ты должна опереться. И я – единственный человек из из твоего окружения, который может помочь. А теперь оставь мою палатку и дай мне выспаться, или, если ты хочешь испытать на себе тяжесть моего тела милости прошу, – он повернулся к ней спиной, совершенно уверенный в том, что выстрела не последует.
– О'Нейл… – жалобно проговорила девушка с порога палатки.
– Ну что еще? – нетерпеливо и раздраженно переспросил он.
– Я очень благодарна тебе за то, что ты избавил меня… от… кровавой обеденной расправы.
– Прекрасно, хвала Бригиде, Брендану, Патрику и Колумсайлу, не прошло и двадцати четырех часов, как ты выжала это из себя.
– Пусть все эти славные друзья твоего Бога не покинут эту палатку…
Ну разве это не восхитительно?
Желаю этой бедняжке Рете того же, ведь она страшно опасная революционерка, а путешествие предстоит тяжелое.
На следующий день, спустя изрядное время после наступления темноты, они пересекли цепочку песчаных дюн, отделяющих берег океана от пустыни. Вода манила к себе, огромные белые буруны катились по темно-синей поверхности океана. Но было слишком холодно, и освежаться не тянуло. О'Нейл окинул взглядом предстоящий путь. До Гиперона было еще изрядное расстояние. Все, чего им следовало опасаться, были Комитет, Нат, Молодежный Союз, капюшонники и туземцы. Интересно, о чем еще умолчала женщина? Она характеризовала командира форта, как высокопорядочного человека, не имеющего никакого отношения к заговору Комитета. Тем лучше, возможно, их ждала передышка. А что дальше? Ведь они обязаны вернуться в Город. Единственное, о чем мечтал сейчас О'Нейл – это о небольшом военном судне, вроде "Тома Дохетри", скоростном и мощном корабле, при помощи которого можно было бы взорвать всю эту проклятую планету к чертовой матери.
Дейдра, моя госпожа, как ты могла приговорить меня к такому суровому испытанию… Нет ответа на этот вопрос. И никогда не будет. Ты забыла о моем существовании.
На следующее утро он был мрачнее обычного. Маржи подошла к нему, когда начали разбивать лагерь.
– Пойдем, прогуляемся к берегу, – игриво предложила девушка.
– Мужчине трудно отказаться от подобного предложения.
– Ты действительно был майором на Таре? – прямолинейно и грубо спросила она.
– Хммм, – он кинул песком в набегающую волну.
– Я имею в виду до разжалования. Или ты и это придумал?
Он никогда не отказывал себе в удовольствии быть правдивым, если позволяли обстоятельства.
– Как я уже говорил, я был Комендантом. Майором. И, – добавил он раздраженно, – мне плевать, моя дорогая сучка, веришь ты мне, или нет.
– Не думаю, что мне хочется спросить, что значит "сучка". Сколько тебе лет?
– Дай подумать. Так, двадцать пять по-нашему. Значит… около тридцати ваших лет.
– Тогда ты на пять лет старше меня.
– О, так намного? – поиздевался он.
– Ну, не так и намного, – Да никак она смутилась? – но не слишком ли ты молод для такого ранга?
– Способности у всех разные, – коротко парировал он.
– И все же…
– Пусть будет по-твоему. Да, я слишком молод для такого звания. Стало быть, я был хорошим солдатом.
– Ну, это несомненно, – подтвердила она кивком головы. – Ты гораздо более опытный командир, чем я. И я вынуждена довериться тебе. Как ты правильно сказал, у меня нет другого выхода. Ты должен взять командование на себя. И еще, майор О'Нейл..
– О, лапушка, ты можешь обращаться ко мне менее официально – просто Джимми.
Она стояла, поджав губы, руки были на бедрах. Она не отреагировала на его дружеское предложение.
– Хоть мы и не были женаты с Пужоном, теперь, после его смерти, я вдова. И я не собираюсь искать новых знакомств. Во всяком случае, в обозримом будущем. Я никогда не приму предложений подобного рода. Я ясно выразила свою мысль? – ее прелестное личико было суровым, брови нахмурены.
– А с чего ты решила, что меня это трогает? – хамски отозвался Симус.
Она снова горько улыбнулась.
– Все верно, ведь я же сука. Насколько я поняла, мужчине из вашего Мира не пристало связывать свою жизнь с такими дрянями, как я.
Она резко развернулась и направилась к лагерю.
– Это зависит от них, – крикнул вслед Симус.
Она не оглянулась. Эх, все женские прелести при ней, не так ли? И всем этим можно распорядиться гораздо интереснее, чем наносить уколы по ее женскому самолюбию. Достаточно с нее простого предупреждения.
Он себя тут же осудил за подобные мысли во время военного похода. Но эта тема его не покидала, совсем.
Как только она передала ему командование, отношение к нему изменилось. После этого дня ее напряжение уменьшилось, она стала улыбаться. А два дня спустя уже отпускала шуточки и заставляла солдат смеяться. С ним же была подчеркнуто и нарочито серьезна.
Ее юмор поддерживал бойцов в этом трудном и изматывающем переходе. По мере продвижения О'Нейл распорядился сократить норму потребления воды наполовину, а затем вдвое.
Они никогда бы не смогли осилить этот переход, если бы продолжали идти днем под палящими лучами, ведь это только увеличивало жажду. О'Нейл принял решение совершать марши в ночное время, а затем отдыхать. Это немного замедлило продвижение – ведь не каждую ночь светили луны – и преодолевать в полной темноте сыпучие дюны было еще труднее (Зато они были менее заметны для врага. Однажды вдали на вершине песчаного холма он заметил пыльное облако. Песчаная буря? Или кавалерия Ната?).
Да и песчаные бури заметно осложняли переход. К счастью, они чаше случались в дневное время. Симуса не покидала мысль о том, сколько карабинов было все еще в исправном состоянии?
На седьмой день Мариетта и Симус приютились вместе на склоне большой песчаной дюны. Капюшоны их накидок были опущены на лица, чтобы хоть немного защитить кожу от больно секущего песка.
– Эта ночь будет последней, – он старался перекричать ветер.
Мариетта потянула капюшон, и между ними образовалось что-то вроде соединяющего тоннеля.
– Да, если твои расчеты были верны. В противном случае нам негде будет добыть глоток воды, – она посмеивалась над ним или вместе с ним, так вернее, ведь она полностью доверяла его опыту. Он решил не уточнять, что они в походе уже на целые сутки дольше. Завтрашнее время прибытия было максимально допустимым. После этого начнется паника.
Он натянул свою накидку на них обоих, чтобы было удобнее беседовать.
– Может быть, мне следует поддержать Рету, помочь ей идти? Мне показалось, что у ребенка ноги совершенно сбиты, она не может идти самостоятельно.
– Ведь ты сказал ей тогда, в первом лагере, что она плохой солдат. Теперь она из кожи вон лезет, чтобы доказать тебе, что это не так. Она из числа тех глупых и несчастных женщин, Симус О'Нейл, которые испытывают потребность производить на тебя впечатление.
– Хорошо что ты не такая. Мне бы в голову такое не пришло, – он порывисто обнял ее. Она не пыталась сопротивляться.
Симус сначала робко поцеловал ее обветренное иссеченное песком лицо, затем его поцелуи стали неистовыми. Вся нежность и любовь к ней, так долго сдерживаемая, выплеснулась наружу. Он ощутил ее ответное волнение, ее упругую грудь, ее дыхание… Между ними пробежал огонь. И вместе со страстным желанием пришел страх, ее страх. Она отвернула лицо.
– О'Нейл, ты невыносим. Целоваться во время песчаной бури, – Ее голос дрожал. – Я для тебя все еще бесчувственная дрянь, да?
– Как любила говорить моя бабушка, сейчас для всего и время, и место. Тем более для бесчувственной – заметь, прилагательное твое. Я выношу последний приговор. (Симус никогда не знал своей бабушки, но сейчас это не имело никакого значения.) Он снова поцеловал ее. Она мягко отстранилась.
– Ты хороший парень, Симус О'Нейл. Ты даже сам не знаешь, какой ты хороший. Добрый, нежный, никогда не обидишь слабого. Наверное, я больше не увижу тебя после того, как наша миссия будет окончена. Я хочу сказать, что благодарна судьбе за встречу с тобой, – она нежно дотронулась кончиками пальцев до его губ и выскользнула из-под накидки, побежав к основной группе вояк.
Это следует понимать таким образом, что если я захочу ее, то она не будет возражать?
Он провел несколько бесконечно долгих часов без сна, постоянно думая о том, что произошло между ними. Впереди предстоял трудный ночной бросок.
Я надеюсь, вы слышали слова этой девушки, Дейдра. А ведь я всегда говорил, что ваши дураки не в состоянии оценить моих достоинств. И все-таки, хорошо бы добраться до форта Гиперон до завтрашнего полудня. Одному Небу известно, что у молодой женщины на уме.
О'Нейл шагал в ночи, у него на руках спала Рета. Она совершенно выбилась из сил. Ее ноги кровоточили, ее невесомое тельце содрогалось от боли.
Он подхватил ее. В его сильных руках она выглядела маленьким ребенком. Правда, у этого ребенка были совершенно прелестные маленькие груди.
Яну, или как там зовут этого молодого идиота, досталась стоящая женщина.
– Я могу идти сама, – слабо протестовала Рета.
– Ты должна подчиняться старшему, если желаешь себе добра, притворно ворчал он. – Кроме того, мне доставит огромное удовольствие вступить в форт с прелестной молодой женщиной на руках, тем более, что эта ноша невесома.
Молоденькая девушка залилась румянцем и зарылась у него на груди.
Спустя короткое время после этого разговора майор Симус О'Нейл привел свой измученный, голодный и умирающий от жажды отряд к открытым воротам форта Гиперон. Большая часть"вояк" сразу же повалилась на землю, как только оказалась под защитой стен форта. Он нежно опустил свою невесомую ношу и, закутав ее в накидку, звонко поцеловал.
– Ты отличный солдат и великолепная женщина, – шепнул он ей на ухо. Она блаженно улыбнулась сквозь слезы благодарности и удовлетворения.
Ваше Святейшество, это вы виноваты в том, что я влюбляюсь решительно во всех женщин на этой планете.
