Проснувшись, Пашка некоторое время лежал, соображая, где он. Ему казалось, что он поспал совсем немного, полчаса, ну, час, не больше. В комнате было полутемно, за дверью разговаривали шепотом – берегли его сон.
Пашка вскочил, осторожно приоткрыл дверь и заглянул в щелку. Пигмей Хруст, похожий на мальчика, напялившего кожаную куртку и кожаные штаны, о чем-то спорил со своей женой, обыкновенной женщиной, которая хоть и была небольшого роста, но на голову возвышалась над ним.
– Никуда ты не пойдешь, – шептала она. – Тебе уже много лет. Пускай по лесам шастают молодые. Ты нужен здесь.
– Тобой движет не забота о науке, о нашем Убежище, в конце концов, горячился пигмей, – а лишь эгоистические интересы!
– Назови мои эгоистические интересы!
– Мое здоровье!
– Это не мой эгоистический интерес, а твой. Ты думаешь, что здоровье принадлежит только тебе. А оно принадлежит мне и нашим детям. Вот сейчас я их позову, они начнут рыдать, тогда посмотрим.
– Замолчи! Ты разбудишь нашего гостя!
– Его из пушки не разбудишь! – ответила жена пигмея. – Как раз он-то и бережет свое здоровье. Спит уже десять часов, а весь город ходит на цыпочках.
– Как так десять часов! – воскликнул Пашка так громко, что супруги Хрусты разлетелись от его голоса в разные стороны. – Этого не может быть! Вы что, забыли, что Алиска с Ирией в плену? Почему меня никто не разбудил?
– Молодой человек, – ответил Хруст, придя в себя, – сначала я хотел бы познакомить вас с моей супругой.
– Очень приятно… Но…
– А во-вторых, должен заявить с полной ответственностью: ваш отдых не нарушил наших планов. Всю ночь шла подготовка к походу в лес, в которой ваше участие не требовалось.
Профессор Хруст всегда помнил, какого он маленького роста, и потому говорил очень торжественно.
– Вы меня жалеете, да? Но мне не нужна жалость!
– Я клянусь вам, Паша, что нам тотчас же сообщат, как только все будет готово. Пока что у нас есть время позавтракать. Дорогая, завтрак готов?
– Готов, – мрачно ответила его жена. Но при Пашке спорить с мужем она не решалась.
– Пейте молоко, оно свежее, – сказал Хруст. – У нас в городе большое стадо коров. И хлеб мы печем.
– А сахар? – спросил Пашка.
– В этом нам потребуется ваша помощь, – сказал Хруст. – Нам очень нужны семена сахарной свеклы. Здесь мы их не нашли. Когда прилетите в следующий раз, захватите, пожалуйста.
– Обязательно, – пообещал Пашка.
Он чувствовал себя бодрым и готовым к подвигам. "Пожалуй, хорошо, что я выспался, – подумал он. – Теперь можно выходить. Чего же они медлят?"
Завтракая, Пашка разглядывал комнату. Кроме стола и табуреток в ней было несколько полок. Только стояли на них не книжки, а старые предметы. Как в запаснике музея.
– Книг мы в домах не держим, – сказал Хруст, разгадав взгляд Пашки. Слишком большая ценность. Но когда наберется много книг, они будут в каждом доме.
– А это что? – спросил Пашка. – Музей?
– Это – загадки, мой друг, – ответил Хруст. – Каждый день при раскопках, а то и просто в развалинах нам попадаются загадочные вещи. Мы не знаем их значения. Мы стараемся разгадать, что это могло значить, как это употреблялось нашими предками. Иногда случаются замечательные открытия, которые сразу на несколько лет вперед двигают нашу цивилизацию. Как рассказывают, наш первый учитель, глядя на сломанные карманные часы, изобрел колесо.
– Изобрел? – Пашка не понял.
– Конечно, изобрел, – сказала жена пигмея. – В первые годы даже этого никто не знал.
Не выпуская из руки кружки с молоком, Пашка поднялся и подошел к полкам. Предметы, что лежали там, были поломаны, некоторые заржавели, от других остались только детали.
– Во многих наших домах, – услышал он голос Хруста, – есть такие полки. Надо все время смотреть на вещи, и тогда тебя может озарить…
– Я знаю, что это такое! – сказал Пашка, подняв небольшой ржавый металлический конус, днище которого было усеяно мелкими отверстиями.
– Скажи, скажи! – воскликнул Хруст. – Я бьюсь над этой проблемой уже третий год!
– Это наконечник от садовой лейки, – сказал Пашка. – Если соединить его трубкой с ведром, то можно разбить струю воды на много струек и поливать овощи.
– Гениально! – воскликнул Хруст. – Искусственный дождь! Спасибо, Павел Гераскин! Не хотел ли бы ты вернуться к нам консультантом по загадочным предметам?
– Я постараюсь, только на каникулах, сейчас мне в школу надо возвращаться.
– Похвально, – сказала строгая жена Хруста, – что у некоторых людей еще сохранилось чувство ответственности.
В комнату заглянула Зарница.
– Доброе утро, – сказала она. – Вы уже встали?
– Я готов, – ответил Пашка.
Зарница положила на табуретку мешок.
– Здесь одежда для путешествия по лесу, – сказала она. – Твой костюм уже совсем изорвался.
Пашка убежал в маленькую комнату и там быстро переоделся.
Помники все подобрали по размеру. И кожаную куртку, и штаны. Только башмаки Пашка переодевать не стал. Его собственные еще были крепкими.
– Ну вот ты и настоящий помник, – сказала Зарница, увидев его. Пошли?
Пашка поблагодарил госпожу Хруст за завтрак, и они вышли на улицу.
На улице прямо на мостовой сидело человек двадцать молодых помников. Некоторые дремали, другие читали или писали что-то на восковых дощечках. В сторонке по земле прогуливались две белые птицы, тихо беседуя о чем-то. И с первого же взгляда было ясно, что они давно ждут сонливого инопланетянина.
– Так я и знал! – возмутился Пашка. – Мы потеряли время из-за вашей ненужной деликатности.
– Вы вчера так устали, – смутилась Зарница.
– Это не довод!
– Но вы – наш гость, – сказал Хруст. – И еще очень молоды.
– Хорошо, я принимаю ваши извинения, – сказал Пашка. – Но прошу, чтобы это было в последний раз. Пора в путь.
– Паша, – сказала Зарница. – Мы хотели рассказать, как мы планируем поход. Конечно, лучше было бы всем полететь на птицах, но здоровых птиц в городе всего две.
– А как себя чувствует Альта? – спросил Пашка.
– Ей лучше, – сказала Алина. – Но она еще долго не сможет летать.
– Вот карта нашего леса, – продолжала Зарница, расстилая прямо на мостовой большую, грубо нарисованную карту. – Ты можешь показать, в каком месте вы вышли к реке?
– Разумеется, – ответил Пашка. – Мы вышли там, где стоит дом перевозчика, в котором живет ваша подглядчица Речка.
– Это какая Речка? – спросила Хруст Зарницу.
– Сестра Ручейка, – ответила Зарница. – Моя ученица.
И она указала на точку на берегу реки, где маленький черный квадратик изображал хижину перевозчика.
– Мы вышли под прямым углом к реке, – сказал Пашка. – А шли примерно два часа. Следовательно… – Пашка провел линию в глубь леса. – Какой у вас масштаб?
– Один к десяти тысячам, – сказал Хруст.
– Значит, примерно здесь. – Пашка показал точку в лесу и ногтем отчеркнул крестик.
– Вы правы, – сказала Зарница. – Беспамятные космонавты были найдены нами вот здесь… – И она показала на точку километрах в трех от места падения "Днепра".
– Отсюда, – сказала птица Алина, которая подошла к карте и заглядывала поверх голов, – лететь три дня, не меньше.
– Три дня? – удивился Пашка.
Хруст улыбнулся.
– Не слушайте, Паша, наша уважаемая Алина, к сожалению, не умеет считать.
– Мне это не нужно, – сказала птица. – За меня считают другие.
– Значит, план таков, – сказала Зарница. – Паша Гераскин и Хруст летят на птицах туда, где должны быть корабли. Как только они их находят, Хруст возвращается к основной группе, которая тем временем движется в этом же направлении.
– А контейнер с топливом, о котором вы говорили, он тяжелый? спросил Копье. – Сколько он весит?
– Честно говоря, – смутился Пашка, – я не знаю. И как его переносить тоже не знаю. Но мы спросим Гай-до. Это наш маленький корабль. Он все расскажет.
– Корабль расскажет? – удивился Хруст.
– Он разумный, – ответил Пашка.
– Корабли не бывают разумными, – сказала птица Алина.
И Пашка не стал с ней спорить.
– Все равно надо брать повозку, она может понадобиться, – сказала Зарница.
Повозка – широкая телега на деревянных колесах, запряженная двумя быками, – стояла за углом.
Молодой помник вскочил на облучок и крикнул быкам:
– Трогай!
Остальные пошли следом за телегой. Копье остался с Пашкой и Зарницей.
– Держи, – сказал он, протягивая Пашке большой кинжал в кожаных ножнах.
– Спасибо, – обрадовался Пашка, который любил ходить по диким планетам вооруженным. Он прикрепил кинжал к поясу.
– Увидимся, – улыбнулся Копье, поправляя на плече большой лук.
– Счастливого пути, – сказала Зарница.
Птицы подошли поближе и присели, чтобы Пашка и Хруст могли на них влезть.
– Хорошо сидишь? – спросила Пашку Алина.
– Хорошо, – ответил Пашка.
И она, легко разбежавшись, взмыла в небо.
Город уходил вниз. Вот улица, по которой за повозкой, запряженной быками, бредет группа помников. Вон там стайкой бегут в школу дети, вон начали трудиться археологи. Но больше всего народу на валу, они готовятся к бою с поклонами.
"Хорошо, что я прилетел, – подумал Пашка. – Теперь помников никто не застанет врасплох".
Птица, которая несла Хруста, летела совсем рядом и переговаривалась с Алиной о том, какие ягоды созрели в какой-то роще, о том, что у Альты маховые перья линяют…
– Ваша жена так волнуется о вас? – крикнул Пашка Хрусту.
– Что поделаешь? – ответил пигмей. – В наши дни мужчина должен рисковать. А кто, кроме меня, полетит с вами!
– А разве другие не летают?
– Глупый, – сказала Алина. – Мы же тоже не железные. Мы взрослых не возим, надорвемся. Тебя или Хруста – пожалуйста, а уж Ручейка мне не поднять, только Альта может, она самая сильная.
– Нас мало осталось, – сказала вторая птица. – Нас надо беречь.
– Скажите, пожалуйста, – спросил Пашка, – а почему вы не летаете в столицу? Ведь это бы ускорило связь?
– Глупости, – сказала Алина. – Я никогда туда не полечу.
– Ее лучший друг, Алон, погиб возле столицы, – сказала вторая птица. – И попрошу вас не задавать больше горьких вопросов.
Птицы замолчали.
А Хруст сказал:
– Столицу охраняют прирученные стервятники. Нашим птицам там нельзя появляться.
– Не надо, не надо о печальном! – воскликнула Алина.
Под ними уже тянулся сплошной лес. Справа, вдалеке, была видна полоса реки. Пашке показалось, что он увидел над деревьями холм и на нем башню обсерватории. Но, может, он ошибся.
Впереди что-то блеснуло.
– Смотрите! – воскликнул Пашка. – Это "Днепр"?
И в самом деле, внизу, в переплетении поваленных деревьев и разорванных лиан, лежал громадный космический корабль.
– Ура! – закричал Хруст. – А я, честно говоря, сомневался…
– Вы не верили?
– В чудо трудно поверить, – отозвался Хруст.
– Теперь медленнее! Не пропустить бы, – сказал Пашка. – Там должна быть поляна…
Вот и поляна. Посреди нее стоит любимый, дорогой, покинутый, одинокий Гай-до.
– Гай-до, друг! – закричал Пашка. – Я к тебе прилетел!
И услышал снизу громкий голос корабля:
– Пашка! Какое счастье! Я чуть не умер от тоски и беспокойства.
Конечно, космические корабли не умирают от тоски и беспокойства, но Пашка понимал чувства кораблика.
– Снижаться? – спросила Алина.
– Конечно, и скорей. Мой друг ждет нас.
– Это кто ваш друг? – спросила птица. – Это железное яйцо – ваш друг?
– Конечно. И он может летать быстрее вас и выше вас, даже к звездам.
– Железные яйца не летают, – категорически ответила Алина.
Они опустились на поляну неподалеку от Гай-до, и обе птицы, как только люди сошли с них, отлетели на почтительное расстояние.
Обернувшись на их кудахтанье, Пашка понял, что причиной испуга птиц был не сам Гай-до, а громадная драконья голова, что лежала на траве в метре от Гай-до. Пасть была разинута, из нее торчали желтые кинжалы зубов, красные глаза остекленели.
Вместо того чтобы вбежать в корабль и рассказать ему, как он соскучился, Пашка изумленно спросил:
– Это еще что такое?
– Прости, – смущенно ответил кораблик. – Я понимаю, что с точки зрения экологии я совершил непростительную ошибку. Назовем ее даже преступлением. Но я, как ты понимаешь, совершенно неподвижен и не могу гоняться за драконами. Пожалуйста, сформулируй мое преступление как превышение пределов разумной обороны…
– Что ты несешь, Гай-до! – прервал его Пашка. – Мне совершенно не жалко здешних драконов.
– И нам не жалко, – ответил профессор Хруст, – слишком много их развелось в лесу. Житья от них нет!
– Как тебе удалось отрубить ему голову? – удивился Пашка.
– Понимаешь, когда эта тварь вылезла из леса и стала обдавать меня вонючим огнем из всех трех голов, шатать и бить когтями, я долго терпел. Я ему объяснял на всех известных мне языках, что несъедобен. Обычно драконы на меня не нападают, потому что об меня только зубы обломаешь… Можешь поверить, что я старался быть рассудительным. Но когда он совсем обнаглел и попытался прогрызть мой корпус, мне пришлось выпустить манипуляторы и придержать его голову. И вдруг – ты не поверишь! – он отбросил ту голову, которую я держал, и удрал в лес!
– Голову?
– Ничего удивительного, уважаемый Паша, – сказал профессор Хруст. Некоторые ящерицы отбрасывают хвост. А драконы умеют в минуту опасности отбросить голову. Иногда рыцари устраивают ловушки на драконов, а когда дракон попадет в ловушку и отбросит голову, рыцарь возвращается в свой замок и рассказывает, что он эту голову отрубил. Хотя на самом деле ни одному рыцарю не удалось еще победить дракона.
– Вы очень подробно все объяснили, маленький человек, – сказал Гай-до. – Я вижу в вашем лице представителя местной науки. Вы сняли с меня моральную тяжесть и потому разрешите мне поблагодарить вас за внушительный вклад в космическую драконологию.
– Ну что вы, – смутился профессор. – Я драконами не занимаюсь. Мой профиль – домашний скот.
– Тем более меня поражает широта ваших познаний. Я буду рад познакомиться с вами. Меня зовут Гай-до.
– Профессор Хруст. Родом из пигмеев, – ответил карлик. – Я рад встретить столь образованный корабль.
Пашка понял, что Гай-до и Хруст могут хвалить друг друга до вечера. А времени нет.
– Послушай, Гай-до, – прервал их разговор Пашка, – нам надо спешить…
– Я понимаю твое нетерпение, Паша, – ответил кораблик. – Но вежливость отличает воспитанное существо от нецивилизованного. Надеюсь, ты не захочешь погубить мою репутацию?
Даже птицы, которые все еще жались к кустам, удивленно распахнули клювы, слушая такой изысканный монолог.
– Если на вашей планете такие корабли, – сказал профессор Хруст, – то теперь я понимаю, откуда получаются такие герои, как вы, Павел Гераскин.
– Что ты натворил? – обеспокоенно спросил Гай-до. – Рассказывай!
– Некогда рассказывать! Нам надо как можно скорей поднять тебя в воздух. Ирия и Алиса в плену, все остальные потеряли память!
– Так я и знал! – возопил кораблик. – Ни на минуту вас нельзя оставить одних! Скорей летим!
– Сначала надо тебя заправить, – ответил Пашка. – Скажи, контейнеры с гравитонами очень тяжелые?
– Запасные контейнеры с гравитонами очень невелики. Не более полуметра в поперечнике, включая защитную оболочку. Но вес их… – Гай-до на секунду замолчал, заглядывая в свой компьютер. – Вес их триста двадцать килограммов. Мне достаточно одного контейнера.
– Триста двадцать – это много? – спросил Хруст.
– С чем бы сравнить? Это восемь раз мой вес, – ответил Пашка.
– Не так много, – сказал Хруст. – От корабля "Днепр" до этой поляны примерно тысяча шагов. Можно отнести контейнеры на носилках. Десять юношей донесут?
– Конечно, – сказал Пашка.
– Тогда я немедленно лечу навстречу нашим друзьям. Часа через два они будут здесь. Но как найти этот… контейнер?
– Летите, профессор, – сказал Пашка. – А мне оставьте Алину. Мы с ней подлетим к "Днепру" и там будем вас ждать.
– Отлично! – сказал профессор Хруст. – Люблю деловых людей. Я сам деловой человек.
– А я тогда пока слетаю позавтракать, – сказала Алина. – Здесь недалеко я видела отличные ореховые кусты. Тем более что мне не хочется проводить время в обществе драконьих голов и железных яиц, которые называют себя летающими кораблями. Хотя вряд ли они умеют летать.
Алина презрительно фыркнула и взлетела.
Пашка с Гай-до остались одни.
– Заходи в меня, – сказал Гай-до, – на тебе лица нет.
Пашка не заставил себя долго просить. Он взобрался в гостеприимно раскрытый люк своего друга. Внутри все было по-старому, даже запах сохранился: запах ванили, молока и детской присыпки. Ведь совсем недавно здесь стояла кроватка Вандочки. Вот и объемная фотография девочки – сейчас засмеется. И Пашке стало грустно, когда он подумал, что отец этой девочки потерял разум, а мать сидит закованная в кандалы в неизвестном подвале.
– Открывай холодильник, – сказал Гай-до, – там твои любимые сосиски. Соскучился, наверное, по домашней пище. А я пока плиту в камбузе включу. Ты не спеши рассказывать, ты все обдумай, ты меня не пугай, но только правду говори…
Голос Гай-до оборвался.
Пашка понял, как переживает кораблик и как старается держать себя в руках.
"Он же не знает, в каком я состоянии, – думал Пашка, – может быть, я потеряю сознание от страха и отчаяния, а может, у меня полное душевное опустошение. Сейчас он предложит мне провести медицинское обследование".
Только Пашка открыл холодильник и достал оттуда сосиски, как услышал голос Гай-до:
– Пашенька, у тебя не будет свободной минутки? Мне так хотелось проверить, не барахлит ли диагност? Это займет всего несколько минут…
– Не хитри. Гай-до, – сказал Пашка, проходя в камбуз и бросая сосиски в закипевшую воду. – Не волнуйся за меня. Я в норме, нервы в порядке, чувствую себя отлично. Давай я лучше расскажу тебе о наших злоключениях.
Пашка рассказывал долго. Гай-до не прерывал его, лишь иногда вздыхал или ахал. Он все принимал близко к сердцу и очень огорчался, что стоял в лесу, когда его друзья подвергались таким страшным опасностям.
Пашка за время рассказа съел полкило сосисок, выпил литр ананасового сока и сожрал коробку сладкого печенья. Но сам этого даже не заметил. Наконец его рассказ подошел к концу.
– Должен тебе сказать, что я тоже не терял времени даром, – заявил Гай-до, когда Пашка закончил свой рассказ.
– Сражался с драконами?
– Сражения с драконами заняли лишь полпроцента моего времени, серьезно ответил кораблик. – Кроме того, мне пришлось отразить нашествие метровых муравьев, нападение ядовитых улиток и наскок коррозийных микробов, которые хотели превратить меня в ржавчину. Но главное – я думал. И теперь, когда ты мне все рассказал, мне стала абсолютно ясной причина болезни наших с тобой друзей.
– Ты догадался?!
– Да… Разумеется, это потребовало некоторой изобретательности и серьезных размышлений. Ты помнишь, как на высоте восьми километров от планеты мы брали образцы забортного воздуха, подлетая к Крине?
– Помню.
– Что-то почти неуловимое в анализах мне тогда не понравилось. Должен тебе сказать, что интуиция меня не обманула, и я недаром окружил себя силовым полем. Смею думать, что это дало нам возможность спокойно сесть на Крину. Пока я сидел и ждал вас в лесу, я размышлял над этим происшествием. И в результате решил провести небольшой эксперимент. С помощью манипулятора я поймал двух мышей и поместил их в маленький несложный лабиринтик, выход из которого мыши легко находили. Но стоило мне заполнить эту мышеловку воздушной пробой, взятой нами на восьмикилометровой высоте, как мыши стали метаться и уже не могли выйти из лабиринта, они напрочь забыли, где находится выход. Значит, рассуждал я, там, в атмосфере, на этой высоте существует некая субстанция, которая заставляет живые существа терять память. Это не вирусы. Это даже не газ – газу не проникнуть в корабль. Это разновидность биологического поля. И оно, словно пелена, окутывает планету на высоте восьми километров.
– Значит, экипаж "Днепра" попал под действие такого поля и потерял память?
– Именно так!
– А на планете никто не знает, что существует такой слой. Они уже двести пятьдесят лет никуда не летают. Но зато у них есть какие-то колодцы и провалы, попадая в которые человек становится бе-пе – беспамятным.
– Молодец! – воскликнул Гай-до. – Между колодцами и слоем есть связь. Я измерил движение слоя и подсчитал, что он постепенно поднимается над планетой. Ровно двести пятьдесят лет тому назад он вплотную прилегал к поверхности Крины. Понял?
– Начинаю понимать! – сказал Пашка.
– А допусти, – воскликнул Гай-до, – что двести пятьдесят лет назад планету окутало поле беспамятства! И люди мгновенно все забыли. Тогда ты можешь объяснить, почему они до сих пор, за исключением кучки упрямых помников, не умеют читать. Ты же сам говорил, что какой-то их учитель изобрел колесо! Представляешь, как все забыто! Поэтому их так мало на планете. Ведь люди без памяти легко погибают, как погиб наш бедный Меркурий.
– Это великое открытие! – воскликнул Пашка. – Ты гений. Гай-до!
– Я давно об этом подозревал, – ответил кораблик скромно. – Кстати, Пашка, ты тоже молодец. И с ракетами ты великолепно придумал.
Собеседники были довольны друг другом.
Послышался стук в стенку корабля.
– Там птица, – сказал Гай-до, – твоя голубоглазая глупая птица, которая полагает, что я не умею летать. Она тебя зовет.
– Значит, мне пора лететь. Помники уже подходят к "Днепру".
– Тогда слушай, как пробраться в резервный топливный отсек и извлечь контейнер…
Через десять минут Пашка подлетал к "Днепру". Как раз в это время, запыхавшиеся и измученные, из леса вышли помники. Пашка провел их в "Днепр", поразивший помников своими размерами и техническим могуществом. Общими усилиями они вытащили наружу контейнер, и еще через полчаса Гай-до мог сказать:
– Я готов к полету. Прошу всех желающих на борт.
Разумеется, все помники забрались внутрь Гай-до, стало ужасно тесно, но было очень весело. Гай-до, за те несколько минут, что занял полет до города, развлекал гостей как мог, показывал им фильм о Земле, напоил с Пашкиной помощью ананасовым соком, сделал для них мороженое и успел поговорить на научные темы с доктором Хрустом. Пашка слушал их разговор краем уха, но уловил забавную фразу Гай-до, которая позволила ему заглянуть в душу корабля.
– Вы невелики ростом, – сказал Гай-до, – по человеческим меркам.
– Да, к сожалению, это так, – вздохнул Хруст. – Даже жена выше меня.
– А я невелик по корабельным меркам. Ах, сколько мне приходится выслушивать обидных слов от роботов и диспетчеров! А я ничем не хуже громоздкого дурака, вроде этого "Днепра". А вы, наверное, не глупее местного короля.
– С королем не сталкивался, – сказал профессор, – но отлично вас понимаю.
– Нам, маленьким, надо держаться друг друга.
– О, как я вас понимаю! – воскликнул профессор.
Птицы летели над Гай-до, постепенно отставая, хоть изо всех сил работали крыльями, – им не хотелось признавать, что с того момента, как на Крине появилось это железное яйцо, они перестают быть самыми быстрыми существами на планете. Они прилетели уже после того, как Гай-до, к изумлению жителей Убежища, опустился на площади перед Главным домом.
Зарница предложила послать вместе с Гай-до в столицу нескольких молодых стрелков. Но Гай-до отказался. Он знал, что каждый защитник в Убежище на вес золота.
– Спасибо, – сказал он. – Мы с Пашкой вдвоем справимся. У нас есть опыт.