– Что случилось? – спросил Монтье, быстро переходя на жаргон.
– Шпики кругом. Столько легавых я еще ни разу не видел. Оцепили Нью-Уоттс, стреляют во все, что шевелится. Большие тепловые пушки, все могут здесь спалить…
Его слова были прерваны дальним ревом теплового орудия, перекрытым резкой трескотней ружей. Это было уже ближе, громче. Твердый комок ужаса заполнил Яну горло, он поднял глаза и увидел, что оба мужчины смотрят на него.
– Это меня ищут, – сказал он. Преподобный Монтье кивнул.
– Весьма возможно. Не могу припомнить, когда в последний раз они устраивали налет с такими силами.
– Больше нет смысла бежать. Тепловые орудия опалят эти старые хижины до земли. Я пойду сдаваться.
Монтье покачал головой.
– У нас есть места, где ты можешь спрятаться. Когда они приблизятся, они прекратят огонь. Они им пользуются только чтобы прожечь дорогу.
– Простите. Нет. Я видел слишком много умерших раньше срока. Я не хочу отвечать за новые смерти. Я выйду к ним. Я не переменю свое решение.
Монтье постоял мгновенно, затем кивнул.
– Вы храбрый человек, – сказал он. – Мне жаль, что мы ничего не можем для вас сделать, – он повернулся к Уилли. – оставь пушки здесь и отведи этого джентельмена к легавым.
Два пистолета стукнулись об пол. Ян взял учителя за руку.
– Я вас не забуду, – сказал он.
– И я вас. – Монтье извлек из нагрудного кармана белоснежный платок. – Советую взять. Они стремятся выстрелить первыми.
Уилли шел впереди, сердито бормоча про себя, по проходам и соединенным зданиям. Они отодвинулись в сторону, когда мимо пробежали два стрелка, волоча третьего в одежде, запачканной кровью. нет конца, подумал Ян, не видать конца.
– Легавые там, – сказал Уилли, показывая на дверь, затем повернулся и заторопился обратно.
Ян расправил складки платка и, встав рядом с дверью, распахнул ее. Тут же дверной проем заполнил рой ракетных пуль, с визгом пронесшихся по коридору.
– Прекратите стрелять! – крикнул он, махая в проеме платком. – Я выхожу.
Раздался пронзительный свист, и стрельба стала стихать. Чей-то голос закричал в мегафон:
– Медленно открыть дверь. Выходить по одному. руки на голову. Если руки не на голове, если пойдете не по одному, я открою огонь. А теперь – пошли!
Ян сцепил пальцы на макушке и распахнул дверь носком ботинка, затем двинулся вперед, к цепочке полицейских офицеров. Под защитными масками и щитами они выглядели безликими как роботы. Каждый ствол был наведен на него.
– Я совсем один, – крикнул он.
– Это он! – крикнул кто-то.
– Молчать! – скомандовал сержант. Он сунул свое оружие в кобуру и кивнул Яну. – Ну-ка, полегоньку, вот сюда. Эверсон, подгоните машину.
Он отработанным движением схватил Яна за руку, заломил ее за спину и защелкнул на запястье наручник. затем – второй наручник на другом запястье. Пальцы глубоко впились в руку Яна, и он потащил его вперед.
Почерневшая земля была еще горяча. Они прошли в отверстие в проволочной изгороди к поджидавшей патрульной машине. Сержант наклонил Яну голову и втолкнул его в машину, затем сам забрался на сидение. Послышался визг покрышек, и водитель погнал машину вперед.
Они ехали в молчании. Ян был подавлен, не хотел ни о чем спрашивать, прекрасно зная, что ждет впереди. Поскольку он был землянином. Безопасность определенно сочтет его одним из лидеров восстания. В поисках доказательств они разберут его разум на части. Он знал, на что становятся похожи люди после таких пыток. Смерть по сравнению с ними – облегчение.
Когда машина подъехала к офицерскому зданию, распахнулась дверца. Сержант вытащил Яна наружу. Офицер в форме держал его на всякий случай за обе руки, пока его гнали по коридору в поджидавший лифт. Ян был слишком измотан, чтобы замечать или интересоваться, куда они идут. Слишком много было убийств, слишком долго он бежал. Теперь, наконец, все кончилось. Его втащили в комнату, швырнули в кресло. Медленно приоткрылась дверь напротив него, и он поднял ничего не выражающие пустые глаза.
Вошел Сергуд-Смит.
Отчаяние, усталость, все прочее было смыто красной волной ненависти.
– Устроил же ты нам гонку, милый шурин, – сказал Сергуд-Смит. – Если ты пообещаешь держать себя в руках, я сниму наручники. Нам предстоит серьезный разговор.
Ян сидел, опустив голову, закрыв глаза и дрожа от ярости. Горло его перехватило от чувств так, что он не мог говорить и только кивнул.
– Отлично, – сказал Сергуд-Смит, принимая ошибочно его состояние за страх. – Я не хочу тебе зла, можешь мне в этом поверить.
Наручники раскрылись, и Ян помассировал отметины на запястьях, прислушиваясь, когда стихнут тяжелые шаги. Но долго он ждать не смог. Из его горла вырвался хриплый рев, и он бросился на своего палача. Их тела ударились друг о друга, Сергуд-Смит был опрокинут, и Ян боролся с ним, стремясь дотянуться до горла. Но Сергуд-Смит схватил его за руки и сопротивлялся. Ян давил своим весом, ногти его терзали лицо Сергуд-Смит, большие пальцы утонули в глазницах. Сергуд-Смит хрипло закричал, и тут же Яна схватили за плечи, ботинок сильно ударил по шее и отбросил его, а другие ботинки принялись крушить тело.
– Хватит, – сказал Сергуд-Смит. – Посадите его в кресло и убирайтесь. – Он пошарил за спиной, нашел кресло и уселся. Теперь в руке он держал пистолет, неподвижно глядевший на Яна. В течении нескольких долгих секунд в комнате не слышалось других звуков, кроме их хриплого дыхания. – Я не стану повторять, – сказал, наконец, Сергуд-Смит. – Я должен рассказать тебе кое-что важное, важное для всех нас, но я не замедлю тебя пристрелить, если ты сделаешь хоть одно движение в мою сторону. Понимаешь?
– Я понимаю, что убил моих друзей, убил Сару, прежде чем меня…
– Что было, то было. Твое нытье или жалость к себе этого не изменят…
– Убей меня, и давай с этим покончим. Игра в кошки-мышки меня не интересует. Когда мы расставались, ты сказал, чтобы я работал, иначе буду уничтожен. Я предпочел работать, но работать над тем, чтобы не стало тебя и тебе подобных…
– Как он жаждет смерти!.. – улыбнулся Сергуд-Смит и вытер струйку крови из уголка рта. Лицо его было в ссадинах, глазницы заплыли кровью. Он не обращал внимания на боль и не отводил пистолета. – Это тебе не свойственно.
– Я изменился. ты это видишь.
– Действительно, изменился. И набрался ума. надеюсь, что его достаточно, чтобы ты посидел и выслушал то, что я скажу. С той последней встречи я прошел долгий путь. Сейчас я сижу в Совете Объединенных Наций и имею полномочия взаимодействовать глобальной Безопасностью и Космической Защитой. ООН сама по себе – беззубое сборище спорщиков, поскольку в этом мире не существует разделения власти – неважно, что говорит газетная пропаганда. Каждая страна заключает закон в себе. В то же время существуют комиссии для контроля за международными трудовыми соглашениями, равно как и за космической программой. Космический Центр в Калифорнии – истинно международная организация, а с некоторых пор и межпланетная. Мы оба знаем, что в последние дни она слегка уменьшилась в размерах. Поскольку имеется небольшая обратная связь между Космическим Центром и различными странами, участвующими в дележе прибыли с его предприятий, моя позиция и надежна и сильна. Весьма ответственная позиция, как постоянно напоминает мне твоя сестра. Кстати, может быть, тебе интересно – она очень способная. У меня столь ответственная работа, что я никому не докладываю о всех вопросах безопасности. Это означает, что я могу делать с тобой все, что угодно. Это именно так.
– Ты что, ждешь, что я стану молить о пощаде?
– Ты неправильно понимаешь, Ян. Позволь, я договорю. За последние несколько месяцев все изменилось. как тебе известно, наши силы отступили, изгнанные со всех планет, заселенных землей. Времена сейчас решительные, и они требуют решительных мер. Следовательно, все обвинения против тебя снимаются. Ты свободный гражданин, Ян, и имеешь все права гражданина.
Ян рассмеялся.
– Ты всерьез думаешь, что я в это поверю? Сейчас ты, небось, попросишь, чтобы я на тебя работал.
– Ты догадлив. У меня на уме кое-что в этом роде. У меня есть работа, которая как раз соответствует твоим обстоятельствам и опыту, – он чуть помолчал, наслаждаясь драматизмом ситуации. Это крайне важная работа для твоей реабилитации. Я хочу, чтобы ты вошел в контакт кое с кем и земного Сопротивления. Как мой полномочный представитель.
Ян покачал головой.
– Ты всерьез думаешь, что я способен их предать? Какое же ты все-таки нездоровое существо.
– Мой дорогой Ян, я вполне способен понять твою неприязнь, она вполне резона, если учитывать обстоятельства. Но выслушай меня, пожалуйста. Я хочу рассказать тебе кое-что о себе такое, чего ты никогда не знал и не подозревал. Вспомни, когда мы были друзьями. Возможно, мы снова станем ими, когда ты услышишь, что я скажу. Как и тебя, меня, когда я был молодым, заинтриговал мир и то, как он управляется. Поскольку я не имел ресурсов иных, кроме амбиций, я понял, что придется идти собственным путем. Как и тебе, мне было неприятно, когда я открыл, какую именно жизнь мы ведем. В отличие от тебя, я присоединился к силам угнетения, вместо того, чтобы попытаться с ними бороться. Что-то вроде подрыва изнутри, может быть скажешь ты…
– Сожалею, грязный подонок, но этим тебе не отмыться. Я видел тебя в работе, видел, как ты ею наслаждался.
– Я весьма неплох, правда? Но это все – защитная окраска. Я видел, что безопасность – реальная сила в управлении миром, а потому решил быть с Безопасностью. Для этого я должен был переиграть всех соперников, стать лучшим в своем деле. Это было непросто, но цель того стоила, и я одновременно убил двух зайцев. Я достиг власти, будучи самым реакционным. Никто никогда во мне не усомнился. Никто не понял также, что, действуя таким образом, я увеличиваю угнетение и, следовательно, силы сопротивления. Я горжусь знанием, что эта политика создала климат, способствовавший нынешнему восстанию. А поскольку планеты освободились, моя работа удалась.
Ян покачал головой.
– Нет, в это поверить невозможно.
– Дело в том, что это правда. Но правда или нет – это не составит разницы для наших отношений. С этого момента ты свободный человек со всеми привилегиями, присущими твоему статусу. Криминальные данные изъяты из досье, а твои собственные данные возвращены в компьютерный банк. Твое отсутствие в течение последних лет объясняется интересами Безопасности. Любому человеку с удостоверением первого приоритета данные покажут, что ты был высшим офицером Безопасности, и что твои работы служат тебе фронтом для действий. Ты теперь очень богат, твой банковский счет полон. Вот твое удостоверение. Тут есть бар, я присмотрел бутылку шампанского.
Это был какой-то садистский трюк, и Ян в этом не сомневался. Тело и шея болели в местах ударов, но сейчас не было времени думать о боли, он старался не замечать ее, прогонял, чтобы она не мешала мыслям. Нужно было использовать рассудок, а не грубые эмоции. Хотя нельзя было справиться с чувством, охватившем его при виде деверя – какой все же сильной оказалась животная радость, когда его руки легли на шею человека, которого он ненавидел сильнее всех. Но кем этот человек являлся сейчас? Должно быть, здесь какая-то интрига – Сергуд-Смит не способен действовать прямолинейно. Но что бы он не замышлял, в настоящий момент это вскрыть невозможно. Неужели он опять играет? Сделать вид, что он поверил ему? А есть ли иной выбор? Если удостоверение подлинное, появится шанс бежать от сетей Безопасности. Поэтому неважно, что он скажет – лишь бы выйти из этой комнаты живым. Ложь деверю не вызовет угрызений совести – это ведь чуть ли не долг чести. Следовательно, безразлично, что он пообещает, важно, что он сделает. Что-нибудь пообещать, убраться в безопасное место. Это куда лучше, чем верная смерть, которая ожидается в случае отказа. Ян недоверчиво смотрел, как Сергуд-Смит сдернул с бутылки фольгу и затем, не пролив ни капли, наполнил шампанским два бокала. Он повернулся и, улыбаясь, пересек комнату и вручил бокал Яну. И тот с трудом переборол желание врезать по этой улыбке, благо, что пистолет лежал в стороне.
– Вот так-то гораздо лучше, – сказал Сергуд-Смит. Преодолевай тягу к насилию, и будешь жить. Ты не из семейства самоубийц.
– Ладно. Буду с тобой работать. Сделаю, что скажешь. Но я никого не предам, и информации от меня ты не получишь.
– Очень хорошо. Большего я не прошу. Теперь мы можем выпить за будущее и надеяться, что оно будет светлым для человечества. Он поднял бокал, салютуя. Они выпили.
– Что я должен делать? – спросил Ян.
– Отправишься с миссией от меня. В Израиль. Что, теперь ты видишь, что в моем замысле истина, а что – коварство? Если сомневаешься в моих словах, почему бы тебе не отказаться и не остаться там – что может быть мудрее?
– Я не могу в это поверить. Ты уже убеждал меня, что у тебя договоренность с правительством Израиля о слежке за их агентами.
– Договоренность есть. Но я не отвечаю за то, что происходит в этом суверенном государстве. ты сам обнаружишь, что это народ с очень твердым характером. А сейчас я раскрою тебе секрет, и это одно из доказательств моей искренности, потому что вместе с этим отдаю себя в твои руки. Я, под кодовым именем Кассий, снабжал израильтян секретной информацией. Они очень благодарны, потому что я ничего не просил взамен, кроме сознания, что тружусь на благо человеческой расы. Они прекрасного мнения о Кассии, и поэтому ты будешь пользоваться их доверием, если откроешь, что Кассий – это ты. Я дам тебе код-пароль, а также копию со всей информации, которую переслал им за последние несколько лет. Что случится дальше, зависит от тебя. Если ты откроешь эти факты где-нибудь здесь, в соответствующем заведении, ты обнаружишь, что существует много людей из безопасности, которые хотели бы утопить меня и занять мое место. Или ты отправишься в Израиль и передашь им самое, быть может, важное поручение за всю твою жизнь. Выбор за тобой, Ян.
Выбор? Ян не верил, что таковой существует. Он не сомневался, что любая попытка передать информацию другому офицеру безопасности мгновенно закончится его уничтожением. Сергуд-Смит не способен был допустить, чтобы такое случилось. Нет, он будет следовать плану. Передаст послание в Израиль, и пусть уж они там решают, кто такой его деверь на самом деле. Мир перевернулся с ног на голову. Отчасти рассказ Сергуда-Смита может быть правдив. Он был способен ради собственной выгоды покинуть тонущий корабль. Ян понимал, что он выныривает из пучины.
– Хорошо, – сказал он, – говори, что мне нужно сделать.
– Славный парень. ты не пожалеешь.
Сергуд-Смит подошел к столу и взял толстый пластиковый конверт, вручив его Яну.
– Сейчас я собираюсь посадить тебя на самолет до Нью-Йорка. Здесь тебе находиться небезопасно, потому что в Калифорнии и Аризоне по-прежнему все тебя разыскивают. Но я не допустил, чтобы тревога распространилась на всю страну. В Уолдорф-Астории заказана комната. Отдохни там, купи что-нибудь из одежды, поешь как следует. Потом, когда со всем этим покончишь, открой пакет и вызубри основную содержащуюся в нем информацию. не обязательно слово в слово, главное, чтобы ты был осведомлен обо всем, что тут содержится. Здесь находится информация о Безопасности, которую я подготовил для передачи в Израиль. С моей стороны это крайне преступно, а потому не показывай пакет никому. У тебя будет восемь часов для чтения, после чего бумага самоуничтожится. Тогда позвони мне – номер на обратной стороне конверта – чтобы я мог сделать следующий шаг. Есть вопросы?
– Столько, что я не знаю, с какого начать. Со всем этим нужно хотя бы немного освоиться.
– Понимаю. Ну что ж, приветствую тебя а борту, Ян. Все-таки чудесно, когда кто-то может тебе помочь спустя все эти долгие годы работы в одиночку, – он протянул руку.
Ян взглянул на нее и, после длительной паузы, покачал головой.
– Я не умею забывать так легко. Слишком уж много крови на руке, которую ты мне протягиваешь.
– Не слишком ли ты драматизируешь?
– Возможно. Я буду сотрудничать с тобой потому что не имею иного выбора. Но это не значит, что мне это нравится или что мне нравишься ты. Понятно?
Глаза Сергуда-Смита чуть прищурились, но, когда он заговорил, гнева в голосе не чувствовалось.