Однажды вечером в Нью-Йорке середины двадцатого века Мэнс Эверард, переодевшись в любимую домашнюю куртку, доставал из бара виски и сифон.
Прервал его звонок в дверь. Эверард чертыхнулся. После нескольких дней напряженной работы ему достаточно было общества доктора Ватсона с его недавно найденными рассказами [имеются в виду написанные Адрианом Конан Дойлом и Джоном Диксоном Карром рассказы из сборника "Подвиги Шерлока Холмса", вышедшего в 1954 году].
Ну, ладно, может, как-нибудь удастся отделаться. Он прошуршал шлепанцами по квартире, с вызывающим видом открыл дверь и холодно бросил:
– Привет.
Внезапно Эверарду показалось, что наступила невесомость, словно он попал на один из первых космических кораблей и беспомощно повис среди сверкающих звезд.
– О! – только и вымолвил он. – Я не ожидал… Входи.
Синтия Денисон остановилась, глядя поверх его плеча на бар. Эверард повесил над ним шлем, украшенный лошадиным хвостом, и два скрещенных копья из Ахейского бронзового века. Темные, блестящие, они выглядели невероятно красивыми. Синтия попыталась говорить спокойно, но ее голос сорвался:
– Мэнс, дай мне чего-нибудь выпить. Только побыстрей.
– Конечно, сейчас.
Он крепко сжал зубы и помог ей снять пальто. Закрыв дверь, она села на модную шведскую кушетку, такую же красивую и функционально безупречную, как и оружие из эпохи Гомера, и стала рыться в сумочке, нащупывая сигареты. Некоторое время они старались не смотреть друг на друга.
– Тебе, как всегда, ирландское со льдом? – спросил он.
Казалось, что эти слова доносятся до него откуда-то издалека, а сам он в это время кое-как управлялся с бутылками и бокалами, утратив всю свою ловкость, приобретенную в Патруле Времени.
– Да, – ответила она. – Значит, ты помнишь.
В тишине комнаты ее зажигалка щелкнула неожиданно громко.
– Ведь прошло всего несколько месяцев, – пробормотал он, не зная, что еще сказать.
– Объективного времени. Времени обычного, без искажений, с сутками, длящимися двадцать четыре часа. – Она выпустила облако дыма и пристально посмотрела на него. – Для меня немногим больше. Я ведь здесь почти безвылазно, со дня моей свадьбы. Восемь с половиной месяцев моего личного биологического времени – с того дня, как Кит и я… А сколько времени прошло для тебя, Мэнс? Сколько лет ты прожил, в каких эпохах побывал после того, как был шафером на нашей с Китом свадьбе?
У нее был высокий, довольно тонкий и поэтому невыразительный голос единственный ее недостаток, по мнению Эверарда, если не считать маленького роста – едва-едва пять футов. Но сейчас Эверард понял, что она с трудом сдерживает рыдания.
Он протянул бокал.
– До дна.
Она послушно выпила, слегка поперхнувшись. Он снова наполнил ее бокал, а себе наконец налил шотландского виски с содовой. Потом придвинул кресло к кушетке и извлек из глубокого кармана изъеденной молью куртки трубку с кисетом. Руки Эверарда еще дрожали, правда, лишь чуть-чуть, и он надеялся, что она этого не заметит. Она поступила мудро, что не выложила свою новость сразу, какой бы та ни была: им обоим требовалось время, чтобы прийти в себя.
Лишь теперь он рискнул посмотреть на нее. Она не изменилась. Прелестная фигура – сама хрупкость, само изящество, подчеркнутые черным платьем. Золотистые волосы, падающие на плечи, огромные голубые глаза под изогнутыми бровями, чуть вздернутый нос, как всегда полуоткрытые губы.
Косметикой Синтия почти не пользовалась, и поэтому нельзя было с уверенностью сказать, плакала она недавно или нет. Но сейчас она, по-видимому, была близка к этому.
Эверард принялся набивать трубку.
– Ну ладно, Син, – сказал он. – Ты мне расскажешь?
Она поежилась и наконец выговорила:
– Кит. Он пропал.
– Что? – Эверард выпрямился. – В прошлом?
– Где же еще? В Древнем Иране. Он отправился туда и не вернулся. Это было неделю назад. – Она поставила стакан на подлокотник и сцепила пальцы. – Патруль его, конечно, искал, но безрезультатно. Я узнала об этом только сегодня. Они не могут его найти. Не ясно даже, что с ним произошло.
– Иуды, – прошептал Эверард.
– Кит всегда… всегда считал тебя своим лучшим другом, – сказала она с неожиданным напором. – Ты не представляешь, как часто он о тебе говорил. Честно, Мэнс. Не думай, что мы о тебе забыли: просто тебя никогда не застанешь дома и…
– Ладно, – прервал он ее. – Что я, мальчишка, чтобы обижаться? Я был занят. Да и вы… вы ведь только что поженились.
"После того как я вас познакомил, в ту лунную ночь у подножия Мауна-Лоа. В Патруле Времени чины и звания мало кого волнуют. Новичок, вроде свежеиспеченной выпускницы Академии Синтии Каннингем, работающей простой секретаршей в своем собственном столетии, имеет полное право встречаться в нерабочее время с уважаемым ветераном… вроде меня… так часто, как им обоим захочется. Ничто не мешает ветерану воспользоваться своим опытом, чтобы взять ее с собой в Вену Штрауса потанцевать вальс или в Лондон Шекспира – сходить в "Глобус", побродить с ней по забавным маленьким барам Нью-Йорка времен Тома Лири или подурачиться на гавайских солнечных пляжах за тысячу лет до появления там людей на каноэ. А товарищ по Патрулю тоже имеет право присоединиться к ним. А потом на ней жениться. Конечно!"
Эверард раскурил трубку. Когда его лицо скрылось за пеленой дыма, он сказал:
– Начни с самого начала. Я не встречался с вами года… года два-три моего биологического времени, поэтому толком не знаю, чем занимался Кит.
– Так долго? – удивленно спросила она. – Ты даже не приезжал сюда в отпуск? Мы действительно очень хотели, чтобы ты навестил нас.
– Хватит извинений, – отрезал Эверард. – Если бы захотел – зашел бы.
Кукольное личико исказилось, как от пощечины, и он тут же пошел на попятную.
– Извини. Конечно, я хотел. Но я же говорил… Мы, агенты-оперативники, чертовски заняты, скачем туда-сюда по пространству-времени, как блохи на сковородке… Черт побери! – Он попробовал улыбнуться. – Син, ты же меня, грубияна, знаешь, не обращай внимания на всю эту болтовню. Я был в Древней Греции и сам создал миф о Химере, да-да. Я был известен как "дилайопод", занятное чудовище с двумя левыми ногами, растущими изо рта.
Она натянуто улыбнулась и взяла из пепельницы свою сигарету.
– А я по-прежнему служу в "Прикладных исследованиях", – сказала она. – Обычная секретарша. Но благодаря этому я могу связаться со всеми управлениями, включая штаб-квартиру. И поэтому я точно знаю, что было сделано для спасения Кита… Почти ничего! Они просто бросили его! Мэнс, если ты не поможешь, Кит погибнет!
Синтия замолчала – ее трясло. Эверард не стал торопить девушку и, чтобы окончательно успокоиться самому, решил еще раз вспомнить послужной список Кита Денисона.
Родился в 1927 году в Кембридже, штат Массачусетс, в обеспеченной семье. В двадцать три года блестяще защитил докторскую диссертацию по археологии. К этому времени он уже успел стать чемпионом колледжа по боксу и пересечь Атлантику на тридцатифутовом кече. Призванный в 1950 году в армию, храбро сражался в Корее и, будь эта война популярнее, наверняка бы прославился. Однако можно было общаться с ним годами, и так и не узнать всего этого. Когда ему нечем было заняться, он мог порассуждать со сдержанным юмором о высоких материях, но, когда появлялась работа, он выполнял ее без лишней суеты. "Конечно, – подумал Эверард, – девушка досталась лучшему. Кит запросто мог стать оперативником, если бы захотел. Но у него здесь были корни, а у меня – нет. Наверное, он просто не такой непоседа, как я".
В 1952 году на Денисона, не знавшего, куда податься после демобилизации, вышел агент Патруля и завербовал его. Возможность темпоральных путешествий Денисон воспринял гораздо легче многих: сказались гибкость ума ну и, конечно, то, что он был археологом. Пройдя обучение, он с большим удовольствием обнаружил, что его собственные интересы совпадают с нуждами Патруля, и стал исследователем, специализируясь на протоистории восточных индоевропейцев. Во многих отношениях он был гораздо нужнее Эверарда.
Офицерам-оперативникам, которые во всех временах спасают потерпевших аварию, арестовывают преступников и поддерживают сохранность ткани человеческих судеб, приходится ведь забредать и на глухие тропы. А если нет никаких письменных источников – откуда им знать, правильно ли они действуют? Задолго до появления первых иероглифов люди воевали, путешествовали, совершали открытия и подвиги, последствия которых распространились по всему континууму. Патруль должен был знать о них. Работа корпуса исследователей и состояла в создании карт океана истории.
"А кроме того, Кит был моим другом".
Эверард вынул трубку изо рта.
– Хорошо, Синтия, – сказал он. – Расскажи мне, что произошло.
