1
Через три дня после визита Роланда и Дипейпа на Коос, ближе к вечеру. Рой Дипейп и Клей Рейнолдс на пару поднялись на второй этаж "Приюта путников" и направились к двери просторной спальни, которую занимала Корал Торин. Клей постучал. Джонас предложил им войти, дверь, мол, не заперта.
Прежде всего в глаза Дипейпу бросилась сэй Торин, сидевшая в кресле-качалке у окна. В ночной рубашке из белоснежного шелка, с красным bufanda [шарф (исп.).] на голове. Сэй Торин вязала. Дипейп в изумлении уставился на нее, она же, улыбнувшись, поздоровалась с ними: "Привет, господа", – и продолжила свое увлекательное занятие. Снаружи доносился треск шутих (молодым не терпелось, если шутихи попадали к ним в руки, они тут же доставали спички), нервное ржание лошади, громкий смех ребятни.
Дипейп повернулся к Рейнолдсу. Тот пожал плечами и сложил руки на груди, подхватив полы плаща. Так он выражал сомнение или неодобрение, а то и первое, и второе.
– Проблемы?
Джонас стоял на пороге ванной, уголком полотенца, что лежало у него на плече, стирая с лица остатки мыльной пены. Голый по пояс. Дипейп многократно видел его таким, но всякий раз ему становилось не по себе от этих перекрестных шрамов.
– Ну… я понимаю, что мы в комнате дамы. Не знаю только, можем ли мы говорить в ее присутствии.
– Можете. – Джонас швырнул полотенце в ванную, снял с крючка рубашку. Корал подняла голову, бросила жадный взгляд на его спину, вновь заработала спицами. Джонас надел рубашку. – Как дела в СИТГО, Клей?
– Все тихо. Но станет шумно, если некие молодые vahabundos [бездельники (исп.).] сунут туда свои длинные носы.
– Сколько там людей?
– Днем – десять, ночью – двенадцать. Рой и я заглядываем к ним несколько раз на день, но, как я и говорил, пока все тихо.
Джонас кивнул, но сообщение Клея его не порадовало. Он-то надеялся, что молокососы не замедлят объявиться в СИТГО. Он надеялся на стычку с ними после того, как разгромил их жилище и убил голубей. Однако они по-прежнему прятались за своим Укреплением. Он видел себя тореро, вышедшим на бой с тремя молодыми бычками. У него красная тряпка, он машет ею изо всех сил, однако молодые toros [быки (исп.).] не желают атаковать его. Почему?
– Транспортировка? Как обстоят дела с ней?
– Строго по плану, – ответил Рейнолдс. – Четыре цистерны за ночь, перевозим по две зараз. Шестнадцать уже на новом месте. Руководит транспортировкой Ренфрю с "Ленивой Сюзан". Ты все равно хочешь оставить полдюжины для приманки?
– Да, – кивнул Джонас. В дверь постучали.
Дипейп подпрыгнул:
– Это не…
– Нет, – ответил Джонас на невысказанный вопрос. – Наш приятель в черной сутане отбыл. Может, сейчас он благословляет войска Благодетеля перед битвой.
Дипейп заржал. Женщина, сидевшая у окна, наклонила голову, но ничего не сказала, продолжая вязать.
– Открыто! – крикнул Джонас. Вошел мужчина в сомбреро, пончо и сандалиях фермера или vaquero [скотовод (исп.).], но белокожий, с торчащим из-под сомбреро клоком светлых волос. Латиго. Суровый, жестокий мужчина, что все же лучше, чем этот смеющийся клоун в черном.
– Рад видеть вас, джентльмены. – Он вошел в комнату, закрыл за собой дверь. Лицо у него оставалось мрачным, лицо человека, долгие годы не видевшего ничего хорошего, может, с самого рождения. – Джонас? Ты в порядке? Как идут дела?
– Я в порядке, а дела идут хорошо. – Он протянул руку, и Латиго коротко пожал ее. Дипейп и Рейнолдс такой чести не удостоились, а вот на Корал он взглянул.
– Долгих дней и приятных ночей, леди.
– И пусть у вас их будет в два раза больше, сэй Латиго. – Она не подняла головы от вязанья.
Латиго присел па край кровати, достал из-под пончо кисет, начал сворачивать самокрутку.
– Надолго я не задержусь, – говорил он, рубя слова: манера, свойственная выходцам из северных феодов Привходящего мира. – Задерживаться здесь мне не стоит. Очень уж я отличаюсь от местных.
– Отличаетесь, это точно, – вставил Рейнолдс.
Латиго бросил на него короткий взгляд, вновь повернулся к Джонасу.
– Большая часть моего отряда расположилась лагерем в тридцати колесах отсюда, в лесу к западу от каньона Молнии… что за мерзкий звук, идущий из каньона? Он пугает лошадей.
– Червоточина, – ответил Джонас.
– Он пугает и людей, если подойти поближе, – добавил Рейнолдс. – Лучше держаться от нее подальше, капитан.
– Сколько вас? – спросил Джонас.
– Сто. Все хорошо вооружены.
– То же говорили и про людей лорда Перта.
– Не остри.
– Они участвовали в боях?
– Они знают, что это такое, – ответил Латиго, но Джонас видел, что он лжет. Опытных бойцов Фарсон держал при себе, в горах. А в таком вот экспедиционном отряде пороха нюхали разве что сержанты, да и то не все. – Двенадцать человек у Скалы Висельников, охраняют цистерны, которые привезли твои люди.
– Больше, чем нужно.
– Я рискнул приехать в этот вонючий городишко не для того, чтобы обсуждать с тобой мои приказы, Джонас.
– Прошу меня извинить, сэй, – ответил Джонас. По голосу чувствовалось, что это всего лишь слова. Он сел на пол рядом с Корал, начал сворачивать самокрутку. Она оставила вязанье, чтобы погладить его по волосам. Дипейп не мог понять, что находит в ней Джонас. Лично он видел перед собой костлявую уродину с длинным носом и крошечными сиськами.
– Теперь насчет этих молодых людей, – продолжил Латиго, ясно показывая, что в них причина его появления в Хэмбри. – Благодетель очень обеспокоился, узнав о посланцах Привходящего мира, объявившихся в Меджисе. А теперь ты говоришь, что они не те, за кого себя выдают. Так кто же они?
Джонас сбросил с головы руку Корал, как настырное насекомое. Она, нисколько не обидевшись, принялась вязать.
– Они – не молодые люди, а мальчишки, и если их приезд сюда – ка (а насколько мне известно, Фарсон к ка относится более чем серьезно), то это скорее наша ка, а не Альянсова.
– К сожалению, мы не можем порадовать Фарсона твоими теологическими изысканиями, – ответил Латиго. – Мы привезли с собой радиопередатчики, но они или сломаны, или не работают на таких расстояниях. И никто не знает, в чем причина. Ненавижу я эти игрушки. Боги смеются над ними. Так что самостоятельность у нас полная. Хорошо это или плохо.
– Фарсон волнуется понапрасну.
– Добродетель не желает, чтобы эти три парня воспринимались как угроза его планам. Полагаю, Уолтер сказал тебе то же самое.
– Ага. И я не забыл ни слова. Сэй Уолтер из тех, кто не забывается.
– Да, – согласился Латиго. – Он – доверенное лицо Благодетеля. И приехал сюда только потому, что с этими парнями надо обязательно разобраться.
– Мы восприняли его слова как руководство к действию. Рой, расскажи сэй Латиго о твоей позавчерашней встрече с шерифом.
Дипейп нервно откашлялся:
– Шериф… Эвери…
– Я его знаю. Жирный как свинья, каких режут на Полную Землю, – кивнул Латиго. – Продолжай.
– Один из помощников Эвери отвез записку этим мальцам, когда они пересчитывали лошадей на Спуске.
– Какую записку?
– Не появляться в городе на день Жатвы. Не появляться на Спуске в день Жатвы. Держаться поближе к своему жилищу в день Жатвы, потому что в дни своих праздников местные жители не жалуют приезжих, даже тех, к кому в другое время отношение самое благожелательное.
– И как они это восприняли?
– Тут же согласились на все условия, – ответил Дипейп. – Для них это обычное дело, они соглашаются со всем, о чем их просят. Они, конечно, что-то подозревают, это точно… нет такого закона или обычая, запрещающего приезжим принимать участие в празднествах, на Жатву или другой день. Наоборот, участие приезжих только приветствуется, и молокососы об этом знают. Идея…
– …в том, чтобы они поверили, что мы запланировали выступление именно на день Жатвы, да, да. – нетерпеливо закончил за него Латиго. – Я хочу знать другое, убеждены ли они в этом? Сможете вы взять их за день до праздника? Будут они дожидаться, пока вы их возьмете?
Дипейп и Рейнолдс посмотрели на Джонаса. Джонас положил руку на бедро Корал. Приплыли, подумал он. То, что он сейчас скажет, придется выполнять. Если все пройдет, как он и пообещает.
Больших охотников за гробами похвалят и вознаградят… может, даже дадут премию. Если обещание останется невыполненным, подвесят головами вниз на конце веревки.
– Мы возьмем их без труда. По обвинению в измене. Трое молодых людей, все высокого происхождения, на службе Джона Фарсона. Шокирующий, но факт. Убедительное доказательство того, в какие жуткие времена мы живем.
– Одно обвинение в измене, и сбежится толпа?
Джонас холодно улыбнулся.
– Как идея измена едва ли будет воспринята простым людом, даже если толпу подогреть спиртным, выставленным за счет Ассоциации конезаводчиков. А вот убийство… особенно горячо любимого мэра…
Дипейп стрельнул глазами на сестру мэра.
– Печальное событие. – вздохнула дама. – Пожалуй, я даже смогу повести этих людей за собой.
Дипейп подумал, что наконец-то раскусил причину влюбленности Джонаса: эта женщина не уступала ему в хладнокровии.
– Другой вопрос. Некий предмет, охрану которого Добродетель поручил вам. Хрустальный шар.
Джонас кивнул.
– Да, конечно. Бесценное сокровище.
– Как я понимаю, вы оставили его у местной bruja [колдунья (исп.).].
– Да.
– Вам следует забрать его. В самое ближайшее время.
– Яйца курицу не учат, – чуть резче, чем следовало, ответил Джонас. – Я подожду, пока этих молокососов не осудят.
– Вы видели этот шар, сэй Латиго? – с любопытством спросил Рейнолдс.
– Вблизи – нет, но я знаю людей, которые видели. – Латиго помолчал. – Один обезумел, и его пришлось пристрелить. В таком состоянии я видел человека тридцать лет назад, на краю Великой пустыни. Его укусил бешеный койот.
– Благословим Черепаху, – пробормотал Рейнолдс и пальцами трижды постучал себя по шее. Он ужасно боялся зверей, заболевших бешенством.
– Тебе уже никого не придется благословлять, если Колдовская радуга доберется до тебя, – сухо ответил Латиго и повернулся к Джонасу. – Взять его тебе будет куда сложнее, чем отдать. Эта ведьма наверняка уже попала под воздействие магического кристалла.
– Я собираюсь послать за ним Раймера и Эвери. От одного Эвери толку, конечно, мало, но Раймер, думаю, найдет, как уговорить старуху.
– Боюсь, не получится, – качнул головой Латиго.
– Почему? – Его рука сжала бедро Корал, а губы изогнулись в неприятной улыбке. – Может, ты скажешь своему тугодумному слуге, почему не получится?
Но ответила Корал:
– Потому что, когда придет пора забирать у Риа часть Колдовской радуги, канцлер будет сопровождать моего брата к месту его последнего приюта.
– О чем она говорит, Элдред? – спросил Дипейп.
– О том, что Раймер тоже умрет. – Улыбка Джонаса стала шире. – Еще одно ужасное преступление, совершенное шпионами Джона Фарсона.
Корал согласно улыбнулась, рукой переместила руку Джонаса повыше по бедру и опять взялась за вязание.