Глава 24
У Сирокко изменились взгляды.
– Знаешь что? – спросила она, испытывая нечто большее, чем легкое головокружение. – Если бы кто-то прямо сейчас сказал, что "Властелин Колец" никогда не покидал орбиты Земли и что все это штучки Голливуда, то я, думаю, и глазом бы не моргнула.
– Вполне естественная реакция, – сказала Гея успокаивающе.
Она расхаживала по комнате, подавая бокал с вином Габи и двойной виски Сирокко, поправляя картины на стене и смахивая со стола пыль тряпкой из старой юбки.
Гея была низенькая и приземистая, она напоминала бочку. Кожа у нее была обветренная и загорелая, нос картошкой, но в уголках глаз и чувствительного рта притаились смешливые морщинки.
Пытаясь отвлечься от обуревавших ее мыслей, Сирокко старалась определить, на кого похоже ее лицо. В.С. Филдс? Нет… похож только нос. Потом она придумала. Гея похожа на Чарльза Лафтона в "Личной жизни Генриха VIII".
Габи и Сирокко сидели на противоположных краях слегка потертой кушетки. Гея поставила около каждой по бокалу, затем пересекла комнату, чтобы возложить свою массу в кресло с высокой спинкой. Пыхтя, она устроилась поудобнее и переплела пальцы.
– Можете расспрашивать меня, – сказала Гея, выжидающе склонившись вперед.
Сирокко и Габи переглянулись, потом посмотрели на Гею. Последовало непродолжительное молчание.
– Ты говоришь по-английски, – сказала Сирокко.
– Это не вопрос.
– Каким образом ты говоришь по-английски? Где ты его выучила?
– Я смотрю телевизор.
Сирокко знала, какой следующий вопрос она хочет задать, но не была уверена, стоит ли это делать. Предположим, она последняя из строителей Гея. Не было никаких доказательств, что Гея и в самом деле единый организм, как говорила Апрель, но возможно, что эта персона считает себя богиней.
– Как… насчет этого шоу… там, снаружи? – спросила Габи.
– Все дело в зеркалах, дорогая, – махнув рукой сказала Гея. – Не более, чем ловкость рук. – Она посмотрела на свою ладонь. Потом взгляд ее стал жестче. – Я хотела убедиться, что вы и в самом деле герои. Я дала свое лучшее представление. Я подумала, что на этой сцене нам будет лучше общаться. Комфорт, еда, выпивка… Хотите что-нибудь поесть? Кофе? Кокаин?
– Нет… мне… ты сказала…
Ты сказала кофе?
…кокаин?
У Сирокко пощипывало в носу, она испытывала самую большую тревогу и самый меньший страх за все время, как они переступили порог ступицы. Откинувшись назад, она сидела на кушетке и смотрела в глаза созданию, называвшее себя Геей.
– Ты сказала зеркала. Но кто тогда ты?
Улыбка Геи стала еще шире.
– Надо докопаться до самой сути, да? Хорошо. Я люблю прямоту. – Поджав губы, она, казалось, размышляла над вопросом.
– Ты имеешь в виду, что это такое, или кто такая я?
Она сложила руки на своей необъятной груди и продолжала:
– Я – три разновидности жизни. Существует само по себе мое тело, которое является окружающей средой, по которой вы передвигаетесь. Существуют мои создания, такие как титаниды, которые принадлежат мне, но которые мною не управляются. И существуют приборы, которые отделены от меня, но некоторые являются частью меня. Я обладаю определенными умственными способностями, которые иногда бывают полезными при создании миражей, которые вы видели. Можете называть это гипнозом, или телепатией, хотя это ни то, ни другое.
Я могу создавать живые существа, которые являются продолжением моей воли. Одному одиннадцать лет, и это только одна из разновидностей. У меня есть и другие. Они построили эту комнату и ступени снаружи, большинство планов я позаимствовала из фильмов. Я большой любитель фильмов, и я тебя понимаю…
– Да, но наступает…
– Я знаю, знаю, – успокоила ее Гея. – Я странствую. Это чертовски досадно. Я должна поговорить с тобой об этом. Когда я заговорила, что слышала тебя раньше… ладно, я использовала верхний клапан Океана как гортань, гоня воздух из спицы. Это вносит разлад в погоду. Эти три слова посылают снег на Гиперион.
– Но узнав о этом моем теле, тебе захочется узнать что-нибудь еще. А я просто ужасно старая женщина, совершенно одинокая здесь наверху.
Она прищурилась, посмотрела на Сирокко.
– Ты до сих пор подозреваешь это, ведь так?
– Я… я не знаю, что и думать. Даже если я и поверила тебе, я все равно так и не узнала, кто ты.
– Я Титан. Ты хочешь знать, что такое Титан.
Она откинулась на спинку кресла, взгляд ее унесся куда-то далеко.
– То, чем я и в самом деле являюсь – в прошлом. Мы очень старые, что совершенно ясно. Мы не эволюционизировали, мы созданы. Мы живем три миллиона лет, мы окружены тысячным потомством. За это время мы изменились, хотя не посредством эволюционных процессов, в вашем понимании.
Большая часть нашей истории в настоящее время потеряна. Мы не знаем ни кто нас построил, ни для каких целей. Достаточно сказать, что наши создатели сделали нас хорошо. Они ушли, а мы все еще здесь. Возможно, их потомки до сих пор живут во мне, но если это так, то они забыли величие своих создателей. Я слушаю послания моих сестер, распространяемые через эту галактику, но никто не говорит о строителях.
Она на мгновение нахмурилась, ожидая ответа Сирокко, но тут же лоб ее расправился.
– Хорошо, – сказала Сирокко. – Но ты упустила много деталей. Как ты очутилась здесь? Почему ты только одна? Ты слушаешь радио; ты тоже занимаешься радиопередачей? А если это так, то почему ты до сих пор не вошла в контакт с Землей? Если…
Гея предостерегающе подняла руку и хихикнула.
– Минуточку, хорошо? Ты много берешь на себя. Почему ты решила, что я пришелец? Я также как и ты родилась в этой системе. Мой дом Рея. Моя дочь на Япете, она в настоящее время приближается к зрелости. Семейство Титанов вращается вокруг Урана. Они составляют видимые кольца. Все они меньше меня. Я самый большой Титан из расположенных поблизости.
– Япет? – переспросила Габи. – Это одна из причин, из-за которых мы…
– Успокойся. Я должна объяснить и избавить себя от ошибки. Мы не можем путешествовать между звездами. Мы вообще не можем передвигаться в космосе, за исключением орбитальных установок.
– Я запустила с обода колеса зародышей, так как я вращаюсь, они набрали скорость. Я старалась как можно лучше, но на таком расстоянии это проблематично. Зародыши не имели никакого направляющего устройства.
Когда они попадают в подходящий мир, Япет безупречен в этом отношении: нет воздуха, не каменистый, море солнца, они укореняются. За пятьдесят тысяч лет младенец Титана готов родиться. На этой стадии полностью покрывается полушарие рожающего тела. Вот почему семьдесят пять лет назад Япет выглядел таким образом: одна его сторона была гораздо ярче другой.
Затем младенец Титана сжимается, пока не превращается в толстый обод, опоясывающий мир от полюса до полюса. Таким становится Япет. Моя дочь зарылась глубоко. Она достигла ядра, чтобы найти жизненно важные элементы. Я опасаюсь, что к этому времени Япет уже значительно ограблен; моя бабушка, после нее моя мать, все использовали этот спутник.
Моя дочь занимается синтезом горючего, необходимого ей, чтобы вырваться из Япета на свободу. И только когда она будет готова, и ни днем раньше, так как при рождении она обладает той же массой, что и всю жизнь, она вырвется в космос. Похоже, что Япет разделится во время этого на части, таким образом, очевидно, образовались кольца. Потом…
– Ты говоришь, что Титаны являются причиной образования колец? – спросила Габи.
– Разве я не сказала только что этого? – слегка раздраженно спросила Гея, поглощенная своим рассказом.
– Это случилось очень давно, и вы не можете возложить ответственность за это на меня. Как бы то не было, моя дочь при любых обстоятельствах вынуждена будет прекратить свое теперешнее вращение и начнет описывать круги как это делаю я. Та часть ее, которая превратиться в ступицу, находится сейчас на поверхности Япета. В космосе она сожмется, вытолкнув позади себя спицу. Она начнет вращаться быстрее, постепенно стабилизируясь, наполняя себя воздухом, начнет внутри себя образование горного процесса для существ, которые… ладно, вы получили общее представление. Я говорю бессвязно, когда рассказываю о своей дочери, впрочем, наверное любые родители.
– Нет, нет, мне очень интересно, – запротестовала Сирокко. – У твоей дочери внутри тоже будут титаниды, ангелы и цеппелины?
– Никаких титанид, я думаю, – усмехнувшись, сказала Гея. – Если она будет выращивать всех их, то будет изобретать их самостоятельно, как это делала я.
– Что-то я не пойму, – потрясла головой Сирокко.
– Это довольно просто. Большинство моих видов являются потомками по прямой линии Титанов, они были спрятаны, когда нас создавали. Каждое освобождаемое мною яйцо содержит семена миллионов видов как электронные растения. Я не думаю, что наши строители уделили большое внимание машинам. Все, что им было надо, они выращивали – от одежды до электронной схемы.
Титаниды и ангелы различаются. Пока вы не привыкли к ним, вам было удивительно, что они так похожи на людей. Ответ на это прост. Я использовала людей как образец. С титанидами было легче, но ангелы… это была моя головная боль! У ваших сказочников слишком большая фантазия, на практике это воплотить труднее. Для того, чтобы удержать ангелов над землей, размах крыльев должен быть огромным, даже при моей низкой гравитации и высоком атмосферном давлении. Я не собиралась делать их по библейскому образцу, но так получилось! Основная проблема, как вы видите, состояла…
– Ты сама сделала их? – спросила Сирокко. – Создала все на голом месте?
– Разве я только что не сказала это? Для меня это не труднее, чем тебе слепить из глины фигурку.
– Они полностью твое творение. Но ты основательно знакома с радиотехникой и создавала их по аналогам, знакомым тебе благодаря радио. Но, по твоим понятиям, мы занимаемся радио и телевещанием не так давно.
– Титанидам меньше ста лет, ангелы еще моложе.
– Тогда… тогда ты богиня. Я не хочу заниматься здесь теологией, но я надеюсь, что ты понимаешь, что я имею в виду.
– Но тем практическим результатам, которые получены в моем небольшом уголке вселенной… да, я богиня. – С самодовольным видом она сложила на груди руки.
Сирокко с тоской посмотрела на дверь. Как было бы хорошо выйти через нее и постараться забыть обо всем, что произошло.
Что из того, что это существо безумный живой потомок строителей? – Спрашивала себя Сирокко. Она управляла миром, который они называют Геей. Не имеет значения, действительно ли это соответствует действительности, в любом случае она обладает исключительной силой.
И что было достаточно странным, в иные моменты, когда та казалась какой-то незащищенной, Гея нравилась ей, но это было до того, как Сирокко вспомнила о том, что, в первую очередь, привело ее в ступицу.
– Существуют две вещи, о которых я хочу спросить тебя, – сказала Сирокко так решительно, насколько только отважилась.
Гея встревоженнно приподнялась.
– Пожалуйста. Случайно, я хочу также спросит тебя о двух вещах.
– Я… ты? Спросить меня? – Это было совершенно неожиданно. Сирокко довольно-таки нервничала, заводя разговор о "Властелине Колец". Она знала, что с ней и ее командой поступили несправедливо, но имеет ли к этому отношение богиня? Сирокко хотела бы иметь хотя бы тысячную долю той бравады, когда она зайдя в ступицу, выкрикивала проклятия в пустое пространство.
– Что я могу для тебя сделать? – улыбаясь спросила Гея.
Сирокко глянула на Габи, которая слегка расширила глаза и исподтишка перекрестила пальцы.
– Первое… а, первая просьба касается титанид…
Проклятье, это должно было идти вторым вопросом. Но это не должно помешать.
– Его называют мейстерзингер… – Сирокко пропела его имя и продолжала. – Он просил меня… он просил меня, что если я когда-нибудь доберусь до тебя, спросить, почему они вынуждены воевать?
Гея нахмурилась, но она казалась скорее смущенной, чем рассерженной.
– Ты должна была понять это.
– Ладно, я поняла. Агрессивность, направленная против ангелов, заложена в них. Это инстинкт, то же самое происходит и с ангелами.
– Совершенно верно.
– И если ты так задумала их, то для этого у тебя были основания…
Гея выглядела удивленной.
– Да, конечно, я хотела войны. Я никогда не знала о войнах, пока не посмотрела ваши телевизионные передачи. Мне казалось, что ваши люди любят их настолько сильно, что воюют годами, и я решила тоже попробовать.
Долгое время Сирокко не находила, что сказать. Она почувствовала, что сидит с открытым ртом.
Ты это серьезно?
– Вполне.
– У меня это не укладывается в голове.
Гея глубоко вздохнула.
– Я хотела бы, чтобы ты не боялась меня. Уверяю, тебе не грозит от меня никакая опасность.
– Откуда нам это знать? – подалась вперед Габи, ты…
Она замолчала и посмотрела на Сирокко.
– Я разрушила ваш корабль. Это отдельный важный разговор, я уверена. Вы многого не знаете. Хотите еще немного кофе?
– Нет, не сейчас, спасибо, – торопливо сказала Сирокко. – Гея, или Ваше Святейшество, или как еще я должна называть тебя…
– Мне нравится Гея.
– …мы не любим войны. Я не люблю их, и не думаю, что любит какой-либо другой здравомыслящий человек. Я не сомневаюсь, что ты видела и антивоенные фильмы. Гея нахмурилась и закусила костяшку пальца. – Конечно, но их гораздо меньше, и фильмы о войне более популярны. В них больше кровопролития, чем в большинстве антивоенных фильмов. Ты сказала, что вы не любите войны, но почему вы тогда так восхищаетесь этими фильмами?
– Я не могу ответить на этот вопрос. Все, кого я знаю, ненавидят войну, титаниды ненавидят ее тоже. Они хотят, чтобы эти войны прекратились. Я пришла просить тебя об этом.
– Совсем не воевать? – она подозрительно вглядывалась в Сирокко.
– Совсем.
– Даже без небольших схваток?
– Даже.
Гея ссутулилась, глубоко вздохнула.
– Хорошо, – сказала она. – Договорились.
– Я надеюсь, что это не причинит больших хлопот, – продолжала Сирокко. – Я не знаю, каким образом…
– Это сделано! – Комната осветилась вспышкой, короной охватившей голову Геи. Раскат грома свалил Габи и Сирокко с ног. Габи выхватила из ножен меч и встала между Сирокко и Геей.
Последовало неловкое молчание.
– Я не собираюсь этого делать, – сказала Гея, руки у нее нервно дрожали. – Это было… ну… что-то вроде разочарования. – Она снова вздохнула и показала им на их места.
– Я должна была сказать, что происходит, – тщательно подбирая слова, сказала Гея. – Я призвала всех ангелов и титанид. Перепрограммирование займет некоторое время.
– Перепрограммирование? – с подозрением спросила Сирокко.
– Никто не пострадает, дорогая. Земля поглотит их всех. Через некоторое время они выйдут свободными от принуждения воевать. Ты удовлетворена?
Сирокко заинтересовало, была ли какая-нибудь альтернатива этому решению, но она промолчала и лишь молча кивнула головой.
– Ну и хорошо. Теперь второе дело. Твой корабль.
– Я еще ничего не просила.
Гея подняла руку, и убедившись, что Сирокко не будет больше ее перебивать, продолжала:
– Я знаю, что говорила вам, что я – весь мир, что я – Гея. Одно время это соответствовало действительности. Теперь это не совсем так. Не надо забывать, что мне три миллиона одна тысяча двести шестьдесят шесть лет. – Она помолчала, приподняв бровь.
– Три миллиона… – прищурилась Сирокко. – Ты говоришь, что это продолжительность твоей жизни.
– Ты права. Я стара не только по вашим меркам, но и по своим. Вы можете видеть это по ободу колеса и по ступице. Мои пустыни становятся суше, заброшенные земли покрываются все более толстым слоем льда и я ничего не могу с этим поделать. Сомневаюсь, что я проживу еще сто тысяч лет.
Совершенно неожиданно Сирокко рассмеялась. Габи пораженно уставилась на нее, Гея вежливо продолжала сидеть, склонив на бок голову, пока Сирокко не взяла себя в руки.
– Прости меня, – сказала она, все еще задыхаясь от смеха, – но почему-то это вызывает мало сочувствия. Всего сто тысяч лет! Ничего себе! – Она снова рассмеялась, на этот раз Гея тоже присоединилась к ней.
– Ты права, – сказала она, – еще слишком рано посылать цветы. Я могу пережить весь ваш народ. – Она откашлялась. – Но вернемся к тому, что я говорила. Я умираю. Я неправильно срабатываю в тысячах случаев. Она еще все держит в руках, подумаешь ты, но это все совсем не то, что было раньше. Вспомни динозавров. Один мозг у них в голове, второй – в крестце. Децентрализованное управление неуклюжим телом.
– У меня происходит то же самое. Когда я была молода, мои вспомогательные мозги работали вместе со мной, как пальцы на твоей руке. В последние полмиллиона лет это изменилось. Я потеряла контроль над большинством удаленных территорий. На ободе существует двенадцать самостоятельных интеллектов, а я лишь фрагментарно присутствую в двух индивидуальностях в моем центральном нервном звене, в ступице.
– Это как в греческой теогонии, которой я так увлекалась. Дети мои склонны к неуправляемости, своенравию, антагонизму. Я постоянно воюю с ними. Тут внизу есть хорошие и плохие земли. Гиперион одна из лучших земель. Мы вполне ладим.
– Рея темпераментная и совершенно сумасшедшая, но по крайней мере, мне часто удается уговорить делать правильные вещи. Но Океан – худшая из земель. Мы больше не в состоянии разговаривать друг с другом. Все, что я делаю в Океане, я делаю не правильным управлением, а хитростью и обманом. Это Океан поймал в ловушку ваш корабль.