Членам экипажа доставляло явное удовольствие отказывать им в разрешении занять на время ту или другую секцию. Они вернулись на полубак и сели на указанную им койку за занавесками.

Время от времени их разговор прерывался громким стуком фишек о магнитный стол и невнятным бормотанием.

В полумраке тесного помещения Свобода сумел разглядеть, что глаза Джудит покраснели, а вокруг них залегли темные тени. Она была так же измотана, как и он сам. Невозможность помочь ей причиняла Свободе жестокие страдания.

– Но неужели он даже не выслушал тебя? – спросила Джудит. – Я не могу этого понять.

– О, да, – вздохнул Свобода. – Он взорвался и велел мне убираться с мостика, я уже тебе говорил. Но еще до того, как мы вернулись сюда, на "Курьер", он достаточно остыл, чтобы выслушать меня, когда я на этом настоял. Промежуток времени до этого разговора я использовал, чтобы сделать некоторые грубые расчеты, и с их помощью сумел ему доказать, что мой план вполне мог бы сработать.

Джудит все еще не спросила его, что же это за план. Но для нее это было вполне типично. Как большинство женщин, она больше внимания уделяла реальным вещам, оставляя абстракции мужу. Свобода часто думал о том, что она согласилась лететь на Растум не столько из-за своих идей, сколько из-за него. И, сам того не сознавая, он был очень рад этому.

Джудит с недоумением спросила:

– И все-таки он отказался от твоего плана?

– Да. Он выслушал меня, согласился, что идея практична, но заявил, что она неосуществима. Когда я начал спорить, он снова вышел из себя и разорался.

– Но это так не похоже на Нильса, – пробормотала Джудит.

Лицо Свободы перекосилось.

– Разве ты находишься с ним в таких близких отношениях, что называешь его по имени?

– Но я думала, что ты знаешь… – Джудит немного помолчала. – Нет, скорее всего, нет. Ты всегда был таким деловым, когда мы работали в лагере, и держался так холодно с ним и с другими астронавтами. Я никогда не понимала, в чем тут причина. Он был очень добр ко мне и к детям. Они с Дэйви были просто неразлучны. Он познакомил Дэйви с местным лесом, с охотничьими трюками и ловушками, которыми он пользовался еще во время первой экспедиции, – Джудит потерла глаза. – Вот почему я не могу понять его теперешнего поведения.

Свобода ясно понимал, в чем тут дело, и почему Киви старался завязать дружбу с их сыном, хотя – он был абсолютно уверен в этом – капитан был абсолютно равнодушен к детям. Но интуиция подсказывала ему, что Джудит не должна об этом знать, и потому он сказал:

– Видишь ли, Киви тоже сейчас ужасно напряжен. Потеря корабля была для него тяжелым ударом.

– Тогда он тем более должен быть заинтересован в спасении "Скитальца".

– Угу. Но он, в общем-то, прав, утверждая, что моя идея, будучи простой и элегантной… – Свобода криво ухмыльнулся, – потребует все же немало времени для осуществления. При этом понадобится лишь несколько членов команды. Остальным придется бездействовать до тех пор, пока последние корабли не будут разгружены и баки не наполнены до отказа. Безусловно, для Сатаны это будет хорошим шансом найти применение праздным рукам.

– Разве нельзя их усыпить? Ведь на обратном пути домой все равно придется это сделать.

– Нет, боюсь, что нет. Мой план предусматривает маневрирование на высоких скоростях и рывки с максимальным ускорением. Саркофаги слишком хрупкие, чтобы выдержать это. А для осуществления операции понадобятся все корабли, иначе это затянется на неопределенно долгий срок…

Нет, большинству команды понадобилось бы ждать на Растуме. Киви прав. Это может кончиться катастрофой. Он считает, что в данном случае цель не оправдывает средства. Я с ним согласен.

По лицу Джудит промелькнула тень.

– Странно. Уже… – она внезапно замолчала.

– Что? – резко спросил Свобода.

– Ничего.

Он схватил ее за запястья и сжал так, что она поморщилась.

– Говори! Я имею право все знать.

– Я уже сказала – ничего. Ко мне приставал один человек… один из астронавтов… несколько дней назад, в лагере. Но, право же, ничего не случилось. Я крикнула, и тут же прибежал Чарли Локейберг. Астронавт сразу ушел. Даже драки не было.

Свобода стиснул зубы, а потом грубо сказал:

– Надо было разбить два отдельных лагеря, не допускать никаких контактов и не разрешать колонисткам ходить поодиночке.

– Но это ужасно. Эти люди так помогли нам. Они…

Свобода вздохнул:

– Ну, детали мы обсудим позже. К какому бы решению мы ни пришли, выполнить его будет нелегко. Я одобряю желание Киви избавить свою команду от подобных унижений. Ему придется заботиться об их моральном облике и состоянии в течение всего долгого пути домой.

– И поэтому ты считаешь, что лучше обречь наших детей на заведомую гибель, чем подвергнуть риску нескольких человек из команды?

– Не говори мне о детях! – взорвался Свобода. – Десяток здоровых мужчин и женщин смогут породить целое поколение себе подобных. К тому же мне нужны свои собственные дети, а не те щенки, которые отравлены чуждой мне моралью и связаны со мной лишь тем, что носят мою фамилию. В этом я тоже абсолютно согласен с капитаном.

– Понятно, – Джудит покачала головой. – И все-таки ты неправ, Ян. Дело не только в этом. Забота о команде – один из главных факторов, я согласна.

Но ведь нельзя сказать, что Нильс нас ненавидит. Ты знаешь его только с отрицательной стороны. Но уверяю тебя, Киви всегда был очень добр ко мне. Он просто из кожи вон лез, чтобы мне угодить. Капитан не может бросить нас здесь, зная, что мы погибнем. Он на это не способен.

Свобода некоторое время пристально смотрел на жену. По его мнению она не была красавицей в общепринятом смысле, но все же это была Джудит, и в этом заключалось самое главное. И вдруг в голове Свободы шевельнулась какая – то смутная мысль.

– Ты в этом уверена? – спросил он.

– Да. Как не в чем другом.

– О'кей. Тогда я постараюсь проследить за логикой Киви. Он не верит в то, что мы останемся здесь без оборудования, и полагает, что мы вернемся с ним на Землю. Поэтому ясно, что убийцей его назвать нельзя. Возможно, он даже считает, что поступает так ради нашего же блага. Ведь совершенно ясно, что многие из нас погибли бы в течение первых же лет освоения Растума независимо от того, какое оборудование мы бы имели.

– Да, он, видимо, так и думает. Он всегда считал, что бессмысленно даже пытаться освоить эту планету, – на лице Джудит появилась слабая улыбка. – Что ж, безусловно, пройдут поколения, прежде чем мы сможем построить свой собственный звездолет.

– Причина не только в этом, – Свобода посмотрел на жену и выдержал взгляд до тех пор, пока она не заерзала от смущения.

И тут мысль, промелькнувшая у Свободы несколько минут назад, окончательно оформилась.

Он даже не мог себе представить, что способен чувствовать к человеку такую жалость, какую он почувствовал к Киви сейчас, когда понял, какова главная надежда капитана.

– Так, значит, мы должны вернуться? – прошептала Джудит.

Не сводя с нее глаз, Свобода рассеянно ответил:

– Я думаю, большинство проголосует за это.

– Но меньшинство ведь тоже не сможет остаться здесь, да? – щеки Джудит покраснели, и она опустила глаза, чтобы избежать его взгляда. – Если возвращаться, так всем.

– А ты сама как на это смотришь?

– Я… о… конечно, мне очень жаль, Ян. Все это так… так неприятно. Мы ведь все продали, чтобы оплатить этот полет, и теперь нам придется вернуться нищими на Землю, полную чужаков. К тому же ты так мечтал об этой планете.

– Но все-таки ты не будешь убита горем, не правда ли?

– Что ты хочешь этим сказать? – Джудит сердито вскинула голову. Прекрати пялиться на меня!

Свобода стиснул зубы. Он не мог сейчас все объяснить. Если кто-то из сидевших за занавеской понимал по-английски, то их наверняка подслушивали. Поэтому начать сейчас осуществление своего плана означало обречь его на провал. К тому же он не собирался раскрывать его Джудит ни при каких обстоятельствах. Нащупав слабое место капитана, он, Свобода, должен был применить максимум усилий, чтобы забыть о том, что он узнал, а не использовать это хладнокровно против несчастного астронавта.

Однако, Джудит ждала ответа, поэтому Свободе поневоле пришлось продолжить, но уже на подходе к задуманному, он почувствовал, что зря так уверен в себе.

Взяв руки жены в свои, Свобода сказал:

– Джудит, я хочу тебя кое о чем попросить. Это самое тяжелое из всего, что ты когда-либо сделала для меня, хотя ты уже сделала даже больше, чем я того заслуживаю.

Джудит вновь напряглась, хотя по ее лицу блуждала неуверенная улыбка.

– Чего же ты хочешь?

– Каким бы ни был исход голосования – даже если все без исключения остальные проголосуют за возвращение – я прошу тебя остаться со мной на Растуме.

Дыхание Джудит участилось. Свобода почувствовал, как похолодели ее пальцы.

– Только не подумай, что я сошел с ума, – взмолился Свобода. – Мы сможем выжить. Я клянусь тебе. Пусть дети отравятся на Землю, мне нет до них дела. Общество, какое бы оно ни было, позаботится о детях. А у нас с тобой будут другие дети, действительно наши, родные нам не только по крови, но и по духу…

– Т-ты всегда говорил…

– Да, старая пословица. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях.

– Прекрасный лозунг, – отрезала Джудит. – Нет. Я не останусь.

Свобода сделал последнюю ставку.

– Что бы ни случилось, – сказал он, – я остаюсь.

Он сидел совершенно спокойный, и, наконец, Джудит бросилась к нему в объятия.

– Я тоже, – прошептала она.

Свобода обнимал ее, мысленно посылая к чертям всех подслушивающих астронавтов.

Некоторое время они говорили о том, что будут делать, если действительно окажутся на Высокогорьях Америки одни. Но вскоре Джудит переменила тему разговора, нервно рассмеявшись и сказав:

– Но, может быть, нам и не придется заботиться обо всем этом? Надо попробовать уговорить Нильса спасти "Скитальца".

– Прямо говорить ему об этом нельзя, – сказал Свобода. – Он лишь ответит, что надо быть благоразумной, попросит тебя замолчать и предложит вернуться на Землю.

– А все-таки, в чем состоит твой план спасения, Ян?

– О, вот в чем.

Свобода улыбнулся, но его улыбка была скрыта под бинтами.

– Это очень просто и напрашивается само собой. Без сомнения, не догадайся об этом я, это пришло бы еще кому-нибудь в голову. Ты знаешь, как возникают пояса Ван-Аллена? Ну, планетарное магнитное поле относительно слабо в любой взятой точке, но простирается на гигантское расстояние, и таким образом задерживает эти частицы. Защитный экран космического корабля не может распространяться на такие расстояния, поэтому он должен обладать огромной мощностью. Силы, которые отклоняют быстро движущийся ион с его пути, да еще на расстоянии несколько километров от их источника, должны быть громадны. Такие силы может произвести только термоядерный генератор.

"Скиталец" – это, по сути дела, металлический объект, загруженный другими металлическими объектами. То есть проводник. Если поместить проводник в магнитное поле, или, наоборот, то в результате возникает электродвижущая сила, величина которой зависит от скорости движения и напряженности поля. Помнишь школьный опыт, когда магнитную пластинку роняли между полюсами сильного магнита?

Как только она попадала в поле, скорость ее падения забавно уменьшалась. Причиной этого было то, что пластинка пересекала силовые линии, а это вызывало в меди вихревые токи. Энергия падения пластинки превращалась из скорости в электричество, то есть в теплоту.

– О! – воскликнула Джудит. – Конечно.

– Понимаешь? Мы будем посылать один за другим корабли к "Скитальцу", с тем, чтобы они прошли мимо него как можно быстрее и как можно ближе. Это вполне достижимо с помощью автопилота при использовании расчетов гиперболической траектории, перпендикулярной орбите "Скитальца". Я полагаю, что тридцати-сорока километров в секунду можно будет достичь без особых затруднений. Таким образом… их магнитные поля остановят "Скитальца". Утратив энергию, он перейдет на более низкую орбиту. И после необходимого количества таких операций он, в конце концов, окажется в достаточно безопасном районе, чтобы бригада ремонтников смогла там работать, не рискуя жизнью.

– Ну, что ж, это прекрасная идея. Но что будет с другими кораблями?

– О, они тоже подвергнутся торможению. Третий закон Ньютона. Но "Скитальца" они пройдут в свободном полете, так что в результате не возникнет никакой поистине заметной деформации. К тому же торможение их продлится недолго. Мы наполним баки кораблей и увеличим таким образом их массу в девять раз. Баки "Скитальца" почти все пусты… И все-таки мы не можем искусственно ускорять этот процесс. Вихревые токи выделяют тепло, которое должно рассеиваться. "Скиталец" может просто-напросто расплавиться.

– От тепла можно было бы избавиться очень просто, – предложила Джудит. – На одном из кораблей можно установить насос и все время обливать "Скиталец" водой. Она испарится и унесет с собой тепло.

– Умница, девочка. Я тоже об этом думал. Возможно, есть и другие способы, еще более предпочтительные. Но вся штука в том, что мы не можем спасти "Скитальца", пока Киви…

За занавесками послышался чей-то голос, который с сильным акцентом произнес:

– Пожалссста, миимтер и мииммим Шифобота зайтти ф каютту каппитана.

Джудит вздрогнула:

– Что?

– Я так и знал, – сказал Свобода. – Кто-то нас подслушал и успел донести. Я просто счастлив. Ну, что ж, зато все выясним до конца.

Взявшись за руки, они пошли вдоль коридора. Сердце Свободы учащенно билось. Постучав в дверь капитанской каюты, они услышали грубый голос:

– Входите.

Свобода пропустил вперед Джудит, затем вошел сам и закрыл за собой дверь.

Каюта капитана, которая одновременно была и приемной, и спальней, как и все помещения корабля, отличалась маленькими размерами. Она была забита книжными и музыкальными катушками, но во всем остальном была такой же строгой, даже аскетической, как монашеская келья. Киви сидел за магнитной доской на тонких ножках, которая служила ему столом. Прямо у них на глазах капитан стал неуловимо взъерошенным. Взгляд его был холоден и пуст.

– Что это еще за чушь с вашим решением остаться? – без всяких предисловий требовательно спросил он.

– Это наше личное дело, – ответил Свобода.

– Может быть, лично в а ш е. Вы можете оставить свои кости на Растуме, если хотите. Но ваша жена? – лицо Киви обратилось к Джудит. – Он не имеет права приказывать вам умереть. Я предлагаю вам свою защиту.

Джудит прижалась к мужу.

– Никто меня не заставляет, – прошептала она.

– Но вы же сумасшедшие! – закричал Киви. – Вся эта затея была просто азартной игрой, поазартнее, чем игра в кости. Но теперь, когда груз "Скитальца" потерян, риск настолько увеличился, что большинство ваших людей наверняка решит вернуться. А это уже не оставляет ни малейшего шанса для тех, кто захочет испытать судьбу в одиночку.

– Позвольте нам самим делать выводы, – сказал Свобода.

Киви взмахнул рукой в воздухе, словно пытаясь его ударить.

– Джудит, – сказал он, – вы не понимаете, что это значит.

Джудит вскинула голову:

– Зато я понимаю и помню свой брачный обет.

Киви как-то весь осел.

– Но ведь я же не чудовище, – жалобно сказал он. – Я просто хочу избавить свою команду от бед, возможно, даже от убийства. Вот почему я не могу принять спасательных планов, рассчитанных на продолжительный период времени.

"Но это только одна из причин", – подумал Свобода.

– Я с большим удовольствием доставлю ваших людей домой, – сказал Киви. – И, кроме того, у меня есть деньги. Я помогу вам и вашей семье, Джудит, начать заново жизнь на Земле. Для чего деньги холостяку?

– Нет, – твердо сказал Свобода. – Прения закончены. Вы не имеете права заставить нас покинуть Растум. Если вы попытаетесь отдать нас под арест, то тогда уж конфликт между нашими группами наверняка выльется во что-то серьезное!

– Не говори таким тоном, Ян, – в глазах Джудит стояли слезы. Но вот они покатились по ее лицу, упали и поплыли к вентиляционной решетке, как маленькие звездочки. – Нильс желает нам добра.

Свобода сказал с намеренной жестокостью:

– Без сомнения. Итак, храните верность своей статистике, Киви. Избегайте подвергать свою команду какой бы то ни было опасности. Пусть на Растуме не состоится никакой колонии. В худшем случае это будет стоить жизни всего двоим.

Увидев, как исказилось лицо Киви, как задрожали его губы, Свобода понял, что победил. Итак, его план удался! Он поставил капитана, влюбленного в его жену, в безвыходное положение. Киви понял, что ему не удастся заставить Джудит вернуться на Землю, где астронавт рассчитывал добиться ее взаимности. Но оставить ее на Растуме вдвоем со Свободой и тем самым обречь ее на смерть он тоже не мог.

Все, что затем последовало, подтвердило безошибочность расчета Свободы.

Капитана бил озноб. Он повернулся к Джудит, потом отвернулся от нее, потом повернулся вновь.

– Вы знаете, что я не могу этого допустить, – сказал он. – Хорошо, мы спасем "Скитальца". А теперь, пожалуйста, оставьте меня одного.

Сейчас Свобода многое отдал бы за то, чтобы не произносить тех последних своих слов, которые были абсолютно не нужны.

НАЗАД | INDEX | ВПЕРЕД