Ребекка Б.Паульсон была замужем за Джо Паульсоном, одним из трех хейвенских почтальонов. Джо обманывал свою жену. Бекки Паульсон знала это. Она узнала это три дня назад. Иисус сказал ей это. В последние три дня Иисус рассказал ей множество ужасных вещей, из-за чего она потеряла аппетит и совсем перестала спать… но как это было захватывающе! Она просто не могла наслушаться Его, насмотреться на Него…
Иисус стоял на телевизоре в доме Паульсонов. Он находился там уже шесть лет. Изображение Его подарила сестра Бекки, Карина, живущая в Портсмуте. Джо попытался что-то сострить по поводу такого странного подарка, но Бекки быстро заставила его заткнуться.
Джо не раз пытался переставить картинку, но Иисус неизменно оказывался на прежнем месте. Джо пытался мотивировать свое желание тем, что его партнеры по покеру, приходящие к нему играть по четвергам, недовольны: никому не нравится, если кто-то, пусть даже сам Иисус Христос, подсматривает в твои карты.
– Карты – дьявольская утеха, вот поэтому им и неуютно, – отрезала Бекки.
Джо, прекрасный игрок в покер, счел разумным оставить без внимания этот выпад, просто на время прихода друзей в дом он стал отворачивать Иисуса лицом к стене, а потом вновь поворачивать обратно.
Но сейчас Бекки точно знала, почему он так не любит Его изображение. Он не может не чувствовать, что картинка обладает магическими свойствами. Иными словами, она чудотворная. Если бы не картинка, Бекки еще долго пребывала бы в неведении…
О, ей казалось, что она всегда знала, что что-то происходит. Он перестал спать с ней в одной постели, перестал настаивать на занятиях сексом. Бекки к этому была совершенно равнодушна, но считала секс неотъемлемой частью любого супружества. Его воротничок частенько попахивал духами. Но она могла бы не заметить очевидного, если бы седьмого июля изображение Иисуса на телевизоре не начало говорить. В противном случае она не заметила бы даже такой важный фактор, как то, что коллегой Джо по работе была некая Нэнси Восс, приехавшая в Хейвен из Августины. Бекки казалось, что эта Восс (про себя наша героиня называла ее просто "Гусыня") лет на пять старше Джо и ее самой, то есть ей около пятидесяти. Но для своих лет она была в хорошей форме. Гусыня, судя по ее собственным словам, была предрасположена к сексу от природы и даже принимала участие в каком-то съезде таких же, как и она, поклонников постельных утех. И все равно Бекки могла бы ничего не заметить, если бы изображение Иисуса не заговорило.
В первый раз это произошло днем в четверг. Бекки с коктейлем в руках вошла из кухни в гостиную. Она намеревалась включить телевизор и уже протянула руку к выключателю, как Иисус вдруг сказал:
– Бекки, Джо и Гусыня каждый день мнут друг другу бока под одеялом во время обеда. И это еще не все. – Иисус на картинке вдруг сдвинулся с места и начал прохаживаться на фоне изображенного там пейзажа. Он с улыбкой смотрел на нее. – В Хейвене вообще творится много интересного. Ты даже не поверишь, когда узнаешь.
Бекки ойкнула и рухнула на колени.
– О мой Бог! – восклицала она. – О мой Бог! О мой Бог!
Испуганный странным поведением хозяйки, кот Оззи умчался на кухню, где и пробыл до вечера, пожирая мясо, которое Бекки забыла спрятать.
– Что ж, никто из Паульсонов многого не заслуживает, – вздохнул Иисус. – Дедушка Джо, как тебе, Бекки, должно быть известно, был убийцей. Убил свою жену, своего сына, а напоследок – и себя самого. А когда его душа попала на небо, то знаешь, что Мы сказали ей? Тебе нет здесь места, – сказали Мы. Убирайся, – сказали Мы. И никогда не смей возвращаться, – сказали Мы. – Иисус вдруг подмигнул Бекки… и это переполнило чашу: Бекки с дикими воплями бросилась прочь из дома.
Она остановилась на заднем дворе, тяжело дыша. Волосы свисали на лицо, а сердце, казалось, так и хотело выскочить из груди. Спасибо Господу, ее крики не привлекли ничьего внимания: они с Джо жили довольно далеко от дороги, а их ближайшие соседи Бродские жили в миле от них в старом вагончике. Это было хорошо. Любой, кто услышал бы эти крики, решил бы, что она сошла с ума.
А разве нет? Если у тебя картинка начала разговаривать, то ты и впрямь сумасшедшая. Перекрестись и запомни: картинки не разговаривают.
Другой внутренний голос перебил первый: Бекки, я не знаю, как тебе это удается… откуда ты это умеешь… но это случилось. Ты сама, своей волей заставила изображение Иисуса разговаривать с тобой.
Эта мысль еще больше испугала ее, чем возможность говорящей картинки. Она, наверное, все-таки сходит с ума. Кажется, сумасшедшие часто слышит разные голоса.
– Нет, – прошептала Бекки, отгоняя от себя кошмар, – я не слышу никаких голосов.
Она стояла на заднем дворе собственного дома, глядя на темнеющий вдалеке лес. Менее чем в четверти мили отсюда, там, в лесу, Бобби Андерсон и Джим Гарднер подобно кротам терпеливо выкапывали гигантский корабль из земли.
Идиотка, – раздался в ее голосе незабываемый голос покойного папаши. – Кретинка. Да и что с тебя взять? Ты всегда была такой.
– Я не слышу никаких голосов, – простонала Бекки. – Эта картинка на самом деле разговаривала со мной. Я это ясно слышала!
Пусть лучше картинка. Если картинки разговаривают, то это называется мираж. Миражи скорее от бога, чем от дьявола. Но мираж еще не означает, что человек начинает сходить с ума. А вот голоса в голове или уверенность, что ты можешь читать чьи-то мысли…
Бекки оглядела себя. По колену струилась кровь. Она бросилась в дом, чтобы позвонить доктору, медсестре, кому-нибудь, кому угодно… Влетев в гостиную, она бросилась к телефону, и тут Иисус с картины произнес:
– Ты порезалась осколком от стакана, когда падала на колени.
Телефонная трубка глухо ударилась о крышку стола. Бекки уставилась на телевизор. Иисус на картине сидел на камне. Удивительно, но он здорово был похож на ее отца… только отец был готов в любой момент разозлиться, а Он смотрел на нее спокойно и дружелюбно.
– Рассмотри порез, и ты убедишься, что я прав.
Она осторожно прикоснулась к колену, но ничего не нащупала. Тогда она провела рукой по полу. О, да вот и осколок!
– Кстати, – продолжал Иисус, – ты что-то там придумала насчет голосов в голове и сумасшествия. Это не голоса. Это Я. Иногда мне хочется с кем-нибудь поговорить.
– Мой Господь! – прошептала восхищенно Бекки.
На следующий день, в воскресенье, Джо Паульсон спал днем в гамаке на заднем дворе. На животе у него дремал Оззи. Бекки из гостиной сквозь занавеску смотрела на мужа, спящего в гамаке. Ему, наверное, снится сейчас его Гусыня, которую сегодня ему не удалось навестить.
Бекки придерживала занавеску левой рукой, потому что в кулаке правой зажимала несколько девятивольтовых батареек. Батарейки она взяла на кухне, где только что что-то мастерила. Ее научил этому Иисус. Она, правда, говорила ему, что у нее никогда не поучались никакие поделки, сделанные руками, но Иисус велел ей не глупить, если она точно выполнит все его указания, то все получится. Она с удивлением обнаружила, что Он был абсолютно прав. Все оказалось до смешного просто. И забавно. Гораздо приятнее, чем готовить. Она начала мастерить эту маленькую штучку вчера. Ей понадобились всякие вещи – топор, мотор от старого пылесоса, а также множество деталей из дополнительного радиоприемника. Она решила, что до пробуждения Джо успеет еще немало. Он собирался проснуться в два и посмотреть по телевизору бейсбольный матч.
Бекки взяла факел и спичкой зажгла его. Если бы неделю назад кто-нибудь сказал ей, что она будет возиться с факелом, она бы рассмеялась говорящему в лицо. Но это было просто. Еще ей было нужно подвести, как посоветовал Иисус, провода от старого приемника к электронной панели.
Последние три дня Иисус говорил ей не только об этом. Он рассказывал ей ужасные вещи, и она слушала его, затаив дыхание. Она узнала много интересного о хорошо знакомых ей жителях Хейвена.
В 1973 году Мосс Харлинген, один из партнеров Джо по покеру, убил своего отца. Произошло это во время охоты, и случай мог бы быть истолкован как случайная трагедия, но в убийстве Абеля Харлингена не было ничего случайного. Сам Мосс считал, что убил отца из-за денег. Отец как-то отказал ему в денежной помощи, когда Мосс в ней очень нуждался. На самом же деле мотивы были совершенно иными. Когда-то давно, когда Моссу было десять, а его младшему братишке Эмору семь лет, жена Абеля на всю зиму уехала на Роуд Айленд, потому что ее брат внезапно умер и нужно было поддержать его вдову. За время ее отсутствия произошло несколько инцидентов, которые прекратились с ее возвращением и никогда больше не повторялись. Дело в том, что отец, напившись, сдирал одного из мальчиков с кровати и начинал зверски избивать. Конечно, дети легко забывают, и Мосс почти все забыл, но затаенная ненависть к отцу осталась, вот и нашелся для нее выход.
Элис Кимбэлл, местная учительница младших классов, была лесбиянкой. Иисус рассказал это Бекки в пятницу, когда дама собственной персоной прибыла поинтересоваться, нет ли для нее писем.
Дарли Гейнс, прелестная семнадцатилетняя девушка, купившая воскресную газету, была настоящей проституткой и большую часть дня проводила в постели. Она с парнями курила марихуану, а потом ее сразу же тянуло "занять горизонтальное положение", как они это называли. Это происходило почти каждый день, потому что родители Дарли работали на обувной фабрике и возвращались домой не раньше пяти.
Хэнк Бак, еще один карточный партнер Джо, работал в большом супермаркете в Бангоре. Он настолько ненавидел своего босса, что однажды подложил ему в стол бомбу. Она взорвалась, но босс, слава Богу, в это время обедал. Тем не менее, Хэнк, вспоминая об этом случае, всегда весело смеялся.
Бекки все это казалось странной игрой воображения. И еще: Иисус рассказывал ей что-нибудь плохое о каждом, с кем она общалась.
Она не могла жить с такой тяжестью на душе.
Но без этих новых знаний она тоже не могла жить.
Одно было ясно: она должна что-то делать со всем этим.
Иисус был с ней согласен. Он все больше напоминал отца.
Джо проснулся в без четверти два, потянулся, стряхнул кошачью шерсть с рубашки и направился в дом. "Янки" и "Красные орлы". Замечательно. Сейчас он включит телевизор…
Он подумал о Нэнси Восс. Завтра понедельник, и они смогут…
Ему всегда это нравилось, еще с восемнадцати лет, да и ей тоже. Тем более, что у него для нее есть подарок. На прошлой неделе он выиграл у одного растяпы почти пятьсот баксов, о которых Бекки ничего не знает. Они с Нэнси прокутят их в свое удовольствие. Ох уж эта Нэнси! Если его жена фригидна, как лягушка, то Нэнси – просто сгусток страсти. А какая выдумщица!
Нет, жизнь положительно прекрасна, и глуп тот, кто этого не замечает!
Когда Джо вошел в гостиную, Бекки сидела в кресле со свежей газетой в руках. За десять минут до прихода мужа она закончила делать приспособление, которое Иисус велел ей прикрепить к задней стенке телевизора. Она даже не поинтересовалась, что именно он научил ее сделать и как оно должно действовать.
Телевизор был выключен, и Джо нетерпеливо сказал:
– Ну, включай же его поскорей, не тяни!
– Думаю, ты еще не разучился делать это сам, – холодно ответила Бекки.
Джо удивленно взглянул на не, но ругаться ему сейчас не хотелось. Поэтому он просто ответил:
– Думаю, что нет, – и это было последнее, что он смог сказать своей жене.
Он нажал кнопку выключателя, и его внезапно пронизал ток силой не менее двух тысяч вольт. В комнате запахло паленым.
– Ааааааааа, – закричала она. Его лицо почернело и обуглилось. От волос и ушей поднимался сизый дым. Его палец все еще прижимал кнопку выключателя.
Экран засветился, и перед глазами изумленной Бекки возникла картинка: ее муж гладит бедро Нэнси Восс, а она увлекает его на пол. Их сменил Мосс Харлинген, который держал в руке ружье и кричал:
– Ненавижу! Ненавижу!
Затем появились мужчина и женщина, что-то выкапывающие в лесу. Перед ними на земле лежал странный предмет. Он напоминал тарелку, но почему-то сверкал металлическим блеском в лучах солнца.
Одежду Джо Паульсона охватило пламя.
Гостиную заполнили запахи электричества и пива. Изображение Иисуса на картинке внезапно исчезло.
Бекки вдруг поняла, что, нравится ей это или нет, это ее вина: она убила собственного мужа.
Она подошла к нему, схватила за руку – и тут же вспыхнула сама.
Боже, спаси его, спаси меня, спаси нас обоих, – думала она, когда по ее телу пробежал ток. Последнее, что она слышала, был голос ее отца, звучавший в мозгу: Ну, разве не дура? Дуру учить – зря время тратить!
Телевизор загорелся синим пламенем. Бекки упала на пол, увлекая за собой Джо, который был уже мертв.