Совещание длилось слишком долго.
Крайдайки пожалел, что разрешил Чарлзу Дарту присутствовать в виде голограммы. Планетолог-шимп был бы не столь многословен, если бы ему, мокрому и в маске, пришлось дышать оксиводой в центральном отсеке.
Дарт развалился в своей лаборатории, отправив в конференц-зал цилиндрического корпуса "Стремительного" только свое изображение. Он, очевидно, не замечал ерзанья слушателей. Дышать в течение двух часов оксиводой неофину очень тяжело.
– Естественно, капитан, – разносился в воде хриплый баритон шимпанзе. – Когда вы решили посадить корабль вблизи главного тектонического разлома, я одобрил ваш выбор. Иначе я не смог бы получить столько ценной информации, не сходя с места. Однако я определил еще семь или восемь многообещающих точек на поверхности Китрупа, чтобы проверить некоторые весьма интересные открытия, которые мы здесь сделали.
Крайдайки слегка удивился, услышав "мы". Впервые Чарли проявляет такую скромность.
Капитан взглянул на плававшего поблизости Брукиду. Когда знания металлурга не требовались ремонтникам, он работал с Чарли Дартом. Он все время молчал, предоставляя Дарту фонтанировать профессионализмами, отчего у Крайдайки начинала кружиться голова.
"Что с Брукидой? Неужели он тоже считает, что у капитана корабля, оказавшегося в осаде, нет дел поважнее?"
Хикахи, недавно выписанная из лазарета, перевернулась на спину, дыша насыщенной кислородом жидкостью и поглядывая одним глазом на голограмму шимпанзе.
"Что же она со мной делает, – подумал Крайдайки. – Мне и без того трудно сосредоточиться".
Долгие совещания всегда утомляли Крайдайки. Он чувствовал, как застаивается кровь в его мошонке. На самом деле ему хочется подплыть к Хикахи и куснуть ее во все места: выше и ниже за бока.
Конечно, странное желание, тем более при всех, но, по крайней мере, он честен перед собой.
– Планетолог Дарт, – вздохнул он. – Я стараюсь понять, что, по вашему мнению, вы обнаружили. Кажется, я понял ту часть, которая связана с различными кристаллическими и изотопными аномалиями в коре Китрупа. Что касается зоны подчинения…
– Зона подчинения – это граница между двумя плитами коры, где одна плита скользит по другой, – прервал Чарли.
Крайдайки пожалел, что не может отругать шимпа. Это было бы недостойно.
– В таком объеме я знаю планетологию, доктор Дарт. – Он говорил очень взвешенно. – И я рад, что наше пребывание вблизи такой зоны оказалось полезным для вас. Однако вы должжжны понять, что наш выбор месста посадки оссснован на тактических сссоображениях. Нам нужны были металлы и маскировка; и то и другое нам давали "коралловые" острова. Мы приземлились здесь, чтобы спрятаться и отремонтировать корабль. Сейчас, когда у нас над головой крейсеры врага, я не могу разрешить экспедиции в другие районы планеты. И вообще я вынужден запретить вам дальнейшее бурение и здесь. Теперь, когда появились галакты, риск слишком велик.
Шимп нахмурился. Руки его замелькали. Крайдайки не дал ему заговорить.
– К тому же что сообщает корабельная микроветвь о Китрупе? Разве Библиотека не дает ответа на ваши проблемы?
– Библиотека! – фыркнул Дарт. – Собрание лжи! Застывшая трясина дезинформации! – Голос Дарта перешел в рычание. – Об аномалиях ни слова! Даже не упоминаются металлические острова! Исследование проводилось свыше четырехсот миллионов лет назад, когда планету перевели в резервный статус для карранк%…
Чарли так старался произнести это непроизносимое название с двойной гортанной остановкой, что чуть не задохнулся. Его глаза выкатились, он заколотил в грудь и закашлялся.
Крайдайки повернулся к Брукиде.
– Это так? Библиотека дает неверные сведения о планете?
– Да, – медленно кивнул Брукида. – Четыреста эпох – это очень долго. Когда планету переводят в резерв, она остается невозделанной, дожидаясь, пока подрастет предразумная раса, пригодная для возвышения. Или такую планету предоставляют древней расе, впавшей в старческое бессилие, для спокойного упадка. Такие планеты становятся либо яслями, либо богадельнями.
– На Китрупе как будто произошло и то и другое. Мы обнаружили предразумную расу, которая, очевидно, развилась уже после исследования, давшего информацию Библиотеке. И еще эти… карранк%… – Брукиде тоже было очень трудно выговорить. – Им предоставили планету для спокойной смерти. Здесь как будто нет больше… карранк%.
– Но четыреста эпох без исследования? Трудно себе представить.
– Да, обычная планета давно была бы вторично лицензирована Институтом Миграции. Но Китруп – такая странная планета. Мало кто согласился бы жить на ней. И удобных подходов к ней нет. В этом районе космоса очень низкий уровень радиации. Кстати, поэтому мы сюда и прилетели.
К Чарлзу Дарту вернулась способность дышать. Он отпил воды из стакана. Во время передышки Крайдайки лежал неподвижно и размышлял. Несмотря на доводы Брукиды, казалось невероятным, что Китруп могли оставить невозделанным так надолго – в перенаселенной галактике, где идет борьба за каждую пригодную для жизни планету.
Институт Миграции – единственная бюрократическая структура галактики, чьи власть и влияние соперничают с самим Институтом Библиотеки. По традиции все расы патронов подчиняются законам управления экосферой; поступить иначе означало бы вызвать катастрофу галактического масштаба. Представление, что предразумные расы превратятся в клиентов, а потом и в патронов, приводит к консерватизму в галактических масштабах.
Большинство галактов закрывают глаза на доконтактные подвиги человечества. Уничтожение мамонтов, гигантских наземных ленивцев и ламантина простили из-за "сиротского" статуса человечества. Настоящую вину возложили на гипотетических патронов Homo sapiens – загадочную необнаруженную расу, которая оставила человечество, не завершив процесс его возвышения, много тысяч лет назад.
Дельфины знали, как близки были китообразные к гибели от руки человека, но за пределами Земли никогда не упоминали об этом. Плохо или хорошо, но судьба их навсегда связана с судьбой человечества.
Земля принадлежит человечеству, пока оно не погибнет или не переселится. Десять колонизированных людьми планет переданы Земле по лицензии на основе сложного плана управления экологией. Самый короткий срок лицензии – шесть тысяч лет. По окончании этого периода колонистам Атласта придется удалиться, оставив планету невозделанной.
– Четыреста миллионов лет, – размышлял Крайдайки. – Небывало длительный период для релаксации планеты.
– Согласен! – закричал Чарлз Дарт, совершенно оправившийся от приступа. – А если я вам скажу, что есть признаки присутствия на Китрупе технологической цивилизации всего тридцать тысяч лет назад? Без всякого упоминания о ней в Библиотеке?
Хикахи подплыла поближе.
– Вы считаете, доктор Дарт, что эти аномалии в коре – отбросы цивилизации, незаконно появившейся на планете?
– Да! – воскликнул он. – Совершенно верно! Отличная догадка!
– Вы все знаете, что экочувствительные расы сосредотачивают основные усилия как раз на разломах тектонических плит. Таким образом, когда планету впоследствии провозглашают невозделанной, все следы пребывания втягиваются под мантию и исчезают. Некоторые думают, что на Земле не сохранилось никаких следов предшествующих обитателей.
Хикахи кивнула.
– А если какая-то раса поселилась незаконно…
– Она будет жить на границе плит! Библиотека исследует планеты через очень длительные интервалы. Следы вторжения к тому времени исчезают под корой! – Шимп оживленно посмотрел с экрана.
Крайдайки трудно было воспринимать все это серьезно. В устах Чарли все звучит как детективный роман! Только преступниками оказываются цивилизации, улики – целые материки, а все следы преступления прячутся под корой планеты! Настоящее преступление! Ведь коп дежурит на углу и заглядывает сюда раз в несколько миллионов лет, и всегда с опозданием.
Крайдайки понимал, что все его метафоры человеческие. Неудивительно. Конечно, есть темы, например полеты в искривленном пространстве, в которых дельфиньи аналогии полезнее. Но когда думаешь о безумной политике галактов, помогают старые человеческие кинотриллеры и тома невероятной истории человечества.
Брукида и Дарт принялись спорить по какому-то техническому вопросу… и Крайдайки смог подумать о вкусе воды, в которой плавала Хикахи. Он очень хотел спросить ее, соответствует ли этот вкус его представлениям. Это косметика или естественные феромоны?
С усилием он вернулся к обсуждавшемуся вопросу.
Открытие Чарли и Брукиды в нормальных условиях вызвало бы большое оживление.
"Но оно не имеет отношения к спасению корабля и экипажа. И не дает возможности передать информацию Совету Земли. Даже изучение предразумных аборигенов сейчас важнее, чем охота за скрытыми следами в древних скалах".
– Прошу прощения за опоздание, капитан, но что-то я уже уловил.
Крайдайки повернулся и увидел подплывающего к себе доктора Игнасио Метца. Худой седовласый психолог медленно греб в воде, небрежно компенсируя малую подъемную силу. Обтягивающий костюм позволял увидеть небольшой животик.
Теперь Дарт и Брукида спорили о периодах полураспада, тяготении и ударах метеоритов. Хикахи это, очевидно, заинтересовало.
– Добро пожаловать, доктор Метц, хоть вы и опоздали. Я рад, что вы смогли выбраться.
Крайдайки удивился, что не услышал приближения человека. Обычно Метц появлялся с шумом, который было слышно в другом конце отсека. Иногда на уровне двух килогерц. Сейчас шум был едва заметен, но временами это здорово раздражало. И как Метц мог столько проработать с финами, не избавившись от подобной привычки?
"Теперь я рассуждаю, как Чарли Дарт! – Крайдайки упрекнул себя. – Не будь глуп, Крайдайки!"
И мысленно просвистел строфу:
– Капитан, я пришел по другой причине, но открытие доктора Дарта и Брукиды может иметь к этому отношение. Мы можем поговорить наедине?
Крайдайки молчал. Ему скоро нужно будет отдохнуть и размяться. Усталость уже сказывается на его действиях, и это может плохо отразиться на "Стремительном".
Но с этим человеком нужно быть осторожным. Метц не может приказывать ему – ни на борту "Стремительного", ни в других местах, но он обладает властью, причем очень специфической. Крайдайки знал, что его право на потомство гарантировано, как бы ни закончилась эта экспедиция. Но оценка Метца все же очень важна. И все дельфины на борту старались вести себя по отношению к нему "разумно". Даже капитан.
"Может, именно поэтому я избегаю столкновения", – подумал Крайдайки. Но вскоре он вынужден будет задать доктору Метцу несколько вопросов относительно определенных членов экипажа "Стремительного".
– Хорошо, доктор, – ответил он. – Дайте мне еще минутку. Кажется, здесь мы закончили.
По кивку Крайдайки Хикахи подплыла ближе. Улыбнулась и плеснула грудным плавником в Метца.
– Хикахи, пожалуйста, заканчивай за меня. Не давай им больше десяти минут, потом суммируй их предложения. Через час встретимся в бассейне для отдыха А-З, и я выслушаю твои рекомендации.
Она, как и он, использовала быстрый и гибкий подводный англик:
– Есть, капитан. Еще какие-нибудь приказы?
Черт побери! Крайдайки отлично знает, что сонар Хикахи выдал ей его сексуальное возбуждение. У самца это легко определить. А, чтобы сказать то же самое о ней, ему необходимо тщательно просветить сонаром все ее внутренности, а это невежливо.
Гораздо проще было раньше!
Ну что ж, через час он все узнает. Одна из привилегий капитана приказать освободить бассейн для отдыха. И уж тогда пусть ничего не помешает.
– Спасибо, Хикахи. Исполняй!
Она резко отсалютовала механической рукой своих доспехов.
Брукида и Чарли продолжали спорить, а Крайдайки повернулся к Метцу.
– Нам хватит времени, если мы отправимся на мостик кружным путем, доктор? Я хотел бы повидаться с Такката-Джимом, прежде чем заняться другими делами.
– Отлично, капитан. Много времени мне не понадобится.
Крайдайки старался выглядеть невозмутимо. Почему улыбается Метц? Что он мог заметить?
– Меня по-прежнему смущает цепь вулканов в трехтысячекилометровой зоне, где всссстречаются две плиты, – сказал Брукида. Он говорил медленно, отчасти для Чарли, отчасти из-за того, что в оксиводе трудно спорить. Кажется, что всегда не хватает воздуха.
– Если посссмотреть на сделанные с орб-биты исследовательские карты, видно, что на планете вулканы редки. Но здесь их очень много, и все они небольшого раз-змера.
Чарли пожал плечами.
– Не вижу логики, старина. Просто небольшое совпадение.
– Но ведь это единственная область, где есть металлические острова, неожиданно сказала Хикахи. – Я не специалист, но астронавт привыкает настороженно относиться к двум совпадениям сразу.
Чарли как будто собрался заговорить, но передумал. Наконец он сказал:
– Очень хорошо! Брукида, вы считаете, что эти коралловые существа нуждаются в корме, который может поставляться только этим типом вулканов?
– Возззможно. Наш специалист по экзобиологии Дэнни Судман. Она сейчас на одном из островов, исследует аборигенов.
– Она должна прихватить для нас образцы. – Чарли потер руки. – Как вы думаете, можно попросить ее заглянуть в район вулканов? Не очень далеко, конечно, после того, что сказал Крайдайки. К маленькому вулкану, крошечному.
Хикахи со свистом рассмеялась. Этот тип рехнулся! Но его энтузиазм заразителен, это прекрасная возможность отвлечься от тревог. Если бы она умела прятаться от опасностей вселенной в абстракциях, как Чарли Дарт.
– И определить температуру! – воскликнул Чарли. – Дэнни сделает это для меня. Ведь я так для нее старался!
Крайдайки описал широкую спираль вокруг плывущего человека, разминая мышцы и изгибая спину.
Через нейросоединение подал команду главным манипуляторам согнуться. Словно человек, разминающий руки.
– Ну хорошо, доктор. Чем я могу быть вам полезен?
Метц плыл неторопливыми гребками. Он дружелюбно посмотрел на Крайдайки.
– Капитан, я считаю, пора слегка пересмотреть нашу стратегию. Со времени нашего прилета на Китруп положение изменилось. Нам нужны новые подходы.
– Вы можете говорить определеннее?
– Конечно. Как вы помните, мы бежали из пункта перехода у Морграна, потому что не хотели погибнуть в засаде семи флотов. Вы быстро поняли, что даже если мы сдадимся одной группе, другие нападут на нее, и это неизбежно повлечет наше уничтожение. Тогда я не сразу понял логику вашего решения. Теперь я его приветствую. Конечно, это был великолепный тактический маневр.
– Спасибо, доктор Метц. Вы, разумеется, не упоминаете другой причины нашего бегства. Совет Земли приказал доставить информацию непосредственно ему, без всякой утечки в пути. Наше пленение, несомненно, можно назвать "утечкой".
– Да! – согласился Метц. – И ситуация осталась прежней, когда мы прилетели на Китруп – повторяю, я считаю этот ход вдохновенным. С моей точки зрения, нас обнаружили из-за неудачи.
Крайдайки воздержался от замечания, что их еще все же пока не обнаружили. Окружили – да, но в сети не поймали.
– Продолжайте, – предложил он.
– Пока существовала вероятность, что нас не захватят, ваша стратегия себя оправдывала. Но обстоятельства изменились. Шансы на бегство теперь близки к нулю. Китруп остается полезен нам, как убежище от битвы, но не сможет нас скрывать, когда появится победитель.
– Вы считаете, нам не избежать пленения?
– Совершенно верно. Я считаю, что мы должны пересмотреть приоритеты и обдумать наши действия в случае неблагоприятных последствий.
– Какие приоритеты вы считаете важнейшими? – Крайдайки заранее знал ответ.
– Конечно, сохранение корабля и экипажа! Наблюдения за ними. Ведь в конце концов это главная цель нашего полета, а? – Метц остановился и перебирал руками в воде, глядя на Крайдайки, как учитель на ученика.
Крайдайки мог бы перечислить с полдюжины задач, поставленных перед "Стремительным", начиная с проверки истинности некоторых утверждений Библиотеки и кончая разведывательным заданием Томаса Орли.
Все эти задачи очень важны, но главная – оценить возможности корабля с экипажем из дельфинов. Сам "Стремительный" и его экипаж – вот главный эксперимент.
Но все очень изменилось с тех пор, как они обнаружили брошенный флот! Он действовал уже не в тех приоритетах, которые существовали в начале полета. Но как это объяснить такому человеку, как Метц?
"Справедливость, – подумал Крайдайки, – ты бежала к диким зверям, а люди утратили рассудок…" – Иногда ему казалось, что Бард сам был полудельфином.
– Я разделяю вашу точку зрения, доктор Метц. Но не вижу, каким образом она сможет изменить нашу стратегию. Стоит нам лишь высунуть нос из китрупского моря, как по-прежнему нам грозит уничтожение.
– Мы сделаем это только тогда, когда победитель еще не определится. Разумеется, мы не станем высовываться под перекрестный огонь.
– Но вот когда обнаружится победитель, мы сможем начать переговоры. И если будем вести себя разумно, еще обеспечим успех всего полета!
Крайдайки вновь медленно заскользил по спирали, заставляя генетика плыть вместе с ним к мостику.
– Что, по вашему мнению, мы можем предложить на переговорах, доктор Метц?
Метц улыбнулся.
– Во-первых, у нас есть информация, которую буквально выкопали Брукида и Чарлз Дарт. Институт награждает тех, кто сообщает об экологических преступлениях. Большинство сражающихся групп относятся к консерваторам-традиционалистам и высоко оценят наше открытие.
Крайдайки воздержался от насмешек над наивностью человека.
– Продолжайте, доктор, – спокойно сказал он. – Что еще мы можем пред-дложить?
– Честь нашей экспедиции, капитан. Даже если наши победители решат задержать на время "Стремительный", они не могут не сочувствовать цели полета. Научить клиентов освоиться в космосе – одна из основных задач возвышения. Они разрешат отправить часть экипажа домой с рапортом об оценке поведения, чтобы продолжался прогресс в астронавтике дельфинов. Для них поступить иначе – все равно что мешать развитию ребенка, потому что они поссорились с его родителями!
"А сколько человеческих детей было предано пыткам и убито из-за грехов родителей в ваши Темные Века?" – Крайдайки хотел спросить, кто же будет тем послом, который отвезет на Землю данные о возвышении, пока "Стремительный" находится в плену.
– Доктор Метц, мне кажется, вы недооцениваете фанатизм воюющих. Еще что-нибудь?
– Конечно. Самое важное я приберег напоследок. – Метц, подчеркивая свои слова, коснулся плавника Крайдайки. – Мы должны подумать, капитан, над тем, чтобы отдать галактам то, что им нужно.
Крайдайки ожидал этого.
– Вы считаете, что мы должны сообщить им, где находится брошенный флот?
– Да, а также отдать все найденные нами сувениры.
Крайдайки сохранял равнодушное выражение.
"Интересно, что он знает о Херби Джиллиан, – подумал он. – Великий Спящий! Этот труп начинает создавать проблемы!"
– Капитан, вспомните: краткое сообщение с Земли приказывало нам скрываться и хранить наши координаты в тайне! Также говорилось, что решения мы должны принимать по обстоятельствам.
– Неужели наше молчание надолго задержит обнаружение этого флота, теперь, когда о нем стало известно? Несомненно, половина патронов пяти галактик выслала кучи разведывательных кораблей, которые постараются повторить наше открытие. Они будут заглядывать во все тусклые редко посещаемые шаровые скопления. И только вопрос времени, когда они наткнутся на нужный гравитационный бассейн и на нужное скопление.
Крайдайки считал это маловероятным. Галакты нередко думают, как земляне, и вряд ли будут проводить поиск таким образом. Доказательство то, что флот так долго не был обнаружен. Но Метц, вероятно, прав.
– В таком случае, доктор, почему бы нам сразу не сообщить о местонахождении флота Библиотеке? Оно станет общеизвестно и больше не будет нас касаться. Такое большое открытие должно исследоваться группой, получившей лицензию Института.
Крайдайки иронизировал, но, когда Метц взглянул на него покровительственно, понял, что его слова восприняты всерьез.
– Вы наивны, капитан. Фанатики над нашими головами не очень считаются с галактическими законами, рассчитанными на миллионы лет, если впереди у них только тысячелетия. Если все узнают, где находится брошенный флот, битва переместится туда! Эти древние корабли погибнут в перекрестном огне, какое бы мощное защитное поле их ни окружало. И галакты все равно постараются захватить нас, если решат, что им солгали!
Они приплыли на мостик. Крайдайки остановился.
– Лучше одной из соперничающих групп получить сведения и возможность исследовать флот?
– Да! В конце концов, что нам эти пустые корпуса? Опасное место, где мы потеряли корабль и десяток лучших членов экипажа. Мы не преклоняемся перед предками, как эти неистовые ити. Нас лишь умозрительно интересует, где флот, сохранившийся со времен прародителей, или где сами прародители! Из-за этого не стоит умирать. Если мы чему-то и научились за последние двести лет, так это тому, что малые расы, новички, как мы, должны своевременно уходить с дороги больших парней, как соро или губру, когда они начинают уничтожать друг друга!
Седые волосы доктора Метца разлетались, он намеренно покачивал головой. Вокруг него возник ореол из пузырей.
Крайдайки не мог бы изменить свое отношение к Метцу, но когда того покинула привычная сдержанность и охватил энтузиазм, он стал капитану почти приятен.
К несчастью, Метц ошибается в самых основах своих рассуждений.
В доспехах Крайдайки зазвенело. Вздрогнув, он понял, что уже очень поздно.
– Ваши аргументы очень интересны, доктор Метц. Но у меня нет больше времени. Никакого решения не будет принято без ведома совета корабля. Согласны?
– Да. Однако, мне кажется…
– Кстати, о сражении над Китрупом. Мне надо узнать, что может сообщить Такката-Джим. – Капитан не намерен столько времени проводить с Метцем. И не хотел пропускать долгожданных упражнений.
Но Метц не отпускал его.
– Да. Когда вы сказали о Такката-Джиме, я вспомнил, что хотел еще кое о чем поговорить с вами, капитан. Меня беспокоит ощущение социальной изоляции, которое испытывают члены экипажа экспериментальных разновидностей. Они жалуются на остракизм и на большую загруженность.
– Вы имеете в виду некоторых стеносов?
Во взгляде Метца промелькнула растерянность.
– Это бытовое название. Кажется, оно прижилось, хотя все неодельфины таксономически Tursiopus Amicus…
– Я контролирую ситуацию, доктор Метц. – Крайдайки было теперь все равно, что он перебивал человека. – Принимаю специальные меры и считаю, что мне удастся сохранить единство экипажа.
Только с десяток стеносов проявляли недовольство. Крайдайки подозревал, что это атавизм, отступление от разумности под влиянием страха и напряжения. А эксперт доктор Метц, по-видимому, считает, что большинство экипажа "Стремительного" впало в расизм.
– Вы хотите сказать, что у Такката-Джима тоже возникли проблемы? спросил Крайдайки.
– Конечно, нет! Он очень хороший офицер. Но когда вы произнесли его имя, я вспомнил об этом, потому что… – Метц смолк.
"Потому что он тоже стенос, – про себя закончил Крайдайки. – Сказать Метцу, что я собираюсь назначить Хикахи первым помощником капитана? Такката-Джим, конечно, хороший специалист, но его мрачное настроение начинает сказываться на психологическом состоянии экипажа. Не таким должен быть мой заместитель".
Крайдайки очень не хватало лейтенанта Ячапа-Джина, который погиб в Мелком скоплении.
– Доктор Метц, уж поскольку вы затронули эту тему, я заметил несоответствия между предполетными психобиологическими характеристиками некоторых членов экипажа и их поведением в полете еще до того, как мы обнаружили брошенный флот. Я не китопсихолог, но в некоторых ситуациях считаю, что эти фины вообще не должны были оказаться на корабле. У вас есть объяснения?
Лицо Метца стало невыразительным и пустым.
– Не совсем понимаю, о чем вы, капитан.
Крайдайки механической рукой почесал над правым глазом.
– Пока я ничего не хочу добавлять, но вскоре мне придется воспользоваться своим служебным положением и просмотреть ваши записи. Неформально, разумеется. Пожалуйста, приготовьте их для…
Крайдайки прервал звонок коммуникатора на его доспехах.
– Да. Говорите! – приказал он. Несколько мгновений прислушивался.
– Ничего не меняйте, – ответил он. – Сейчас я у вас буду. Конец связи.
Он направил вспышку сонара на сенсорную пластину двери. Люк открылся.
– С мостика, – сказал он Метцу. – Вернулся разведчик с сообщением от Тшут и Томаса Орли. Мне нужно быть там, но ссскоро мы вернемся к этому разговору, доктор.
Двумя мощными ударами плавников Крайдайки вплыл в люк и направился на мостик..
Игнасио Метц смотрел ему вслед.
"Крайдайки что-то заподозрил, – подумал он. – Насчет моих специфических исследований. Но что именно?"
Постоянное напряжение, опасность, осада давали великолепные данные, в частности относительно тех финов, которых включили в состав экипажа по настоянию Метца. Но сейчас положение усложняется. У некоторых его подопечных появились неожиданные для него симптомы.
Теперь вдобавок к тревоге из-за этих фанатичных галактов, прибавились подозрения Крайдайки. Нелегко будет сбить его со следа. Метц высоко ценил гениальность, особенно в возвышенном дельфине.
"Если бы только он был одним из моих, – думал он о Крайдайки. – Если бы только я его создал!"
Корабли лежали в пространстве, как рассыпанные бусы, тускло отражая слабый свет Млечного Пути. Ближайшие планеты – неяркие красноватые старики в небольшом шаровом скоплении, жалкие и редкие остатки первой эпохи формирования, лишенные звезд и металлов.
Джиллиан рассматривала, одно из тех шести изображений, что "Стремительный" неосмотрительно передал домой из заброшенного и, казалось бы, неинтересного гравитационного бассейна вдали от всех известных путей.
Неестественно молчаливая армада, не ответившая ни на один их вопрос; земляне не знали, что и подумать. Флот из кораблей-призраков, которому нет места в структуре пяти галактик.
Сколько времени они оставались незамеченными?
Джиллиан отложила голографию и взяла другую. На ней был крупным планом изображен один из гигантских брошенных кораблей. Огромный, как луна, в яминах, древний, слабо мерцающий – это защитное поле неизвестных свойств. Оно не поддавалось анализам. Удалось только определить, что это напряженное вероятностное поле необычной природы.
Пытаясь причалить к одному из кораблей-призраков с внешней стороны поля, гичка "Стремительного" каким-то образом начала цепную реакцию. Ослепительно яркие молнии пронеслись между древним гигантом и крошечным разведчиком. Лейтенант Ячапа-Джин доложил, что все дельфины на гичке галлюцинируют. Гичка попыталась уйти, но потеряла ориентацию и включила свое поле стасиса внутри защитного поля корабля. В результате взрыв уничтожил оба корабля.
Джиллиан отложила голоизображение и осмотрела лабораторию. Херби по-прежнему лежит в стасисе, силуэт миллиардов прошедших лет.
После катастрофы Том Орли отправился туда и втайне пронес этот загадочный реликт через один из боковых выходов корабля.
"Находка огромной ценности, – думала Джиллиан, рассматривая труп. Мы хорошо заплатили за тебя, Херби. Если бы я только знала, что мы приобрели".
Херби – загадка, которую должны разгадывать объединенные коллективы больших институтов, а не одинокая женщина в осажденном корабле далеко от дома.
Это раздражает, но кто-то ведь должен постараться. Кто-то должен понять, почему их превратили в преследуемых животных. Том отсутствует, Крайдайки очень занят, сохраняя нормальный ритм работы экипажа и корабля, остается только она. Больше некому.
Постепенно она кое-что узнала о Херби – это действительно очень древний труп, у него скелет существа, передвигавшегося по планете. Библиотека корабля утверждает, что ничего подобного никогда не существовало.
Джиллиан положила ноги на стол и взяла еще один снимок из стопки. Сквозь мерцание защитного поля ясно видны символы на массивном корпусе.
– Открыть Библиотеку, – сказала она. Из четырех экранов на ее столе ожил левый, с изображением спирали с лучами.
– Файл "Саргассы", поиск соответствий символов. Открыть и продемонстрировать изменения. – В ответ на стене слева от Джиллиан показался текст. Чрезвычайно короткий.
– Подпрограмма: перекрестные справки Библиотеки, программа поиска, сказала Джиллиан. Текст продолжал проецироваться на стену. Рядом с ним показалось мерцающее изображение спирали с лучами. Негромкий низкий голос произнес:
– Программа поиска перекрестных справок, чем могу быть полезна?
– Это все, что было найдено на борту брошенного корабля?
– Ответ верен. – Голос звучал холодно. Интонации утвердительные, однако не делалось никаких попыток скрыть, что отвечает только ничтожная часть программы корабельной Библиотеки.
– Я просмотрела все записи в поисках корреляций этим символам. Вы, конечно, понимаете, что я только микроветвь, а эти символы со временем меняются. В тексте указаны все возможные соответствия, которые я смогла установить в указанных вами параметрах.
Джиллиан просмотрела короткий список. Трудно поверить. Хотя и очень маленькая по сравнению с планетарными или секторными ветвями, корабельная Библиотека содержала столько информации, сколько все книги, опубликованные на Земле до конца двадцать первого столетия. Соответствий должно быть гораздо больше!
– Ифни! – вздохнула Джиллиан. – Что-то ведь должно было возбудить всех фанатиков галактики. Может, посланное нами изображение Херби? Или символы? Что именно?
– Я не обладаю возможностью рассуждать, – ответила программа.
– Вопрос риторический и адресован не тебе. Я вижу, указана тридцатипроцентная корреляция с религиозными иероглифами "Союза Отрекшихся". Дай мне краткие сведения об отрекшихся.
Тональность голоса изменилась.
– Программа культуры, резюме…
"Отрекшиеся – заимствованный из англика термин, обозначает крупную философскую группу культур галактического общества.
Религия "отрекшихся" возникла из легендарного исторического события тарсеу, в пятнадцатой эпохе, примерно шестьсот миллионов лет назад, когда галактические Институты едва уцелели из-за притязаний трех могущественных рас патронов (каталожные номера 97AcF109t, 97AcC136t и 97AcG986s).
Два этих вида относятся к самым мощным и агрессивным воинственным образованиям в истории пяти связанных галактик. Третий вид известен введением нескольких новых космических технологий, включая новые стандарты…"
Библиотека пустилась в техническое описание методов изготовления кораблей. Интересно, но к проблеме не относится. Большим пальцем ноги Джиллиан коснулась кнопки "пропустить" на своей консоли, и изложение перескочило.
"…Победители взяли название, которое можно перевести как "Львы". Они смогли захватить большую часть пунктов перехода и центров силы и все большие Библиотеки. В течение двадцати миллионов лет их власть казалась несокрушимой. Львы практиковали стихийное расселение и колонизацию, в результате чего в пяти галактиках того времени погибло восемь предразумных рас.
Тарсеу покончили с этой тиранией, призвав на помощь шесть древних рас, которые считались исчезнувшими, и, объединив силы, совершили успешное контрнападение. Впоследствии, когда галактические Институты были восстановлены, тарсеу вместе с шестью таинственными защитниками предали забвению…"
Джиллиан прервала словесный поток.
– Откуда появились эти шесть рас, которые помогли повстанцам? Ты говоришь, они считались исчезнувшими?
Снова послышался голос монитора:
– В соответствии с записями того времени они считались погибшими. Хотите узнать каталожные номера?
– Нет. Продолжай.
"Сегодня большинство разумных считает, что эти шесть были остатками рас, перешедших на следующую ступень эволюции. Поэтому им было не обязательно исчезать, просто они стали неуловимыми, невоспринимаемыми. Но все же сохранили заинтересованность в мирских делах, особенно когда они шли плохо. Хотите получить список статей о программах перехода рас?"
– Нет. Продолжай. Что же все-таки утверждают отрекшиеся?
"Отрекшиеся считают, что существуют некие бесплотные расы, которые время от времени снисходят до физической формы, вписываясь в нормальный процесс возвышения. Эти "Великие Призраки" появляются как предразумные, поднимаются до уровня клиентов, проходят период службы по договору, становятся ведущими старшими и при этом скрывают свою истинную природу. Однако, в чрезвычайных обстоятельствах, эти суперрасы могут быстро вмешиваться в дела смертных".
"Утверждают, что так называемые прародители – это самые древние, наиболее отчужденные и могучие из Великих Призраков".
"Естественно, это существенно отличается от обычной легенды о прародителях, тех Древнейших, что удалились в свою галактику давным-давно, пообещав когда-нибудь вернуться…"
– Довольно! – Библиотека сразу смолкла. Джиллиан нахмурилась: на словах "Естественно, это существенно отличается…" ей пришла в голову мысль.
Вздор! Религия Отрекшихся – всего лишь вариант основной догмы, она лишь незначительно отличается от многотысячелетней легенды о "возвращении" прародителей. Это противоречие напомнило ей древние религиозные конфликты на Земле, когда верующие отчаянно спорили о природе троицы или о количестве ангелов, которые могут уместиться на конце иглы.
Это безумие из-за мелких подробностей доктрины было бы даже занимательным, если бы не битва, происходящая прямо сейчас в нескольких тысячах километров над головой.
Она сделала краткую запись – проверить сходство с верой индусов в земное воплощение божеств, в аватар. Сходство с религией Отрекшихся совершенно очевидное, и Джиллиан удивилась, почему Библиотека не заметила эту аналогию.
Хватит, значит хватит.
– Нисс! – окликнула Джиллиан.
Засветился крайний правый экран. На нем появился четкий абстрактный рисунок.
– Насколько вам известно, Джиллиан Баскин, предпочтительно, чтобы Библиотека не знала о моем присутствии на корабле. Я взял на себя смелость отключить ее, чтобы она не могла нас подслушать. Вы хотите о чем-нибудь спросить?
– Да. Ты слушал сообщение только что?
– Я прослушиваю все, что сообщает эта микроветвь. Это моя главная задача здесь. Разве Томас Орли не объяснил вам это?
Джиллиан сдержалась. Нога ее почти касалась этого гнусного экрана. Чтобы избежать искушения, она опустила ее на пол.
– Нисс, – спокойно спросила она, – почему микроветвь Библиотеки несет вздор?
Машина тимбрими вздохнула, как человек.
– Доктор Баскин, все кислородопоглощающие расы, за исключением человечества, вскормлены на семантике, развившейся в десятках взаимоотношений патронов с клиентами; и все это делалось под влиянием Библиотеки. А вот языки Земли по галактическим стандартам странные и хаотичные. Невероятно сложна проблема перевода галактических архивов на ваш необычный синтаксис.
– Все это я знаю! Во времена контакта ити хотели, чтобы мы все изучили галактические языки. Мы сказали им, как поступить с этой идеей.
– И даже очень красочно. Напротив, человечество приложило гигантские усилия, чтобы земная ветвь Библиотеки пользовалась англиком. Для этого нанимались в качестве консультантов кантена, тимбрими и другие. Но проблемы остаются.
Джиллиан потерла глаза. Так дело не пойдет. Почему Том считает, что эта саркастическая машина полезна? Всегда, когда ей нужен просто ответ, машина только задает вопросы.
– Лингвистическая проблема – их предлог в течение вот уже двух столетий! – сказала она. – И сколько времени они еще будут ею пользоваться? Со времен контакта мы изучаем языки, как никогда раньше. Мы справились с трудностями таких языков, как англик, английский, японский, и научили говорить дельфинов и шимпов. У нас достигнут даже некоторый прогресс в общении со странными существами – соларианами, живущими на земном Солнце!
– Однако Институт Библиотеки по-прежнему утверждает, что в нелепых несоответствиях и плохо переведенных записях виноват наш язык! Дьявольщина, мы с Томом знаем четыре или пять галактических языков. Дело не в лингвистических трудностях, а в странных данных, которые нам сообщают!
Нисс негромко пожужжал некоторое время. Затем светящиеся точки на экране превратились в два несмешивающихся потока и распались на капли.
– Доктор Баскин, разве сейчас вы не назвали главную причину, почему такие корабли, как "Стремительный", бороздят космос? Они ищут несоответствия в данных Библиотеки. А цель моего существования – поймать Библиотеку на лжи, выяснить, правда ли, что могущественные расы патронов, как вы выражаетесь, "вешают лапшу на уши" младших разумных, как люди или тимбрими.
– Почему же ты мне не помогаешь? – Сердце Джиллиан забилось. Она ухватилась за край стола и поняла, что чуть не сорвалась из-за раздражения.
– Почему меня всегда так поражает человеческий взгляд на мир, доктор Баскин? – спросил Нисс. Голос машины звучал почти сочувственно. – Мои хозяева тимбрими необычайно хитры. Их приспособляемость позволяет им выжить в самых ужасных условиях. Но и они попали в ловушку галактического образа мыслей. Вы, земляне, со своим свежим взглядом на вещи можете разглядеть то, чего не увидели они.
– Разница в поведении и верованиях кислородопоглощающих огромна, но человеческий опыт уникален. Тщательно и осторожно возвышенные расы никогда не совершали таких ошибок, как люди в предконтактном состоянии. Эти ошибки делают вас уникальными.
Джиллиан знала, что это правда. Люди совершали невероятные глупости; их никогда бы не совершили расы, знающие о существовании законов природы. В эти дикие столетия развивались жуткие суеверия. Допускались самые разные способы управления, интриги, философские школы. Как будто сирота-Земля стала планетой-лабораторией, в которой проводилась серия странных экспериментов.
Какими бы нелогичными и позорными ни казались теперь эти эксперименты, они обогатили современного человека. Мало кто сумел сделать столько ошибок за такое короткое время или пытался бы решить столько неразрешимых проблем.
Художники Земли высоко ценились пресыщенными ити, им хорошо платили, и они сочиняли сюжеты, которых не мог вообразить никакой галакт. Тимбрими особенно нравились земные книги в стиле фэнтези, с драконами, чудовищами и волшебством – чем больше, тем лучше. Эти книги казались им необыкновенно яркими и гротескными.
– Меня не обескураживает, когда вы сердитесь на Библиотеку, – сказал Нисс. – Я рад. Я учусь на вашем раздражении! Вы сомневаетесь в том, что вся галактика считает само собой разумеющимся.
– Помогать вам – моя вторичная задача, миссис Орли. Главная наблюдать, как вы страдаете.
Джиллиан моргнула. Машина не зря применила такой древний способ, это попытка еще больше рассердить ее. Она сидела неподвижно, пытаясь разобраться в своих противоречиях и эмоциях.
– Так дело не пойдет, – сказала она наконец. – Это сводит с ума. Я как будто заперта в душном помещении.
Нисс ничего не ответил. Джиллиан следила за светящимися точками на экране.
– Ты предлагаешь на время оставить это? – спросила она наконец.
– Может быть. И у тимбрими, и у людей есть подсознание. Может, позволим ему повозиться с этими проблемами.
Джиллиан кивнула.
– Я попрошу Крайдайки послать меня на остров Хикахи. Изучение аборигенов крайне важно. Я думаю, это самое главное, конечно, после нашего спасения.
– Нормальная точка зрения по галактическим стандартам и потому неинтересная для меня. – В голосе Нисса послышалась скука. На экране появились темные вращающиеся линии.
Джиллиан послышался легкий хлопок.
Она связалась по коммуникатору с Крайдайки.
– Джиллиан, ваше пси перерабатывает. Я собирался с вами связаться.
Она сразу села.
– Новости от Тома?
– Да. Всссе в порядке. Он просит меня передать вам поручение. Можете сейчас прийти ко мне?
– Иду, Крайдайки.
Она закрыла дверь лаборатории и заторопилась на мостик.