(Выдержки из письма, написанного автору прототипом "доктора Рэнсома")
…Думаю, вы правы, и если внести две-три поправки, М.Ист. пойдет. Не скрою, я разочарован. Но как ни пытайся рассказать такое, человек, действительно там побывавший, непременно разочаруется. Я уж не говорю о том, как вы безжалостно обкорнали всю филологическую часть (мы даем читателю прямо карикатуру на малакандрийский язык); важнее другое, но не знаю, смогу ли это выразить. Как можно "выбросить" запахи Малакандры? Ничто так живо не возвращается ко мне в мечтах… особенно запах лиловых лесов рано поутру; причем, само упоминание "раннего утра" и "лесов" только вводит в заблуждение, потому что сразу представляешь что-то земное – мхи, паутину, запахи нашей планеты, а я думаю о совсем не похожем. Больше "ароматов"… – да, но там не жарко, не пышно, не экзотично, как подразумевает это слово. Что-то ароматное, пряное, но очень холодное, тонкое, зудящее в носу – для обоняния то же, что высокие, резкие звуки скрипки для уха. И одновременно мне всегда слышится пение – громкая глухая неотвязная музыка, насыщеннее, чем шаляпинский "теплый, темный звук". Когда вспоминаю о ней, я начинаю тосковать по малакандрийской долине; но знает Бог, когда я слушал все это там, я тосковал по Земле.
Вы, конечно, правы: в рассказе вам приходится сократить время, которое я провел в деревне, потому что "ничего не случалось". Но мне жаль. Эти тихие недели, просто жизнь среди хроссов – для меня самое важное из всего, что произошло. Я их узнал, Льюис, – как это втиснуть в ваш рассказ?
К примеру, я всегда беру с собой на выходные термометр (и это спасло многих от беды) и потому знаю, что нормальная температура у хросса – 103+. Я знаю, хотя не помню, откуда, что живут они около 80 марсианских лет, или 160 земных, женятся примерно в 20 (40); что испражнения у них, как у лошадей, безвредны и для них самих, и для меня, и используются в сельском хозяйстве; что они не проливают слез и не моргают; что в праздники, которых у них очень много, они (как сказали бы у нас) "пьянеют", хотя не напиваются. Но что можно извлечь из этой отрывочной информации? Это просто живые воспоминания, их трудно выразить словами, разве в этом мире кто-нибудь сможет представить верную картину по таким фрагментам? Например, как мне вам объяснить, откуда я знаю без всяких сомнений, почему малакандрийцы не держат домашних животных и вообще не испытывают к своим "меньшим братьям" тех чувств, что мы? То есть это те вещи, о которых они сами никогда мне не рассказывали. Когда видишь их всех вместе, просто понимаешь, почему. Каждый из них для другого – одновременно и то, что для нас человек, и то, что для нас животное. Они могут друг с другом разговаривать, могут сотрудничать, у них общая этика; в этом смысле сорн и хросс общаются как два человека. И при этом каждый прекрасно сознает, что другой отличается от него самого, и кажется забавным и привлекательным, как бывает привлекательно животное. В нас дремлет какой-то неудовлетворенный инстинкт, который мы пытаемся насытить, обращаясь с неразумными существами почти как с разумными; на Малакандре этот инстинкт удовлетворяется. Домашние животные им не нужны.
Кстати, к вопросу о видах – мне очень жаль, что особенности жанра так упростили биологию. Разве мой рассказ создал у вас впечатление, что каждый из трех видов абсолютно гомогенен внутри себя? Тогда я ввел вас в заблуждение. Возьмем хроссов. Я дружил с черными хроссами, но бывают еще серебристые хроссы, а где-то в западных хандрамитах обитает большой гребешковый хросс – десяти футов ростом, чаще танцор, чем певец, и самое благородное животное, которое я встречал после человека. Гребешки есть только у мужчин. Еще я видел в Мельдилорне чисто белого хросса, но, по глупости, не выяснил, представлял ли он подвид, или же это просто какое-то отклонение, как наши земные альбиносы. И еще существует по меньшей мере один вид сорнов, кроме тех, что я видел – сороборн, или красный сорн пустыни, живущий в песках севера. По рассказам, это что-то потрясающее.
Мне тоже жаль, что я никогда не видел пфифльтриггов у них дома. Я знаю о них достаточно и мог бы "сочинить" такой визит, чтобы вставить в повествование, но думаю, мы не должны вводить уж совсем полный вымысел. "Правильно по существу" – на земле звучит отлично, но не представляю, как объяснил бы это Уарсе; кстати, я серьезно опасаюсь (см. мое предыдущее письмо), что не дослушал его до конца. И вообще, почему наши "читатели" (похоже, вы о них знаете все) о языке не хотят слышать ничего, а о пфифльтриггах – как можно больше? Что ж, поработайте над этой темой; тогда неплохо бы рассказать, что они откладывают яйца, что у них матриархат и живут они недолго по сравнению с другими видами. Обширные равнины, где они обитают, очевидно, были когда-то дном малакандрийского океана. Хроссы, бывавшие у них, рассказывали, что шли в глубине лесов через пески, "а вокруг – окостенения (окаменелости) древних волнорезов". Нет сомнения, это те темные пятна, которые мы видим на марсианском диске с Земли. И это напомнило мне "карты" Марса, которые я смотрел после возвращения – они так сильно друг с другом не согласуются, что я оставил все попытки найти тот, свой хандрамит. Если вы хотите попробовать, надо искать в районе "канала" северо-восток – юго-запад, пересекающего северный и южный "канал" не более чем в двадцати милях от экватора. Но разные астрономы видят разное.
Теперь – к тому из ваших вопросов, который раздражает меня больше всего: "Может быть, Эликан, описывая эльдилов, смешивает понятия тонкой материи и высшего существа?" Нет. Смешиваете вы. Он сказал две вещи: что у эльдилов тела иные, чем у остальных животных планеты, и что они превосходят всех разумом. Ни он, ни кто другой на Малакандре никогда не смешивал одно утверждение с другим и никогда не выводил одно из другого. На самом деле у меня есть основания думать, что существуют еще иррациональные животные с эльдиловым типом тела (помните "воздушных зверей" Чосера?).
Интересно, сумеете ли вы благоразумно обойти проблему речи эльдилов. Я согласен, что если вы начнете рассуждать об этом в сцене суда (Мельдилорн), это перегрузит повествование, но ведь сообразительные читатели спросят: как же эльдилы, которые, по всей видимости, не дышат, могут разговаривать? Мы действительно этого не знаем, почему бы не признаться в этом читателю? Я изложил Дж. – единственному из ученых, кому доверяю, – вашу теорию, что у них могут быть инструменты или даже органы, Бездействующие на воздух и таким образом извлекающие звук, но он, кажется, не слишком этим воодушевился. Ему представляется более вероятным, что они непосредственно воздействуют на уши тех, с кем "говорят". Конечно, все это очень сложно, но не забывайте, что мы фактически ничего не знаем ни о форме, ни о размерах эльдила, ни как они соотносятся с пространством (нашим пространством). Мы вообще почти ничего не знаем о них. Как и вам, мне трудно удержаться, чтобы не привязать их к чему-то в земной традиции – богам, ангелам, феям. Но у нас нет данных. Когда я пытался изложить Уарсе нашу христианскую ангелологию, он, мне показалось, воспринял наших "ангелов" как нечто отличное от себя. Но что он имел в виду – другие это существа, или какая-то особая каста воинов (ведь наша бедная старушка земля оказалась чем-то вроде полигона во Вселенной), – я не знаю.
Почему вы опускаете мой рассказ о том, как заело заслонку перед нашим приземлением на Малакандру? Если без этого описывать, как мы страдали от обилия света на обратном пути, возникнет законный вопрос: "Что ж они не закрыли заслонку?". Я не разделяю вашу теорию, что "читатели никогда не замечают таких вещей". Уверен, что я бы заметят.
Я бы хотел, чтобы вы включили в книгу две сцены – так или иначе, они живут во мне. Едва я закрываю глаза, передо мной всегда встает либо одна, либо другая.
Первая – это малакандрийское небо поутру: бледно-голубое небо, такое бледное, что теперь, когда я все больше привыкаю к земному небу, оно кажется мне почти белым. На его фоне верхушки гигантских растений (вы назвали бы их "деревьями") кажутся вблизи черными, а там, вдали, за ослепительно синими просторами вод, – акварельно-багровые леса. Тени на бледной траве вокруг моих ног, как тени на снегу. Мимо идут существа, стройные, несмотря на гигантский рост, черные и гладкие, как цилиндр; большие круглые головы на гибком стебле тела похожи на черные тюльпаны. Они поют, спускаясь к берегу озера, музыка наполняет лес тихим трепетом, словно далекие звуки органа; я едва ее слышу. Кто-то отплывает, остальные остаются. Все происходит очень медленно – это не просто отплытие, это какая-то церемония. Да, это похороны хросса. Те трос в серых масках уплыли в Мельдилорн умирать. Потому что в этом мире никто не умирает до времени, кроме тех, кого взяла хнакра. Каждому роду отмерен свой срок, и смерть можно предсказать, как у нас – рождение. Вся деревня знала, что эти трое умрут в этом году, в этом месяце; легко было предвидеть даже, что умрут они на этой неделе. И вот они отплыли к Уарсе получить последнее напутствие, умереть и быть "развоплощенными". Тела их, в прямом смысле, просуществуют лишь несколько минут; гробов нет на Малакандре, ни могильщиков, ни кладбищ. Долина торжественно провожает их, но я не вижу печали и слез. Они уверены в своем бессмертии, и друзья-ровесники остаются неразлучны. Одногодки покидают этот мир, как и появились в нем – вместе. Смерти не предшествует страх, и за ней не следует разложение.
Другая сцена – ночная. Я вижу, как купаюсь с Хьои в теплом озере. Он смеется надо мной: я привык к более тяжелому миру, и не могу достаточно погрузиться в воду, чтобы плыть вперед. И тут я вижу ночное небо. Оно очень похоже на наше, только глубже и темнее, а звезды – ярче; но на западе творится такое, чего никакая земная аналогия не поможет вам представить. Вообразите себе увеличенный Млечный Путь – Млечный Путь через самый мощный телескоп в самую ясную ночь. А теперь представьте, что он не пересекает небо, а восходит, как созвездие над вершинами гор. Ослепительное ожерелье огней медленно поднимается, заполняя пятую часть небосвода, и между ним и горизонтом ложится длинный черный пояс. Над харандрой светло, как при полной луне; света так много, что долго смотреть невозможно. И все-таки это только предчувствие, ожидание чего-то еще. "Ахихра!" – кричит Хьои, и из темноты вокруг ему вторят отрывистые вскрики. И вот, встает истинный царь, осторожно прокладывая путь через дивную западную галактику, и свет ее тонет в его сверкании. Я отвожу взгляд, потому что маленький диск гораздо ярче, чем самое сильное лунное сиянье. Весь хандрамит купается в бесцветном свете; я могу сосчитать все стебли в лесу на той стороне озера; я вижу, что ногти у меня обломанные и грязные. И вот, я догадываюсь, что передо мной – Юпитер, восходящий за поясом астероидов, на сорок миллионов миль ближе, чем когда-либо видели глаза человека. Но малакандрийцы сказали бы "внутри астероидов", у них странная привычка иногда выворачивать наизнанку Солнечную систему. Они называют астероиды "танцорами на пороге Великих Миров". Великие Миры – это планеты, как мы говорим, "за", "по ту сторону" пояса астероидов. Глундандра (Юпитер) из них самая большая и очень важна для малакандрийцев, но почему – я не понял. Она – "центр", "великий Мельдилорн", "трон" и "праздник". Им, конечно, прекрасно известно, что она необитаема; по крайней мере, там нет животных планетарного типа; и они не выдумывают, как язычники, что там живет Малельдил. Однако кто-то или что-то очень важное связано с Юпитером; как всегда, "серони знают". Но мне они никогда не рассказывали. Наверное, лучшее объяснение – у автора, которого я вам цитировал: "Ибо верно сказано о великом Африканусе, что он никогда не был менее одинок, чем когда был одинок; потому, по нашей философии, нет места во Вселенной менее уединенного, чем то, которое именует уединенным чернь, ибо отсутствие людей и зверей означает лишь полноту пребывания более высших существ".
Подробнее об этом, когда вы приедете. Я стараюсь прочитывать все старые книги на эту тему, о которых узнаю. Теперь, когда "Уэстон" захлопнул дверь, путь к планетам лежит через прошлое; и если предстоят еще космические путешествия, это будут также и путешествия во времени.
Комментарии
За пределы Безмолвной планеты (1938)
стр.23 – Наддерби, Стерк, Стоук Андервуд: в тридцатые годы Льюис увлекался длительными пешими прогулками по Оксфордширу, откуда и декорации, на фоне которых начинается роман, и выбор названий местечек, представляющих собой слегка измененные названия деревень, где бывал Льюис.
стр.26-- красота летнего неба: Действие происходит, видимо, в августе, а почему-- см. примечание к стр. 146.
стр. 28 – Шредингер, Эрвин (1887-1961): австрийский физик-теоретик, один из создателей квантовой механики, автор знаменитого уравнения Шредингера, описывающего все материальные тела и Вселенную в целом как волновую функцию.
Есперсен, Отто (1860-1943): датский языковед, автор фундаментального труда "Философия грамматики". Оба ученых упоминаются Дивайном как показатели высшего уровня сложности в соответствующих науках.
стр. 30 – Лестерский колледж – один из колледжей Кембриджского университета.
стр. 42 – Корабль имеет форму сферы…: Здесь Уэстон (и Льюис) грешат против законов физики. Если даже допустить что корабль Уэстона имел при диаметре в 100 метров вес в 1000 тонн (а из текста романа видно, что он был гораздо меньше), то среднего человека (70 кг) притягивало бы к его центру с практически неощутимой силой в 0,007 миллиграмма. В космических кораблях может, действительно, существовать искусственная сила тяжести в случае, если корабль вращается вокруг своей оси, но направлена она от центра корабля, а не наоборот.
стр. 46 – Мильтон, Джон (1608-74): английский поэт, автор поэм "Потерянный рай" и "Возвращенный рай".
стр. 53 – … провалы, разрывы в живой ткани небес: параллель к этим рассуждениям Рэнсома можно усмотреть как в понятиях гностиков, считавших материальный мир злом, возникшим по воле и вследствие вмешательства Демиурга,который сотворил вещество и пленил в нем Эннойю (Мировую Душу и порождение эфира), так и в теориях современной физики, представляющих материальные образования как гравитационные сгустки в пространстве-времени.
стр. 55 – …Они слишком крутые…: при силе тяготения на Марсе, составляющей меньше половины земной, высота волны при равной силе ветра должна быть больше, чем на Земле.
стр. 79 – …Малельдил Юный…: здесь, как и далее (см. "Переландра" стр.201), Льюис разумеет христианскую Пресвятую Троицу: Бога-Отца (Древний), Бога-Сына (Малельдил Юный) и Святого Духа (Третий).
стр. 104 – …высшая форма тела…: приведенные здесь суждения Льюиса о гиперсветовых скоростях полностью оригинальны и не имеют источников в современной ему физике. В воззрениях на "ангелов"-эльдилов Льюис отступает от традиционных воззрений христианской ангелологии на них как на "тварных, высших человека, бесплотных, духовных существ", придавая им, кроме духовности, и вещественность, но иной физической природы, чем у обычной "посюсторонней" твари. Этим он сближается со многими оригинальными мыслителями нашего века (приведем, хотя бы, Даниила Андреева), которые, под влиянием современных достижений физики и математики отказываются от понимания сверхъестественного как "внефизического", не подчиненного природным законам, а видят его как недоступное нам измерение единого Существования.
стр. 120 – …крылатую фигуру, похожую на Уарсу…: Льюис связывает привычные со времен Вавилонии человекоподобные символы, связанные с планетами Солнечной системы (известные и ныне всем любителям астрологии), как сохраненные народной мифологией подлинные зримые обличья ангелов-покровителей (Престолов). То же самое см. "Переландра" стр. 312 и далее.
стр. 146-- Земля теперь не в противостоянии: В противостоянии Марс оказывается в среднем через 780 дней. "Великие противостояния" (когда расстояние от него до Земли сокращается до 56 млн. км.) бывают в августе раз в 15-17 лет.
стр. 156 – Бернардус Сильвестрис: вымышленный Льюисом автор.
стр. 156-- "Усиарх"-- имя составлено из ousia – сущность, первоначало; и arches-- верховный (др. – греч,).
стр. 158 температура у хросса-- 103+. исчисление по Фаренгейту; по Цельсию-- 39+.
стр. 160 – Чосер, Джефри (1340-1400); великий английский поэт.
стр. 162-- Глундандра (Юпитер) из них самая большая:. Юпитер не только значительно превышает размерами все другие планеты Солнечной системы, но и единственный из них излучает тепло (вдвое больше, чем получает от Солнца). Кроме того, приборы периодически фиксируют и радиоизлучения. Видимо, не зря народы древности давали ему имя своего верховного божества ("Звезда Зевса"-- греки, "Асирис"-- египтяне, "Аурамазда"-персы, "Мардук" чавилоняне и т. д.).
Клайв Льюис.
