ПРОЛОГ
Земной корабль миновал одинокую звезду Джиссер так быстро, что система оповещения станции метеоритной погоды не успела среагировать. Гигантский корабль уже обозначился светлым пятном на экране, когда это еще только доходило до сознания наблюдателя. Зато системы корабля, судя по всему, работали исправно, поскольку яркая движущаяся точка затормозила и, продолжая замедляться, описала широкую дугу. Теперь она медленно двигалась обратно, явно намереваясь попытаться отыскать небольшой объект, породивший помехи на энергетических экранах.
Когда корабль очутился в пределах видимости, грозной тенью замаячив в белесом свете далекой желто-белой звезды, он оказался больше чего бы то ни было виденного под Пятьюдесятью Солнцами. Выглядел он кораблем из самых глубоких бездн пространства, чудовищем легендарного мира, и хотя он был неведомого типа, по историческим хроникам в нем все же можно было узнать линкор Земной Империи. Пророчества предсказывали этот страшный день, и вот он настал. Страж знал, что делать. По подпространственной связи он послал Пятидесяти Солнцам предупреждение, которого с тревогой ждали уже столько столетий. Затем тщательно стер следы своего здесь присутствия. Взрыва не было. Перегруженные атомные генераторы без труда разложили массивное здание метеостанции на составные элементы.
Леди Глория Лорр, главный капитан "Звездного Роя", не позаботилась сопроводить экспедицию, высадившуюся на астероид, но внимательно следила за всем по астровизору. В тот же момент, когда подзорный луч вырисовал на экране фигуру человека в здании неземной метеостанции – она прекрасно поняла колоссальное значение этого открытия и успела обдумать все возможные осложнения.
Раз метеостанция – значит, межзвездные путешествия; люди же могли происходить только с Земли. Причина их появления здесь самоочевидна: старая экспедиция, причем достаточно давняя, если сейчас они поднялись до межпланетных сообщений; а популяция, заселявшая много планет, не может быть многочисленной, Ее Высочество, – подумала леди Глория, – будет довольна.
Придя в хорошее настроение, она вызвала силовой отсек.
– Ваша молниеносная операция по заключению астероида в охранный энергетический кокон, капитан Глон, – сердечно сказала она, – достойна всяческих похвал и будет вознаграждена.
Человек на экране астровизора склонил голову.
– Спасибо, благородная леди. Кажется, мы сохранили атомные и электронные составляющие всей станции. К сожалению, интерференция энергии ее реакторов не позволила, насколько я понимаю, фотоотделу получить достаточно четкие снимки.
– Нам хватит человека, а это матрица, для которой не нужны снимки, ее улыбка была столь же беспощадна, как и слова. Все еще продолжая улыбаться, леди Глория прервала связь и вновь принялась изучать сцену на астероиде, запечатленную подзорным лучом.
Задумчиво рассматривая до красного каления обожравшиеся поглотители вещества и энергии, она отметила про себя и висевшую на стене карту на которой было обозначено несколько бурь; одна из них захватывала весьма обширную зону. Ее огромный корабль не мог развить полной скорости, пока не станет известна точная локализация этой бури в пространстве.
С куда большим интересом она взглянула на статного молодого человека, на мгновение запечатленного подзорным лучом. Он был хорош собой – смелой красотой дикаря. Но прежде всего, конечно, он мог послужить источником информации, без которой на преодоление коротких расстояний внутри шарового скопления можно потратить целые десятилетия; без точного прогноза метеоритной погоды корабль не только не может разогнаться, но даже сохранить достигнутую скорость.
Увидев, что все покидают астероид, она энергичным движением выключила внутренний коммуникатор, коснулась нескольких кнопок и войдя в трансмиттер, вышла из приемной камеры, в полумиле от капитанского мостика.
Вахтенный офицер подошел к ней и отдал честь.
– Я только что получил из фотоотдела снимки, – хмуро доложил он. Карту закрывает пятно энергетического тумана. Не повезло. Думаю, следует начать со здания со всем содержимым, оставив человека напоследок, почувствовав ее неодобрение, он продолжил скороговоркой: – В конце концов, это обычная матрица человека. Ее восстановление теоретически сложнее, но практически ничем не отличается от вашего перехода через трансмиттер из рубки сюда. В обоих случаях происходит разложение на элементы, которые должны снова воссоздать исходную структуру.
– Но зачем оставлять его на самый конец?
– По техническим причинам. Неодушевленные предметы отличаются большей сложностью, тогда как организованная материя – не больше чем общедоступные углеводороды.
– Очень хорошо, – согласилась она, хотя и не была уверена, что карта важнее создавшего ее человека. Но если можно получить и то, и другое… Она решительно кивнула: – Продолжайте.
Леди Глория внимательно смотрела, как внутри просторной камеры возникает силуэт здания. Скользя на антигравитационных носителях, оно наконец утвердилось посреди огромной металлической палубы. Из кабины управления, качая головой, вышел техник и проводил ее вместе с полудюжиной подоспевших специалистов внутрь восстановленной метеостанции, обращая их внимание на несовершенства конструкции.
– На карте отмечено всего двадцать семь солнц, – сказал он. Невероятно мало, даже если люди эти заселили только небольшой район пространства. Кроме того, взгляните, сколько здесь бурь, даже далеко за пределами солнечных систем и… – Он замолчал, уставившись в темный угол, в двадцати футах за аппаратурой.
Леди Глория проследила за его взглядом: там лежал человек. Тело его сотрясала дрожь.
– Я считала, – заметила она холодно, – что человека мы оставили на самый конец.
Ученый был явно смущен.
– Видимо, ассистент плохо меня понял. Это…
– Неважно, – прервала его леди Глория. – Немедленно отправьте его в Психологический Центр и скажите лейтенанту Неслор, что я вскоре там буду.
– Есть, благородная леди.
– Подождите. Передайте привет старшему метеорологу и пригласите его сюда. Я хочу, чтобы он взглянул на эту карту и высказал свое мнение.
Она крутнулась на пятке среди обступивших ее людей, обнажив в улыбке ровные белые зубы.
– Клянусь Космосом, после долгих десяти лет что-то начало происходить. Если так пойдет и дальше, мы в два счета закончим эту игру в прятки.
Возбуждение кипело в ней подобно животворной силе.
Как ни странно, Страж понял почему он жив, еще до того, как пришел в себя. Ненамного, но раньше. Он ощутил пробуждение сознания и инстинктивно начал ежедневную деллианскую гимнастику мышц, нервов и разума, как обычно перед подъемом. Во время этого ритмичного цикла страшное подозрение обожгло его.
Приходит в себя? Он?!
В тот момент, когда мозг его едва не взорвался от пережитого шока, он понял, как все произошло. Он успокоился и погрузился в размышления; одновременно он пристально разглядывал молодую женщину, сидевшую возле его постели.
Овальное лицо с утонченными чертами было отмечено печатью высокомерия, обычно не свойственного столь юным особам. Женщина изучающе рассматривала его серыми блестящими глазами. Под их упорным взглядом в голове его воцарилась пустота. Наконец, мысли вернулись. Они запрограммировали меня для спокойного пробуждения. Что еще они сделали, о чем узнали? Мысль разрасталась, и он чувствовал, что вот-вот треснет череп: что еще?
Он видел, что женщина улыбается – так, словно его беспамятство чем-то забавляло ее. Это было как тоник. И Страж был уже гораздо спокойнее, когда она произнесла серебряным голосом:
– Не бойтесь. То есть, не бойтесь так сильно. Как вас зовут?
Страж открыл было рот, но тут же закрыл снова и отрицательно покачал головой. На мгновение ему неодержимо захотелось объяснить ей, что ответ даже на один вопрос сломал бы оковы деллианской психической инерции и привел бы к разглашению всей тайны. Но такая информация тоже грозила поражением. Он пересилил себя и вновь покачал головой.
Женщина нахмурилась.
– Не хотите ответить на такой невинный вопрос? Ведь это ничем не грозит.
Сначала имя, думал Страж; потом – с какой он планеты; где она находится относительно звезды Джиссер; какова метеообстановка на трассе. И так без конца. Чем дольше я буду отказывать людям в информации, которой они добиваются, тем больше времени получат Пятьдесят Солнц для организации отпора, самой страшной машине, которая когда-либо появлялась в этом районе космоса. Мысли Стража путались. Взгляд женщины, наблюдавшей за ним, посуровел, а в голосе зазвучал металл:
– Кто бы вы ни были, знайте, что находитесь на борту имперского линкора "Звездный Рой"; главный капитан Лорр, к вашим услугам. Знайте также, что мы безоговорочно требуем сообщить орбиту, которая приведет наш корабль к вашей главной планете. – Она продолжила голосом, дрожащим от напряжения: – Убеждена, вы уже знаете, что Земля не признает независимых правительств. Космос неделим. Во Вселенной нет места для ссорящихся наций, стремящихся к власти. Так гласит закон. Выступающие против него, являются преступниками и несут наказание, меру которого определяет особый суд. Это предостережение. – Не ожидая ответа, леди Лорр отвернулась. – Лейтенант Неслор, – сказала она, обращаясь к противоположной стене, – вы можете двинуться дальше?
– Да, благородная леди, – отозвался женский голос. – Я приняла за основу проведенные Мьюир-Грейсоном исследования обитателей колоний, долго остававшихся вне главного пути развития Галактики. История не знает прецедента такой долгой изоляции, какая имела место здесь, поэтому я считаю, что они уже миновали этап статичности и достигли некоторого прогресса. Но думаю, нам все же следует начать с простейшего. Несколько принудительных ответов откроют его сознание для дальнейшего давления; заодно мы сможем определить, как быстро растет его сопротивление давлению мозгоскопа. Разрешите приступить?
Женщина в шезлонге кивнула. Из стены ударил луч света. Страж попытался уклониться и только тут впервые обнаружил, что некая сила приковывает его к постели. Не веревки или цепи, но нечто невидимое, и все же крепкое, словно сталь, и эластичное, как резина.
Прежде чем он успел что-либо сообразить, свет ударил ему в глаза и ворвался в мозг – слепящим, яростным, пульсирующим блеском. Казалось, вместе с этим потоком света в его мозг ворвалась толпа голосов – пляшущих, поющих, болтающих, голосов, твердящих на все лады: "Такой простой вопрос, – Конечно, я отвечу… конечно, конечно, конечно… Меня зовут Страж Джиссер. Я родом с планеты Кайдер Третий, из семьи деллиан. Мы заселили семьдесят планет вокруг Пятидесяти Солнц, население тридцать миллиардов, четыреста крупных бурь, самые грозные на широте четыреста семьдесят три. Правительство расположено на Кассидоре Семь, чудесной планете…"
Ужаснувшись тому, что делает, Страж стянул обезумевшие мысли в деллианский узел, прерывая поток губительных слов. Он знал, что больше никогда не даст застать себя врасплох, но… было поздно, слишком поздно.
Однако леди Лорр вовсе не была в этом уверена. Покинув Стража, она тотчас направилась в соседнюю комнату, где лейтенант Неслор, женщина средних лет, разбиралась с данными, снятыми с приемных катушек. Психолог оторвалась от работы и удивленно сказала:
– Благородная леди, к моменту остановки регистрации его сопротивление стало эквивалентным ай-кью [(IQ, англ.) – коэффициент интеллектуальности; условная мера – умственного развития, получаемая на основе системы тестов], равному восьмистам. Однако это совершенно невозможно, поскольку он начал говорить в точке давления, эквивалентной ай-кью, равному ста шестидесяти семи. А это и соответствует его типу и, как вам известно, является средним значением.
За таким сопротивлением явно кроется какой-то метод тренинга. Думаю, ключом служит упоминание о деллианском происхождении. Интенсивность подскочила, когда он произносил эти слова. Нельзя игнорировать этот факт, разве что мы решим разрушить его психику.
^главный капитан отрицательно покачал головой, но произнесла только:
– Докладывайте по мере развития ситуации.
По пути к трансмиттеру она остановилась, чтобы проверить местонахождение корабля. Легкая улыбка тронула губы леди Глории, когда она увидела на экране тень линкора, кружащую вокруг солнца. "Мы топчемся на месте, – подумала она, ощутив холодок тревожного предчувствия. – Возможно ли, чтобы один человек задержал корабль, способный завоевать целую галактику?"
Старший метеоролог корабля, лейтенант Кэннонс, поднялся с кресла навстречу леди Глории, шедшей к нему через обширный зал трансмиттерного приемника, где покоилась метеостанция Пятидесяти Солнц. Лейтенант был стар с сед. Очень стар, вспомнила она, подходя к нему, и подумала: "В этих людях, наблюдающих великие космические бури, пульс жизни бьется медленнее. Должно быть они ощущают эфемерность всего сущего и бесконечность времени. Бури, которым нужен век, а то и больше, чтобы достичь всей полноты своей ревущей мощи, и люди систематизирующие эти бури, заносящие их в каталоги, должны обретать со временем черты духовного родства.
Лейтенант с присущей ему грацией поклонился ей и произнес негромким голосом:
– Честь имею приветствовать Главного капитана Ее сиятельство Глорию Сесилию, леди Лорр из Благородных Лорров.
Она признательно кивнула и развернула перед ним принесенную пленку. Метеоролог, хмурясь, выслушал ее, потом сказал:
– Широта, которую он указал для шторма, не имеет ни малейшего значения. Эти невероятные существа разработали для Большого Магелланова Облака систему координат, не привязанную к полюсам Облака. Видимо, они приняли за центр одно из солнц и опираясь на него создали свою пространственную географию.
Старик круто повернулся и повел ее в центр метеостанции, к краю углубления, над которым висела восстановленная карта погоды.
– Она для нас совершенно неприменима, – коротко сказал он.
– Почему?
Леди Глория перехватила удивленный взгляд его задумчивых глаз, цвета полированной стали.
– Скажите, что вы думаете об этой карте? – спросил он.
Женщина помолчала, будучи отнюдь не расположена компрометировать себя перед лицом столь крупного специалиста. Потом хмуро проговорила:
– Я полагаюсь на свои ощущения не меньше, чем на ваши знания. Пусть они создали собственную систему координат – мы должны сделать все, чтобы подобрать к ней ключ. Главная проблема сводится, на мой взгляд, продолжала она умереннее, – к выбору направления, в котором мы должны двинуться из окрестностей этой метеостанции. Неверный выбор будет чреват досадной задержкой; но главное, из-за чего мы не можем уверенно проложить курс – это, конечно же, возможность бурь.
Закончив, она вопросительно посмотрела на него. Старик печально покачал головой.
– Боюсь, все не так просто. Эти светлые точки, изображающие звезды, кажутся размером с горошину только благодаря преломлению света, но если взглянуть в микроскоп, видно, что диаметр их составляет всего несколько молекул. Если так выражается их пропорциональность относительно звезд…
Леди Глория давно научилась управлять своими чувствами даже в самых трудных ситуациях. Вот теперь, внутренне ошеломленная, она сумела сохранить спокойный, холодный, задумчивый вид. Наконец она спросила:
– Вы полагаете, что каждая из этих звезд, их солнц, затеряна среди тысяч других?
– Хуже того. Я хочу сказать, что они заселили только одну систему из десяти тысяч. Нам все время нужно помнить, что Большое Магелланово Облако – это мир пятидесяти с лишним миллионов солнц. Это мир, переполненный светом, – заключил лейтенант спокойно. – Если хотите, я проложу петляющий курс, который позволит с максимальной скоростью десять световых дней в минуту осмотреть все ближайшие звезды. Мы можем попытать счастья. Главный капитан взбешенно дернула головой:
– Одну из десяти тысяч? Не говорите глупостей. Я случайно знаю, какова связь между законом средних чисел и десятью тысячами. Нам пришлось бы посетить не меньше двух с половиной тысяч солнц, если повезет, и от тридцати пяти до пятидесяти тысяч, если нет. Нет, нет, – жестокая улыбка тронула тонкие губы. – Мы не будем терять пятьсот лет на поиски иглы в стоге сена. Я верю в психологию больше, чем в удачу. У нас есть человек, умеющий читать эту карту, и как бы долго он ни сопротивлялся, в конце концов заговорит.
Она направилась было к выходу, но остановилась.
– А что вы думаете о самом здании? Его конструкция вам что-нибудь напоминает?
Он кивнул.
– Тип использовавшийся по всей галактике около пятнадцати тысяч лет назад.
– Какие-нибудь усовершенствования, изменения?
– Никаких, насколько я понимаю. Один наблюдатель делает все. Просто, примитивно.
Леди Глория стояла в задумчивости, чуть вытянув шею, словно пыталась разглядеть нечто сквозь туман.
– Странно. За пятнадцать тысяч лет они могли бы что-то сделать. Обычно колонии статичны, но чтобы настолько…
Когда тремя часами позднее она читала текущие рапорты, дважды прозвенел негромкий сигнал астровизора. Два сообщения… Первое было из Психологического Центра и содержало единственный вопрос:
– Можно ли разрушать психику пленника?
– Нет! – ответила главный капитан Лорр.
Второе заставило ее бросить взгляд на экран орбитографа испещренный символами: негодный старик игнорировал ее распоряжение не прокладывать курс. Усмехнувшись леди Глория подошла ближе и долго изучала светящиеся кривые; потом отдала приказ включить главные двигатели. Она подождала, пока гигантский корабль не углубился во мрак ночи. В конце концов, подумала она, гоняться за двумя зайцами – обычное дело.
В первый день она смотрела вниз на внешнюю планету бело-голубого солнца. Планета плыла в темноте под кораблем – лишенная атмосфера масса камня и металла, однообразная и ужасная, как астероид, мир первозданных гор и долин, не тронутых дыханием жизни. Подзорный луч показывал только камень, бесконечный камень; никакого движения или хотя бы его следов.
Были здесь еще три планеты; причем одна из них – теплый зеленеющий мир, где девственные леса волновались под порывами ветра, а равнины кишели зверьем. Однако не было видно ни одного дома, ни единого свидетельства присутствия человека.
– На какую глубину проникает под поверхность ваше излучение? – мрачно спросила она по внутрикорабельному коммуникатору.
– Сто футов.
– Существуют ли какие-нибудь металлы, имитирующие сто футов грунта?
– Несколько, благородная леди.
Разочарованная она выключила коммуникатор. Из Психологического Центра в тот день сообщений не поступало.
На второй день ее нетерпеливому взгляду явилось гигантское красное солнце. Вокруг своего массивного родителя кружили по огромным орбитам девяносто четыре планеты. Две оказались обитаемы, но тоже изобиловали пустынями, а их животный мир был характерен для планет, не тронутых рукой и металлом цивилизации.
– Количество животных соответствует средней величине для миров, не заселенных разумными существами, – лаконично доложил старший офицер зоологической службы.
– А вам не приходило в голову, что это может объясняться продуманной политикой охраны животных и запрещением обрабатывать землю даже для собственного удовольствия? – отбрила леди Глория.
Ответа не последовало, впрочем, она его и не ждала. И вновь ни слова от главного психолога лейтенанта Неслор.
Третье солнце находилось дальше. Главный капитан увеличила скорость до двадцати световых дней в минуту и получила болезненный урок, когда корабль влетел в небольшую бурю. Она была действительно невелика, потому что вибрация металла еще только начиналась, когда буря уже осталась позади.
– Пошли разговоры о том, – сказала леди Глория впоследствии тридцати капитанам, собравшимся на капитанский совет, – что мы должны вернуться в галактику и просить о посылке новой экспедиции, которая нашла бы этих затаившихся мошенников. Один их самых жалких голосов, дошедших до меня, напоминал, что мы совершили открытие по дороге домой, и что после десяти лет, проведенных в Облаке, имеем право на отдых. – Ее серые глаза сверкали, голос был холоден. – Смею вас заверить, что отнюдь не вдохновителям этих пораженческих разговоров предстоит докладывать о неудаче правительству Его Величества. И потому заявляю упавшим духом и тоскующим по дому, что мы останемся здесь еще на десять лет, если потребуется. Передайте офицерам и команде, чтобы они были готовы. У меня все.
Вернувшись на мостик, она вновь не нашла сообщения из Психологического Центра. Злость и нетерпение еще не остыли, когда она набирала номер, однако при виде спокойного, умного лица лейтенанта Неслор взяла себя в руки.
– Что происходит, лейтенант? – спросила она. – Вы же знаете, как я жду дальнейшей информации от пленника.
Психолог покачала головой.
– Докладывать пока нечего.
– Нечего? – в голосе леди Лорр, прозвучало изумление.
– Я дважды просила разрешения разрушить его психику, – последовал ответ. – Надеюсь, вы знаете, что я не предлагала бы этого без достаточных оснований.
Она знала, но неодобрение земного общественного мнения, необходимость отчитываться за каждый акт насилия над личностью автоматически вызывали ее отказ. Однако сейчас…
Прежде чем она успела сказать хоть слово, психолог заговорила вновь:
– Я неоднократно пыталась воздействовать на него во сне, упирая на бессмысленность сопротивления Земле, раз уж обнаружение их планет все равно неизбежно, но это лишь убедило пленника, что прежние признания не принесли нам пользы.
^главный капитан перебила:
– Вы в самом деле считаете, что не остается ничего иного, кроме применения насилия, лейтенант? Совсем ничего?
– Сопротивление, эквивалентное ай-кью, равному восьмистам, в мозгу с ай-кью, равным ста шестидесяти семи, – просто сказала психолог, – нечто небывалое в моей практике.
Леди Глория была ошеломлена.
– Я не могу этого понять, – недовольно сказала она, – хотя чувствую, что мы проглядели что-то жизненно важное. Итак: мы натыкаемся на метеостанцию в системе пятидесяти миллионов солнц и застаем там человека, который вопреки всем законам самосохранения немедленно лишает себя жизни, чтобы не попасть в наши руки. Сама станция – это старая галактическая развалина, ставшая за пятнадцать тысяч лет музейным экспонатом; ведь и такой огромный промежуток времени, и размах разума, с которым мы столкнулись, – все указывает на то, что изменения должны быть. Да и имя этого человека – Страж – типично для древнего, бытовавшего еще до космической эры, земного обычая давать имена по профессии. Не исключено, что даже наблюдение за этим солнцем передается в его семье от отца к сыну. Есть в этом что-то угнетающее… что-то… – Она осеклась на полуслове и нахмурилась. – Что вы предлагаете? – Через минуту она кивнула: Понимаю… прекрасно, поместите его в одну из спален на капитанском мостике. Но о том, чтобы загримировать под меня одну из ваших амазонок, и думать забудьте. Я сама сделаю все, что нужно. До завтра.
^главный капитан холодно рассматривала изображение пленника на экране астровизора. Страж лежал в постели – почти неподвижно, с закрытыми глазами, но лицо выдавало необычайное внутреннее напряжение. Казалось, впервые за четыре дня он обнаружил, что узы, наложенные на него невидимой силой, отпускают его.
Женщина-психолог рядом с ней шепнула:
– Он полон подозрений и, вероятно, останется таким до тех пор, пока вы хоть немного не успокоите его. Главные реакции его будут все отчетливей концентрироваться на одной цели: с каждой минутой будет возрастать его убеждение в том, что ему представится лишь единственный шанс уничтожить корабль и что он должен действовать решительно и безжалостно, не обращая внимания ни на какой риск. На протяжении последних десяти часов я самым деликатным образом формировала его будущее сопротивление нам. Сейчас вы увидите… Ах!
Страж сел на кровати. Он высунул ноги из-под одеяла, опустил на пол и встал. Движения его были исполнены необыкновенной силы. Мгновение он медлил, – гигант в серой пижаме – явно обдумывая свой первый шаг; потом, быстро взглянув на дверь, направился к ряду ящиков в одной из стен, потянул первый попавшийся, после чего принялся выдвигать их по очереди, выламывая замки без малейшего усилия.
Обе женщины – леди Глория и лейтенант Неслор – затаили дыхание.
– Боже мой! – прошептала наконец психолог. – Не спрашивайте меня, как он это делает. Должно быть, сила является побочным эффектом его деллианского воспитания. Благородная Леди… – В голосе ее звучала озабоченность, и главный капитан посмотрела на лейтенанта.
– Да?
– Стоит ли вам при таких обстоятельствах самой играть роль его укротителя? Он так силен, что без труда разорвет любого человека на куски…
Ее светлость Глория Сесилия прервала психолога властным жестом:
– Я не могу позволить, что бы какой-нибудь дурень все испортил. Я приму обезболивающее. Скажите, когда я должна буду войти.
Входя в приборный отсек капитанского мостика, Страж чувствовал внутренний холод и напряжение. В одном из ящиков он нашел свою одежду. Конечно, он не предполагал, что она там будет, но ящики вызвали у него интерес. Он применил деллианскую сверхэнергетику движений, и замки с треском уступили его суперсиле.
Стоя на пороге, он окинул взглядом огромное полусферическое помещение. Спустя мгновение ужас, порожденный мыслью, о том, что он сам и все его соплеменники погибли, переродился в надежду. На самом деле он был свободен.
Эти люди даже не подозревали правды. На Земле наверняка давно забыли, кем был великий гений Джозеф М.Делл. Разумеется, его освободили с какой-то целью, но… "Смерть, – безжалостно подумал он, – смерть им всем, такая смерть, которую они несли когда-то и не задумываясь принесут вновь."
Ряд за рядом обследуя приборы на контрольном щите, он краем глаза заметил женщину, вышедшую из ближней стены. Присмотревшись, он со свирепой радостью узнал ее: командир. Конечно, под прикрытием излучателей, но откуда они могли знать, что все это время он лихорадочно гадал, как заставить их пустить в ход оружие. Страж был уверен, что они не смогут вновь соединить частицы его тела. Сам факт его освобождения указывал на психологическую ловушку.
Прежде чем он успел что-либо сказать, женщина с улыбкой произнесла:
– Разумеется, я не должна бы позволять вам изучать эти приборы. Но мы решили изменить свое отношение к вам. Свобода на корабле, возможность встреч с членами экипажа… Мы хотим убедить вас… убедить, что… Его нескрываемая непримиримость была столь сильна, что женщина ощутила ее. Она запнулась, в явном раздражении передернула плечами, вновь улыбнулась – уже суше – и продолжала убеждающим тоном:
– Нам нужно, чтобы вы убедились – мы вовсе не людоеды. Чтобы вы поверили – мы не несем зла вашим соплеменникам. Вы должны понять, что теперь, когда ваше существование перестало быть тайной, найти ваши планеты – вопрос одного лишь времени. Земля не жестока и меньше всего стремится к власти над миром. Ей нужен минимум честного сотрудничества, да и то лишь во имя всеобщего единства, неделимости космоса. Должно также существовать единое уголовное законодательство, минимальная заработная плата должна поддерживаться на высоком уровне. Кроме того, абсолютно запрещены любые войны, за исключением этого, каждая планета или их союз, могут иметь собственные формы правления, торговать с кем угодно и жить по-своему. Думаю, в этом нет ничего настолько страшного, чтобы объяснить ваше странное самоубийство после обнаружения метеостанции.
"Сначала, – думал Страж, слушая ее, – я разобью ей голову. Лучше всего схватить ее за ноги и ударить о металл переборки или палубы. Кости поддадутся легко и это, во-первых, послужит предостережением остальным офицерам корабля, а во-вторых, вызовет смертоносный залп ее охраны. Они слишком поздно поймут, что только огонь может его задержать".
Он шагнул к ней и начал незаметно напрягать мышцы и нервы – накачка, необходимая деллианскому телу для реализации его сверхчеловеческих возможностей.
Женщина продолжала:
– Вы проговорились, что ваш народ заселил пятьдесят Солнц. Почему только пятьдесят? За двенадцать тысяч лет, если не больше ваша популяция могла вырасти до двенадцати триллионов.
Страж сделал следующий шаг. Еще один. Он знал, что должен теперь ответить, если в эти решающие секунды не хочет навлечь на себя ее подозрений.
– Почти две трети наших браков бездетны, – сказал он. – Так уж неудачно сложилось, что мы разделены на два вида и, хотя межвидовые браки довольно обычны…
Страж был почти у цели; он слышал голос женщины:
– Вы хотите сказать, что возникла мутация, и виды не могут скрещиваться?
Он оставил вопрос без ответа. До женщины оставалось десять футов, и, подобно тигру, Страж метнул себя через разделяющее их пространство.
Первый огненный луч рассек его слишком низко, чтобы убить, но вызвал сильную тошноту и свинцовую тяжесть. Он услышал ее крик:
– Лейтенант Неслор, что вы делаете?
Но он уже схватил ее. Пальцы Стража вцепились в руку, которой женщина пыталась защититься, когда второй залп ударил его выше в грудь, и рот заполнился кровавой пеной. Невзирая на всю силу воли, Страж ослабил хватку, и рука женщины выскользнула из его пальцев. О, космос, как же он жаждал забрать ее с собой в царство смерти!
Женщина снова закричала:
– Лейтенант, вы сошли с ума? Прекратите огонь!
Прежде чем неистовый огненный луч обжег его в третий раз, в сознании Стража вспыхнула последняя всепоглощающая сардоническая мысль: "Она ничего не подозревает. Но есть кто-то другой; кто-то, в этот последний момент постигший истину. Слишком поздно, – подумал он, – слишком поздно, дурачье! Гонитесь, охотьтесь! Наши получили предупреждение и время, чтобы укрыться еще лучше. А Пятьдесят Солнц рассыпаны, рассеяны среди миллионов звезд, среди…"
Смерть оборвала его мысли.
Женщина поднялась с пола и стояла, покачиваясь от головокружения; с трудом подчиняя чувства контролю сознания. Словно сквозь туман она видела, как лейтенант Неслор вышла из трансмиттера, задержалась перед телом Стража Джиссера, потом бросилась к ней.
– Вы целы, дорогая? Так трудно стрелять через астровизор, а…
– Сумасшедшая! – Главный капитан обрела голос. – Вы понимаете, что теперь тело не может быть восстановлено снова – огонь разрушил жизненно важные органы. Теперь все кончено. Нам придется вернуться домой без… Она замолчала, заметив, что психолог с изумлением вглядывается в нее.
– Его агрессивные цели не вызывали сомнения и все было слишком быстро для моих аппаратов, – сказала лейтенант Неслор. – Все это время его поведение вообще не укладывалось в рамки человеческой психики. В самый последний момент я вспомнила о Джозефе Делле и о том, какаю кровавую резню пятнадцать тысяч лет назад учинили его сверхлюдям. Трудно вообразить, что некоторым удалось скрыться и основать цивилизацию в этом уголке космоса. Теперь вы понимаете: деллианин – Джозеф М.Делл – создатель идеального деллианского робота.