11
Даже закат не мог улучшить вида, открывающегося с крыльца бункера на ранчо "Полоса К". Только этот наполовину врытый в землю домишко, если не считать летней кухни и конюшни, и остался на месте усадьбы, построенной буквой L, с крыльцом, примыкающим к внутренней стороне короткой части. Места на крыльце хватало как раз для троих: два деревянных кресла-качалки и ящик, к которому вместо спинки прибили доску.
В тот вечер Ален сидел в одном из кресел, а Катберт обосновался на ящике, который очень ему нравился. На парапете, вглядываясь в земляной двор и сгоревший остов дома Герберов, лежал дозорный.
Ален вымотался донельзя. Они искупались в соседнем ручье, но ему казалось, что он по-прежнему благоухает запахами рыбы и водорослей. Целый день они считали сети. Он никогда не бегал от тяжелой работы, даже монотонной, но чего он терпеть не мог, так это работы бессмысленной. Которой им и приходилось заниматься. Хэмбри делился надвое: рыбаки и конезаводчики. У рыбаков они не могли найти ничего подозрительного, за три недели все трое в этом убедились. Ответы лежали на Спуске, на который они не смели даже взглянуть. По приказу Роланда.
Налетел порыв ветра и донес до них ноющий, дребезжащий "голос" червоточины.
– Как же я ненавижу этот звук, – вырвалось у Алена.
Катберт, непривычно молчаливый в этот вечер, кивнул:
– Да.
Слово это, да и многие другие, они произносили уже как местные. Ален подозревал, что хэмбрийский выговор останется с ними надолго после того, как они сотрут пыль Меджиса со своих сапог.
Из бункера до них доносился куда более приятный звук – воркование голубей. И тут же к ним из-за стены прибавился третий, который молодые люди пытались уловить, сидя на крыльце и наблюдая за закатом: топот копыт.
Роланд появился из-за угла, как всегда, легко и непринужденно, держась в седле, и в тот же момент произошло событие, которое Ален расценил… как дурной знак. Затрепыхались крылышки, темный объект возник в воздухе, и внезапно птица спикировала на плечо Роланда.
Он не подпрыгнул от неожиданности, просто повернул голову. Подъехал к коновязи, остановил Быстрого, вытянул руку.
– Алле, – мягко приказал он, и голубь перелетел на открытую ладонь.
Роланд увидел привязанную к лапке капсулу, взял ее, открыл, достал плотно свернутый листок бумаги. Вновь вытянул руку с сидящим на ней голубем. Вытянул руку и Ален.
– Алле.
Голубь перелетел к нему. Пока Роланд спешивался, Ален унес голубя в бункер, где под раскрытым окном стояли клетки. Открыл центральную и поднес к дверце голубя. Голубь, который только что прилетел, нырнул в клетку. Голубь из клетки перебрался на ладонь Алена. Он закрыл дверку на задвижку, пересек комнату, сунул свободную руку под подушку Берта. Достал матерчатый конверт, в котором лежали полоски бумаги, и дорожную ручку. Взял одну полоску и ручку, в корпусе которой находилась емкость с чернилами и ее не приходилось всякий раз макать в чернильницу. Вышел на крыльцо. Роланд и Катберт изучали развернутую полоску бумаги, которую голубь доставил из Гилеада. Всю ее покрывали крохотные геометрические фигурки.
– Что пишут? – спросил Ален. Код не отличался сложностью, но в отличие от Катберта и Роланда Ален не мог читать его с листа. Алена отличали другие таланты: умение быстро находить след, в минуту опасности чувствовать невидимое глазу.
– "Фарсон двинулся на восток, – читал Катберт. – Силы разделились на большой и маленький отряды. Вы видите что-либо необычное?" – Он воззрился на Роланда. – Что-либо необычное, как это понимать?
Роланд покачал головой. Он не знал. И сомневался, что это знали люди, отправившие послание, и среди них, безусловно, его отец.
Ален протянул Катберту полоску бумаги и ручку. Одним пальцем Берт погладил по головке воркующего голубя. Он уже расправлял крылья, готовясь к долгому полету на запад.
– Что мне написать? – спросил Катберт. – Как обычно?
Роланд кивнул.
– Но мы {видели} много необычного! – воскликнул Ален. – И знаем, что здесь многое не так! Лошади… и это маленькое ранчо к югу… не могу вспомнить названия… Катберт вспомнил.
– "Рокинг Аш".
– Да, "Рокинг Аш". Мы же обнаружили там {волов.} Волов! Боги, да раньше я их видел только на картинках!
На лице Роланда отразилась тревога:
– Кто-нибудь знает, что вы их видели?
Ален нетерпеливо пожал плечами:
– Думаю, что нет. Там были скотники… трое, может, четверо…
– Да, четверо, – подтвердил Катберт. – …но они не обращали на нас внимания. Даже когда мы что-то видим, они думают, что мы слепцы.
– Пусть думают так и дальше. – Взгляд Роланда скользил по ним, но отсутствующее выражение лица показывало, что мыслями он далеко. А когда Роланд повернулся к заходящему солнцу, Ален заметил что-то лишнее у него на воротнике. И ловко ухватил это что-то: Роланд его движения не заметил. {Берту такого ни в жизнь не сделать,} с гордостью подумал Ален.
– Да, но…
– Текст тот же, – поставил точку Роланд. Сел на верхнюю ступеньку крыльца и всмотрелся в багрянец заката. – Терпение, мистер Ричард Стокуорт и мистер Артур Хит. Что-то мы знаем наверняка, а о чем-то только догадываемся. Но разве Джон Фарсон пойдет сюда только для того, чтобы разжиться лошадьми? Я так не думаю. Не уверен. Лошади представляют собой немалую ценность, кто ж спорит… но я не уверен. Поэтому подождем.
– Хорошо, хорошо, тот же текст. – Катберт положил листок на парапет, заполнил его чередой символов. Это послание Ален мог прочесть: оно повторялось несколько раз со времени их прибытия в Хэмбри: "Сообщение получено. Мы в порядке. Докладывать нечего".
Записку свернули, уложили в капсулу и закрепили ее на ножке голубя. Ален спустился с крыльца, остановился рядом с Быстрым (тот терпеливо ждал, пока его расседлают), поднял птицу к тающему закату.
– Алле!
Голубь поднялся в воздух и замахал крыльями. Вскоре он превратился в маленькую точку на фоне быстро темнеющего неба.
Роланд сидел, глядя ему вслед. С его лица не сходило мечтательное выражение. Ален задался вопросом, а правильное ли решение принял Роланд в этот вечер. Никогда раньше не возникало у него таких мыслей. Он и не ожидал, что возникнет.
– Роланд?
– М-м-м? – Он словно крепко спал и еще окончательно не проснулся.
– Если хочешь, я расседлаю его. – Ален кивнул на Быстрого. – И оботру.
Ответа не последовало. Ален уже хотел повторить свое предложение, когда Роланд заговорил:
– Нет. Я все сделаю сам. Через минуту или две. – И он продолжал смотреть на запад.
Ален поднялся на крыльцо, сел в кресло-качалку. Берт опустился на деревянный ящик. Теперь они находились за спиной Роланда, и Берт, посмотрев на Алена, вскинул брови. Указал на Роланда, вновь взглянул на Алена.
Ален передал Берту то, что снял с воротника Роланда. У Берта были глаза стрелка, поэтому даже в наступающей темноте он увидел, что ему передают.
Длинный волос цвета золота. По выражению лица Берта Ален понял, что тот знает, с чьей головы упал этот волос. По прибытии в Хэмбри они встретили только одну девушку с длинными золотистыми волосами. В глазах Берта Ален прочитал тревогу и смех.
Катберт Оллгуд поднес указательный палец к виску и надавил на воображаемый курок. Ален кивнул.
Сидя на крыльце, спиной к друзьям. Роланд затуманенным взором смотрел на умирающий закат.