– Самое время, – сказал я тому, кто таился во тьме.
Последовавший за этим звук издал не человек. Это было тихое рычание. Я гадал, на что похож этот зверь, но был уверен, что нападение не заставит себя ждать. Однако, нападения не было. Вместо этого рык стих, и то, что таилось в темноте, заговорило вновь:
– Почувствуй страх, – донесся шепот.
– Почувствуй сам, посоветовал я ему, – пока еще можешь.
Судя по звукам, дыхание его было тяжелым. За моей спиной плясали языки пламени. Дым ретировался как можно дальше из поля зрения на противоположную сторону лагеря, насколько ему позволяла длина веревки.
– Я мог бы убить тебя, пока ты спал, – медленно произнес он.
– Ну и дурак, что не сделал этого, – отозвался я. – Это тебе дорого встанет.
– Я хочу посмотреть на тебя, Мерлин, – заявил он. – Я хочу увидеть тебя озадаченным. Я хочу увидеть твой страх. Я хочу увидеть твои муки прежде, чем увижу твою кровь.
– Тогда, как я понимаю, это дело личное, чем профессиональное?
Донесся странный звук, и лишь через несколько минут я понял, что это нечеловеческое горло пытается издать смешок.
– Давай условимся, что это так, маг, – ответил затем он. – Вызови свой Знак, и твоя сосредоточенность поколеблется. Я узнаю его и растерзаю тебя прежде, чем ты сможешь применить его.
– Очень любезно с твоей стороны, что ты предупредил меня.
– Я просто хотел исключить этот вариант из твоих поисков. Штука, обвивающая твою левую руку, на этот раз тебе тоже не поможет.
– У тебя хорошее зрение.
– В таких делах – да.
– Теперь ты, наверное, желаешь обсудить со мной философию мести?
– Я жду, когда ты сорвешься и сделаешь какую-нибудь глупость, доставив несказанную радость моему тщеславию. Я ограничил твои действия до чисто физических возможностей, и поэтому ты обречен.
– Тогда жди дальше, – насмешливо дозволил я.
В кустах раздался шум движения, когда нечто подкралось поближе. Однако, я по-прежнему не видел его. Тогда я шагнул влево, чтобы дать свету от костра добраться до этого затемненного участка. И в кустах что сверкнуло невысоко над землей. Свет костра отразился от единственного горящего глаза.
Я чуть опустил клинок, направив его на глаз. Какого черта! Все известные мне твари стараются защитить глаза.
– Банзай! – закричал я, стремительно бросившись в атаку. Разговор, кажется, застыл на мертвой точке, и мне не терпелось перейти к другим делам.
Он мгновенно поднялся и с огромной энергией ринулся на меня, уклонившись от выпада мечом. Это оказался большой черный карноухий волк, он ускользнул от ужасного рубящего удара, который я попытался нанести, и кинулся прямо мне на горло.
Левое предлокотье моей руки автоматически взлетело на перехват, и я сунул его в разверзстую пасть. В то же время я размахнулся и ударил рукояткой меча ему по голове сбоку. После этого сила захвата зубов ослабла, даже когда меня бросило на спину, но челюсти не разжались, прокусив куртку и кожу на руке. Я же постарался развернуться и протащить его, прежде чем упасть на землю, подмять его, заранее зная, что так не получится.
Я упал на левый бок, попытался перекатиться и нанес добавочный удар концом рукоятки по черепу зверя. Тут мне, для разнообразия улыбнулось счастье, так как я сообразил, что мы упали неподалеку от костра и все еще развернуты в удобном направлении. Я бросил оружие и нащупал правой рукой его горло. Горло защищали крепкие мускулы, и не существовало никакой возможности во-время надавить на его сонную артерию. Но я стремился не к этому.
Моя рука поднялась повыше, обвила шею и сомкнулась под нижней челюстью, где я и нажал изо всех сил. Я засучил ногами, пока не нашел точку опоры, а затем оттолкнулся как ногами, так и руками. Продвижение было ничтожным, однако его оказалось достаточно, чтобы толкнуть его голову в костер.
Какое-то мгновение ничего не происходило, только струйка крови прокладывала дорогу по моему запястью в его рот, а оттуда опять наружу. Челюсти его держали по-прежнему крепко и больно.
Несколько секунд спустя моя рука освободилась, когда шерсть на его спине и загривке охватило пламя, и он попытался отползти от огня. Меня толкнуло в сторону, когда он поднялся и вырвался, издав пронзительный вой. Я перекатился на колени и поднял руки, но он больше не нападал, а бросился мимо меня в лес, в направлении противоположном тому, откуда появился.
Я схватил меч и бросился за ним. Некогда было натягивать сапоги, но я видоизменил свои подошвы, сделав их более задубелыми для защиты от веток и неровностей земли в лесу. Мой противник все еще оставался в поле зрения, так как шерсть на его голове продолжала тлеть, хотя я мог преследовать его по одному лишь вою, не прекращавшемуся ни на минуту. И, странное дело, тон и характер воя изменились, становились все более и более похожими на человеческие крики, и все менее и менее на скулеж волка. И, не менее странное дело, зверь бежал теперь с несколько меньшей скоростью и легкостью, чем я ожидал от существа его породы. Я слышал, как он ломился сквозь кустарник и налетал на деревья. В один из таких моментов он даже издал звук, напоминающий отдаленно человеческое ругательство. Поэтому я решил держаться ближе к нему, и даже почти настиг его.
Затем я вдруг понял, куда он направляется. Я снова увидел замеченный мною ранее бледный свет, ставший теперь ярче, так как его источник увеличился, потому что мы двигались в его направлении. Приблизительно прямоугольной формы, он был по моим подсчетам восьми-девяти футов в высоту и, наверное, футов пяти в ширину. Я забыл о преследуемом волке и направился к источнику света. Волк явно тоже стремился к нему, и я хотел поспеть первым.
Я побежал. Волк несся впереди и слева от меня. Шерсть его уже перестала тлеть, хотя он все еще рычал и повизгивал на бегу. Свет перед нами стал еще ярче, и я сумел заглянуть в него и в первый раз различить нечто. Я увидел, поначалу как в тумане, но с каждым шагом все отчетливее, склон холма, стоящее перед ним невысокое каменное здание, к которому вела вымощенная плитами дорожка и каменная лестница. Эта картина была помещена внутри прямоугольника. Там явно стоял облачный полдень, и эта штука находилась теперь примерно метрах в двенадцати от меня, посередине поляны.
Увидев, как зверь вырвался на поляну, я понял, что не смогу вовремя поспеть к этой штуке и схватить предмет, который, как я знал, находился поблизости… Все же мне подумалось, что у меня есть шанс настичь эту тварь и помешать ей уйти.
Но как только волк выскочил на поляну, он прибавил скорости. Я увидел картину, к которой он бежал, куда четче, чем все окружающее. Я кинулся резко в сторону, стремясь отвлечь его, но эта уловка не сработала. Мой последний рывок оказался явно недостаточным. Затем я разглядел то, что искал, на земле, рядом с порогом. Слишком поздно. Прямо у меня на глазах зверь опустил голову и схватил зубами плоский прямоугольник, даже не сбавляя бега.
Я остановился и отвернулся, нырнув вперед, выронив в прыжке меч, покатившись.
Вслед за этим я ощутил силу бесшумного взрыва, последовавшего за взрывом там, и несколько ударных волн. Я лежал, и нехорошие мысли приходили мне на ум, пока это безобразие не прекратилось. Затем я поднялся и подобрал свое оружие.
Свет вокруг снова стал нормальным. Свет звезд. Ветер в соснах. Мне совершенно не требовалось оборачиваться, но я обернулся, чтобы убедиться, что штука, к которой я стремился всего несколько секунд назад, теперь пропала, не оставив никаких признаков того, что вообще когда-то существовала – яркая дверь в иное место.
Я побрел обратно к своему биваку и провел некоторое время, разговаривая с Дымом, успокаивая его. Затем я надел сапоги и плащ, забросал землей томно тлеющие угли и повел коня обратно к дороге.
Там я забрался в седло, и мы поехали по направлению к Эмберу, проведя в пути больше часа, прежде чем я остановил выбор на новом месте для лагеря под белым, как кость, серпом луны.
Остаток ночи прошел без тревог. Меня разбудили лучи рассвета и утренняя перекличка птиц в вышине. Я позаботился о Дыме, наскоро позавтракал остатками пищи из седельной сумки, привел себя по возможности в порядок и через полчаса отправился в путь.
Утро было прохладное, далеко слева от меня стояла гряда кучевых облаков и чистое небо над головой. Я не торопился. Я ехал домой, предпочтя прогулку верхом перемещению по Карте, главным образом ради того, чтобы узнать чуть поближе о том, на что похож этот район окрестностей Эмбера, и еще с целью побыть хоть немного в одиночестве и поразмыслить над ходом некоторых дел. Коль скоро Ясра в плену, Люк – на больничной койке, а Колесо-Призрак занято, то любые крупные угрозы Эмберу и лично мне, кажется, временно отменялись, и небольшая передышка являлась вполне оправданной. Я считал, что действительно близок к той стадии, где могу лично справиться со всем, что касается Люка и Ясры, как только проработаю еще ряд деталей. Я был уверен, что смогу после этого разобраться с Призраком, так как находил наш самый последний разговор с ним довольно ободряющим.
Это относительно крупных дел. О мелких неувязках я мог побеспокоиться позже. Незначительный чародей вроде Шару Гаррула досаждал, только если его рассматривать в комплексе со всем прочим, что тревожило меня. Дуэль с ним не вызвала бы никаких затруднений, будь у меня хоть капля досуга. Хотя мне пришлось признать, что я озадачен, тем, отчего это он вообще заинтересовался мной.
И потом оставалось дело с существом, бывшим какое-то время Винтой. Хотя я не видел в нем никакой настоящей угрозы, безусловно оставалась тайна, смущавшая мой душевный покой и, в конечном счете, казавшаяся связанной с моей безопасностью. С этим делом тоже требовалось разобраться, когда появится хоть малая толика свободного времени.
А предложение Люка открыть после спасения Ясры жизненно важные для безопасности Эмбера сведения, меня встревожило. Потому что я верил ему и верил, что он сдержит слово. У меня, однако, было предчувствие, что он не выдал бы тайны, если бы уже не было слишком поздно что-либо предпринимать. Строить догадки, конечно, бесполезно, никак нельзя узнать, какие именно требовались приготовления. Не было ли само предложение, независимо от его подлинности, также и частичкой психологической атаки? Люк всегда оказывался хитрее, чем казался, благодаря своему простоватому виду. Для усвоения этого мне потребовалось немало времени, и теперь я уже этого не забуду.
Я полагал, что могу пока отложить вопрос о голубых камнях, а вскорости, вообще собирался избавиться от всяких следов их влияния. Тут никакой проблемы, кроме узелка на память о дополнительной осторожности, просто на всякий случай – а я и так пребывал в подходящем психологическом настрое, причем немалое время.
Оставалось только вписать в картину случай с волком прошлой ночью.
Он явно был не совсем обычным зверем, и его намерения казались достаточно очевидными. Однако, другие, относящиеся к его визиту обстоятельства, казались менее, чем неясными. Кем же он был? Главным действующим лицом или подосланным? И если верно последнее, то кто его подослал? И, наконец, почему?
Его неуклюжесть указывала мне, поскольку в прошлом я сам проделывал подобное, что это оборотень, а не обычный волк, волшебным способом приобретший дар речи. Большинство людей, грезящих о том, как бы превратиться в какого-нибудь злобного зверя и кинуться перегрызать людям глотки, отрывать руки и ноги, уродовать ударами лап и пожирать в огромных количествах, склонны мечтать об этом, в основном, как это не смешно, пренебрегая практическими особенностями такой ситуации. Когда становишься четвероногим с совершенно иным центром тяжести и новым аппаратом ввода данных органов чувств, какое-то время бывает совсем не так уж легко передвигаться хоть чуточку так же грациозно, как нормальному зверю. Такой оборотень, в общем-то, куда более уязвим, чем заставляет думать других его внешний вид. И уж конечно, он куда менее смертелен и эффективен, чем настоящий, за плечами у которого практика с момента рождения. Нет. Я всегда считал такие действия скорее террористической тактикой, чем наступательной.
Как бы там ни было, главной причиной моего беспокойства из-за всего этого дела был на самом деле способ появления и исчезновения этого зверя. Для этого применили Козырные Врата, на что просто так не идут – или, если уж на то пошло, вообще не идут, если могут избежать. Установить козырный контакт с каким-нибудь отдаленным местом, а потом вливать тонны энергии в опредмечивание таких врат, когда форма обретает на время независимое существование – это, конечно, эффектно, но безвкусно. Создание Врат, способных простоять даже 15 минут связано с чрезвычайным расточительством энергии и усилий – даже адские муки перенести легче. Это может надолго исчерпать все ваши ресурсы. И все же, именно это и произошло. Меня беспокоила не столько стоящая за этим причина, сколько сам факт, что такое вообще произошло. Ибо на такой подвиг способны только истинно посвященные и причастные к Козырям. Это не мог бы проделать кто-то, случайно заполучивший Карту в руки.
Что существенно сужало область поиска.
Я пытался представить себе задачу оборотня. Сначала ему требовалось отыскать меня и…
Конечно. Я вдруг вспомнил мертвых собак в роще около Лесного Дома и большие следы поблизости, похожие на собачьи. Значит, этот оборотень обнаружил меня несколько раньше и следил, дожидался. Когда я выехал вчера вечером, он последовал за мной, а когда я разбил лагерь, он атаковал. Он установил сам, или ему помогли, Козырные Врата для отступления, причем отбросили мысль о возможной погоне. А затем он явился убить меня. Я не мог сказать, связано ли это с Шару Гаррулом, тайной Люка, голубыми камнями или с маской меняющего тела существа. Придется этому вопросу остаться пока без ответа, а я сосредоточусь на основном.
Я догнал и перегнал караван фургонов, направлявшийся в Эмбер. Мимо меня проехали несколько всадников в разных направлениях. Я никого не узнал, хотя некоторые приветствовали меня. Тучи на небе слева продолжали громоздиться, но не складывалось ничего предрекавшего близкую грозу. День становился прохладным и солнечным. Дорога несколько раз шла то на спуск, то опять на подъем, хотя в общем вела скорее вверх, чем вниз. Я остановился подкрепиться в большом шумном постоялом дворе, быстро и плотно поел и не стал там задерживаться. После постоялого двора дорога проявила тенденцию на выравнивание, и вскоре я уловил далекие отблески Эмбера на вершине Колвира, искрящегося в полуденном свете.
По мере того, как солнце передвигалось по небесам, движение на дороге становилось все оживленнее. Пока я ехал, то продолжал составлять планы и строить различные предположения, какие приходили на ум. Все то время пока дорога вползала на возвышенность и потом петляла еще несколько раз, Эмбер, по большей части, оставался виден.
Так и не встретив ни одного знакомого по пути, я добрался до Восточных ворот – части древних укреплений – ближе к вечеру. Поднявшись по Восточной Лозе, я остановился у городского дома Бейля, куда однажды был приглашен на вечеринку. Я оставил Дыма у конюха позади дома на конюшне, и мне показалось, что оба были счастливы снова увидеть друг друга. Затем я обошел дом, выйдя к парадному входу, и постучал. Слуга уведомил меня, что барона дома нет, и поэтому я назвался и передал ему сообщение от Винты, которое он обещал передать, когда вернется хозяин.
Исполнив этот долг, я поднимался дальше по Восточной Лозе пешком. Неподалеку от вершины, но еще не поднявшись на нее, я почуял запах пищи отменил решение подождать с едой, пока не вернусь во дворец. Я остановился и огляделся вокруг в поисках места, откуда доносились ароматы. Это место я обнаружил в боковой улочке справа от меня, где дорога расширялась в обширную площадку с фонтаном в центре, изображавшим покрытого чудесной зеленой патиной медного дракона, который мочился, встав на задние лапы, в бассейн из розового камня. Дракон стоял мордой к расположившемуся в полуподвале ресторану с названием "Яма", и с десяток столиков были вынесены на улицу, обнесены оградой из медных пик и растениями в горшках по внутреннему периметру. Я пересек площадку. Миновав фонтан, я заметил в прозрачной воде большое количество экзотических монет, включая и четвертак, выпущенный к двухсотлетию США. Подойдя к огороженному участку, я зашел внутрь, пробрался между столиков и собирался уже было спуститься по лестнице, когда услышал, как меня окликнули по имени:
– Мерль! Сюда!
Я оглянулся, но не увидел за четырьмя занятыми столиками никого из знакомых. Затем, когда мой взгляд прошелся по тому же маршруту еще раз, я сообразил, что говоривший был пожилой мужчина за угловым столиком справа от меня.
– Билл! – воскликнул я.
– Билли Рот поднялся на ноги, скорее чтобы порисоваться, нежели ради какой-то там вежливости, как догадался я. Я не узнал его сразу, потому что отрастил седую бороду и усы. К тому же, он был облачен в коричневые брюки с серебряными лампасами по наружным швам, исчезавшими в паре коричневых же сапог. Кроме того, на нем была серебристая же рубашка с коричневым кантом, а на стуле справа лежал черный плащ. А поверх плаща покоился широкий черный пояс с висящим в ножнах мечом размерами чуть меньше среднего.
– Ты совсем отуземился. И к тому же сбросил вес.
– Верно, – подтвердил он. – И подумываю выйти на покой и поселиться здесь. Жизнь тут меня устраивает.
Мы уселись за столик.
– Ты уже сделал заказ? – спросил я его.
– Да. Но вижу, что официант появился на лестнице, – сказал он.
– Давай, я догоню его.
Что он и сделал, и вдобавок заказал на меня.
– Ты говоришь на тари значительно лучше, – заметил я позже.
– Много практиковался, – ответил он.
– Чем ты занимался тут?
– Плавал с Жераром. Побывал в Дейге и в одном из лагерей Джулиана в Ардене. Навестил также и Рембу. Интересное местечко. Брал уроки фехтования. А Дроппа показывал мне городские достопримечательности.
– По всей вероятности, исключительно питейные заведения.
– Ну, не только. Фактически, поэтому я здесь и нахожусь. Ему принадлежит половина доходов "Ямы", и мне пришлось пообещать заказывать здесь почаще. Заведение, однако, хорошее. Когда ты вернулся?
– Только что, – ответил я, – и у меня приготовлена для тебя еще одна длинная история.
– Хорошо. Твои истории обычно бывают причудливыми и запутанными, вспомнил он. – Такие истории хорошо слушать накануне прохладной осени. Давай, послушаем, о чем она.
Рассказывал я все время обеда и долго после него. На улице становилось неуютно из-за холодка заканчивающегося дня, и поэтому мы направились во дворец. Наконец, я закончил рассказывать за стаканом горячего сидра перед камином в одной из небольших комнат в восточном крыле.
Билл покачал головой.
– Умеешь же ты находить себе неприятности, – произнес он наконец. – У меня есть один вопрос.
– Какой?
– Почему ты не доставил Люка в Эмбер?
– Я уже объяснил тебе.
– Ты привел не очень-то вескую причину. Ради каких-то туманных сведений, важных по его словам для Эмбера? И чтобы получить их, тебе еще надо поработать на него?
– Это все совсем не так.
– Он же коммивояжер, Мерль, и сплавил тебе барахло. Вот что я об этом думаю.
– Ты неправ, Билл. Я его знаю.
– С давних пор, – согласился Билл. – Но насколько хорошо? Мы уже говорили с тобой об этом. Все то, чего ты не знаешь о Люке, намного перевешивает то, что ты знаешь.
– Он мог отправиться куда угодно, но явился ко мне.
– Ты – часть его плана, Мерль. Он намерен достать Эмбер через тебя.
– Не думаю, – усомнился я. – Это не в его привычках.
– По-моему, он воспользуется всем, что подвернется под руку – или всяким.
– Я ему верю, – пожал плечами я. – А ты нет. Вот и все.
– Полагаю, да, – согласился он. – Что ты теперь собираешься делать? Ждать, что из всего этого выйдет?
– У меня есть один план. – сказал я. – Одно лишь то, что я ему верю, не означает, что я не буду страховаться. Но у меня есть вопрос к тебе.
– Да?
– Если бы я доставил его сюда, и Рэндом решил, что факты недостаточно ясны, и пожелал бы устроить судебное слушанье, ты согласился бы представлять интересы Люка?
Глаза его расширились, а затем он улыбнулся.
– Какого рода судебное слушанье? – спросил он. – Я не знал, что здесь проводится что-либо подобное.
– Как внук Оберона, – объяснил я, – он подпадает под действие Закона Королевского Двора. Глава правящего дома сейчас Рэндом. И только от него зависит, забыть ли об этом деле, сразу же вынести приговор или назначить слушанье дела. Как я понимаю, такое слушанье может быть настолько формальным или наоборот неофициальным, насколько захочет этого Рэндом. В библиотеке есть книги на эту тему. Но обвиняемый всегда имел право быть представленным на суде, если он того хотел.
– Конечно, я возьмусь за это дело, – сказал Билл. – Такой юридический опыт, похоже, выпадает не слишком часто. Но, может показаться, что тут конфликт интересов, – добавил он, – поскольку я работаю на Корону.
Я допил сидр и поставил стакан на каменную полку. И зевнул.
– А теперь мне надо идти, Билл…
Он кивнул, а затем спросил:
– Все это просто гипотетические построения, не так ли?
– Конечно, – подтвердил я. – Дело может обернуться _м_о_и_м_ судебным разбирательством. Спокойной ночи.
Он окинул меня изучающим взглядом:
– Э… эта подстраховка, о которой ты упоминал, – сказал он. – Она, вероятно, связана с чем-то рискованным, не так ли?
Я улыбнулся.
– Полагаю, тебе никто ничем в этом помочь не может?
– Ничем.
– Ну, желаю удачи.
– Спасибо.
– Завтра увидимся?
– Может быть, но послезавтра…
Я прошел в свои покои и завалился спать. Мне нужно было немного отдохнуть, прежде чем приступить к задуманному делу. Мне ничего не снилось, по крайней мере, я не помню.
Когда я проснулся, было еще темно. Я порадовался, что мой внутренний будильник еще действует.
Было бы еще радостнее повернуться на другой бок и вернуться ко сну, но я не мог позволить себе такой роскоши. Ожидающие меня сегодня дела будут испытанием на скоординированность. Соответственно я встал, умылся и надел свежую одежду.
Затем я направился на кухню, где приготовил крепкий чай, тосты и яичницу-болтунью с красным и зеленым перцем и луком. Ко всему этому нашлось немного свежих фруктов от "Смелтерса", чего я уже давно не пробовал.
После этого я вышел через заднюю дверь и прошел в сад. Сад был темным, луна его не освещала, и было сыро, среди деревьев по немногим тропинкам стелились клочья тумана. Я зашагал по дорожке на северо-запад. Вокруг было очень тихо. Я дал своим мыслям возможность немного развеяться. День должен быть построен последовательно, и я хотел начать его, утвердив соответствующий образ мышления.
Я шел, пока сад не закончился, пролез через дыру в колючей изгороди и продолжал путь по извилистой тропинке, в которую превратилась моя дорожка. Первые несколько минут она медленно шла на подъем, потом сделала внезапный поворот и сразу же стала подниматься круче. На одном из очередных подъемов я оглянулся, и оценил пейзаж с темным силуэтом дворца, редкие окна которого были освещены. Рассеянные высоко над головой перистые облака выглядели экраном, затемняющим звездный свет.
Достигнув вершины подъема, я сумел различить на востоке едва заметную линию просветления, далеко за лесом, который только что оставил сзади. Я поспешно миновал три массивные обелиска и начал спускаться в северном направлении. Тропинка, которой я шел, сначала вела меня вниз, довольно полого, потом внезапно стала круче и повел на северо-восток, а потом более полого вниз. Когда она снова свернула на северо-запад, снова возник крутой участок, а за ним последовал еще один пологий, и я знал, что дальше идти будет нетрудно. Высокое плечо Колвира за моей спиной загородило все замеченные мною ранее следы предрассветных сумерек, и усыпанная звездами ночь раскинулась передо мной и надо мной, придавая двусмысленные очертания всему, кроме ближайших валунов. И вес же, я приблизительно знал, куда иду, так как однажды уже шел этим путем, хотя тогда я надолго не задерживался.
Гребень остался примерно в двух милях позади, и я замедлил шаг, приблизивших к нужному району, отыскивая то, что мне требовалось. А требовался мне большой, несколько напоминающий подкову откос, и когда я наконец обнаружил его и встал там, во мне поднялось странное ощущение. Сознательно я не мог определить всех своих неясных чувств, но я был уверен, что когда-то уже чувствовал такое.
Когда я залез в его полый центр, и стены поднялись по обоим сторонам, словно в колодце, то оказался на тропе, которая повела меня дальше. Тропа вела меня вниз по склону, к тени от пары деревьев, а затем между ними туда, где находилось невысокое каменное строение, вокруг которого разрослись беспорядочно разбросанные кусты и трава. Как мне показалось, сюда когда-то доставили почву, чтобы лучше росла зелень, но потом сад подзабыли и забросили.
Я уселся на одну из каменных ступеней перед строением и стал ждать, когда посветлеет небо. Это была гробница моего отца, так называемый кенотаф, построенная давным-давно, когда все его считали умершим. Позже, его порядком забавляла возможность навестить это место. Теперь, конечно, ее статус мог опять измениться. Она могла вполне быть настоящей. Смягчит ли это иронию судьбы, или усилит ее? Я не мог решить однозначно. Однако, факт ее существования волновал меня, и даже больше, чем я мог предположить. Пришел же я сюда не для того, чтобы поклониться праху предка. Я пришел сюда за покоем и тишиной, нужных мне, как чародею, для того, чтобы создать несколько заклинаний. Я явился сюда…
Наверное, я экспериментировал. Я выбрал это место, потому что здесь присутствовало имя Корвина, настоящей была ли эта гробница, или ненастоящей, и посему она вызывала ощущение присутствия отца у меня. Мне хотелось узнать его поближе, и, может быть, ближе, чем сейчас мне уже никогда не удастся подойти к нему. Я вдруг понял, почему доверился Люку. Он был прав тогда, в Лесном Доме. Если бы я узнал о смерти Корвина, и увидел, что за нее можно возложить на кого-то вину, то я забросил бы все остальное, чтобы отправиться предъявить счет и получить по нему, чтобы рассчитаться и расписаться в получении долга кровью. Даже не знай я Люка, так как знал его, в его действиях угадывался я сам, и судить его было крайне неудобно.
Проклятье. Почему мы должны изображать друг друга черт знает как?
Я поднялся на ноги. Света теперь хватало, чтобы видеть, что я делаю.
Я зашел в гробницу и приблизился к нише, где стоял пустой каменный саркофаг. Он казался идеальным сейфом для хранения ценностей, но я заколебался, когда остановился перед ним, потому что у меня дрожали руки. Это было нелепо. Я знал, что его там нет, что это просто пустой ящик с вырезанной на нем короткой надписью. И все же прошло несколько минут, прежде чем я смог заставить себя взяться за край крышки и поднять ее.
Ну конечно пустой, как столь же частые сны, мечты и страхи. Я кинул в саркофаг голубую пуговицу и снова опустил крышку. Какого черта! Если Шару хотел вернуть ее и мог найти ее здесь, то пускай получает уведомление, что, играя в такие игры, он ходит по краю могилы.
Я снова вышел наружу, оставив в склепе свои чувства. Время начинать. Мне еще нужно было разработать и опробовать уйму заклинаний, так как я не собирался деликатничать там, где дули дикие ветры.