…Рацию Гуминский отыскал не сразу – наверное, потому что никогда не думал всерьез, что придется ею пользоваться. Минут пять он рылся в столе, на полках, в шкафу – куда, черт возьми, он мог ее подевать?! Рация отыскалась на заваленном бумагами подоконнике, батарейки, к счастью, были целы…
Щелкнув выключателем, Гуминский сразу услышал напряженный голос Майзлиса:
"…устранить возможность возгорания и оказать помощь экипажу вертолета. Шестому немедленно запустить аварийный генератор. Повторяю, немедленно! Срок – десять минут, об исполнении доложить. Всем остальным: до предела усильте внимание на периметрах. Учтите, парни, минут десять вы будете без ТСО…"
Гуминский покачал головой. Как он и предполагал, обесточен не только центральный корпус, раз отключились технические средства охраны на периметрах! Впрочем, сейчас там все равно достаточно людей, а через десять минут энергоснабжение будет восстановлено. Это хорошо… Если бы и остальные проблемы решались так же просто!
"…И поторопитесь с генератором, господа, чтобы передать базу под охрану полиции в полном порядке," – новый голос ворвался вдруг в разговор, нарушая все правила и не называя позывного, и Гуминский даже не сразу понял, кому он принадлежит.
"Черт возьми, – сообразил он наконец, – это же Ян! Ну конечно: бродит возле базы, как кот вокруг сметаны… Но откуда он узнал номер радиоканала?"
Да, полиция – это уже серьезно… Зная своего заместителя, Гуминский прекрасно понимал: просто так тот пугать не будет! Наверняка Ян не терял времени даром, использовал все свои связи и влияние… "Ну, что же, – вздохнул Гуминский, – я знал, с кем имею дело…"
Тем временем Майзлис ухватился за предоставившуюся возможность, как за спасительную соломинку:
"Второй – периметру: внимание! При попытке Веренкова проникнуть на территорию объекта немедленно доставьте его ко мне! Повторяю, немедленно ко мне!"
Это уже было откровенным приглашением: приходите, господин Веренков, снимите наконец ответственность с несчастных оперативников… Ну, знаете ли!
Гуминский злобно выругался – конечно, теперь, когда вертолет разбился, и эвакуация сорвалась, Майзлис больше не надеется списать смерть Сэма и все прочие мерзости на "сбежавшего" шефа. "Придется напомнить ему, кто здесь командует!" – подумал Гуминский и нажал кнопку микрофона.
– Внимание второму, говорит первый! – произнес он самым суровым голосом и не без удовольствия представил, как замерли от неожиданности охранники по всему периметру – еще бы, никогда раньше голос Гуминского не звучал на общей волне! Выдержав паузу, он продолжил:
– Второй, не торопитесь принимать решение, для вас ничего не изменилось. Все остается по-прежнему, "монстр" на моей ответственности. Повторяю, все по-прежнему. Как поняли, прием, Гуминский специально использовал обтекаемые фразы, позволявшие начальнику охраны остаться "в стороне" и не опасаться за свою шкуру. Однако тот явно не хотел вести рискованные переговоры в открытом эфире:
"Я второй, вас понял. Повторяю: вас понял. Прошу подождать до восстановления закрытой связи, прием."
Ну да, как же! Сейчас Гуминскому было уже глубоко наплевать, кто и как их может слушать, и он немедленно перешел в атаку:
– Первый второму: разговор не закончен! Еще раз напоминаю о режиме: никаких посторонних на базе до особого распоряжения! Никаких исключений! Инструкция 4а по-прежнему действует в полном объеме! Как поняли, прием.
"Я второй, понял, – голос Майзлиса теперь выдавал полное смятение. – Инструкцию будем выполнять в соответствии с текущей обстановкой…"
Пока Гуминский подбирал оскорбление, адекватно соответствующее "текущей обстановке", из динамика послышался еще один голос:
"Говорит девятнадцатый. Осмотр вертолета закончен, разрешите доложить?"
На этот раз "второй" отозвался немедленно:
"Девятнадцатый, никаких докладов в открытом эфире! Немедленно ко мне, доложите по прибытии…"
Гуминский снова включил микрофон:
– Первый девятнадцатому. Отставить! Доложите результаты осмотра! Прием!"
Несколько секунд в эфире царила тишина. Гуминский почти физически ощущал мучительные колебания несчастного охранника, получившего столь противоречащие друг другу указания. Наконец рация ожила:
"Докладываю: вертолет "Алуэтт-IX", двухместный, врезался в крышу в центральной части здания и упал на технический этаж. При падении частично разрушился, возгорания нет…"
"Почему "Алуэтт"?" – растерянно подумал Гуминский: вызванный им вертолет никак не мог быть двухместным! Сумасшедшая надежда захлестнула его, и он, боясь поверить в чудо, закричал в микрофон:
– Первый девятнадцатому! Подтвердите марку вертолета! Прием!
"Я десятый, из группы девятнадцатого, тип вертолета подтверждаю, – раздался еще один голос. – Машина пострадала, но пожара не было, и все надписи легко читаются. При падении вертолет разрушил линию электропередачи и повредил распределительный щит…"
– Первый второму! – отчаянно воззвал Гуминский к Майзлису, чувствуя, что силы вновь возвращаются к нему. – Аварию потерпел неизвестный вертолет. Наша машина еще в пути. Повторяю, ожидайте прибытия, восстановите энергоснабжение и продолжайте охрану объекта! Девятнадцатый, доложите принадлежность разбившегося вертолета!
"Принадлежность неизвестна. Кабина вертолета пуста. Никаких следов экипажа, никакой крови… Непонятно, куда они могли деваться! Ага, здесь открыт люк, у дальнего торца…"
Только этого не хватало! Гуминский нервно прошелся по кабинету, потом подошел к двери и запер ее на замок. Выходит, какие-то посторонние люди пытались проникнуть на базу, потерпели аварию, но тем не менее благополучно выбрались из вертолета и теперь свободно бродят по зданию! Кто это мог быть – журналисты, любопытные, друзья Евгения?.. И сколько их может быть? Один, двое… может даже, трое… А вся охрана занята на периметрах!
– Первый девятнадцатому, – скомандовал он в микрофон. – Экипаж вертолета немедленно разыскать и обезвредить, инъекторы применяйте без колебаний! И учтите, их может быть до трех человек, возможно, вооруженных! К тому же не исключено, что они могут нас слушать, – он вдруг подумал, что вертолет вполне мог оказаться и "подарком" от Веренкова. – При обнаружении докладывайте немедленно. Конец связи.
Выключив рацию, Гуминский с удивлением заметил, что у него дрожат руки. Впрочем, что тут удивительного? За какие-то четверть часа он успел пережить и смерть, и воскрешение…
…Он заставил себя не расслабляться: недоразумение с вертолетом прояснилось, но ситуация по-прежнему была весьма неопределенной. Света по-прежнему не было, и до сих пор было неизвестно, что произошло в лаборатории. "Не пострадала ли Сара? – с тревогой подумал Гуминский. – Не пойти ли помочь ей?" Он уже поднялся было из-за стола, но нерешительно замер. Что делается в коридорах? Не натолкнется ли он на неизвестных "гостей"? Нет, лучше подождать пуска генератора… Тогда можно будет посмотреть на мониторе, что происходит на базе, а выходить из кабинета сейчас – все равно, что совать руку в мешок со змеями…
Гуминский взглянул на часы: пять минут от обещанных десяти уже прошли, вот-вот должен был включиться свет.
Да, кстати! Он вдруг вспомнил, что внезапная подача питания на включенные компьютеры может их испортить, и торопливо щелкнул выключателями. Еще не хватало новых "случайностей"! Нельзя давать "бесконтактному убийце" ни одного лишнего шанса против себя! "В конце концов, – усмехнулся про себя Гуминский, – разум всегда сможет противостоять мистике…"