43 год от Рождества Христова.
Проследить путь Вагнио с момента его отплытия с Оланда оказалось нетрудно. Профессионализм и настойчивость быстро помогли им выяснить, что юноша с девушкой пришли к нему в дом из деревни, расположенной примерно на двадцать миль южнее. Но что случилось раньше? Следовало бы осторожно расспросить местных. Но вначале Эверард и Флорис собирались провести воздушную разведку в нескольких предыдущих месяцах. Чем больше они собрали бы предварительных данных, тем лучше. Вагнио вовсе не обязательно мог слышать о каком-нибудь событии, например об убийстве; возможно, семья могла замять такое дело. Или он и его люди не хотели откровенничать перед незнакомцем. Эверард просто не имел возможности заняться расспросами прежде, чем обстоятельства вынудили его переместиться из лагеря на морском берегу.
Оставив в укрытии лошадей и фургон, агенты вылетели вдвоем на двух темпороллерах. Методика поисков состояла в прыжках от точки к точке в определенном заранее пространственно-временном континууме. Если бы они обнаружили что-либо необычное, то установили бы более пристальное наблюдение в течение необходимого срока. Такой метод не гарантировал успеха, но все-таки это лучше, чем ничего. У них ведь не бесконечная жизнь, чтобы часть ее разбазаривать в здешней глуши.
В миле над деревней они прыгнули из середины лета на пару недель позже и повисли в безбрежной синеве. Воздух был слегка разрежен и холоден. Взгляд скользил над залитым солнцем Балтийским морем, холмами и лесами Швеции на западе, над Оландом, похожим на пеструю шерстяную ткань, над лугами, лесами, скалами и песком – но эти названия появятся у здешних мест лишь спустя много столетий.
Эверард повел сканером по дуге. Внезапно он замер.
– Есть! – закричал он в передатчик у ключицы. – В районе семи часов, видишь?
Флорис присвистнула.
– Да. Римский корабль, на якоре у берега? – (Задумчиво). – Хотя скорее, галло-римский, откуда-нибудь из Бордо или Болона. Они не имели постоянных торговых контактов со Скандинавией, ты сам знаешь, но в хрониках упоминается несколько официальных визитов и вояжей случайных предпринимателей в Данию и дальше. Добыча их потом проходила длинную цепь посредников. Особенно янтарь.
– Может быть, они как-то связаны с нашим делом. Давай проверим. Эверард отрегулировал увеличение.
Флорис сделала это раньше и вскрикнула.
– Боже… – поразился Эверард.
Флорис ринулась вниз. Воздух засвистел позади нее.
– Стой, не сходи с ума! – закричал Эверард. – Вернись!
Флорис не слушала, в ушах у нее шумело, она забыла обо всем, кроме цели впереди. Вместе с ней вниз летел крик, похожий на клекот пикирующей хищной птицы или вопль разъяренной валькирии. Эверард ударил кулаком по панели управления, выругался с перекошенным лицом и, не в силах остановить Флорис, последовал за ней. Затем остановился на несколько сот футов выше, следя, чтобы солнце оставалось за спиной.
Мужчины, толпившиеся, чтобы понаблюдать за представлением или дождаться своей очереди, услышали. Задрав головы, они увидели мчащуюся на них лошадь Смерти. Римляне взвыли и бросились врассыпную. Тот, что был на девушке, оторвался от нее, и, стоя на коленях, выхватил нож. Может быть, он собирался убить ее, может, это был лишь защитный рефлекс. Неважно. Ярко-синий энергетический луч ударил ему в лицо. Насильник скорчился в ногах Эдх.
Флорис развернула темпороллер. С высоты человеческого роста она выстрелила в следующего насильника. Сраженный, он вскрикнул и задергался на траве, словно перевернутый жук – так показалось Эверарду. Флорис догнала третьего и чисто срезала его. Потом с минуту неподвижно сидела в седле. По ее лицу стекал смешанный со слезами пот, такой же холодный, как и руки. Она судорожно вздохнула, спрятала оружие и тихо опустилась возле Эдх. "Что сделано, то сделано", – билась мысль в голове Эверарда. Он быстро принял решение. До смерти перепуганные оставшиеся в живых моряки убегали кто вдоль берега, кто к лесу. Двое, сохранившие каплю рассудка, плыли в сторону корабля, где тоже вскипела паника. Патрульный прикусил губу, потекла кровь.
– Ладно, – произнес он вслух бесцветным тоном. Перескакивая на роллере туда-сюда над местом трагедии и тщательно прицеливаясь, он убил всех, кто высадился на берег. Затем избавил от страданий раненого. "Не думаю, что Флорис оставила его специально. Просто забыла". Эверард вернулся на высоту в пятьдесят футов и остался ждать там, наблюдая с помощью сканера и усилителя за происходящим внизу.
Эдх села. Взгляд ее был затуманен, но она схватилась за юбку и одернула ее, закрыв окровавленные бедра. Связанный Хайдхин, извиваясь, полз к ней.
– Эдх, Эдх… – стонал он, но замер, когда между ними опустился темпороллер. – О, богиня-мстительница…
Флорис соскочила с седла и, встав на колени рядом с Эдх, обняла девушку.
– Все кончилось, милая, – всхлипнула она. – Все будет хорошо. Такое никогда не повторится. Ты теперь свободна.
– Найэрда, – услышала она. – Матерь Всех, ты пришла.
– Бесполезно отрицать сейчас твою божественную сущность, – буркнул Эверард в приемник Флорис. – Выбирайся оттуда, к чертовой матери, пока не наделала еще худших ошибок.
– Нет, – ответила женщина. – Ты не понимаешь. Я должна ее хоть немного успокоить.
Эверард онемел. Команда корабля торопливо ставила парус и поднимала якорь.
– Развяжите меня, – попросил Хайдхин. – Пустите к ней.
– Да нет, я понимаю, – произнес Эверард. – Но, ради бога, давай побыстрей, хорошо?
Эдх приходила в себя, но в карих глазах застыло изумление.
– Чего ты хочешь от меня, Найэрда? – прошептала она. – Я принадлежу тебе. И всегда принадлежала.
– Покарай римлян, всех римлян! – выкрикнул Хайдхин. – Я заплачу тебе за это своей жизнью, если пожелаешь.
"Бедный парень, – думал Эверард. – Мы можем отнять у тебя жизнь в любой момент, если сочтем нужным. Но от тебя сейчас вряд ли можно ожидать, что ты правильно все воспримешь. И потом тоже. Без научной подготовки постхристианской Западной Европы… Для тебя боги реальны, и твой высший долг – это месть за причиненное зло".
Флорис гладила спутанные волосы Эдх. Свободной рукой она прижимала к себе дрожащую, пропахшую потом, слабую девушку.
– Я хочу тебе только добра, хочу, чтобы ты была счастлива, – говорила она. – Я люблю тебя.
– Ты спасла меня, – запинаясь, говорила Эдх, – потому… потому что я должна… Что я должна сделать?
– Послушай меня, Флорис, ради бога, – проговорил Эверард сквозь зубы. – Время расстыковалось, и сегодня его уже не поправить. Ты не сможешь. Промедлишь еще немного, и клянусь, не будет ни книг Тацита "первого", ни, может статься, Тацита "второго". Мы не вписываемся в эти события, вот почему будущее в опасности. Оставь их!
Его партнерша окаменела.
– У тебя горе, Найэрда? – спросила Эдх с непосредственностью ребенка. – Что может тревожить тебя, богиню? Эти римляне осквернили твой мир?
Флорис закрыла глаза, открыла их и отстранилась от девушки.
– Это… из-за… твоей беды, моя ты милая, – произнесла она, поднимаясь: – Желаю тебе добра. Будь храброй, свободной от страха и горестей. Мы еще встретимся.
Затем Эверарду:
– Развязать Хайдхина?
– Не надо. Эдх возьмет нож и разрежет веревки. Он поможет ей вернуться в деревню.
– Правильно. Видимо, так будет лучше для них обоих. Насколько тут может быть что-то лучше.
Флорис оседлала темпороллер.
– Полагаю, нам следует просто подняться, а не исчезать из виду, предложил Эверард. – Двинулись.
Он бросил последний взгляд вниз, чувствуя на себе неотрывные взгляды тех двоих. Корабль с раздутым парусом уже двигался на запад. Недосчитываясь нескольких моряков и, несомненно, двоих-троих офицеров, он может и не добраться до дома. Если все-таки доберется, команда, возможно, не захочет делиться увиденным. Вряд ли в такой рассказ поверят. С их стороны будет умнее придумать что-нибудь более достоверное. Конечно, любую историю могут принять за выдумку, за попытку скрыть мятеж. И если возникнет такое подозрение, их ждет неприятная смерть. Может, они решат не возвращаться домой и попытать счастья у германцев. Зная, что их судьба на ход истории не повлияет, Эверард решил, что ему абсолютно все равно, какова она.
