На потолке отражался слабый свет красного карликового солнца, отбрасывавшего кроваво-красные блики на листья, побеги ползучих растений и медленно закрывавшиеся цветы. Там, где растения образовывали особенно густой полог, стояли кучей земные приборы: телефон, стереовизор, компьютер, диктофон, инфотрив, кубики обслуживания, аппарат для контроля окружающей среды – и все это являло собой крайне не уместное здесь зрелище. Тишина была столь же глубокой, как и пурпурные тени вокруг. М. Синби ждал, не двигаясь.
Камера декомпрессии завершила свой цикл, и Гуннар Хейм вышел наружу. Сухая разреженная атмосфера обожгла ему горло. Но он почти не заметил этого – настолько ошеломительным показались ему запахи. Он не мог определить, какой из них – сладкий, острый, едкий, мускусный – исходил от какого растения, множество которых росло от стены до стены, подымаясь до самого потолка и вновь изгибались книзу, водопадом голубовато-стальных листьев, там и сям взрывающихся фейерверком оранжевых, розовых, алых, черных и фиолетовых цветов. Пониженная гравитация, казалось, заставляла голову слегка кружиться, что было весьма неприятно и непривычно для Хейма. Пористый мох пружинил под ногами, точно резина. Было тепло, как в тропиках. Хейм чувствовал, как инфракрасные лучи нагревают кожу.
Он остановился и огляделся вокруг. Наконец его глаза привыкли к необычному освещению, какое могли бы дать тлеющие угли в догорающей печи. И все же детали очертаний, столь непривычных для Земли, он разглядел далеко не сразу.
– Имбак дистра? – неуверенно произнес он. – Мой повелитель?
Его голос дрогнул в этом разряженном воздухе.
Синби рю Тарен, Интеллектуальный Властитель Сада Войны, адмирал флота и военный специалист Главной Комиссии Посредников, семенящими шажками выступил и-з-под своих деревьев.
– Добро пожаловать сэр, – пропел он. – Так значит, вы понимаете Высокую Речь?
Хейм сделал приветственный поклон, в этике Алеронов означавший, что он, индивидуум высокого положения, приветствует дорогого индивидуума, занимающего иное, но равное по высоте положение.
– Нет, мой повелитель, о чем весьма сожалею. Лишь несколько фраз. Для любого представителя моей расы язык этот очень труден.
Прекрасный голос Синби охватывал музыкальный диапазон, до сих пор неведомый человеку.
– Не желаете ли присесть, капитан Хейм? Я могу распорядиться насчет чего-нибудь освежающего.
– Нет, благодарю, – сказал человек, поскольку не хотел терять определенного психологического преимущества, которое давал ему его рост, да и пить вино врага тоже было не в его привычках. Внутренне он был озадачен. Капитан Хейм? Откуда было известно Синби? И сколько ему было известно?
Времени для наведения справок было достаточно, поскольку с момента запроса данной аудиенции прошло уже два дня. Но разве можно было предположить, что сверхповелитель Алеронов так заинтересуется простым индивидуумом? Вполне возможно, что просьба Хейма была удовлетворена под нажимом Гарольда Тваймена, а не по какой иной причине. Сенатор твердо верил в полезность дискуссии между оппонентами. Любых дискуссий. "Мы можем сесть в лужу, но по крайней мере, мы сделаем это, разговаривая", – таков был его неосознанный девиз.
– Надеюсь, ваше путешествие было приятным? – ханжеским голоском осведомился Синби.
– О… в общем, да, мой повелитель, особенно, если учесть, что я обожаю тщательные обыски и путешествие с завязанными глазами.
– Весьма сожалею, но это вызвано необходимостью держать в тайне местонахождение надей делегации, – кивнул Синби. – Ведь ваши фанатики.
Последнее было произнесено полуторатоновым глиссандо, в котором звучало столько презрения, что Хейм и не подозревал о таких возможностях.
– Да, – Хейм с трудом взял себя в руки. – В вашей цивилизации массы лучше… контролируются.
Смех Синби рассыпался, словно весенний дождь.
– Вы меткий стрелок, Капитан.
Он приблизился, двигаясь, точно неуклюжий кот.
– Вы не против прогуляться по моему лесу, пока мы с вами будем разговаривать? Возможно, вам не случилось попасть в список тех немногочисленных людей, которые когда-либо ступали на землю Алеронов.
– Да, мой повелитель, сожалею, но не имел этого удовольствия.
Синби остановился. Мгновение они рассматривали друг друга в сумрачном свете. И Хейм в это время думал лишь о том, насколько красивы Алероны.
Длинные ноги, слегка наклоненное тело высотой 150 сантиметров, грудь такая же сильная и талия такая же тонкая, как у борзой, хвост противовес, находящийся в постоянном движении, иногда едва заметном, – все это вызывало невольное восхищение. Как сверкал лоснящийся мех, отражая крошечные блестки света, как уверенно опирались о землю три длинных пальца обеих пальцеходящих ног; как гордо поднята была тонкая шея. Мало кто из людей мог бы позволить себе одеться подобно Синби, в цельнокроеный покров из металлической сетки, закрепленный на шее, запястьях и лодыжках с помощью полированных медных застежек. Такой наряд слишком многое оставлял неприкрытым.
Однако, голова Алерона могла кого угодно привести в замешательство. Меховой покров кончался на шее, и лицо Синби – цвета мрамора, с огромными глазами под изогнутыми бровями, с маленьким носом, ярко-красными губами, широкими скулами и узким подбородком – могло бы походить на лицо женщины. Правда, не совсем: различие было в одной детали, и эта деталь была людям не свойственна. Между остроконечными ушами Синби вдоль по спине и до половины хвоста струилась грива волос, густых и шелковистых, золотисто-медного цвета. Человек, который стал бы глядеть в это лицо, слишком долго, рисковал забыть о прилагавшимся к нему теле.
– И мозг, – мысленно добавил Хейм.
Опустившая мигательная перепонка на миг скрыла изумрудный цвет кошачьих глаз с длинными ресницами. Он улыбнулся, продолжая приближаться к Хейму, и взял его за руку. Три ?двухсуставчатых и один большой палец сомкнулись в осторожном пожатии.
– Идемте, – пригласил алерон.
Хейм пошел радом с ним в темноту под деревьями.
– Мой повелитель, – произнес он охрипшим голосом, – я не хочу отнимать у вас время. Давайте поговорим о деле.
– Быть по сему, Капитан, – свободной рукой Синби ударил о фосфоресцирующую ветку.
– Я здесь по поводу невоевропейцев.
– По поводу мертвых, которых уже оплакали? Мы произвели репатриацию оставшихся в живых, и они, должно быть, давно в безопасности.
– Я имею в виду живых, которые остались на планете. А это почти все население Новой Европы.
– Ах-х-х, – выдохнул Синби.
– Сенатор Тваймен, должно быть, предупредил вас о том, что я подниму данный вопрос.
– Это так. Однако, он заверил, что никто не верит вашему голословному утверждению.
– Большинство его сторонников просто не решается поверить в это. А те, кто поверил, не решаются действительно в этом признаться.
– Подобное обвинение могло бы подвергнуть опасности мирные переговоры.
Хейм не смог уловить, какая степень насмешливости прозвучала в замечании Синби. Споткнувшись в темноте о что-то невидимое, он выругался и с облегчением увидел, что они выходят из зарослей на небольшую лужайку, усыпанную цветами. Впереди возвышалась внутренняя стена, на которой были расположены полки с сотнями книг – не только длинные и узкие фолианты алеронов, но и многочисленные древние земные книги. Хейм не мог разобрать их названий. Соседняя комната алеронских апартаментов, в которую вел вход по аркой, тоже была ему не видна, но он слышал, что где-то рядом плещет фонтан.
Хейм остановился и, глядя прямо в лицо алерону, сказал:
– У меня есть доказательства, что Новая Европа не была полностью очищена от людей – говоря конкретно, они отступили в горы и продолжают сопротивление вашим оккупационным силам. Свидетельства этого находятся в надежном месте…
– Боже, не слишком ли мы мелодраматичны? – подумал Хейм и продолжил: …и я планировал опубликовать их. Что было бы, как вы справедливо заметили, несколько не ко времени для участников вашей конференции. В глубине души он таил почти отчаянную надежду на то, что алерон не достаточно хорошо знаком с фактами жизни на Земле, чтобы понять, насколько безнадежна была эта угроза. Однако, по лицу Синби понять это было невозможно. Все, что он себе позволил – это лишь невозмутимо приподнять уголки рта, а затем последовал ответ:
– У меня такое впечатление, будто вы решили пойти по другому пути, Капитан.
– Это зависит от вас, – отозвался Хейм. – Если вы репатриируете всех людей, оставшихся на Новой европе, я отдам вам все вышеуказанные документы и не скажу более ни слова.
Синби отвернулся, сделав вид, будто его заинтересовал побег какого-то вьющегося растения. Лиана обвилась вокруг его руки и потянулась цветами к его лицу.
– Капитан, – пропел он наконец, – вы не глупый человек. Допустим, вы искренне верите в то, что говорите. Но если даже так, то каким образом мы могли бы заставить подойти к своим кораблям охваченных яростью людей, скрывающихся в горах?
– Они сражаются, поскольку ждут помощи. Если бы представитель французского правительства приказал им вернуться сюда, они бы подчинились. Переговоры можно провести с помощью радио.
– Но разве согласилась бы Франция как таковая действовать подобным образом?
– У нее бы не было выбора. Вы, должны это знать лучше меня. Вы знаете, что большинство в Федерации не желает отстаивать свои права на Новую Европу. Пожалуй, единственное, что могло бы спровоцировать вооруженный конфликт – это насилие над колонистами. дайте им вернуться на Землю невредимыми – и… и вы одержите свою чертову победу.
– Возможно, – свет красноватой рябью скользнул по роскошной гриве Синба, когда тот кивнул в ответ на слова Хейма. Он по-прежнему не поднимал глаз от цветов. – Но после? – тихо пропел он. – После?
– Я знаю, – сказал Хейм. – Новоевропейцы были бы живым доказательством вашей лжи – лжи не только о них самих, но обо всем сражении. Доказательством того, что все произошло не потому, что какой-то воинствующий помешанный нажал на спусковой крючок, а потому, что ваше нападение было вами заранее подготовлено, – Хейм ощутил во рту какой-то мерзкий привкус и, сглотнув, продолжал:
– Что ж, почитайте земную историю, мой повелитель. Вы поймете, что мы, люди, относимся к подобным вещам не столь серьезно, сколь могли бы. Ложь считается нормальным явлением в дипломатии, и несколько потерянных кораблей, несколько убитых людей – все это мелочи жизни. Если хотите, эта ваша уступка только укрепит партию мира.
– Смотрите же, – скажут сторонники мира. – Алероны не такие уж плохие, с ними можно иметь дело, наша политика спасла жизнь оставшимся на Новой европе и помогла избежать дорогостоящей войны.
На этот раз женственное лицо наконец повернулось, и несколько мгновений сияющие глаза смотрели на Хейма. Он почувствовал, как тяжело забилось сердце. Плеск фонтана, казалось, умолк, а горячая красноватая мгла сгустилась вокруг.
– Капитан6 – пропел Синби таким низким голосом, что его почти не было слышно. – Эйф – древнее светило. Цивилизованные алероны возникли за миллион лет до вашей цивилизации. Мы не стремимся сделать свою империю слишком обширной, ибо это могло разрушить старый устоявшийся порядок: но наши! Странники отправлялись в дальние скитания, а наши Умы размышляли. Возможно, в разнообразных проявлениях судьбы мы мудрее, чем какой-либо беспечный пришелец. Возможно, мы постигли вашу собственную сущность глубже, чем вы сами.
Я сказал "после". Это слово приобретает иной вес, если отзывается сквозь миллион лет. Я имел в виду не десятки лет, а поколение, не век. Я смотрю дальше в будущее.
Пусть в пределах этих стен все, что вы говорите, будет правдой. Тогда признайте, что правдой является также и то, что алероны не могут доставить сюда полмиллиона индивидуумов, чтобы они пропитали свою расу ненавистью.
Если бы они сдались, все было бы иначе. Мы сообщили бы на Землю, что эта битва была скорее случайной, чем спровоцированной, и что теперь мы должны иметь свою собственную сферу, где не будет никаких чужаков. Но те ваши колонисты, которые пожелали бы остаться, могли бы это сделать, если приняли подданство алерона. Мы предложили бы провести инспекцию, с тем, чтобы Земля смогла убедиться в том, что ее колонисты не подвергаются притеснениям. Поскольку столь небольшие владения, окруженные чужой территорией, не имеют особого значения и алероны нашли бы способ осуществить их интеграцию с остальной своей цивилизацией; способ этот не такой уж быстрый с точки зрения времени, очень тонкий, но в то же время вполне, вполне надежный.
Внутри этих стен я могу признаться, что колонисты не пожелали сдаться. И даже если бы мы смогли захватить их живыми, а сделать это на планете, о которой идет речь, невозможно – даже тогда они могли бы не принять подданство Алерона. А пленные, которые представляли бы собой просто постоянную опасность и вечно сохраняли бы надежду на то, что Земля их освободит, нам не нужны. Тем не менее, если бы Франция как таковая приказала им вернуться домой, они восприняли бы это как предательство тех, кто не сдался, и стали бы добиваться, чтобы в правительство Федерации вошли более смелые мужчины. Я смотрю в будущее и вижу, как они обвиняют сторонников миролюбивой политики – да, да, Капитан, именно это, неуловимое и непостижимое, и движет вашу историю; вы относитесь именно к этому типу животных. Действительно, войны за возвращение Новой Европы могли бы и не быть. Ваши лидеры отлично понимают, что с возу упало, то пропало. Так, кажется, принято у вас говорить? Но когда возникает другой спорный вопро с… ах-ах.
– Так значит, очередной спорный вопрос все же должен возникнуть, подумал Хейм. – Ничего такого, о чем бы я уже не догадался, он не сказал. Однако, хотелось бы знать, когда у них запланирован второй кризис. Возможно, я до него уже не доживу. Но Лиза, безусловно, станет его очевидцем. – Когда он заговорил, собственный голос, бесстрастный и далекий, показался ему чужим, словно говорил не он, а кто-то другой:
– Так значит, вы не собираетесь признать тот факт, что колонисты живы. И что вы станете делать? Постепенно вылавливать их?
– Я командую воздушными силами, Капитан, а не наземными войсками, – к удивлению Хейма, ресницы Синби затрепетали и он опустил взгляд на свои руки. Пальцы их плотно сжались. – Я и так уже сказал вам одному больше чем положено. Но если уж на то пошло, я не принадлежу к числу Старых Алеронов. Мой тип индивидуумов появился после того, как с Земли начали прилетать корабли чужаков. И… я был у Акернара. – Он поднял глаза. – Капитан "Звездного Лиса", пожмете ли вы мне на прощание руку по земному обычаю?
– Нет, – сказал Хейм. Повернувшись на каблуках, он зашагал в направлении камеры декомпрессии.