***
…Даже если бы на дорожке внезапно возник черт с рогами, Евгений удивился бы меньше! Все шесть лет, которые Никлас просидел в Сент-Меллоне в должности куратора, он больше всего мечтал о том, чтобы перебраться в столицу. И Евгений не мог себе представить, какие силы могли бы заставить Ананича снова появиться здесь…
"Ну вот, – с досадой подумал Евгений, замедляя шаги. – А какой хороший был день!.." Встречаться с Никласом ему не хотелось совершенно. "Эх, знал бы заранее – пошел бы через парадный ход…"
У него было много причин не любить своего предшественника: Ананич никогда всерьез не утруждал себя работой, кроме того, его отношение к подопечным эсперам было весьма бесцеремонным заменив его на посту куратора, Евгений постоянно натыкался на последствия этого!
Впрочем, непрофесионализм еще можно было бы простить – в конце концов, Ананич не был "настоящим" исследователем: еще до создания института будущих кураторов и специалистов для СБ собирали по всей стране, переучивая главным образом из психологов и психотерапевтов.
Но есть вещи, которые невозможно простить… И забыть тоже невозможно, как бы ни хотелось! И Евгений снова ощутил приступ неодолимой злобы – при одном только воспоминании о мерзости, которую Никлас устроил ему во время второй практики…
…А ведь Евгений даже ни о чем не догадывался тогда! Он ехал в Сент-Меллон с удовольствием, безо всякой тревоги. Положительный отзыв прошлого года, неплохие отношения с руководителем – что еще нужно для нормальной работы? Да и горы тянули к себе, было в здешних местах какое-то особенное очарование! В свое время Евгений даже не удивился, услышав, что его "крестник" Сэм перебрался именно в "Лиловый лотос"…
Ананич встретил Евгения довольно доброжелательно, хотя и без особого восторга. Впрочем, Евгения это не насторожило – он с головой погрузился в работу. Теперь перед ним стояли куда более сложные задачи, чем раньше – если первая практика сводилась в основном к анализу накопленного Ананичем материала и была почти исключительно кабинетной, то теперь предстояло работать непосредственно с агентурой, а если повезет, то и с самими эсперами.
Впрочем, Евгений был вполне уверен в своих силах. К тому же, он весьма рассчитывал на помощь Ананича – может, тот и не очень разбирается в математических моделях и вероятностных оценках, зато должен профессионально ориентироваться в отношениях между людьми!
Первое же задание Никласа удивило Евгения сложностью: требовалось определить "специализацию" недавно появившейся в "Лотосе" юной Марины Ким. Ананич подчеркнул важность задачи, однако откровенно сомневался в возможности Евгения выполнить ее. Тот понимал, что сомнения руководителя резонны: община отличалась исключительной замкнутостью. Несмотря на то, что все эсперы активно работали в больнице, ничего кроме обычной экстрасенсорики они там не демонстрировали, а любые попытки заслать агентов кончались немедленным и позорным провалом – во всяком случае, телепаты там были сильные!
Ананич предложил своего агента в больнице – процедурную сестру, очень интересовавшуюся экстрасенсорикой. Поначалу Евгений обрадовался, но после знакомства с сестрой его энтузиазм несколько поутих: оказалось, что интерес к экстрасенсорике может сочетаться с полным отсутствием какого-либо интереса к эсперам. По мнению женщины, обитатели "Лотоса" вообще не обладали никакими особыми способностями – и следила она за ними лишь для того, чтобы лишний раз убедиться в этом! (Евгений удивился было, но сообразил, что дело в банальной зависти). Естественно, наблюдатель с таким настроем может заметить только нечто совсем уж из ряда вон выходящее – напрасная надежда, если имеешь дело с осторожной и скрытной командой эсперов…
Итак, помощь осведомительницы отпадала. Пришлось искать обходной путь. Здесь Евгению неожиданно повезло – в больнице недавно уволился единственный программист, и когда диски переполнились, система встала. Узнав об этом от той же сестры – хоть для чего-то пригодилась! – Евгений поспешно позвонил в больницу, представился программистом и предложил свои услуги.
За результат Евгений не боялся. Что-что, а компьютеры он действительно знал! Теперь он мог перезнакомиться с персоналом, ненавязчиво побеседовать об эсперах, а главное – выждать удобный случай, чтобы незаметно (или заметно, если она окажется телепаткой и сразу "раскусит" его!) "протестировать" Марину. Самым тревожным моментом была возможная встреча с Сэмом, который знал Евгения, или с кем-нибудь из предполагаемых сильных телепатов. К тому же много сил отнимали ежедневные поездки в Серпен на местном автобусе, который долго петлял по опасным извилистым серпантинам. Ананич почему-то не позволил Евгению брать служебную машину, хотя год назад никаких проблем не возникало. Но и это не насторожило Евгения – в конце концов, в здешних горах от машины толку мало, тут был бы куда более уместен небольшой вертолет…
Несмотря на все эти проблемы, Евгению вскоре удалось познакомиться с Мариной. Это оказалось неожиданно легко девочке польстило внимание "взрослого". После нескольких малозначительных фраз Евгений перевел разговор на компьютеры, и здесь буквально расцвел, используя все свое красноречие. Ему ничего не стоило пробудить в Марине интерес к новым играм, только что привезенным из столицы, ну а остальное было делом техники. Все было давно подготовлено к эксперименту: датчики замаскированы в клавиатуре и оттестированы, соответствующие ситуации и "провоцирующие" вопросы заготовлены заранее…
Через час наигравшаяся до изнеможения Марина вежливо попрощалась (глядя при этом почему-то не на Евгения, а на экран) и удалилась, а он почувствовал себя как выжатый лимон. Все удалось блестяще, задание было выполнено, причем Марина, скорее всего, даже не узнает Евгения при следующей встрече: от сегодняшнего вечера она запомнила знакомство не с ним, а с "виртуальной реальностью"…
На следующий день Евгений быстро закончил работу с настройкой компьютеров, собрал "шпионскую" аппаратуру, получил неожиданно большой гонорар и окончательно вернулся в Сент-Меллон писать отчет. Материала было более чем достаточно: телепатической проницательности на неожиданные заминки в беседе нет, электромагнитное поле рук не выше среднееэсперского – для телекинеза явно недостаточно, остаются варианты: ясновидение или предсказание. Но для предсказателя слишком "объектно ориентирована", нет обычной для них рассеянности в словах и поступках. А вот излучение атомов с пальцев, характерное для "чтения по предметам", присутствует, хотя и очень незначительное. Вывод: с вероятностью 80% – развивающееся ясновидение!
С этим результатом счастливый Евгений отправился к Ананичу – и совершенно неожиданно получил по ушам! "Да, конечно, работа замечательная, не спорю, – спокойно сказал тот, бегло проглядев отчет. – Но не кажется ли вам, молодой человек, что вы немного увлеклись? Ваша задача – научиться работать с агентурой и получать навыки куратора, а не шпиона! Представьте, если я буду тратить столько сил на каждого эспера, останется ли время на все остальное?.."
Евгений вспылил, чего с ним давно не бывало. "Ну и что я должен был делать? – возмутился он. – Если ваша медсестра тупа, как калоша, и помощи от нее никакой?" К его удивлению, Никлас спокойно ответил, что после неудачи с осведомителем требовалось объявить задачу "отложенной во времени". Другими словами, скинуть ее на кого-нибудь другого! И это после того, как он настойчиво подчеркнул особую важность задания! В общем, Никлас резко упал в глазах Евгения – просто поразительной оказалась столь неожиданная косность, нетребовательность к агентуре и просто откровенная лень.
А второе задание еще более укрепило его презрение к куратору: требовалось установить, является ли эспером один сент-меллонский астролог, по поводу которого у Евгения еще год назад возникали серьезные сомнения. "Как, неужели вы это до сих пор не выяснили?!" – не сдержался Евгений, на что Ананич не очень убедительно отговорился занятостью…
Навестив астролога под видом клиента (таинственная эффектная обстановка, среднего качества компьютер, мрачный помощник-вышибала и несколько псевдомистических приемов), Евгений окончательно убедился: вранье, никакого чутья к будущему нет и не было! Но заверения, основанные на одной только интуиции, Ананича не удовлетворили: ситуация этически сложная, требуются доказательства… "Вы же проверяли Марину Ким? напомнил он. – Вот и повторите то же самое… Только на этот раз, пожалуйста, через агентов! В конце концов, это одно из основных требований к вашей работе: вы должны уметь работать с людьми, а не соваться сами во все дырки…"
Работать с осведомителями оказалось более чем неприятно. В институте Евгения учили как раз наоборот – не очень доверять вольнонаемным агентам. Обычно ими становились либо романтические личности, недоигравшие в детстве в шпионов – от этих еще мог быть какой-то толк, – либо неудачники, для которых плата за осведомительство была хорошим приработком, а само осведомительство – неплохим и нетрудоемким развлечением. Предоставленная Никласом троица была явно из последних. Евгению стоило изрядного труда заставить их отнестись к задаче серьезно: привыкшие к легкой и непыльной работе люди очень не хотели репетировать "компрометирующие ситуации", запоминать необходимые вопросы, а тем более изучать незнакомую аппаратуру.
Ананич внимательно следил за работой Евгения, иногда вмешивался: в отличие от "студента" он хорошо знал, как обращаться со своей агентурой – бесцеремонным напоминанием о деньгах, а иногда даже простым окриком. Евгений вынужден был признать, что это неплохо действует! Через несколько дней дело наконец сдвинулось с мертвой точки, и он с нетерпением ждал, когда наконец разоблачительный эксперимент (совершенно бессмысленный с его точки зрения, но раз начальство так настаивает…) будет проведен.
Увы, эксперимент провести не удалось. Доказательства не пришлось искать, они сами нашли Евгения – как-то поздно вечером, подходя к дому, он увидел расположившуюся на скамейке весьма агрессивно настроенную компанию парней, одного из которых узнал: помощник астролога…
Евгений отделался битой физиономией, но практику пришлось прервать. Ананич посочувствовал ему, однако был непреклонен: "Нельзя допускать такие промахи. Откуда лже-астролог узнал о готовящейся проверке? От агентов? Несерьезно, молодой человек! Неужели люди, чей доход прямо зависит от СБ будут провоцировать нападение на ее сотрудников? При том, вы завтра уедете, а им здесь жить… И тем хуже, что вы даже не поняли, когда именно выдали себя. Подозреваю, что с вашей склонностью к самодеятельности вы слишком часто бывали у этого шарлатана… Нет? Ну, значит просто были слишком настойчивы в расспросах, и это насторожило его, натолкнуло его на определенные выводы…"
Евгений вяло оправдывался, говорил, что был у астролога только раз и вел себя вполне стандартно, а в голове снова и снова вертелся проклятый вопрос: "Ну в самом деле, где? Когда?! Как он узнал?!" Ответа не было, да он уже и не мог помочь – практика была безнадежно сорвана. "Беспрецедентная неосторожность, написал в отзыве Ананич. – Плюс полное неумение работать с людьми."
Возвращение в столицу запомнилось тогда Евгению как один сплошной кошмар. Всю дорогу он безуспешно пытался разобраться в случившемся. После такого провала вполне могло последовать отчисление из института и тогда прощай СБ! А Евгений уже не мог представить себе другой жизни – без напряженной исследовательской работы, с ежедневными маленькими открытиями и разочарованиями, с постоянным движением вперед…
Кто мог ему помочь? После некоторых размышлений Евгений решил встретиться с заместителем директора СБ Яном Веренковым. Веренков преподавал в институте психологию восприятия, был весьма незаурядным и признанным исследователем, но при этом отличался редкой открытостью и доступностью в общении. У него всегда можно было получить квалифицированную консультацию или просто совет, а в совете старшего Евгений сейчас нуждался, как никогда!
Оказалось, что Веренков уже знал о случившемся в Сент-Меллоне. Впрочем, он внимательно, ни разу не прервав, выслушал самоуничижительный и чересчур эмоциональный рассказ. Потом откинулся на спинку кресла и спокойно, словно на семинаре, начал разъяснять потрясенному Евгению, что же с ним произошло на самом деле…
Лекция продолжалась минут десять. За это время Евгений с изумлением уяснил скрытые мотивации всех участников конфликта, реконструировал недостающие звенья в цепи событий, едва не уполз под стол от стыда, буквально взлетел к потолку от возмущения, а потом снова захотел под стол. При этом он незаметно для себя проглотил две чашки своего любимого цветочного чая и уничтожил весь запас печенья. К концу разговора он выглядел так, что Веренков невольно сменил тон и поспешил его успокоить.
Ну кто мог подумать, что Ананич целый год будет помнить об одном-единственном проступке приезжего практиканта! Помнить, обдумывать разные варианты мести – и все это с доброжелательной улыбкой на лице! "Ты обязан был учесть самолюбие Никласа, спокойно объяснял Веренков. – И если не подыгрывать, то по крайней мере, уловить, где и как ты его задел, нарушив субординацию…"
Дальнейшие разъяснения Веренкова ошеломили Евгения: получалось, что задела Ананича история с Сэмом-Семеном, именно за нее он мстил… да как такое может быть?!
"Ты зря возмущаешься, – слегка одернул его Веренков. – Не забывай, что вы с Никласом принадлежите к разным поколениям, хотя разница в возрасте и невелика. Разный уровень подготовки, разный жизненный опыт… Тебе было интересно в Сент-Меллоне, а ему там смертельно скучно! По сути, его там удерживает только долг, а это не очень-то крепкая привязь…"
"Но тогда зачем его привязывать? – возмутился Евгений. – Пусть едет, куда хочет, а на его месте будет работать тот, кто любит свое дело!"
"Обязательно, – кивнул Ян. – Постепенно мы вернем всех таких кураторов сюда в институт, в более подходящую для них обстановку. Просто пока у нас недостаточно специалистов, обученных по полному циклу.
Кстати, вот тебе маленький тест по психологии: поставь себя на место Никласа. Во время твоей первой практики… Как он должен был отнестись к студенту, который за неделю с помощью компьютера переработал материал, который тот собирал несколько лет! Причем легко, играючи, в рамках курсовой работы?"
Евгений ответил, не задумываясь: позавидует. То есть отнесется плохо… Но Веренков покачал головой:
"Мимо. Не подгоняй факты под восприятие. Вспомни, что поначалу твои отношения с Никласом складывались очень даже неплохо. Потому что ты для него – со всеми твоими теоретическими умениями! – всего лишь неопытный студент, направленный под его начало. Никлас все равно уверен: окажись ты вдруг на его месте и без поддержки – обязательно растеряешься и наделаешь глупостей, никакой компьютер не поможет!.."
"Я понял, – перебил Евгений. – В истории с Сэмом я как раз оказался в каком-то смысле на его месте… И вопреки ожиданиям, не растерялся…"
"Именно, – подтвердил Веренков, слегка усмехнувшись. – Ты действовал вполне грамотно и "с профессиональным везением", и вот это его уже не могло не задеть. К тому же, ты даже не известил его о происшествии! Случись это не в самом конце практики, Никлас еще тогда нашел бы способ поставить тебя на место! Но к твоему счастью, у него просто не оставалось на это времени…"
Евгений сразу поверил Веренкову – его построения действительно объясняли все, даже последний безобразный инцидент… Теперь было совершенно очевидно, что никакой "неосторожности" Евгения не было и не могло быть: лже-астролога действительно предупредили агенты – специально, или просто проговорились, и слухи достигли цели… Ананичу достаточно было всего-навсего дать им понять, что Евгений вовсе не представитель СБ, а просто нахальный студент, который делает обычную курсовую за счет чужого позора, и к которому вовсе не обязательно относиться всерьез, что бы он там из себя не изображал…
Но неужели куратору района делать больше нечего, кроме как хладнокровно мстить студенту-практиканту?! До какого же маразма можно дойти! Однако он и сам хорош: не то что не понял происходящего – вообще не заметил, что что-то происходит… А еще исследователь!..
"В общем, так, – подытожил Веренков, пока Евгений, мучаясь стыдом за собственную глупость, окончательно осознавал услышанное. – То, что с тобой случилось… в каком-то смысле это оказалось испытанием! Весьма неожиданным и интересным даже для меня, – Ян улыбнулся и продолжил: – Ты можешь быть очень хорошим исследователем, Женя. И забудь про эту историю. Ты в ней не виноват, так же, впрочем, как и Никлас. Вы действовали в рамках заданной психологической программы, а ей мало кто может противостоять. Так что твоя участь была предрешена еще когда ты собирался ехать в Сент-Меллон во второй раз. И оценка за практику никакого значения не имеет – подозреваю, что твой второй отчет ничуть не хуже первого. Интуиция, аккуратность, математические способности – все это у тебя есть. Для работы в лаборатории этого вполне хватит, но если ты хочешь чего-то большего – а ты понимаешь, что парапсихология очень некабинетая наука, не так ли? – Евгений, несколько успокоившись насчет своего будущего, молча кивнул, ожидая продолжения. – В общем, с этого года милости прошу в мою группу. Специалистом ты не станешь, и головную боль плюс комплекс неполноценности на первых порах я тебе обещаю, но надеюсь, что ты сумеешь наработать полезные стереотипы и развить этическую интуицию, которая тебе весьма пригодится…"
Так закончилась для Евгения эта история. Про злосчастную практику он старался не вспоминать, тем более, что дело не получило широкой огласки. С началом учебного года он действительно перешел к Веренкову и от развития "этической интуиции" поначалу изрядно ошалел, но потом привык и оценил новый для него взгляд на жизнь.
Одновременно он стал чаще задумываться о будущем. Несмотря ни на что, он с удовольствием вспоминал о самостоятельных исследованиях в Сент-Меллоне, когда был полностью предоставлен самому себе. У него не шли из головы слова Веренкова о новом поколении кураторов, которые должны заменить нынешних, и чем дальше, тем чаще он задумывался о третьем возвращении в Сент-Меллон. А когда он наконец изучил материалы о короткой деятельности Сэма в институте и узнал что тот "различил" свое будущее в "Лотосе", ничего заранее о нем не зная – выбор определился окончательно. Выходит, интуиция не подвела Евгения, и "Лотос" действительно был чем-то особенным…
Отговаривали его дружно – даже сам Веренков. К тому времени Евгений уже утвердился среди "веренковских любимчиков" – элитной группы студентов, которые делали особые успехи, и которым прочили блестящее будущее. Ян провел с ним долгую беседу, сомневаясь, не давняя ли обида движет Евгением, но тот убедил его, что дело не в обиде, и что он хочет начать работу с самостоятельных исследований в перспективном и уже знакомом ему районе. К этому времени он уже увлекся математической ауристикой и напомнил Яну, что этого занятия вполне достаточно, чтобы уберечь его от скуки на ближайшие несколько лет, особенно при наличии постоянной компьютерной связи с институтом. В конце концов Веренков согласился и пообещал помочь с назначением.
Обещание он не нарушил – впрочем, Веренков никогда не нарушал обещаний. Весь последний год стал для Евгений подготовкой к будущей самостоятельной работе. Перспективы возможных исследований, изучение имеющихся материалов, сравнительный анализ – чтобы разумно выбрать свою тему, плюс боевая спецподготовка ("разборка" с астрологом убедила в ее необходимости) плюс летная школа – без вертолета в горном районе не обойтись… в общем, спать было некогда! Зато последняя студенческая работа доставила Евгению немалое удовольствие требовалось оценить итоги деятельности Ананича в районе за все пять лет, а точнее, подтвердить его некомпетентность. Поводов было более чем достаточно, но Евгений не стал отвечать местью на месть и не усердствовал в поисках компромата, ограничившись необходимым минимумом. Однако даже этого минимума вполне хватило, чтобы презрение, которое он испытывал к бывшему руководителю, утвердилось окончательно. Почти ничего из наработок Ананича не могло пригодиться – стало ясно, что начинать работу в районе придется практически с нуля…
Став наконец куратором, Евгений и начал с нуля. Сменил почти всю агентуру, усилил внимание к "Лотосу" (не пытаясь, однако, туда соваться), довольно быстро уточнил специализации и уровень способностей других эсперов, живущих в районе, наладил постоянный контакт с иммиграционной службой…
Дел хватало, и Евгений редко вспоминал о своем предшественнике, просто не до того было. О прошлом напоминало только одно: окончательно перебравшись в Сент-Меллон, Евгений выбрал тот же дом, который снимал в прошлый раз – и не только из-за почти материнской заботливости хозяйки, госпожи Василевской… Он очень хотел доказать самому себе свое право поступать, как хочется – и вскоре, разумеется, перестал испытывать какие-либо эмоции, проходя мимо злосчастной скамейки…
…Но теперь, при виде Ананича, Евгений почувствовал, что давно забытые синяки и ссадины вдруг заболели снова. Оказывается, он ничего не забыл! А Никлас улыбался как ни в чем не бывало, пересказывал институтские сплетни, расспрашивал Евгения о работе, о здоровье – как будто они были приятелями!
Глядя на его сияющую физиономию, Евгений не знал, что ответить. "Неужели он до сих пор не понял, что я знаю все про ту историю? – подумал он. – Неужели не боится? Особенно здесь, на том же месте?.. Нет, так нельзя, надо взять себя в руки! Надо хотя бы узнать, что ему нужно! Хотя приглашать его в дом ну очень не хочется… Может, обойдется?.."
Евгений осторожно присел на край скамейки и как можно более нейтрально произнес:
– Привет! Тебя как сюда занесло?
Ответил – и немного успокоился: что ни говори, а приятно называть бывшего руководителя на "ты", говорить с ним на равных и иметь право послать подальше с любой просьбой – а что Ананич появился не просто так и будет о чем-то просить, было ясно…
– Да так, ничего особенного! – отозвался тот. – В общем, надо твоему подопечному одну вещицу вернуть – брал на исследование… Ну а без твоего согласия никак, ты же теперь тут старший…
Ананич по-прежнему улыбался, но было слышно, как изменилась его интонация на последней фразе. "И он ничего не забыл! – с невольным раздражением подумал Евгений. – До сих пор…"
– Ты о чем? Какому подопечному? И что за вещицу?
– Перстень, из "Лотоса"… – махнул рукой Ананич, словно говоря о чем-то малозначимом. – Года два назад брал у Сэма…
– Что значит "брал"? – перебил Евгений. – Он что, так просто взял и отдал? Для них же это… И почему про это ничего нет в отчетах?
– Ну… так уж получилось! Забыл записать… – уклончиво ответил Никлас. – Тем более, что ничего интересного я из него так и не узнал. А получить перстень было совсем несложно, ты зря… Он ведь тогда еще всего боялся, а нашей службы в особенности! И с большой готовностью откликнулся на мою просьбу…
Евгений сжал кулаки и начал мысленно считать до десяти, чтобы успокоить нервы: слишком уж сильным было желание съездить по этой ухмыляющейся физиономии! Однако он сдержался и только спросил с сердитым упреком:
– Ты что же, не мог раньше его вернуть? Два года ведь прошло!
– Ну… – смутился Ананич. – Здесь я не успел закончить исследование, а в институте поначалу было не до того. Да неужели это так важно! – перешел он в наступление. – Какая проблема найти еще один такой камень? Я могу заплатить ему за огранку…
– Можешь? – Евгений быстро протянул руку. – Давай… Я передам! Лучше наличными, но можно и чеком…
Ананич растерялся, не сразу уловив издевку, потом с натугой рассмеялся:
– Ну, знаешь… Жизнь в провинции не идет тебе на пользу! Впрочем, прошу прощения, если хочешь, я узнаю сколько стоит обработка таких камней…
– Не хочу, – холодно прервал его Евгений. – Я хочу, чтобы ты объяснил, чего тебе надо, и убрался отсюда наконец! Я устал за день, честное слово…
– В общем-то, мне надо было не столько вернуть перстень, сколько поговорить с твоим Сэмом. – признался Ананич. – В основном, по материалам его работы в институте, еще перед "Лотосом". Можно? Завтра-послезавтра?
– Нет! – мгновенно и решительно ответил Евгений. Потом задумался: формально причин для запрета не было. Но с другой стороны… почему он должен что-то объяснять или аргументировать?! Нельзя – и все тут! Зачем лишний раз тревожить Сэма? Какая, в самом-то деле, польза от перстня, взятого два года назад?..
– Ну, если ты возражаешь, – вздохнул Ананич, – то не имею права настаивать! А… ты действительно возражаешь? – недоверчиво переспросил он, и не дождавшись ответа, с досадой продолжил: Не думал я, что ты станешь таким самодуром! Что твой Сэм рассыплется от моего взгляда? Подумаешь, пара вопросов…
– Обойдешься, – непреклонно отозвался Евгений. – Пока что я за него отвечаю!
– Тогда и безделушку эту сам передавай! – сердито сказал Ананич. С этими словами он полез в "дипломат" и, не раскрывая его полностью, долго шуршал какой-то бумагой… но наконец извлек оттуда стандартный для "Лотоса", хотя и уже почти выцветший (еще бы, за два-то года!) перстень. – На!
Евгений протянул было руку, но остановился. Ведь он только сегодня заново познакомился с Юлей! Наверняка она расскажет обо всем друзьям, наверняка этот рассказ вызовет разные чувства у эсперов, прежде всего, у Сэма…
– Нет, в "Лотос" сейчас нельзя! – резко ответил Евгений, убрав руку. – Мало ты туда совался со своими идиотами-агентами? А перстень пошли по почте, раз уж тебе так приспичило его вернуть!
Казалось, Ананич только и ждал этой фразы. Он, не споря больше, быстро убрал перстень, защелкнул дипломат… и сухо сказал:
– Ну, и на том спасибо! До свидания… В институт ничего не надо передать?
– Нет, – коротко ответил Евгений, поднимаясь со скамейки.
Глядя вслед удаляющемуся Никласу, Евгений вдруг ощутил некоторую неловкость. Вот уж точно как с цепи сорвался, сам от себя не ожидал такой грубости! Конечно, Ананичу незачем встречаться с Сэмом – но даже самый суровый отказ можно выразить вежливо, без оскорблений и насмешек. В концов концов, их обиды – дело прошлое, а сейчас Никлас пришел к нему, подчиняясь тем же неумолимым для него законам субординации. И нарвался на такой прием…
Но сквозь раскаяние упрямо пробивалось беспокойство, ощущение какой-то неправильности… Неужели Никлас настолько щепетилен в вопросах профессиональной этики? Или просто опасается Веренкова, зная, что тот покровительствует Евгению? Может быть, и даже весьма вероятно… Но что он станет делать получив отказ? Подчинится? Или пойдет на хитрость? Вряд ли, но на всякий случай проследить стоит: соваться в "Лотос" сейчас никак нельзя…