Надо срочно решать, что делать дальше. Глаза начали привыкать к темноте, от тревожных огней стало довольно светло. Я оглянулся на своих. Советники растерянно стояли, Отон судорожно держал руку Дейна. Мэтр Ноэль глядел на меня спокойно, даже с некоторым интересом, ничего не собираясь предпринимать.
Итак, надо придумать как выбраться. На принятие решения – пять секунд. Напряги интуицию, Тони! Секунды решают все. Ну?!
Решение приходит. Я оборачиваюсь к Ноэлю.
– На чем ты сюда прилетел? Быстро!
– На своем вибролете, – отвечает он. – Он на посадочной площадке. А Вы хотите им воспользоваться?
– Непременно. Веди!
Ноэль поворачивается и, пожав плечами, быстрым шагом направляется к посадочной площадке. Вскоре наше волнение передается и ему – он переходит уже на бег, несмотря на небольшую одышку.
Мы стараемся держаться темноты, но это плохо удается, потому что вся база уже залита светом. Тревога по форме номер один – это уже точно. В конце концов нас явно заметят, от этого никуда не денешься.
Откуда-то сбоку выскакивают трое парней в сером.
– Гей, стоять, – они направляют на нас бластеры. Но я успеваю раньше, и они валятся, сбитые ударом парализатора.
Все как в замедленном фильме. Пока парни валятся на землю, мы почти успеваем добежать до посадочной площадки. Теперь мы бежим вдоль скрывающей ее стены. На ходу я снимаю часового, мы обегаем его и подскакиваем к проходу.
Проход закрыт массивной плитой. Впрочем, этого следовало ждать.
– Есть другой проход? – Дейн тычет бластером в лицо Ноэлю.
– Вроде нет, – отвечает тот задыхаясь. – Здесь нужен особый ключ: вон коробка. Но этот ключ только у охраны. Я не смогу открыть даже своим индикардом.
Ясно. Я вытаскиваю дешифратор, подсоединяю его к коробке и шепчу:
– Ну давай, малыш, не подведи! Эта работа посложнее, но ведь ты все можешь, а?
Тридцать пять секунд, пока малыш возится с замком, кажутся вечностью. Свет аварийных огней то скользит по нам, то мы остаемся в полутьме. Наконец, плита начинает бесшумно ползти вверх. Я отсоединяю дешифратор от коробки, и мы просачиваемся в проем. Я на ходу сшибаю парализатором оторопевшую охрану, сжигаю выстрелом бластера вышку. Плита за спиной начинает также бесшумно опускаться.
Ноэль подозрительно смотрит на мой дешифратор:
– Откуда у Вас это?
– Веди к вибролету, быстро! – Я ухожу от ответа. Он как-то нехотя поворачивается и направляется в темноту. Мы идем за ним.
– Какой системы вибролет? – спрашиваю я его на ходу.
– ВПТ-631, производства Сатурн.
– Понял.
Хорошо. Хотя с этой системой мне пока не приходилось иметь дело, но с любой машиной сатурнского производства я освоюсь мгновенно, это как пить дать. Вообще рейнджер должен владеть любой техникой, особенно транспортом и оружием. А я – хороший рейнджер.
Мы подбегаем к вибролету. Отлично, только бы взлететь. Другого вибролета здесь пока не видно, а на геликоптерах им нас не догнать. Я включаю свет в кабине и осматриваю панель управления. Так, кое-что проясняется. Я начинаю устанавливать тумблеры для режима взлета.
Когда я устанавливаю последний тумблер, свет в кабине начинает неритмично мигать, а сам агрегат издавать такие звуки, как будто кричит сорвавшийся в пропасть ишак. Только очень громко.
– Спокойно, – говорю я себе. – Обычная противоугонная сигнализация.
Я с ходу залепляю мэтру Ноэлю в челюсть и говорю:
– А ну отвечай, в чем дело? Не хитри. Если сюда прорвутся серые, мне просто придется тебя убить. Не глупи.
Ноэль обиженно трет челюсть и говорит:
– Он взлетает только по моему спецкоду. Вот индикард, возьмите.
Я пихаю индикард в отверстие под потолком и снова повторяю все операции для взлета. От входа на площадку раздается шум взрывов и всполохи. Похоже, эти идиоты решили, что вскрыть плиту бластерами будет быстрее, чем ждать кого-нибудь с ключом. Болваны! Плиту не проломят, зато потом, когда прибегут с ключом, ее заклинит.
– Пристегните ремни, – говорю. – Сейчас всем захочется блевать.
Блевать точно захочется, потому что я сейчас взлечу вверх, как стрела, на самой суперскорости. Чтоб не успели достать бластерами.
Мы поднимаемся над базой, и я не удерживаюсь, чтобы не поглядеть вниз. Из потревоженного муравейника в нашу сторону поблескивают лучи бластеров. Но такое расстояние ручным бластером уже не одолеть. Пока же они приведут в действие зенитные лазеры, нас уже и след простынет.
Я поглядываю вниз, а сам на полной скорости направляю машину прямичком к просеке. Фора у нас минут пять, не больше. Потом они поднимут геликоптеры.
База остается позади, я включаю прожектор нижнего обзора, и конус света выхватывает внизу куски широкого поля, опушки леса и, наконец, просеку. Наших не видно, хорошо сховались.
Я сажусь на просеку у того места, где мы подловили мэтра Дрока.
Место я определил в темноте шестым чувством, но уверен, что не ошибся. Вибролет негромко гудит и подрагивает.
Я выскакиваю из кабины и кричу: Лейла, Торн, скорей, это мы!
Я вбегаю в кусты и сталкиваюсь с Торном. Он направляет на меня фонарь, оглядывает, узнает и сходу спрашивает:
– Ну как? Со щитом или на щите?
– С папашей в кабине вибролета.
Торн молча исчезает и через две минуты появляется с Лейлой.
– Улетаем, – говорю я. – Бегите к вибролету.
– А что делать с Дроком и его компанией? – спрашивает на ходу Торн.
– Пусть сами о себе заботятся. Очухались?
– Почти.
Я подбрасываю Лейлу в вибролет – прямо в объятия папаши. Торн устраивается, потеснив Ноэля.
Я поднимаю вибролет и веду его над самым лесом. Низко, над самыми верхушками деревьев.
– Куда Вы собираетесь теперь? – задает вопрос Ноэль. – На этой планете Вам нет места, а покинуть ее не дано никому.
– Переговоры о спасении шкуры мэтра Ноэля отменяются, – отвечаю я. А куда лететь, мы решим вместе.
– Каким образом? – Ноэль удивленно смотрит на меня.
– Вы сейчас расскажите мне, как устроена главная база, откуда и каким образом управляется внешнее поле планеты.
– Центр управления находится вне планеты, – отрезает Ноэль.
Вот так влип. Если это так, то я зря делал эти глупости с похищением. Но нет, Ноэль явно врет. У них не может быть других столь же хорошо оборудованных и засекреченных баз – это было бы заметно. Итак, Ноэль врет, просто пытаясь взять на понт. Не выйдет.
– Центр управления находится на планете, – отвечаю я. – Сейчас мы сядем в лесу, и я выжму из тебя информацию самыми садистскими методами, это уж будь уверен.
Ноэль глядит на меня и понимает, что методы могут быть самые садистские, поскольку информация мне нужна позарез. Он начинает что-то взвешивать. Пусть подумает. Но недолго.
Я сажаю вибролет на полянку в глухой чаще и завожу его туда, где деревья погуще. По крайней мере для ночного времени маскировка достаточная. Найдут нас до утра вряд ли. Направление им неизвестно, скорость у нас втрое выше, чем у геликоптеров, так что им придется охватить большой район поисков. Техники одной базы не хватит, вызовут подмогу… Представляю, какой переполох подняли мы на всей планетке!
Мы выбираемся из вибролета на поляну и начинаем разминать одеревеневшие от долгого сидения и напряжения тела. Лейла, которая уже за время полета напускала слез отцу в жилетку и нацеловалась Дейна, подскакивает теперь ко мне и, обняв, присасывается таким долгим и горячим поцелуем, что становится ясно, что это не просто восстановление справедливости, а нечто большее. Эге, лед тронулся!
Жалко, что я не могу сейчас вплотную заняться Лейлой. Дейну повезло больше: мне придется иметь дело с мэтром Ноэлем.
Ноэль сидит у дерева, Торн держит его под прицелом парализатора. Я подхожу поближе и встаю над ним.
– Итак, достопочтенный Ноэль, Вы уже подумали, что можете мне сообщить?
– Вы – не с Гондора, Вы – имперский шпион! – произносит Ноэль.
– Завидую Вашей сообразительности.
– Я это понял сразу. Вы вооружены техникой Корпуса Безопасности.
– А я этого и не скрываю. Я должен собрать информацию.
– Мы не подумали, что на планете могут быть люди Корпуса… Ну, хорошо, допустим, Вы сейчас получите от меня информацию. Но зачем это Вам? Вы же не сможете передать ее своим! Никакой сигнал не может покинуть эту область пространства!
– Считайте, что я действую из праздного любопытства. Но так или иначе, информацию мне Вам дать придется. Вам ведь хочется жить?
Он задумчиво молчал и глядел на меня исподлобья. Я вспомнил о приятной процедуре, примененной Дейном при воспитании мэтра Дрока. Быстро перенастроив парализатор на безобидную дозу, я пару раз стегнул лучем по Ноэлю. Он скорчился и заверещал.
– Не смейте, не смейте, – задыхаясь прокричал Ноэль. – Я больной человек!
– Больной, – ответил Торн. – А сам туда же – мир переустраивать.
– Да что Вы можете знать о нас и о наших планах, Торн! – воскликнул Ноэль. – Вы считаете, что мы боремся ради власти, но цель нашей борьбы выше и величественней! Дело не в отдельном человеке, не в вас и не во мне, дело в перспективах для человечества. Поймите, мы, именно мы открываем сейчас великие перспективы!
– Какие перспективы? – поинтересовался я. – Это становится интересным.
– Вам не понять этого, молодой человек, с вашими куриными мозгами, раздраженно ответил Ноэль. – Вы можете только стрелять и хулиганить! А с Вами, Торн, именно с Вами, я хотел переговорить об этом сегодня вечером!
Ну вот, пошли оскорбления. Может его еще стегнуть? Чтобы меньше хамил? Но пока я раздумывал, Торн ответил:
– Что же, разговор состоялся, правда в несколько иной обстановке, но ведь это мелочи?
– Торн, я никогда не поверю, что Вы можете работать на Корпус Безопасности и быть связанным с такими типами! – выпалил Ноэль. – Вы же великий ученый, Торн, и ваше место – среди нас.
– Рядом с доктором Смитом?
– Откуда Вам известно о докторе Смите? Впрочем, ладно. То, что делает Смит, быть может не очень эстетично по нынешнему исполнению, но конечная цель благородна – раскрепостить разум человека, избавить его от нервов, от зависимости от тела, направить все огромные творческие силы на познание, на преобразование природы!
– А любовь, сомнения, любование природой, боль, страсть, страх? Все это должно быть принесено в жертву голому познанию? Но какова же тогда цель этого познания, если человеческое, все человеческое уже будет погублено? Познание как самоцель? И на эту самоцель направить все свои силы, пожертвовать собой?
– Но Торн, познание – не самоцель. Бросив на это все силы человечества, каких высот в овладении природой мы сможем достичь! Человек еще никогда так не властвовал над природой!
– Вот Вы сами и сказали, Ноэль, это слово – ВЛАСТЬ. Вот конечная цель, к которой вы сознательно и бессознательно стремитесь. Не познание суть жизни для Вас, оно лишь инструмент. Вами движет голая, гипетрофированная воля к власти. Ей вы готовы принести в жертву все чувства, свободу, самое человечество и самую Вселенную! Вы не хотите жить в мире с природой, Вы хотите властвовать ею. Вы не хотите жить в мире с человечеством, Вы хотите заставить его жить по своим представлениям. Вы не хотите принимать мир таким, каков он есть, Вам нужно сотворить свой новый, по своим правилам игры, и ради этого Вы готовы взорвать старый! Вы присвоили себе божественное право творения, а вслед затем – божественное право казнить и миловать, распоряжаться людскими судьбами в своих высоких целях. Вы параноики, Ноэль, неужели же Вам этого не понятно?
Ноэль съежился и исподлобья глядел на Торна. Похоже, крыть ему было нечем?
– Послушайте, Торн, все не так просто. Наша конечная цель не власть, но свобода. Свобода, поверьте! И есть великое препятствие на пути этой свободы – Империя. Она консервативна, она – тормоз научного прогресса, начиная с самого начала Космической эры. Она не делает различий между религией и наукой, она не дает разрушать отжившее. Ее власть авторитарна, и держится на силе, на том же корпусе безопасности. Она не терпит инакомыслия, особенно среди ученых. Она охраняет границы свободы – да, довольно широкой, но ограниченной свободы. А наша цель – смести эти границы. Свобода познания, свобода воли, свобода действий свободных людей!
– Свобода без границ – миф, – отвечал Торн. – Границы свободы заложены самою природой человека. И надо всегда придерживаться этих природных границ. Нельзя давать человеку мало свободы – это сушит его душу, губит творческие силы. Но нельзя давать и слишком много – ибо тогда он будет волен творить зло другим. А это зло сужает свободу и права других, и тогда абсолютная свобода медленно превращается в свою противоположность – страшную и униженную несвободу поруганного человека.
Торн перевел дыхание и продолжал с новой силой:
– Шестьсот лет охраняет империя естественные границы свободы. Да, она иногда прибегает к насилию, да ей приходится что-то ограничивать, принимать не всегда эффективные волевые решения. Но если когда-нибудь Империи суждено погибнуть, то гибель эта начнется с абсолютной всеобщей свободы, за которой наступит хаос всеобщего взаимного насилия и подлинной несвободы. И пройдут столетия, пока удастся вернуться к границам нормы, пока восстановится нынешнее положение вещей и нынешнее процветание. И поэтому я – не с Вами, я – с теми, кто стоит на страже Империи!
Ага, это значит – со мной. Интересно, это он оказывается так долго объяснял этому типу, почему он не за мятежников, а за Империю? У нас, военных, с этим все же проще – раз дал присягу на верность Империи, так и выбирать не приходится: вот друзья, а вот враги. А им, гражданским, надо по этому вопросу так долго спорить! Может решить этот вопрос проще ввести для гражданских присягу на верность Империи, и дело с концом? Почему начальство до этого еще не додумалось?
Но во всяком случае, пора прекращать эту болтовню.
– А я, – говорю, – присягал государю, и дело с концом. Поэтому мое дело навести здесь порядок и покончить с мятежниками. Доспорите в другой раз, хотя как не спорь, кто против Империи, тот против Человечества. Мне надо прорваться на базу, где главные силы, мне надо узнать, как отключается внешняя защита. Как это сделать?
Я подбросил в руке парализатор и направил его на Ноэля.
– Вот, – пробормотал он, – с кем Вы связались Торн! Грубая сила…
Я пнул его ногой, демонстрирую эту самую грубую силу. Он дернулся и еще больше сжался в комок.
– Вы меня не убъете, – произнес он, – пока я Вам не расскажу того, что знаю. А я не буду рассказывать, вот и все. Скоро нас найдут, и я буду нужен Вам живой уже только для того, чтобы быть заложником, чтобы мою жизнь Вы смогли поменять на собственную и жизнь ваших спутников. Я помогу Вам остаться в живых. И Вы увидите, что этого вполне достаточно, – теперь он глядел на меня тверже.
– Ну нет, – ответил я. – Заложников набрать я еще успею. А тебя я сейчас буду убивать. До утра – долго и старательно убивать. И к утру смерть тебе покажется таким блаженством, что ты будешь о ней молить и расскажешь мне все тайны только за то, чтобы я отпустил тебя на тот свет.
У меня получилось так убедительно, что даже Торна пробрала дрожь. Глаза Ноэля опять наполнились страхом. Он смотрел на меня как затравленный зверь. Я изобразил взгляд, который видел у телесадистов в сериалах на Земле. Ноэль струхнул окончательно. Тогда я медленно стал засовывать за пояс парализатор, а потом также медленно закатывать рукава своего серого мундира, не сводя с Ноэля кровожадных глаз. Он стал хватать рукой траву, ну лице его изобразился отчаянный страх, и оно стало иссиня-красным. Я улыбнулся жестокой улыбочкой и оскалил зубы. Похоже, мэтру не приходилось встречаться с насилием, кроме как в телесериалах, и на него все это произвело крутое впечатление.
Наконец, я сделал шаг вперед и занес над ним ногу. Нервы у бедняги, наконец, сдали.
– Постойте, постойте, – заверещал он. – Я расскажу, я собирался рассказывать!
Я пару раз пнул его, как бы еще не отойдя от запала, и произнес:
– Расскажешь, но сначала будет воспитательное мероприятие. А то ты очень много болтал не по делу.
– Нет, постойте, нет! Я боюсь, что если Вы меня изобьете, я буду не в состоянии все рассказывать, я могу потерять память!
– Остановитесь, Тони, – произнес Торн.
Я отступил на шаг, изображая видимое нежелание.
– Сейчас я все расскажу, – продолжал бормотать Ноэль.
– Где находится система защитного поля, быстро?!
– На третьей станции, не на главной.
– Отвечай правду, ведь я тебя возьму с собой и ты мучительно подохнешь, если солгал!
– Я сказал правду. Там еще несколько секретных лабораторий, даже не все члены Совета Центра знают, кто и чем там занимается. Я, например, не знаю.
– Ты бывал там?
– Да, но только трижды, у профессора Карпински. Я даже не знаю географии базы, меня проводили от КПП к третьему блоку, где его лаборатория.
– В каком блоке находится центр управления внешним полем?
– Не знаю.
– Откуда же известно, что он на этой станции?
– Кое-что я знаю, как член Совета…
– Где третья станция?
– Около Регентбуржа, пятьдесят километров к югу.
– Ах, так это – третья станция? – вмешался Торн.
– Откуда Вы о ней-то знаете?
– Неважно, неважно, Ноэль.
– Как туда пробраться? – продолжаю я допрос.
– Не знаю. Каждый раз при поездке туда я получал специальные кейкарды. Пароли меняются четырежды в день. Это – не здешние паршивые смитовские лаборатории.
– Как управляется поле?
– Не знаю. Не представляю даже, на каких принципах оно действует. Я не физик, я социолог.
– Но что-то Вам известно про структуру охраны, про расположение? Любые сведения!
– Я сказал все, что знаю, клянусь. Могу добавить, что третий блок находится справа от КПП метрах в трехстах.
– Там есть серые?
– Нет, охраняют наши и, в основном, спецтехника.
– Роботы?
– Да.
– Автономные?
– Да. Хотя есть координационная связь через суперсервер.
Это плохо. Если он не врет, а он явно не врет, то прорваться на эту их станцию практически невозможно. А узнать что-либо про их вооружение можно только там. В любом случае прорываться мне придется. И чем скорее тем лучше.
– Там есть посадочная площадка?
– Две – внешняя, у КПП, и на самой станции. Но туда разрешается садиться очень не многим.
– А если сесть неожиданно?
– Не будьте ребенком, вас сожгут прежде, чем Вы туда приблизитесь!
– Думайте, как проникнуть на базу!
– Это невозможно. Не такие головы как у меня, а тем более у Вас продумали защиту от всех неожиданностей!
Да, это малоприятное заключение. Но, похоже, что он говорит искренне. Хотя, даже самую неплохую защиту можно преодолеть. Эх, жаль нельзя связаться с ребятами с корабля! Но рейнджер-скаут – самостоятельная боевая единица, и должен уметь решать проблемы в одиночку. Если защиту нельзя преодолеть в лоб, надо уметь обмануть. В конце концов, если один человек что-то придумал, другой всегда может это что-то обмануть.
Я принимаю решение:
– Сейчас мы направляемся на третью станцию. Вы полетите со мной, мэтр Ноэль. По ходу дела у меня могут возникнуть вопросы.
– Я протестую! – вновь заверещал Ноэль. – Я военнопленный, и требую, чтобы со мной обращались, как с военнопленным!
– Империя ни с кем не воевала. Никогда. Статус военнопленного пережиток давних времен, которые Вы хотите возродить. А Вы – просто мятежник и государственный преступник. Я вполне имею право объявить Вас вне закона и делать с Вами все, что угодно. Именно так я и поступлю.
Ноэль сник. Понял, что крыть ему нечем и ни на каком нарушении закона он меня не поймает. Когда планетка пропала, чрезвычайное положение объявили во всем секторе, а здесь оно действует тем более. Так что я могу действовать и действую в рамках чрезвычайного положения.
Впрочем, мне сейчас надо обдумать совсем не правовую сторону своих действий, а сами действия. Как же все-таки проникнуть на эту чертову третью станцию?
Я оставил Ноэля и подошел к Лейле. Она стояла на краю поляны, прислонившись к дереву, и о чем-то раздумывала. Может, обо мне?
Лейла подняла голову и наши глаза встретились. В темноте нам было не разглядеть лиц друг друга, но мы ощутили, как наши взгляды соприкоснулись, и между нами натянулась какая-то невидимая нить. Я понял, что она улыбается какой-то тихой застенчивой улыбкой и тоже улыбнулся.
Я сделал шаг вперед и коснулся рукой ее волос. Она наклонила голову, прижав мою ладонь к своему плечу, и потерлась об нее щекой. Я боялся сделать какое-то лишнее движение, чтобы не спугнуть это возникшее ощущение близости. Она уловила мою нерешительность и стремительным движением приблизилась ко мне, положив руки на плечи. Тогда я дал рукам волю и крепко прижал ее к себе.
Мы стояли минуту, затаив дыхание, и я ощущал как гулко бьется ее сердечко. Ее руки касались моего лица, спускались мне на плечи, а я все прижимал ее к себе, медленно спуская руки вниз, к талии. Я задыхался от ее близости, это было как в самый первый раз. Ее близость сводила с ума, заставляла забыть обо всем вокруг.
– Какой ты сильный, Тони, – шептала она. – Какой ты красивый, ловкий, сильный! Я люблю тебя, люблю. Ты настоящий парень, Тони, я наверное всю жизнь искала тебя…
Она глядела на меня сверху вниз и тянулась ко мне. Наши губы встретились, и меня охватила волна какой-то непередаваемой приятной лихорадки, которая отодвинула все вокруг. Остались только мы – я и она – и темнота вокруг. У меня кружилась голова от какого-то непостижимого восторга.
Я не знаю, сколько длился наш поцелуй. Это было вне времени.
– Лейла, я люблю тебя. Правда, люблю. Ты мне понравилась еще при первой всрече. А теперь – люблю.
Наши губы снова встретились и слов уже было не нужно. Они остались там, вовне, в пожранном темнотой мире. Мы стояли прижавшись друг к другу и боялись пошевелиться. Потому что оба знали: дальше у нас сегодня ничего быть не может, дальше – расставание. И мы оба боялись этого расставания, и оба знали, что расставание обязательно будет. И очень скоро.
Я чувствовал, что Лейле больше всего на свете хочется прошептать мне сейчас "Не покидай!", но слова эти замерли у нее на губах и она только прижималась головой к моей груди. А я жадно вбирал ощущение ее тепла, запах ее волос, прелестное дрожание ее легкого тела. Вбирал, чтобы это как можно дольше оставалось со мной.
Наконец Лейла немного отстранилась, плечи ее поникли. Она отступила на шаг и глубоко вздохнула:
– Ты должен сейчас куда-то мчаться, правда? – Я кивнул. – Я боюсь оставаться без тебя. Мы все не знаем, что нам без тебя делать.
И тут я сделал то, что ни при каких обстоятельствах делать был не должен.
– Ты должна лететь со мной! – выдохнул я.
– Лететь? Но куда?
– С той стороны защитного поля курсирует наш крейсер. Послушай, ты не должна об этом знать, но поклянись, что ты не скажешь никому!
– Я клянусь, что никогда никому не выдам твою тайну!
– Недалеко от того места, где мы встретились, в шести километрах в направлении, противоположном Гондору, осталась моя шлюпка. Она может преодолеть защитное поле, на ней я покину планету через пятьдесят шесть часов. Ты должна бежать со мной.
– Но я не могу оставить здесь отца! И Торна…
– Хорошо, – отвечаю. – Возьми хоть Дейна. Места хватит всем. Но мы должны улететь вместе. Потому что я не смогу без тебя.
– А я – без тебя, – тихо отозвалась Лейла.
Мы тихо двинулись по тропке туда, где наши спутники и Ноэль вели какой-то то ли мирный разговор, то ли горячий спор, все время то повышая, то понижая голос. Когда мы появились из темноты, разговор прервался, и взоры устремились на нас.
– Вот что, – сказал я. – Мы с метром Ноэлем должны совершить небольшую прогулку. А за это время Вы могли бы отправиться в путешествие вместе с Лейлой.
– Куда? – спросил Отон.
– Цель и конечный пункт маршрута – тайна, но ее знает Лейла. Я отдаю ей дубликат приемника радиомаяка. Лейла приведет Вас к месту нашей конечной встречи в нужный час.
– Мы должны идти, даже не зная, зачем и куда? – удивился Дейн.
– У тебя есть иные предложения? – поинтересовался Торн.
– Что же, – произнес Отон, – нам остается только довериться Вам, юноша, как это сделала Лейла.
– Я прибуду туда в течении пятидесяти четырех часов, – пообещал я. И уже без метра Ноэля. Живой или мертвый он останется на третьей базе. Живой, если все пройдет удачно, мертвый, если лжет.
– Я полечу с Вами, – негромко, но твердо произнес Торн.
Я удивленно поглядел на него:
– Зачем?
– Затем же, зачем и Вы: я хочу все это видеть.
– Боюсь, Вы будете мешать нашему юному супермену, Торн, – произнес Ноэль. – Ему придется Вас охранять.
– Не в большей степени чем Вас, мэтр, – в тон ему ответил Торн.
Я не мог не согласиться с Ноэлем в душе, но мне вдруг так захотелось сделать что-то ему в пику, что я ответил:
– Вы можете, конечно, лететь, Торн, если твердо решили, – согласился я. – Присмотрите за Ноэлем и возьмете на себя тяжкий труд выслушивать его заумные речи.
– Я тоже лечу, – вызвался немедленно Дейн.
– Зачем, Дейн? – удивился Торн. – В этом нет необходимости.
– Мне кажется, есть, – ответил Дейн. – Один раз я, кажется, это уже доказал!
В принципе, возразить на это мне было нечего, но и Дейн мне был не нужен. Однако, как теперь отказать? С другой стороны, может лучше взять его с собой, чем оставлять с Лейлой?
Последнюю мысль я отмел как недостойную, а ответил за меня все же Торн:
– Ты должен остаться с Лейлой, Дейн. Двое мужчин смогут охранять ее надежнее чем один.
Я сразу подумал, что это смотря какой один, но промолчал. В конечном счете это не имело значения, потому что в лесу им ничего не грозило: с геликоптеров их днем не засечь, если пойдут через чащи, а прочесывать весь лес у серых на базе скоро не найдется достаточно сил. Тем более, что у них сейчас будут другие проблемы.
Во всяком случае, Дейну было нечем крыть, и он, пожав плечами, отступил в сторону.