Летучая мышь целеустремленно неслась сквозь туман низко над землей, чтобы лучше видеть черный обугленный след. Ночь пала с пугающей быстротой, окружив друиду щупальцами тумана. Зловещие тени перемещались где-то сбоку от нее.
Смертоносный Всадник скакал с невероятной скоростью – она не могла понять, как это ему удавалось. Полная луна с трудом пробивалась сквозь туман и мало чем напоминала о присутствии богини. Генна Мунсингер, хотя и являлась Верховной друидой, чувствовала одиночество и страх этой ночью, полной мрачных предчувствий. Откуда-то из тумана, неподалеку, раздался пронзительный женский крик, полный ужаса.
Тристан и его спутники упорно ехали по следу Зверя. Когда наступила ночь, им пришлось спешиться – следы, оставленные Казгоротом, были не столь заметны, как черная полоска обугленной земли, которая тянулась за Лариком. Однако, Кантус без труда держал след, Мурхаунд убегал вперед, исчезая в тумане, а потом останавливался и ждал, пока всадники догонят его, и тогда пес снова срывался с места и туман проглатывал его. Глубокое, гнетущее чувство одиночества овладело Тристаном.
– Правильный ли выбор я сделал? – печально спросил он менестреля. Однако, он сам уже знал ответ: его сердце не могло справиться с таким решением.
– С ней ничего не случится, – успокаивающе сказал Керен. – Друида сказала правду – на Робин лежит благословение богини.
– Но я не пришел ей на помощь! – голос принца был полон горечи.
– Все равно, ты поступил правильно.
Слова Керена мало утешили принца, и дальше они ехали в молчании. Вскоре темнота окружила их, а туман сгустился еще сильнее, если только это было возможно. Лишь совсем смутно пробивался к ним свет полной луны – луны зловещего предзнаменования, поднимающейся в летнее небо, – Тристан был в этом уверен.
– Может быть, нам остановиться и немного поспать? – спросил принц своих спутников, хотя сам он и не чувствовал усталости.
– Не думаю, что я смогу заснуть, – заявил Дарус, внимательно вглядываясь вперед, чтобы не упустить из виду Кантуса.
– И я тоже, – добавил Полдо. Керен молчал, но его глаза, как и глаза калишита, были упрямо устремлены вперед сквозь холодную и гнетущую ночь.
Смертоносный Всадник хрипло рассмеялся над тщетным жестом ее непокорности, и вдруг в его глазах загорелась жаркая жажда крови. Его лицо изменилось так быстро и стало таким страшным, что Робин не смогла сдержать вопль ужаса. Иссохшая рука схватила ее за колено. Она лягнула Ларика в иссохшую грудь, но ее ногу отбросило в сторону какой-то невидимой силой, как от каменной стены. Извернувшись, девушка попыталась ускользнуть, но ее руки были туго стянуты за спиной, и Ларик цепко держал ее.
Теперь ему удалось прижать Робин к камню, одной рукой он крепко упирался ей в грудь. Девушка едва дышала, и не могла пошевелиться, она была совершенно беспомощна. Другой рукой отвратительное существо высоко подняло меч. Губительное оружие застыло над Шеей девушки.
Коричневая слюна потекла изо рта Ларика – он уже предвкушал пиршество, а клинок в его руке начал опускаться.
Неожиданно яркие вспышки света взорвали туман. Черный жеребец Ларика заржал и, встав на дыбы, забил передними копытами воздух.
Вспышки света разноцветными полосами осветили небо, окрасив Ларика и его пленницу сначала в красный, а потом в голубой и зеленый цвета.
Какое-то белое существо мчалось сквозь туман, хрипя от гнева, и сердце Робин наполнилось надеждой.
– Камеринн! – позвала она, моментально узнав могучее существо. Берегись!
Черный жеребец прыгнул вперед, порвав путы, и ударил передними копытами в бок единорога. Камеринн неловко повернулся и смог лишь отмахнуться своим рогом. Неожиданно, чуть в стороне от бьющихся скакунов, Робин заметила волшебного дракона, который то появлялся, то исчезал: он с волнением следил за поединком.
Темный образ появился совсем рядом с жеребцом, копируя все движения черного коня. На этот раз Камеринн ударил уверенней, и костяной рог оставил длинную кровавую рану на боку врага. Ларик повернулся к схватке, моментально забыв о девушке, распростертой на камне. Он подбирался к единорогу, подняв свой длинный меч.
– Камеринн! Ньют! Берегитесь! – закричала Робин, когда Ларик бросился в бой. Но ее предупреждение запоздало, и Ларик ударом своего клинка поразил дракона. Со слабым криком боли Ньют упал на землю.
В тот же миг разноцветный свет и иллюзорный образ черной лошади исчезли. Камеринн снова ослеп. Единорог отступил назад, а жеребец продолжал яростно атаковать его. Ларик тоже стал подходить к Камеринну, готовясь нанести ему смертельный удар.
– Остановись, порождение Зверя! – разнесся над полем битвы звонкий голос, и Робин, оглянувшись, увидела полную пожилую женщину, быстро вышедшую из тумана. Однако голос ее был твердым, как сталь клинка. Теперь посмотрим, сможешь ли ты устоять перед могуществом богини.
Генна Мунсингер вытянула вперед руку и пальцем указала прямо в грудь Смертоносного Всадника. Она призвала богиню, чтобы та помогла ей сотворить самое губительное заклинание.
Сверкающий луч света, идущий от ее пальца, прошел сквозь тело Смертоносного Всадника, не причинив ему ни малейшего вреда, и затерялся во тьме.
Ларик захохотал пустым гулким смехом, с презрением глядя на старую друиду.
– Ты хочешь убить меня, друида – но нельзя убить того, кто уже давно мертв!
С диким ревом он прыгнул вперед, но Генна быстро отступила назад и прошептала другое заклинание, которое из тела самой богини сотворило новое существо.
Земля под ногами Ларика дрогнула и сместилась. Всадник споткнулся и упал, но тут же перекатился через спину и, снова вскочив на ноги, зарычал на странное человекоподобное существо, которое поднялось из земли. Оно размахнулось тяжелым кулаком – от него сильно пахло влажной землей – и попыталось ударить Ларика.
С удивительной быстротой он отскочил в сторону, успев отсечь большой кусок земли от неуклюжего существа. Генна сосредоточилась и скомандовала земляному человеку, чтобы он вновь напал на Ларика. Другой похожий на дубину кулак вылез из тела существа и ударил Ларика в грудь.
Смертоносный Всадник отлетел назад, ударился о камень, на котором лежала Робин, и свалился на землю. Но уже через секунду он снова был на ногах. Он атаковал земляного человека серией молниеносных ударов меча.
Каждым ударом ему удавалось отсечь новый кусок земли, и вскоре от неуклюжего бойца осталась лишь неподвижная кучка земли. Продолжая рычать, Ларик перевел свой страшный взгляд на Генну Мунсингер. Смертоносный Всадник стал медленно подходить к ней, протянув вперед иссохшую руку скелета, в то время как Генна пятилась назад. Неожиданно друида зацепилась за заросший травой пригорок и упала.
Робин вскрикнула, почувствовав, как крошечные лапы схватили ее за ногу.
Она посмотрела вниз и увидела Ньюта, который подскочил и уселся рядом с ней на камень. Несколько секунд он оставался видимым.
– Бедняжка, – прошептала она. Одно из его крыльев, так похожее на крыло бабочки, было отсечено, и он с трудом передвигался из-за глубокой длинной царапины на шее.
– Почему ты им не поможешь? – поинтересовался дракон, кивая головой в сторону сражения. Генна перекатилась в сторону от всадника, но встать на ноги не успела. Ларик снова подскочил к ней.
– Мои руки, – ответила Робин, поворачиваясь к Ньюту спиной, чтобы показать ему свои связанные запястья. Ньют не стал больше задавать вопросов и энергично вцепился зубами в кожаный ремень.
Неподалеку Камеринн глухо застонал от боли, когда черный жеребец снова ударил его копытом в незащищенный бок. Ньют на короткое время перестал грызть ремень и мрачно посмотрел на схватку, на его глаза вдруг навернулись слезы.
– Я больше не могу помочь ему! – всхлипнул он. – Мое волшебство исчезло!
– Скорее развяжи меня! – торопила его Робин. – У нас еще остается надежда.
Единорог снова застонал от боли, а потом победный вопль Ларика перекрыл все другие звуки. Бросив меч, он прыгнул к Верховной друиде, так ему не терпелось вонзить свои когти в ее тело. Однако, когда Ларик схватил ее, он обнаружил, что держит в руках свернувшуюся в клубок гадюку. Клинообразная голова змеи метнулась вперед и вонзила свои ядовитые зубы в руку Ларика.
– Тьфу, – презрительно сплюнул Всадник, отбрасывая змею в сторону. Он схватился за свой меч и собрался нанести ей смертельный удар. И тут он услышал, как Робин произнесла слова заклинания.
С криком боли Ларик бросил меч, и тот сначала раскалился докрасна, потом побелел и, расплавившись, растекся по земле. Ньют в восторге захлопал в ладоши, а Робин поднялась с камня и твердо посмотрела в исполненные нечеловеческой ненависти глаза Смертоносного Всадника.
На мгновенье маленький волшебный дракон исчез, а появившись снова, закричал:
– Оно вернулось ко мне! Мое волшебство опять работает!
Молниеносно все вокруг озарилось голубыми и оранжевыми полосами света, пробившими туман. Снова возник образ черного жеребца, в точности повторяющий все движения оригинала, атакующего злополучного единорога.
Но теперь Камеринн видел образ и легко ушел от злобного нападения черного жеребца, забывшего осторожность. Когда конь Ларика проносился мимо, единорог встал на дыбы, и его тяжелые передние копыта со страшной силой обрушились на лоб жеребца. Черный скакун мгновенно упал замертво.
Захлебываясь истерическим воплем. Смертоносный Всадник бросился на Робин. Молодая друида попыталась скрыться за широким камнем, но отвратительное существо перемещалось с невероятной скоростью. Его глаза кипели, словно жерла вулканов, а когти тянулись к горлу Робин.
И вдруг смертный крик Ларика всколыхнул тишину ночи, оглушив Робин. Смертоносного Всадника подбросило в воздух, из его груди торчал белый, удивительно чистый рог Камеринна.
Отвратительное прогнившее тело болталось на могучем роге, словно старая тряпичная кукла, пока единорог не закинул голову назад и, встав на дыбы, ударом могучих передних копыт не отбросил беспомощное тело Ларика на камни. Победное ржание Камеринна далеко разнеслось в ночи.
Робин несколько секунд стояла неподвижно. Генна, прихрамывая, подошла к ней Две женщины обнялись и долго стояли, постепенно приходя в себя. Маленькое, хрупкое тело подползло к ногам Робин, и она, подхватив Ньюта, прижала его к груди.
– Ай-ай-ай, – зацокала языком Генна, осматривая раны дракончика. Она прошептала тихую молитву, поглаживая его мягкую чешуйчатую спину. Глаза Робин округлялись, когда она увидела, как мгновенно зажила длинная царапина на шее Ньюта, а на месте шрама от потерянного крыла появился маленький бутон.
– Ну, ну, мой маленький герой, – прошептала Генна, а Ньют горделиво выгибал спину, сидя на плече у Робин. – Ты должен немного подождать, пока твое новое крыло как следует не отрастет.
– А до тех пор тебя есть кому носить, – добавила друида, поворачиваясь к Камеринну. Она почесала крутой, широкий лоб единорога и погладила его закрытые глаза. – Потерпи еще немного, скоро ты сможешь отдохнуть.
Затем Генна снова вспомнила, что им надо спешить.
– Пойдем быстрее, мое дитя! Мы должны поторопиться, пока у нас еще остается время! – она взяла Робин за руку. – Да, я чуть не забыла! Твой принц дал мне это для тебя! – она протянула Робин ее посох.
Робин с благоговением взяла деревянный жезл, хотя казалось, что он исчерпал данную ему силу. Неожиданно Генна выхватила его из рук девушки.
– Ну, конечно! Ты же не знаешь, как его можно зарядить снова! И этой ночью, ночью полнолуния, ты узнаешь об этом! – Генна вытянула посох в сторону полной луны, и произнесла длинное заклинание, слова которого навеки запечатлелись в памяти Робин. И посох снова обрел былую силу.
– Каждый месяц, моя дорогая, во время полнолуния, ты можешь благословить посох могуществом богини. Единожды в месяц будет предоставлено в твое распоряжение могущество богини. – Пользуйся им мудро, потому что это плоть и кровь нашей Матери! – Друида быстро рассказала Робин о Тристане и его спутниках и о том, что они сейчас преследуют Зверя.
– Иди к нему. Скачи, как ветер, моя девочка!
– Но на чем? – спросила Робин, не осмеливаясь произнести вслух то, что имела в виду Генна.
В ответ Камеринн подбежал к ней и преклонил перед девушкой колени. Осторожно, с благоговением Робин забралась на широкую спину Камеринна.
Ньют резво, как белка, вскочил на плечи единорога, осторожно перебрался на голову и, наконец, важно уселся на могучий рог, словно носовое украшение корабля.
Не успела Робин попрощаться с Великой Друидой, как Камеринн уже рванулся вперед. Через мгновенье они исчезли в тумане, лишь иллюзии создание Ньюта – светились всеми цветами радуги.
Когда Зверь добрался до Темного Источника, он был потрясен: широкий, оскверненный пруд, каким он его помнил, превратился в маленькую грязную лужу посреди вонючего коричневого болота. Казгорот увидел сломанную плотину, и в его мозгу мелькнула мысль об очередной неудаче фирболгов.
На мгновенье Зверь пожалел с том, что он разом уничтожил всех оставшихся фирболгов: если бы сейчас они были еще живы, их наказание было бы во много раз хуже обычной смерти.
В черной жидкой грязи посредине пруда громко лопнул пузырь, и Зверь, глубоко проваливаясь в мягкое скользкое дно, пополз туда. Сила, исходившая оттуда, уже не была такой могучей, как прежде, но она все еще чувствовалась. Богиня пока еще не завладела вновь этим своим бывшим Лунным Источником.
Казгорот все дальше забирался вглубь, пока все его тело не скрылось под жидкой грязью, и тогда он, с наслаждением вытянувшись, начал поглощать энергию Темного Источника.
За все эти долгие, тяжелые дни преследования, когда им приходилось пробиваться сквозь изматывающий, густой, клубящийся туман, Кантус ни разу не потерял след Зверя. Он вел через узкий проход в Долину Мурлок, а там сворачивал на восток. Керен был первым, кто сообразил, что чудовище направляется к Фаллонским Топям.
– Мой принц, – спросил менестрель, – ты помнишь чувство скрытой угрозы, которое мы все там испытали? Какое-то чуждое присутствие, которое мы ощущали даже более отчетливо, чем опасность, которую несли в себе фирболги.
– Возможно, ты и прав, – отозвался Тристан.
Сзади послышался топот копыт – это Дарус и Полдо поравнялись с ними. Пара друзей восседала на крепкой кобыле: обычно они ехали, сильно поотстав, на случай засады.
– Топи! – закричал калишит. – Вы узнаете их?
Они ненадолго остановились на высоком холме, оглядывая цепочки черных прудов, густые заросли терновника и влажную болотистую землю. Они чувствовали, что конец их пути близок. Тристан с беспокойством посмотрел назад. Зверь был уже совсем неподалеку, и он знал, что скоро им придется сойтись с ним в решительной битве, но не это сейчас занимало все его мысли. Один вопрос не давал ему покоя. Где Робин?
– А теперь я попробую зеленый? Ты еще не устала от красного и голубого? Я во всяком случае устал, зеленый для разнообразия будет в самый…
– Боюсь, я слишком утомлена, чтобы обращать на это внимание, извинилась Робин, открывая глаза, когда Ньют заговорил. Мерный бег единорога убаюкал девушку, и она заснула.
– Ну, хотя бы немножко, – взмолился Ньют, – ты не можешь посмотреть?
Дракончик продолжал восседать на могучем роге Камеринна, напряженно вглядываясь в ночь. Он невольно широко зевнул, но тут же, встряхнувшись, быстро захлопнул крошечные челюсти.
– Видишь, что со мной случилось из-за тебя! – надулся Ньют, обиженно поворачиваясь к ней спиной. Робин вздохнула, но мерное покачивание спины единорога убаюкало ее снова.
Камеринн скакал грациознее, чем любая лошадь, – Робин казалось, что она плывет в удобной лодочке по тихой, широкой реке. Неожиданно она вздрогнула и проснулась – перед ней расстилался океан темноты.
– Ньют! Проснись!
Волшебный дракон поднял голову, но к этому моменту Камеринн достиг предела последней иллюзии и резко остановился. Робин бросило вперед, но она успела схватиться за широкую шею и удержалась на спине единорога, но Ньют, потеряв точку опоры, с возмущенным криком, свалился в темноту.
– Эй! – обиженно воскликнул он своим тоненьким голоском. – Так-то ты обращаешься с тем, кто целый день тебе помогал! Как тебе не стыдно, неблагодарный увалень! – Дракончик запрыгнул на единорога и сердито на него уставился.
Робин засмеялась и соскользнула на землю.
– Я думаю, нам всем не помешает немного поспать. Почему бы нам не отдохнуть здесь до утра? Дракончик быстро свернулся на траве, и даже единорог, казалось, был согласен с девушкой – он тоже прилег, чтобы дать отдохнуть усталым мускулам. Робин, прислонившись к его мягкому широкому боку, погрузилась в глубокий освежающий сон.
Последующие дни промелькнули быстро, могучий единорог без устали мчал их все дальше и дальше.
Каким-то образом Камеринн определял, какую тропу нужно выбирать, и они неизменно подходили все ближе к Фаллонским Топям.
Робин тоже узнала эти гиблые места, и почувствовала, что они близки к цели.
– Как ты думаешь, мы скоро его найдем? – спросил Ньют, всматриваясь вперед.
– Найдем кого? – спросила в ответ Робин. Она не рассказывала волшебному дракону о цели их путешествия.
– Твоего принца, естественно! Ну о ком, о ком еще в целом свете я бы стал спрашивать? Ты, похоже, совсем не поумнела за это время.
– Да, – смеясь, ответила Робин, – я думаю, мы его скоро найдем.
– А ты собираешься быть его королевой? Он ведь король, или что-то в этом роде, я знаю, и, ну, я думаю, это будет просто замечательно, если вы оба будете делать то, что делают люди, ну, ты знаешь, как король и королева, действительно должны, ты же понимаешь!
Робин снова засмеялась, и к собственному удивлению почувствовала, что краснеет.
Единорог вошел в темный пруд, его ноги глубоко погружались в илистое дно, грязная вода доходила ему почти до живота. Сердце Робин застучало громче, и она нетерпеливо оглядывала Топи, раскинувшиеся перед ними. Камеринн выскочил на сухой участок земли и пересек залитую солнцем поляну. Здесь она и нашла своего принца.
– Я думаю, мы должны двигаться дальше, – пробормотал Тристан. Бросив последний взгляд через плечо, он снова вскочил в седло Авалона и стал смотреть вперед, на гниющие болота.
– Подожди! – сказал Дарус, поднимая руку. В ста ярдах за ними зашуршали и разошлись ветки. Сначала принц подумал, что какая-то большая белая лошадь пробирается через лес, но затем он узнал единорога и его всадницу, хотя нежданно набежавшие слезы чуть не ослепили его.
– Привет, ребята! Мы так рады вас видеть! Эй, подождите нас! – Ньют без умолку болтал, удобно устроившись на роге, пока единорог, отряхиваясь, скакал к ним навстречу. Тристан соскочил на землю и подбежал к единорогу; и Робин, соскользнув вниз, попала прямо в объятия принца.
– Я не могу поверить… – начала она, но слезы заставили ее замолчать.
Принц ничего не сказал, просто изо всех сил сжимал Робин в своих объятиях, пока Керен и Дарус радостно обнимали их обоих.
Наконец, Робин высвободилась настолько, что смогла повернуться и улыбнуться Ньюту, а потом снова поцеловала принца. Волшебный дракон радостно захлопал в ладоши и воскликнул:
– Я люблю счастливый конец!
Наконец, Полдо, держа поводья сразу трех лошадей, сказал:
– Давайте-ка двигаться дальше. У вас двоих будет еще много времени для этого, когда мы покончим с нашим делом!
Тристан вздохнул и, подержав Робин еще несколько секунд в своих объятиях, отпустил ее. Когда остальные отошли к своим лошадям, он посмотрел ей в глаза:
– Я даже не знал, как сильно тебя люблю, – прошептал он с благоговением в голосе. И неохотно забрался в седло Авалона. Тщательно выбирая дорогу, они последовали в глубину топей вслед за мурхаундом. Кантус даже здесь без труда находил след, хотя иногда он уходил в вонючий пруд и появлялся только на другой стороне.
Они оставили своих лошадей и единорога пастись на ярком зеленом лугу, который удивительным образом возник среди угрюмых, вонючих топей.
Полдо и Дарус шли теперь впереди, сразу вслед за Кантусом, за ними Керен, а последними шли Робин с Тристаном. Когда они углубились в заросли, следуя по узкой извилистой тропинке, Робин услышала у себя за спиной негромкий визг.
Обернувшись, она увидела Ньюта, оставленного с лошадьми, который звал ее с рога Камеринна.
Затем маленький волшебный дракон спрыгнул на землю и быстро засеменил вслед за ней, однако передумал и бросился обратно к единорогу. Но, пробежав несколько шагов, он принял окончательное решение и, скуля, помчался вслед за Робин. Успокоился он только тогда, когда девушка подхватила его дрожащее тело и посадила себе на плечо. Они прошли еще немного и оказались перед Темным Источником.
– Вы чувствуете?.. – прошептала Робин, содрогнувшись. Она показала на центр подернутого ряской пруда. – Там!
– Да, – кивнул Керен, доставая закинутую на плечо лютню, – может быть мне позвать чудовище? Я подозреваю, что чем дольше он просидит там, тем могущественнее станет!
– Подожди, – предостерег его Тристан.
– Я обойду пруд с другой стороны, – предложил Дарус.
– Хорошо. Нам всем нужно разойтись пошире, – сказал принц.
– Ты с мечом Симрика Хью должен подойти поближе, – сказал менестрель, – а остальные попытаются отвлечь его, чтобы ты мог нанести решающий удар.
Робин, побледнев, посмотрела на Тристана, но кивнула Керену, соглашаясь. Друзья приготовились к нападению.
Дарус обошел вокруг пруда и спрятался в кустах на противоположной стороне. Керен натянул тетиву лука и прислонил его к дереву. Полдо забрался на дерево и приготовил несколько стрел. Тристан и Робин стояли рядом, пока их друзья готовились к схватке. Его преследовало странное чувство отстраненности, теперь, когда свершилось главное: он снова вместе с Робин.
Он неуверенно повернулся к ней.
– Я думал… – прошептал Тристан и с волнением взглянул на Робин, а потом смущенно отвел глаза. – Дело в том, что когда-нибудь я хотел бы стать королем ффолков. Теперь я это знаю. И если мне удастся получить корону, ну…
– Давай поговорим об этом потом, – сказала она, но ответ на его непроизнесенный вопрос светился в глазах Робин.
Казалось, девушка совершенно спокойна, и Тристан позавидовал ей.
– Удачи тебе, – прошептала Робин и еще раз поцеловала его. Она взяла посох и отошла на заранее выбранное место.
Тристан вытащил меч Симрика Хью, и оружие, казалось, зазвенело от предвкушения битвы С трудом сделав несколько шагов вперед, до колен проваливаясь в раскисшую землю, принц кивнул Керену.
Менестрель извлек из лютни резкий аккорд. Это даже не было музыкой казалось, он пытается настроить старый, испорченный инструмент. Снова и снова звучали резкие ноты в тяжелом, неподвижном воздухе.
Грязь в центре пруда забурлила, как если бы земля под ним встала на дыбы. Постепенно грязь стала подниматься, и из-под воды вынырнуло исполинское существо. Черный, вонючий ил покрывал огромное чешуйчатое тело.
Тристан застыл на месте, а чудовище продолжало вылезать из воды.
– А ты вырос, – прошептал принц. Действительно, Зверь стал раза в два больше, чем был, когда Тристан в последний раз видел его в замке.
Ошеломленный колоссальными размерами чудовища, принц застыл, не в силах пошевелиться.
Тяжелые плечи и две передние лапы поднялись над черной поверхностью пруда.
Зверь медленно заморгал, и принц увидел красные горящие глаза, которые искали источник шума, побеспокоившего его.
Керен среагировал первым. Пока монстр выбирался на твердую почву, менестрель отбросил лютню в грязь под ногами, схватил лук с приготовленной стрелой и приготовился к выстрелу.
Казгорот возвышался над Тристаном, широко раскрыв измазанные илом челюсти. Более светлая плоть внутри пасти Зверя бледным пятном выделялась на фоне почерневшего, грязного тела. Два красных глаза горели хитростью и упрямством. И эти маленькие, злобные глаза смотрели прямо на принца. Керен спустил тетиву, и стрела, пропев свою короткую песню, глубоко вонзилась в левый глаз Зверя, пробив глазное яблоко.
Чудовище взвыло от боли страшным пронзительным голосом, от которого задрожали кроны самых высоких деревьев. Потом ненавидящий взгляд единственного оставшегося глаза переместился на менестреля.
Пока Керен вставлял другую стрелу и натягивал тетиву, челюсти Казгорота широко раскрылись. Искрящийся луч горячего колдовского огня вырвался из пасти чудовища, ударил Керена в грудь и охватил все его тело пламенем. Прозвучал глухой вопль, и менестрель исчез.
Осталась лишь его лютня, лежащая в грязи, там, куда Керен ее отбросил.
– Нет! – в ужасе закричала Робин, не веря своим глазам.
Принц почувствовал холодный укол страха – Зверь оказался сильнее, чем он себе представлял. Но, кроме того, Тристан почувствовал, как гнев разгорается в его Груди.
– Я убью тебя! – ровным голосом сказал принц и сделал несколько шагов вперед по чавкающей трясине. Его сапоги громко чмокали, когда он вытаскивал ноги из жидкой грязи, и он продвигался к Зверю очень медленно.
Кантус помчался к врагу, чтобы вцепиться ему в заднюю ногу.
Казгорот не обратил внимания на отважного пса. И повернулся в поисках другого двуногого противника. Теперь пришел черед Полдо. Балансируя на высокой ветке, он пустил свою стрелу. Маленький снаряд безошибочно нашел цель – второй глаз чудовища был выбит. Ослепленный Казгорот, воя от ярости, резко повернулся к новому источнику опасности. Черная тень упала сверху, это сокол Сейбл вцепился монстру прямо в морду. Ударом могучей лапы Зверь отбросил птицу на землю. Казгорот рванулся вперед, угодив одной лапой в грязь рядом с принцем. Тристан размахнулся и рубанул изо всей силы. Зачарованный клинок, шипя, вошел в тело Зверя, но даже это не смогло отвлечь его.
Казгорот передними лапами схватил ветки дерева, на котором устроился Полдо. Могучие плечи напряглись, и ствол дерева оторвался от земли. Полдо отчаянно брыкался, но он запутался в гибких верхних ветках и никак не мог высвободиться. Вместе с деревом он скрылся в темной воде.
Тристан почувствовал растущее отчаяние.
Он метнулся к Зверю, скользя и падая на бегу. И попытался вонзить могучий клинок в тело чудовища, но был недостаточно быстр.
Ньют, устроившийся на плече Робин, совершал одно магическое заклинание за другим. Иллюзорные огненные шары взрывались вокруг монстра, затем его атаковала целая стая летающих скорпионов. Иллюзии показались Тристану вполне реальными, но Казгорот не обращал на них ни малейшего внимания. Тристан с трудом подбирался поближе к Зверю. Меч продолжал тянуть его вперед, и принц чувствовал, что желание быстрее уничтожить зло переполняло серебристый клинок. Он на секунду оглянулся и увидел, что Робин жестом просит его отойти в сторону, – она уже подняла посох и начала заклинание.
Прошло несколько секунд, но ничего не произошло, Казгорот повернулся к друиде, и его большие ноздри стали с шумом втягивать неподвижный воздух.
Вдруг земля и вода Темного Источника разошлись в разные стороны, и стена пламени охватила тело чудовища.
Казгорот закричал от боли, пошатнулся и стал отчаянно бить лапами, но огонь разгорался все сильнее. Тут Зверь задрожал от напряжения, не обращая внимания на пламя, в котором обугливалась и чернела его чешуя. Черный туман забурлил в центре Темного Источника и, поднявшись в воздух, быстро потушил огонь. Робин, ослабев, в недоумении смотрела на то, с какой легкостью Зверь справился с ее волшебством. Казгорот теперь двинулся к девушке. Тристан хотел было встать между ними. Но грязь липла к ногам, не давая ему быстро перемещаться. Барахтаясь в жидкой грязи, он беспомощно наблюдал, как отвратительное существо подбиралось к женщине, которую он любит. С трудом поднявшись на ноги и от страха за Робин почти потеряв способность видеть, Тристан опять бросился к чудовищу, но снова упал.
Казгорот уже возвышался над Робин, и тут из-за куста с противоположной стороны пруда выскочил Дарус и кинулся на помощь с серебристым ятаганом наперевес. Тристан восхищенно смотрел, как ловкий калишит перелетел через чешуйчатый хвост чудовища на шершавую бронированную спину.
Как будто перепрыгивая с одного камушка на другой, стремительный калишит несколькими слитными движениями взлетел вверх, прямо на шею монстра. Он взмахнул рукой и вонзил свой клинок по самую рукоять в основание черепа. Дико взвыв от боли. Зверь отступил назад, и Дарус, свалившись с его спины на берег пруда, потерял сознание. Кантус снова вцепился чудовищу в ногу, но Зверь, по-прежнему, не обращал на пса внимания.
Тристан, наконец, добрался до Казгорота и начал отчаянно рубить его мечом Симрика Хью.
Ему удалось нанести Зверю длинную глубокую рану на ноге, но Казгорот отскочил, а его длинный тяжелый хвост неожиданно метнулся в сторону и, больно ударив Тристана по спине, сбил того с ног.
Задыхаясь, Тристан перевернулся и попытался вскочить на ноги, но сражение с чудовищем отняло у него слишком много сил. Тяжело дыша, он стоял в грязи на коленях и смотрел на чудовище. Черная кровь Казгорота текла из раны на шее, но он, по-прежнему, был готов сражаться. Зверь на несколько секунд застыл в неподвижности, а его раздвоенный язык и чешуйчатые ноздри дрожали – он пытался уловить запах врага. Его огромная голова медленно повернулась к Робин, которая, как зачарованная, смотрела на чудовище.
– Тристан, мой любимый. – Голос Робин звучал сквозь туман отчаяния, которое начинало овладевать принцем. Он потряс головой, пытаясь прийти в себя, и услышал, как Робин спокойно продолжала:
– Будь осторожен, мой принц, подумай хорошенько! Держи себя в руках!
Слова девушки неожиданно отрезвили его, и теплое чувство спокойствия охватило Тристана. Он стал медленно и глубоко дышать и почувствовал, как к нему вновь возвращаются силы. Поднявшись, он стал осторожно пробираться через грязь к Робин, держа наготове рвущийся в атаку меч. Затем он повернулся посмотреть на Зверя, который снова начал двигаться.
Когтистая лапа Казгорота отбросила Кантуса с дороги, и верный пес, ударившись о ствол дерева, затих. Раздвоенный язык чудовища извивался в приоткрытой пасти, как будто чувствуя близость друиды. Но между девушкой и чудовищем стоял принц Корвелла. Когда Зверь шагнул к нему, Тристан низко пригнулся. Раздутое брюхо, гладкое и белое, как у змеи, нависло над ним. И Тристан нанес удар.
Меч Симрика Хью легко пробил белую кожу, и радостно зашипел, погружаясь в теплые внутренности Зверя. Клинок накалился – это могущество богини передалось волшебному оружию, разрушая отвратительное тело. Тристан быстро отступил назад, но было уже поздно: содержимое огромного брюха хлынуло на тело принца. Захлебываясь и задыхаясь, Тристан почувствовал, что окружен разложением и ядом. Его кожу обожгли кислоты, а гнилостные газы заполнили легкие. Он еще успел заметить, что чудовище зашаталось и безумно завыло. А потом все исчезло.
Робин вскрикнула от ужаса, когда увидела, что Тристан падает на сползающее вниз тело Зверя. Извилистый хвост, огромные челюсти и могучие ноги судорожно бились посредине Темного Источника.
Наконец, агония Казгорота стихла, и он застыл в грязи. Из огромной, зияющей раны у него на брюхе продолжала выливаться черная кровь.
Когда она смешалась с илом на дне Темного Источника, начались странные метаморфозы.
Сквозь темную поверхность воды сияло маленькое пятнышко света. Пятнышко стало вращаться и расти до тех пор, пока на том месте, где упал Казгорот, не возникла вспышка белого пламени. Пламя было прохладным и чистым – Робин сразу инстинктивно поняла, что оно зажглось по приказу богини. Белое пламя поднималось все выше, уничтожая гниль и грязь пруда. Каким-то образом кровь Зверя дала богине возможность очистить Темный Источник, снова превратив его в Лунный Источник.
Когда пламя распространилось, на месте Темного Источника остался маленький кристально чистый водоем, окруженный гладкими берегами, поросшими мягкой травой. Огонь коснулся неподвижного тела Даруса, на короткий миг окутав его белым покрывалом, а затем отступил. И калишит сразу сел, удивленно оглядываясь вокруг, в недоумении почесывая в затылке.
Белый огонь сжег дерево, что утащило Полдо в пруд, и когда сияющее пламя отступило, Робин увидела карлика, стоящего по колено в прозрачной воде и с любопытством посматривающего по сторонам.
А тело Зверя бесследно исчезло в самом центре пруда. Серебристая поверхность расступилась, и все увидели стоявшего по пояс в воде Тристана. С радостным криком он бросился к берегу навстречу Робин, бежавшей к нему по воде.
Смеясь и плача одновременно, они обнялись и, не устояв на ногах, упали прямо в воду Источника.
Кантус с лаем бегал но берегу, а Ньют устроился, на широкой спине мурхаунда, и посылал проклятия тому месту, где исчез Зверь. Из пруда вдруг появились языки пламени и заметались там, где стоял Керен. Пламя извивалось, облизывая землю, как будто искало что-то, но наткнулось лишь на лютню, лежавшую теперь на зеленой траве.
Белое пламя охватило струны лютни, и несколько минут над поляной лилась несказанно прекрасная музыка. Затем огонь стал ослепительно ярким и вдруг погас, оставив друзей в полнейшем недоумении.
А лютня исчезла. Усталые путешественники возвращались в Корвелл, ведя на поводу лошадь без седока – грустное напоминание о потере, которую они понесли, выполняя свою миссию. Друзья ехали медленно: им, наконец, некуда было спешить. Позади, в долине Мурлок, остался крошечный страж, удобно устроившийся на роге гордого и храброго единорога. Дракончик, не стесняясь, плакал, прощаясь с друзьями, потом единорог повернул в сторону леса, и Пьют стал указывать ему дорогу.
Впереди ехали Дарус и Полдо, а мурхаунд весело носился вокруг них. Тристан и Робин медленно, держась за руки, следовали за своими друзьями.
Богиня улыбалась, и ее улыбка была теплом солнца позднего лета, а дыхание легким ветерком освежало землю. Она видела, как флот северян отплыл от берегов Корвелла. Богиня отпустила их, не желая мстить. Она оплакивала гибель ффолков и ту боль, которую испытала земля от причиненных ей страданий. Но богиня знала, что ффолки сильный народ и что они восстановят свои дома и снова засеют поля – и заживут привычной спокойной жизнью. А еще богиня думала о менестреле, чьи песни так радовали ее.
Ветер промчался над островами Муншаез и разнес волшебные воспоминания о чудесной лютне Керена. И везде, даже в самых далеких уголках, менестрели узнали новую балладу – о Зле и героях, о любви и смерти – столь необыкновенной красоты, что ее будут петь многие века.
Ее сочинил величайший менестрель из всех живших на островах, и хотя он погиб, его наследство – песня, оседлав ветер, пронеслась над его родными островами, и все менестрели пропели ее нежный припев.
Листва деревьев, растущих у самой кромки Лунного Источника, сразу после захода солнца тихонько раздвинулась, и к покрытому грязью берегу осторожно приблизилось существо в темном плаще с глубоким капюшоном. Очень медленно человек стал прощупывать пруд длинным посохом, с неохотой войдя в воду Источника. Траэрн из Оаквейла много страдал этим летом из-за заклятия, наложенного на него Зверем. Он лишился благословения богини, но и его новый хозяин не мог больше помогать ему. Но сейчас ему было некуда идти и он стремился отыскать хоть что-нибудь, пусть самую крошечную частицу своего хозяина, чтоб сберечь ее, сделав своим талисманом.
Посох наткнулся на что-то твердое, и друид-отступник вытащил со дна пруда черный, как уголь, обломок, размером с череп, который он с благодарностью прижал к груди.
Хихикая и бормоча под нос какие-то неясные слова, Траэрн отвернулся от пруда и через мгновенье скрылся в лесу. Он был безумен. Близость богини, которой он когда-то служил, лишила его остатков разума. Прижимая к груди свою темную находку, старик, ковыляя, побрел в глубь леса. И унес с собой сердце Казгорота.
Дуглас НАЙЛЗ
