Глава шестнадцатая
Когда позвонил Тони и сообщил Барбаре страшное известие, она поначалу никак не могла в него поверить. Потом, переварив, в мыслях случившееся, свалилась в обморок. Придя в себя, Барбара проплакала целый час, а затем побежала к Кэрол. Но та находилась под присмотром врачей, и это продолжалось еще два дня. На третий день ее выписали домой, и женщины наконец встретились. Обнявшись они разрыдались.
И теперь Барбара ежедневно навещала Кэрол, надеясь, что своим присутствием хоть чуть-чуть развеет тоску подруги.
Как только Барбара узнала о происшедшей трагедии, она тут же закатила коляску в гараж и никогда больше не пользовалась ею. Теперь она повсюду носила своего малыша на руках. Одна знакомая предложила ей специальный рюкзак, чтобы носить ребенка на спине, но Барбара отмела и этот вариант.
Несколько раз Барбара изливала свою душу Харвею. Она рыдала в его объятиях, бормоча что-то невнятное.
– Это моя вина, – всхлипывала Барбара, – нельзя было соглашаться пить пиво; если бы я отказалась то, может быть…
Харвей пробовал успокоить жену, но она частенько видела своего ребенка во сне. Он спал в коляске, а та стремительно неслась вниз с холма. Барбара с криком просыпалась.
Харвей ничем не мог ей помочь. Последнее время он был постоянно чем-то озабочен и отдалился от жены.
Барбара Дин возненавидела Лондон.
В этот вечер за ужином они едва обменялись парой слов. Харвей угрюмо уставился в экран телевизора, а Барбара кормила младенца. Показывали какой-то вестерн. Его сменила очередная передача.
"Мир в фокусе", представляемый Кейт Рейнолдс…
Барбара задала себе вопрос, почему Харвею так не нравится эта женщина. Она находила ее довольно приятной. Конечно, несколько напориста, но такова уж ее профессия. А может быть, Харвей просто побаивается ее? Он инстинктивно бежал от агрессивных женщин, как от чумы.
– Добрый вечер, – поздоровалась Кейт, улыбаясь телезрителям. Харвей поднялся со стула, чтобы выключить телевизор.
– Сегодня, первая часть нашей передачи будет посвящена загадочному явлению, которое озадачило на этой неделе и полицию, и врачей.
Харвей потянулся к кнопке. – …загадочная смерть младенцев мужского пола… – Подожди! – воскликнула Барбара, устраиваясь в кресле. Харвей пожал плечами.
– …смерти при ряде обстоятельств, классифицируемых следователями как "несчастный случай".
– Харвей, сядь, мне не видно, – резко бросила Барбара, и Дин подчинился, взяв бокал с вином.
– В одном только Лондоне, – продолжала Кейт, – за последнюю неделю умерли семнадцать мальчиков, из Бирмингема нам сообщают о шести смертях, из Манчестера – о четырех, из Лидса – о двух и из Глазго – о восьми.
Барбара впилась взглядом в экран. – Эти цифры далеко не так безобидны, как кажется на первый взгляд, ибо они означают подъем детской смертности по стране на пятнадцать процентов. Детали пока не выяснены и четкой картины происшедших трагедий не имеется. За исключением одного факта. – Кейт помедлила. – В каждом случае жертвой стал младенец мужского пола.
Барбара застыла, как изваяние, и вцепилась в сынишку. Дин повернулся к ней. Он хотел успокоить ее, заверить, что все хорошо, что он рядом и их ребенок в безопасности. Но слова застревали в горле. Он так ничего и не сказал и молча вернулся в кресло. Кейт тем временем представляла телезрителям сотрудниц министерства здравоохранения и социальной защиты.
– Скажите, пожалуйста, доктор Филмор, какое объяснение вы можете предложить на данный момент?
Чиновник заерзал на стуле и пожал плечами. – Ну, конечно, еще слишком рано делать какие-то определенные заявления…
Кейт оборвала его: – Но тем не менее вы признаете, что совершенно необъяснимый подъем смертности среди младенцев мужского пола?
– Да, конечно, тут наблюдается подъем, но ведь он наблюдается, например, и при эпидемии гриппа.
Камера вновь остановилась на Кейт, лицо которой выражало теперь явное презрение.
– Однако сейчас мы не ведем речь об эпидемии, – вскинулась она, – мы говорим о … – тут она принялась выбрасывать в счете пальцы, – об утопленниках, о пожарах в домах, автомобильных авариях, пищевых отравлениях. Во всех этих случаях гибли младенцы. – Кейт помолчала, размышляя над только что сказанным. Филмор тут же воспользовался паузой и обрушил на Кейт целый поток слов:
– Простите, если я скажу напрямик. Ваш панический репортаж – это как раз тот стиль представителей средств массовой информации, который не делает им чести. Должен заметить, что крайне безответственно преувеличивать факты, подтасовывая их, и таким образом устраивать очередную сенсацию. Самые бульварные газетчики подумали бы немножко перед тем, как напечатать подобный материал.
Камера снова застыла на журналистке, потерявшей дар речи и сидевшей с приоткрытым ртом.
Дин взглянул на жену. Она все еще прижимала к себе малыша, будто он мог рассыпаться на кусочки. "Филмор, конечно, молодчина, – подумал Дин, – именно поэтому они его и выбрали. Это было его лучшее выступление, однако, похоже, Барбару он вряд ли убедил". Дину оставалось надеяться, что Филмор убедил остальных.
– Что с тобой стряслось? – вопрос прозвучал обвиняюще.
– Извини, Боб, я просто не ожидала… – начала оправдываться Кейт.
– И позволила ему нести эту чушь…
– Да говорю же тебе, – выпалила Кейт, – это было абсолютно неожиданно. Мне и в голову не приходило, что беседа примет такой оборот.
– Довольно, Кейт, – взорвался коллега. – Надо было держаться с ним в том же тоне и не позволить этому негодяю натянуть тебе нос. – Репортер резко повернулся и вышел из комнаты, оставив Кейт наедине со своим огорчением.
– Ах ты, кембриджский зазнайка, – раздраженно пробормотала Кейт. Посмотреть бы на него там, в студии, под лучами юпитеров. Со стороны легко критиковать. Но, в общем, он, конечно же, прав. Настроение Кейт окончательно испортилось. Ей никоим образом нельзя было позволить Филмору припереть себя к стенке. Он просто захватил ее врасплох. И журналистка не смогла дать ему отпор. А ведь это более чем странно. На протяжении многих лет Кейт считалась мастером интервью, где преобладали наступление и натиск. Ее мишенями становились люди, у которых, как говорится, было рыльце в пуху.
А вот почему Филмор повел себя подобным образом? Чем больше Кейт ломала над этим голову, тем сильнее запутывалась в своих догадках. И она сочла за благо забежать в бар и опрокинуть стаканчик вина.
Вернувшись домой Кейт почувствовала раздражение. Обычно, возвращаясь, она забирала с собой на верхний этаж Питера, но сейчас было уже очень поздно, и он наверняка спал. Женщина припарковала машину и, поднявшись по ступенькам крыльца, принялась шарить в сумке в поисках ключей. При этом бубнила себе под нос, до чего же она никудышная мамаша.
Миссис Рейнолдс…
Внезапно раздавшийся голос испугал журналистку. Она резко обернулась и увидела священника.
– Мне необходимо срочно поговорить с вами, миссис Рейнолдс… Кейт удрученно вздохнула. "Нашел по телефонному справочнику", подумала она. Пожалуй, она стала слишком известной. Все новые и новые незнакомцы прогуливаются у нее под окнами.
– …о вашей передаче. Об этих смертных случаях.
– Демонстрация протеста одного из недовольных телезрителей, саркастически съязвила Кейт. – Как же все это надоедает.
– Наоборот, возразил отец де Карло, – я поздравляю вас. Вы очень проницательны.
Кейт вставила ключ в замочную скважину. – Ну и что дальше? – спросила она, наблюдая, как священник внимательно окинул взглядом окрестности.
– Нельзя ли мне поговорить с вами в доме? Кейт отрицательно покачала головой. – Извините, но… – Меня зовут отец де Карло. Я священник. – У меня был тяжелый день, святой отец, – устало произнесла женщина. – Может быть, вы позвоните моему секретарю на студию и договоритесь о встрече…
– Это дело чрезвычайной срочности, миссис Рейнолдс… Кейт пристально посмотрела на священника. Он совсем не походил на человека, от которого можно ожидать неприятностей. К тому же он, видимо, был искренен. "Ладно, – решила про себя Кейт, – пусть этот человек выскажется и успокоится".
Она толкнула дверь и пропустила священника. – Только, пожалуйста, говорите потише, мой сын спит.
Кейт проводила священника в гостиную. Как обычно, там царил полный хаос: повсюду валялись справочники, книги и листы бумаги. Поначалу журналистка решила извиниться за этот беспорядок, но потом передумала. Черт с ним, в конце концов. Никого она не приглашала.
Кейт усадила священника в кресло, а сама сбросила пальто. Она хотела узнать о цели ночного визита, но священник вдруг уставился в потолок и заговорил:
– …Ирод послал их вперед, и они перебили в Вифлееме всех младенцев, родившихся в тот же день, что и Исус, о чем царь выспросил у мудрецов.
С губ Кейт сорвался стон. – Чего ради?..
Но отец де Карло приподнял руки, успокаивая женщину, и продолжал: – Вы сообщили в своей передаче, что во всех этих смертных случаях прослеживается общая закономерность: жертвами оказались младенцы мужского пола.
Опустившись в кресло, Кейт согласно кивнула. – Но есть и другая общая деталь, миссис Рейнолдс. Все мальчики родились между полуночью и шестью часами утра двадцать четвертого марта. И любой мальчик, явившийся на белый свет в это время, подвергается смертельной опасности, если с ним уже не покончено.
"Не покончено, – мысленно повторила Кейт. – Какой странный священник! Однако ну и хватка же у него".
– Так вы полагаете, что их всех убили?
– Нет, я утверждаю, что так оно и было.
– Но кому же понадобилось совершить это преступление? Отец де Карло наклонился, и Кейт почувствовала, что он волнуется. Руки священника дрожали, глаза блестели, он вообще выглядел так, будто не спал уже целую вечность.
– Он снова родился, миссис Рейнолдс. Taк же, как и Антихрист, сын Сатаны, что было предсказано в "Откровении".
– Извините, святой отец, – прервала его Кейт, поднимаясь с кресла. Я уважаю вашу веру, но не разделяю ее. – В душе женщина ругала себя последними словами, не понимая, как допустила с свой дом этого сумасшедшего. Надо было немедленно выпроводить ненормального священника.
– Вы не в полном смысле христианка? – поинтересовался де Карло.
– Я в полном смысле журналист, – отрезала Кейт, – а первая заповедь журналистики – быть Фомой неверующим. Мне нужно увидеть доказательства собственными глазами.
Отец де Карло тут же решил воспользоваться этими словами, раскрыл свой чемоданчик и вытащил кое-какие документы.
– Вот доказательство. Почитайте. Кейт неохотно взяла бумаги и разложила на столе. Это были копии свидетельств о рождении. Ее глаза расширились, когда она узнала несколько фамилий.
– Я раздобыл их в центральной нотариальной конторе, – объяснил де Карло. Кейт недоуменно уставилась на него, и священник продолжал: – Я, конечно, не могу взывать к вашей вере, но взываю к вашей логике. Кому может прийти в голову уничтожать мальчиков, родившихся в определенное время? Не тому ли, кто пытается стереть с лица земли единственного, нужного ему, ребенка?
– И кто же это? – спросила Кейт.
– Американский посол Дэмьен Торн. Кейт ошарашенно взглянула на священника и тут же залилась смехом. Дэмьен, – сквозь хохот выдавила она, пытаясь взять себя в руки. – Но я знаю Дэмьена.
– Вы знаете мужчину, – парировал священник, – но не его душу. Я человек религиозный, но не фанатик. Наша вера запрещает нам клеветать на человека… Если бы у меня была хоть капля сомнения в отношении Дэмьена Торна, моя вера приказала бы мне молчать.
Кейт заставила себя взглянуть священнику в глаза. Она посерьезнела, загипнотизированная его спокойной искренностью. Оба так напряженно вдумывались в слова друг друга, что не услышали, как Питер, на цыпочках прокравшись по коридору, притаился за дверью.
– Я наблюдаю за Торном вот уже двадцать семь лет, – продолжал де Карло. – С того момента, когда его отец переступил порог нашего монастыря и обратился к нам за помощью, не зная, как уничтожить Антихриста. На моих глазах Торн превратился во взрослого мужчину и смел со своего пути всех, кто пытался восстать против него.
Питер напряженно вслушивался, отступив слегка в темноту коридора. – Вы знаете Торна, как мужчину, миссис Рейнолдс. – Священник поднялся и достал из своего чемоданчика папку. – Я оставлю вам все сведения, но вы должны прочесть их до конца и только потом составить свое мнение. Когда вы дойдете до последней страницы, умоляю вас связаться со мной по адресу… – И де Карло записал на папке адрес. – Сделайте это как можно быстрее.
Кейт приняла из рук папку и в упор посмотрела на священника. – Я ничего не могу обещать вам, святой отец, – сказала она. – Вы говорите, будто я знаю Дэмьена, как мужчину, и не знаю его душу. Но ведь я и в собственной душе не разберусь, так как же я могу заглянуть в его?
– Господь подскажет вам, улыбнулся де Карло и почувсвовал вдруг неизмеримое облегчение от того, что скептицизм Кейт изрядно поубавился. Имеется знак, выделяющий Антихриста среди всех прочих. Вы найдете упоминание о нем в "Откровении Иоанна Богослова". А знак вы отыщете у Торна на затылке, под волосами. Это клеймо дьявола: 666. Да поможет вам Бог! – вымолвил он и направился к двери.
Питер резко отпрянул от нее и бесшумно устремился в свою комнату.
Священник ушел, и Кейт, прихватив папку, поднялась в спальню. В голове у нее царила полнейшая неразбериха, недоверие граничило со жгучим любопытством. Конечно, высказывания священника были безумными. Но надо непременно прочесть записи. Кейт забралась в постель и стала листать документы.
Ее взгляд наткнулся на газетную вырезку о назначении Торна президентом Совета по делам молодежи. Рядом, видимо, рукой священника, были сделаны несколько пометок. Когда Кейт мельком пробежала их глазами, на ум ей внезапно пришло интервью с Дэмьеном: он говорил, что стремится дать молодым людям большие полномочия в общественной жизни. В памяти вспыхнули страстность и красноречие, сопутствовавшие тогда его выступлению. Журналистка вспомнила древнее высказывание: "Отдайте мне мальчика, когда ему нет шести, и я заставладею им навсегда".
Кейт вздрогнула, подумав вдруг об охоте, о Питере, о следах крови на его лице после "крещения".
В обширную документацию отец де Карло вложил и брошюру о "Торн Корпорейшн" со списком тех стран, кому эта корпорация оказывала помощь. На полях он добавил свой вывод: "Президент США к сорока годам".
Кейт попыталась разобраться в своих мыслях. Доверчивость – это, пожалуй, самый серьезный недостаток журналиста. Но и агрессивный скептицизм – не лучший стиль в этой области. Кейт припомнила своего первого шефа, однажды заявившего ей, что никакого труда не составляет бросить фразу, вроде "ну и чушь все это". Язвить или насмешничать, конечно же, неизмеримо проще.
Но ведь как раз в этом-то случае все и являлось чушью, разве нет? Полное безумие. Она страшно утомилась, а священник воспользовался ее усталостью и предложил ей эту… ерунду.
Дэмьен Торн – сын Сатаны. Абсурд, бред. Кейт повернулась на бок и мгновенно провалилась в сон.
Она не слышала, как в спальню вошел Питер, взял в руки папку и впился глазами в оставленный священником адрес.
