…В одеждах цвета запекшейся крови, в темно-лиловом плаще стоял он у врат Аст Ахэ, не решаясь войти. Его охватило сомнение: он-то был уверен, что верно сделал выбор, но слушать беседы Черного Валы с Владыкой Судеб одно, а здесь – другое. Здесь нужно вершить, создавать, сражаться – а что он умеет?.. Ничего; только слушать и постигать, видеть и мыслить.
– Кто ты и зачем здесь?
Он поднял глаза:
– Артано?
Черный Майя жестко прищурился:
– Мое имя Гортхауэр.
– Да-да, конечно, – он радовался, что узнал. – Я помню, он рассказывал о тебе…
Взгляд Гортхауэра смягчился:
– О тебе – тоже… Войди, он будет рад видеть тебя, ученик Намо.
Он изумленно оглядывался по сторонам, поражаясь суровой красоте замка. Гортхауэр нес в руке светильник – чашу черного железа, в которой мерцало голубовато-белое пламя.
– Что это? Смотри – как звезда…
Ученик Мелькора немного смутился:
– Не знаю… Может, и правда звезда, может, нет – не успел спросить.
– Это он сделал? А как? – допытывался ученик Намо.
– Просто – положил ладонь на чашу и что-то сказал…
"Просто… Просто – зажег вот такую маленькую звезду на земле… Просто – решил изменить замысел Илуватара – один – и сделал это. Просто захотел – и мир стал иным…" Ученик Намо внимательно смотрел в лицо Гортхауэра – и видел в нем неуловимое сходство с Крылатым Валой. "И как же не понял сразу! Тот, кого в Валиноре называли Аулендилом, просто не был да и не мог быть – созданием мысли Кузнеца. И не смог быть его слугой. Просто!"
Они вошли в тронный зал, и ученик Намо замер, пораженный. Он видел Мелькора, на коленях молившего о пощаде. Видел Мелькора в оковах с лицом, исполненным тоски и боли. По чести сказать, впервые он пришел к дверям каземата Черного Валы, пытаясь понять: почему его Учитель вообще снизошел до разговора с Врагом?.. Он видел Мелькора в холодной ярости, когда, сжимая в руке меч, тот покинул чертоги Владыки Судеб. Теперь же он видел Мелькора – Властелина.
…Эти камни в высокой железной короне – Сильмариллы? Но свет их был иным в Валиноре… Что за неведомое существо обвилось вокруг трона, положив голову ему на колени? Крылатая змея в чешуе из стали и черненого серебра, и глаза мерцают таинственным зеленоватым пламенем…
Мелькор поднялся, приветствуя гостя, и только тут ученик Намо увидел его руки.
"Что это?"
Мгновением позже понял: Сильмариллы.
"Не коснется их ни тот, чьи руки нечисты, ни тот, чье сердце таит злобу, ни смертный человек; но будут они жечь смертную плоть, что коснется их…"
"Но кровь и на тех, кто воевал против Мелькора, кто убивал его учеников; и разве чисты руки Ауле, ковавшего цепи, и Финве, короля-палача? Что сердце его таит злобу… Но я слышал речи его, и он не лгал; и я видел деяния его, и понял его: разве это – зло? И он Вала, бессмертный Айну…"
Почему-то вспоминался тихий глухой голос Мелькора, в котором звучала непонятная тоска: "Даже здесь я вижу звезды…"
"Спрошу потом. Не у него: наверно, ему тяжело говорить об этом. У Гортхауэра – его ученик должен знать…"
– Приветствую тебя, великий Вала, – ученик Намо почтительно поклонился.
– Приветствую тебя. Я рад, что ты пришел.
Крылатая змея легко и плавно – как течет вода – скользнула за трон, и, положив голову на подлокотник, объявила:
– А меня зовут Ломион, Дитя Сумрака.
Голос звучал немного не по-человечески, но не резал слух.
– Это дракон, – пояснил Мелькор, слегка улыбнувшись растерянности Майя. Дракон зевнул, продемонстрировав белые острые зубы:
– Они говорят – я еще маленький, – сообщил он, искоса поглядывая на Властелина.
За спиной ученика Намо Гортхауэр тихо рассмеялся.
…Он ходил, смотрел, расспрашивал. Ему было интересно все: как, зачем, почему. Он с детским удивлением смотрел на этот новый огромный мир. Одному он не торопился учиться: владеть оружием.
– Властелин, неужели войны неизбежны? Ты ведь Творец, Учитель, скажи, зачем тебе меч?
– А ты не думал, что будет, если я сложу оружие? Творец… Все мои деяния объявлены злом изначально, и ничем иным быть не могут.
– Но ведь это неправда, Мелькор!
– Да? – горько усмехнулся Черный Вала и вдруг с неожиданной яростью выдохнул. – И вот награда от моего младшего брата, Короля Мира – смотри!
Он резко поднял к лицу Майя изуродованные руки, и тот невольно отвел глаза.
– Я не верю, – глухо молвил ученик Намо после минутного молчания. Не верю, что они не могут понять. Надо попытаться объяснить.
– Нолдор вернутся в Средиземье. А здесь Люди. Я думал, Эльфы станут учителями им. Теперь вижу, чему первому они научат Людей. Что я – враг. Что Тьма – зло. И – убивать, – Мелькор отвернулся.
– Но ведь ты… – начал ученик Намо – и осекся.
– Продолжай. Ведь я действительно убил Финве.
– Нет-нет, Мелькор… Властелин… я не то…
Черный Вала снова заговорил – тихим ровным голосом. Слишком спокойно.
– Того, кто умел рассказывать сказки – странные мудрые сказки – убили на моих глазах. Его легко было убить. Он не умел сражаться. Он только и успел спросить – за что?.. Тот, кто умел слагать песни, умер на моих руках, и я сам закрыл ему глаза. А тот, кто нанизывал руны, как жемчужины ожерелья, умирал долго. Там, на вершине Таникветил. А потом псы Ороме рвали его тело. И книги его сожгли. Дурную траву рвут с корнем! – Мелькор сухо, страшно рассмеялся. – Имен не осталось. Приказано забыть. И некому сложить песни о них… – он замолчал на минуту, потом жестко продолжил:
– А что кровь на моих руках – правда: кровь моих учеников. И вины моей мне не искупить – я не сумел защитить их. Я заплачу сполна за то, что проклял весь род Финве – и тех, кто еще не родились: я не был справедлив. Но я не хочу крови. Не хочу.
– Властелин! Позволь – я пойду и скажу им…
– Что?.. – Мелькор приподнял бровь.
– Я скажу им, что ты не хочешь войны. Я все объясню им – не может быть, чтобы они не поняли! Ведь ты сам говорил, Властелин – все Валар равно любили Арду, все пришли в мир, чтобы творить… Они должны понять!
– Мало надежды на это. Я не хочу отпускать тебя.
– Но ни Гортхауэр, ни кто-либо из Ахэрэ не может быть твоим посланником, Властелин. А я, – ученик Намо лукаво улыбнулся, – чист перед Валар; кроме того, посланник неприкосновенен.
– И там – Намо… Пожалуй, ты прав. Иди.
…И спросил его Эонве:
– Откуда пришел ты?
– Я – посланник Айну Мелькора, и пришел, чтобы передать слова его Могучим Арды.
Об этом оповестил Эонве Великих. И сказал Тулкас:
– Незачем нам слушать речи прислужника Врага! Он заслуживает смерти!
И сказал Намо:
– Посланник неприкосновенен.
И сказал Король Мира:
– Мы выслушаем его. Да предстанет он пред лицом Великих!
В Маханаксар, Собрании Великих, стоял глашатай Мелькора. Он поклонился Феантури и Ниенне, но перед Манве не склонил головы.
– Говори! – прорычал Манве; и голос его был похож на раскаты гневного грома, но посланник не устрашился и не смутился:
– Так говорит Властелин Мелькор к Валар, собратьям своим, и Королю Мира Манве. Довольно было крови; как и вы, он не желает войны. И слово его к тебе, Король Мира: останови тех, чьи сердца полны жаждой мести, ибо зло порождает лишь новое зло. Оставь гнев: он ослепляет. Неужели не смогут те, кто пришел в этот мир, возлюбив его, понять друг друга? Слишком высока цена, которую платит мир за вражду Великих. Если пожелают Нолдор с миром прийти в Средиземье, то никого из них не коснется беда; во всех свершениях их да будет сила Властелина Мелькора в помощь им. И лишь Сильмариллы не вернутся в Валинор, и более ничья рука не коснется их, ибо они – цена крови, и проклятье лежит на них. И так говорит Властелин Мелькор…
Но тут обозленный Тулкас, сорвавшись с места, ударил Майя в лицо, сбив его с ног.
– Остановитесь! – Намо поднялся со своего трона. – Он посланник!
– Это не посланник, а отступник, вор и убийца! – крикнул Ауле.
– Он оскверняет святость Валинора! – прибавил Тулкас.
– Мятежными речами оскорбляет он слух Короля Мира и Валар, – молвила Варда.
– Освободите его, пусть с ответом Валар он вернется к пославшему его, – тяжело молвил Намо.
– Пусть сдохнет! – прошипел Тулкас.
Посланник стоял, тяжело дыша; Майяр Тулкаса заломили ему руки за спину, рот его был полон густой соленой крови – Тулкас недаром слыл сильнейшим в Валиноре, и тяжел был удар его.
– В чем виновен он перед Валар, Король Мира? Он был моим Майя, и это ведомо тебе; если не хочешь, чтобы глашатай с миром покинул Аман, отдай его мне, и я, создавший его, буду судить его… "и себя", – мысленно закончил Намо.
Но Король Мира не сказал – "да". Он старался не смотреть на Намо, молчал, но Владыка Судеб внезапно ощутил, как волна чужой ненависти накатывает на него, оглушает, лишая сил. "Неужели – опять?! И снова ничего, ничего не сделать – как тогда… Мой ученик…"
Тогда заговорил Тулкас:
– О Король Мира! Да будут свидетелями мне звезды и эта священная гора – не посланник он, но мятежный раб и прислужник Врага! Да свершится над ним суд Валар!
И Король Мира не сказал – нет.
Потому Тулкас и слуги его отвели герольда Мелькора на вершину Таникветил и столкнули его вниз.
Тело его, изорванное камнями, лежало у подножия горы, и орлы, Свидетели Манве, кружили над ним.
И Тулкас предстал перед Королем Мира, и руки его были в крови.
Тогда только нарушил молчание Манве:
– Тяжело мне видеть это деяние, – молвил он, – справедливо ли поступили мы?
– Дурную траву рвут с корнем – так изрек Эру. Не тревожься: это деяние угодно Единому.
И со вздохом кивнул Король Мира. Но вздрогнул он, когда Тулкас коснулся его руки: ибо теперь и на его руках была кровь посланника Мелькора.
"Брат мой – прости меня… Ученик мой – прости меня… Ты был тысячу раз прав, что ушел. И уйдешь – снова. А я останусь один… Ничего не смог… зря ты говорил мне о моей силе, брат мой… Я знаю – ты надеялся на мою помощь, ты мне доверил своего посланника – а я не смог защитить его… Он перестал быть моим Майя – и не успел стать твоим учеником…"
Глашатаем Манве был Соронтур, Великий Король Орлов. Стоя на вершине одного из пиков Гор Ночи, что Эльфы назвали Тангородрим, слушал его Черный Вала, и Гортхауэр, Ученик его, был рядом с ним.
– Так говорит Король Мира Манве Сулимо к Морготу, Черному Врагу. Проклятье Валар на тебе, и в должный час кара их падет на тебя, и не будет пощады тебе. Твой прихвостень мертв, и так будет с каждым, кто посмеет идти за тобой. Будь проклят!
– Я убью его! – хрипло выдохнул Гортхауэр.
Мелькор стиснул его плечо.
– Мы не убиваем посланников.
"…Я все объясню им – не может быть, чтобы они не поняли! Ведь ты сам говорил – все Валар равно любили Арду, все пришли в мир, чтобы творить… Они должны понять!.."
"Зачем я отпустил тебя! Ты поверил мне, а я… Брат мой, прости меня – ты доверил мне часть своего сердца: ученика своего. А я не сумел защитить его. Воистину, проклятье на мне. И нет мне прощения".
С победным клекотом описав круг над вершиной, Соронтур направился в сторону Валинора.
…Тих и темен был покой, в котором лежал ученик Намо, посланник Мелькора. И Вала укрыл его осторожно, как ребенка, черным с густо-лиловым подбоем – цветов Мелькора и Намо – плащом.
"Вот ты и вернулся – ученик мой, мальчик мой… Каким очнешься ты от смертного сна? – не знаю. Знаю одно: все равно ты уйдешь. Ты уйдешь к нему, и не мне останавливать тебя, ученик мой. И будет время встречи – но так нескоро… Прости меня…"