Средствами народной медицины нас, деревенских мальчишек и девчонок, лечили с пеленок. Мы к ним привыкли и считали частью нашей жизни. К официальной медицине обращались редко, а если вдруг кого-то из нас вели ко врачу – это вызывало во всем селе переполох. Белый халат, шприцы, специфический запах больницы в нашем сознании ассоциировались с какой-то тяжелой болезнью, от которой можно умереть. Приговор врача ждали с замиранием сердца, и, если он после выстукивания, прослушивания и обязательного осмотра горла говорил, что ничего страшного не находит, но на всякий случай выписывал кучу рецептов, мы вперегонку бежали к своим бабушкам. Конечно, все рецепты на порошки и микстуры тут же выбрасывались, переходили на бабушкино лечение настоями трав, баней с березовым веником, травяными компрессами. Все это считалось обычным явлением и переходило по традиции от поколения к поколению.
Тогда мы ничего не знали и не слышали ни об аллергии, тем более лекарственной, ни о сахарном диабете, ни о гипертонических кризах, ни о злокачественных опухолях. Конечно, это не значит, что этих болезней не было. Они были, но встречались так редко, что не обращали на себя внимания. Сейчас, спустя многие десятилетия прожитой жизни, задумываешься: почему сегодня все по-другому? Может быть, потому, что мы ели картошку и капусту без химических удобрений, купались в речках без примеси фенола, дышали воздухом без выхлопных газов. Может быть, и так. Но, мне кажется, кроме этого немаловажное значение имела профилактика, то есть предупреждение патологического развития организма, начиная с его зачатия и кончая полным становлением здоровой личности. Профилактика в то время строилась не на вакцинах и таблетированных витаминах, а на естественных дарах природы. Любой босоногий мальчишка и любая девчонка, чуть-чуть научившись бегать вокруг дома, знали съедобные травы, которые росли на лужайке или на огороде. А которые были постарше, особенно девчонки, те знали не только съедобные, но и лечебные травы. Знали, какую траву надо кушать от “живота”, какую от головной боли, какую от кашля. С возрастом познания расширялись.
Среди привычных средств лечения иногда встречались необычные, трудно объяснимые по действию, а чаще всего необъяснимые, но весьма эффективные и надолго запоминающиеся. Такое средство запомнилось и мне; прошло более пятидесяти лет, а я его помню так, как будто это было вчера.
Жили мы в большом селе Пензенской области. За селом под глинистым обрывом протекала речка Няньга; сама по себе речка небольшая, неширокая, но омутистая, с песчаными плесами и каменистыми перекатами. Рыбы было в ней великое множество, начиная от пескарей и кончая огромными голавлями и сазанами.
Нашими любимыми местами рыбной ловли были каменистые перекаты и небольшие заводи за монолитными глыбами камней. В прозрачной, как воздух, воде виден каждый камушек песчаного дна, каждый пескаришка и дрожащие стайки плотвы, прячущиеся за валунами. Но это было пятьдесят лет назад. Теперь свиноводческий совхоз отравил все живое в нашей Няньге.
Вот с этой речкой, тогда еще живой и прозрачной, связано в памяти необычное лечение ангины.
Был конец мая. Я пришел из школы уставший, с больной головой и больным горлом, глоталось с трудом, голос перехватило. Но виду не показывал, бодрился. Еще с утра договорились пойти на рыбалку, с минуты на минуту должны были зайти одноклассники. Креплюсь. Но мать, а тем более бабушку провести невозможно.
– Ты что, заболел? – с тревогой в голосе спросила мать.
– Нет, мам, все в порядке, немного охрип, – стараясь улыбнуться, отвечаю ей.
Она положила руку на мой лоб.
– У тебя температура, – испуганно проговорила она.– А ну-ка открой рот... Ангина, так и знала... К врачу надо, Григорию Карповичу показать.– Мать совсем расстроилась.
В это время в окно постучали: вихрастые сверстники с длинными ореховыми удилищами пришли за мной. Я посмотрел на мать.
– И не думай, не пущу. А вдруг осложнение на сердце... Мать уговаривать было бесполезно. Единственная надежда на
бабушку. Смотрю в ее светло-коричневые глаза, мысленно прошу заступиться, поговорить с матерью.
– Не смотри на бабушку, все равно не пущу, – категорично заявила мать.
– Успокойся, Маня, подумаешь, ангина, эка невидаль, будто впервые она у него.– Бабушка положила свою морщинистую руку на плечо матери.
– Ну как же, маманя, вдруг осложнение, – продолжала сопротивляться мать, но в голосе уже не слышались категоричные нотки.
– Ничего, Маня, я его научу, как лечить ангину, в жизни пригодится. А ты, внучок, слушай! Как придешь на речку, вылови большую лягушку, возьми в руки, но не сильно сдавливай, поднеси ко рту и дыши на нее, а затем вдыхай с нее. Сначала со спинки, а затем с живота. Как только она успокоится, не будет вырываться из рук, выпусти ее. Далеко она не упрыгает: сил не будет. Лови другую лягушку и снова вдыхай с нее воздух и дыши на нее, как расслабится – отпусти ее. Она упрыгает чуть дальше. Лови третью, точно так же дыши до ее расслабления. Эта должна упрыгать до воды. На этом остановись и займись своим делом. Я слышала, что плотва хорошо клюет.– Бабушка улыбнулась своей теплой улыбкой.
Через открытое окно бабушкино наставление слышали и ребята.
– А теперь с богом, иди, внучок. Мать стояла в дверях и качала головой:
– Балуешь ты его, маманя, а вдруг осложнение, хватим тогда лиха.
– Не беспокойся, голубушка, я его не балую, а учу. Когда еще такой случай подвернется.
А наш и след простыл. Лягушек ловить мы умели: зеленый листочек на крючок и к ее носу. Одна секунда – и лягушка в наших руках. Беру ее с опаской: говорят, что после нее на руках будут бородавки. Лягушка дергается, вырывается из рук. Дышу на лягушку брезгливо, руку держу далеко ото рта.
– Ну чего ты, как бабушка сказала, ближе подноси ко рту! – наперебой кричат ребята.
Подношу ближе и, зажмурив глаза, дышу, как учила бабушка. В какое-то мгновение чувствую, что лягушка расслабилась, перестала дергаться. Бросаю ее на песок. Она прыгает раз, другой и тычется носом в траву. А ребята несут вторую лягушку, крупнее первой. Снова вдыхаю и выдыхаю на нее воздух, в этот раз уже чувствую запах болотной травы. Лягушка сопротивляется дольше, чем первая, но все равно успокаивается и расслабляется. Бросаю на песок, у нее хватает сил допрыгать до травы и скрыться в ней. В руки суют третью лягушку, все повторяется, эта сопротивляется дольше всех и, когда я ее отпускаю, она с кваканьем допрыгивает до воды и скрывается в зарослях кувшинок.
– Ну как? – любопытствуют ребята.
– Вроде не болит, – глотая слюну, отвечаю им.
За ловлей плотвы забыл про ангину. За перекатами, где удочка не доставала до заводей, я по пояс заходил в холодную воду, чтобы подкрасться к стайке плотвы. Рыба клевала хорошо. Об ангине никто не вспоминал, я тоже забыл о ней.
– Во, бабуля, – показывая на горшок с плотвой, хвалюсь уловом.
– Пришел, – выбегает мать.– Как твое горло?
– Горло?..– не понял я сразу. Бабушка рассмеялась:
– Да он забыл о нем.
Прошло много лет, я стал врачом, доктором медицинских наук, но любовь к природе осталась во мне навечно. И случай с лягушками не тускнел в моей памяти. В походах, на других материках я всегда помнил бабушкино средство лечения ангины и при возможности рекомендовал заболевшим воспользоваться им.
Иногда дело доходило до курьеза. Как-то, находясь за рубежом, на вопрос одной дамы, чем вылечить ангину, если на все синтетические препараты, в том числе и на антибиотики, у нее аллергия, я ответил: “Лягушками”. Дама, дипломатично улыбаясь, поблагодарила за ответ. Вскоре пришел ее доктор и, подробно расспрашивая о методике лечения, как бы между прочим спросил, какой медицинский институт я окончил, и тут же, извиняясь, добавил, что это не его вопрос. При встрече через несколько дней дама любезно улыбалась, охотно показывала горло и восхищалась мудростью русского доктора. Я ее поправил, что это не моя мудрость, это мудрость моего народа.
Целительная сила средств народной медицины общепризнана, но использование их в медицинской практике весьма ограничено, часто односторонне. Так, в настоящее время лекарственные растения превратились в сырье химико-фармацевтической промышленности для получения отдельных действующих веществ, а ведь в свое время они целиком являлись лечебным средством, которое комплексно всеми своими компонентами воздействовало на организм. Расчленение действующих начал “сырья” народной медицины противоречит основным ее требованиям, одно из которых гласит: любое заболевание надо рассматривать как болезнь всего организма и поэтому надо лечить не болезнь, а больного. Несколько искусственно выделенных действующих начал без их физиологической и функциональной связи, которая существует в растениях, могут усилить или ослабить функцию того или иного органа, но для всего организма они останутся ядом. Об этом говорит многовековой опыт народной медицины.