– Вы наделены некоей фундаментальностью, это хорошо, Отти, одобрительно сказал Лин.
Он улыбался. Он был доволен.
Он сделал все, чтобы я был под завязку набит цифрами, схемами, графиками, расчетами.
– Я уверен, из вас выйдет настоящий инспектор, Отти. Инспектор самого высокого класса.
– Выйдет? – удивился я. – Я еще не настоящий?
– Почти, почти настоящий! Верьте мне, я хорошо чувствую подобные вещи! – Лин льстил грубовато, но верно. – Времени у тебя немного, но ты управишься. "Церера" подойдет через неделю, отчет я пошлю с тобой. Вот увидишь, года через два мы пригласим тебя на открытие космопорта.
– Спасибо, – пробормотал я.
– Послезавтра я отправлю вас на Южный архипелаг. Нельзя уносить в памяти только Воронку… – Он устало откинулся на высокую спинку кресла. Я прилечу чуть позже. Признаюсь, я люблю наши острова…
Он вдруг удивленно приподнял брови.
– Почему вы ни разу не прогулялись по Деянире, Отти?
– У меня не было на это времени.
– Пожалуй, да, – он рассмеялся. – Но сегодня у тебя время есть. Я отпускаю тебя до десяти часов, занимайся чем хочешь.
Жаль, он не сообщил этого раньше. Я мог бы назначить встречу с Бетт на сегодня… Но вслух я спросил:
– Где здесь музей?
– Правильно, Отти, – одобрил Лин мое решение. – Шагай прямо по аллее, мимо не пройдешь.
– Послушайте, Лин, а почему Оргелл выслан на Землю под присмотром полицейского?
– С чего вы взяли, что под присмотром? – Лин был здорово удивлен. Они – участники одного события, только этим и объясняется такая компания.
– Вот как?
– Оргелл дважды пытался пройти к Воронке. Мы не одобряем самоубийц, глаза Лина вспыхнули. – Закрывая Воронку, мы возвращаем Оргеллу родину. Родившиеся на Несс тяжело переживают разлуку с планетой. Дай Бог, скоро мы всем гарантируем безопасность.
"Скоро мы всем гарантируем безопасность…"
Неплохо сказано.
Но я помню и другие слова: "На Несс есть люди, не разделяющие взглядов Совета…" Что так рвется сообщить мне Бетт?
"На Несс есть люди, не разделяющие взглядов Совета…"
Неторопливо бредя под голыми каламитами, почти не дающими тени, я недоумевал: кто эти люди? Оргелл? Бетт? Вулич? Чего они хотят?
Ветер раскачивал ветви каламитов, они деревянно постукивали друг о друга. Лин не соврал: я буквально уперся в мощную колоннаду высокого здания.
Прихрамывающий старик, морщинистый, благодушный, выступил мне навстречу.
– Я уж подумал, вы пройдете мимо.
– Так бывает?
– Не лучшее время для искусства, – вздохнул старик, враз теряя все свое благодушие. – Люди на островах, Деянира почти пуста. Скоро мы вообще начнем вымирать, – он неожиданно улыбнулся, – если Земля не поможет нам.
– Вы меня знаете?
– Конечно. Я ведь смотрю канал С.
Он опять благодушно махнул рукой.
– Входите. Здесь есть на что поглядеть.
Как там говорил Рикард? "Я люблю простые вещи – четкий рельеф, внятный голос…"
Кивком я отпустил служителя.
Анфилада просторных, умело освещенных комнат. Именно комнат, не залов, я чувствовал себя почти как дома.
Я шел мимо суровых пейзажей с каламитами и без, мимо мирно фосфоресцирующих марин, освещенных двумя, а то и тремя лунами; за стеклом стеллажей таинственно поблескивали незнакомые минералы, загадочные изделия из горного стекла.
Я остановился у темного аквариума. Наверное, в нем никто не живет…
И вздрогнул.
Из темной воды надвигалась, наваливалась на меня круглая тень, напоминающая расплющенное человеческое лицо. Нас разделяли какие-то сантиметры. Я поежился: на блюде рыба-сон выглядела гораздо привлекательнее.
В одной из комнат я нашел обломок стабилизатора космолета "Зонд-V". Кажется, это на нем летал легендарный Нестор Рей; впрочем, я мог что-нибудь перепутать. Думаю, "ящики" в его время было гораздо более тесными и смердящими, чем могла представить себе Бетт Юрген, но Нестор Рей и его спутники добрались на них до звезды Толиман…
В портретной галерее я неожиданно наткнулся на портрет Уиллера.
Гладкая прическа, недовольное желчное лицо. Характер у Уиллера, судя по всему, был несладкий. Неприятные, колючие глаза… Я даже засомневался, тот ли этот Уиллер? Поддастся ли такой человек какому-то там Голосу? Но нет, подпись подтверждала: специалист по приливным течениям Уиллер. Без всяких инициалов; возможно, тогда так было принято. Он прославился хитрой сеткой, позволяющей с большой точностью высчитывать высоту приливов.
Я покачал головой. Уиллера давно нет. Тень тени. И умер он не на Несс, на Земле. Музеи не знают времени.
Один из просторных залов (на этот раз – залов) был целиком посвящен моделям Воронки.
Грубо говоря, это был, наверное, самый большой в мире музей вечных двигателей. Теоретически, конечно, вечных. Ни одна из моделей подолгу не работала. Я не стал терять на них время. Если механизм анграва за три века не был понят специалистами, мне тут нечего делать.
Но стена меня заинтересовала.
На темном фоне вырисовывалось большое четырехугольное пятно, часть его занимала таблица со сложными расчетами. Но раньше здесь висело что-то другое. Может, картина больших размеров.
Оргелл не раз рисовал Воронку… Как сказал Рикард: "По-моему, он только этим и занимался…" Ему разрешали писать с натуры? Или он писал по памяти? И откуда он выкопал этот необычный псевдоним? Уве Хорст. Редкое совпадение…
Я шел мимо пестрых карт, картин, таблиц, мимо буровых колонок. Иногда взгляд вырывал из этого месива какое-то имя или строку из текста. Я видел снежную бурю на перевале Хадж, видел апокалиптическую картину боя в сезон веерных ливней, где каждая фигура была выписана в натуральную величину; видел, наконец, Черное течение. Раз в несколько лет теплые воды Лингворта прорываются к холодным каменным островам Арктос. На протяжении многих миль в океане гибнет планктон, рыба, вода становится мутной. Концентрация образующегося сероводорода такова, что днища судов, курсирующих вдоль цепи островов Арктос, чернеют… В том же зале я увидел и покорившую меня марину кисти некоего Парка: невероятные пирамиды белых кучевых облако над низким закатным морем. Ничего, кроме облаков и моря. Первозданность. Еще одно подтверждение: планета морская.
Оргелл в музее никак не был представлен.
– У вас есть другие работы? – спросил я служителя, терпеливо поджидающего меня на выходе.
– Конечно. Будь возможность, я организовал бы второй такой музей и он оказался бы ничуть не скучнее. Нам катастрофически не хватает средств и рабочих рук.
Я пропустил жалобу мимо ушей.
– Что самое интересное в запасниках?
– О, там много интересного. Скажем, Парк. Великий пейзажист. Часть его работ выставлена в галереях Земли. Интересны Стойческу и Илидор…
– А Оргелл?
– А-а-а, Оргелл… – служитель выразительно развел руками. – Если вы его поклонник, вам повезло – его работы отправлены на Землю…
– Но что-то же у вас осталось?
– Практически нет.
– Что значит практически?
Служитель замялся.
– Наброски, этюды, ранние работы… Правда, ранние работы Оргелла это совсем другой мир: робкий, наивный. Он и подписывался тогда иначе. Уве Хорст… Работы Хорста – вовсе не работы Оргелла…
– Неужели на Несс не осталось зрелых работ художника?
– Ну, почему? Остались, наверное… – служитель смотрел на меня растерянно, он даже отступил на шаг. – Обратитесь в Совет, они знают. Кстати, почему бы вам не поговорить с Лином?
– Действительно, – хмыкнул я.
Уходя, я был уверен: благодушный служитель непременно сообщит Лину о моем визите в музей.