Столица Несс ничем не поражала воображения.
Типичный колониальный стиль: невысокие просторные здания, иногда с колоннадой, громоздкие башни непонятного назначения, бульвары, украшенные посадками каламитов – безлистных, голых, в шрамах от отпавших черенков, в клубах воздушных корней. Я с уважением вспомнил Положение о Космосе. Если этот документ позволяет оберегать даже столь непритязательные виды, значит, сами мы чего-то стоим.
– Приехали, Отти, – Лин сиял. – Я просил не встречать нас. Инспектору Управления не нужна помпа, правда? – он весело прищурился. – Прошу вас, Отти. У нас не тот уют, что на Земле, но с этим придется мириться.
Насчет уюта он скромничал.
Трехкомнатный номер отеля почти всеми окнами выходил на далекую громаду хребта Ю, придавленную облаками. Спальня, гостиная, кабинет с селекторами внутренней и планетной связи, на специальной полке листы планетографических карт, даже книги, среди которых я сразу отметил три редкостных томика Ж.Лоти в ярких желтых переплетах – "Введение в природу Несс", кажется, с дополнениями.
– Тебе нравится, Отти?
Я сухо кивнул. Мне нравилось. Но это вовсе не значило, что мы непременно должны переходить на ты. Мне хотелось остаться одному – ионный душ, чашка кофе…
– Вот, Отти, то, что мы оставим потомкам.
Пожалуй, впервые его торжественность оказалась более или менее уместной. Всю заднюю стену кабинета занимал вид будущего космопорта.
Большая База…
Летное поле выглядело приподнятым над долиной, даже хребет Ю как бы потерял значительность.
– Мне показалось, хребет тут выше.
– И ты не ошибся, Отти, – поздравил меня Лин. – Мы перекроем Воронку стиалитовым куполом, а сверху набросим грунтовую подушку, метров триста, не тоньше. На это и уйдет часть хребта. Неплохо придумано? – Лин сиял. Это не просто космопорт, Отти. Это наше будущее. Нельзя топтаться на месте, это всегда ведет к деградации.
Он странно взглянул на меня:
– Об этом следует думать и землянам.
Вид будущего космопорта привел Лина в какое-то необычное состояние. Я молчал, ожидая: он сам вынырнет из эйфории, или ему придется помочь?
Он вынырнул сам.
– Связь с Землей контролируется диспетчером, но для вас, Отти, выделен специальный канал. Не думайте о расходах. Вы работаете не только на Несс, вы работаете на все человечество.
Будто подтверждая сказанное Лином, экран внутренней связи вспыхнул. Мы одновременно повернулись к экрану, но никого на нем не увидели. Если кто-то и смотрел на нас, он делал это, не входя в поле зрения. Я удивленно перевел взгляд на Лина.
– О вашем появлении знают, Отти… Кажется, вы уже популярны.
– Если бы! – женский голос прозвучал резко. Говорящая так и не появилась на экране; поразительная бестактность. – Дело не в популярности. Я сама решилась на это.
Лин улыбнулся, но голос его посуровел:
– Почему вы не обратились в Совет?
Он явно знал, с кем разговаривает. Женский голос ответил чуть ли не презрительно:
– Я обращалась. Лин, вы знаете это. Я знаю все, что вы можете мне ответить. Будет жаль, если инспектор не услышит другую сторону. Вы слышите, инспектор? На Несс есть люди, не разделяющие взглядов Совета. И таких людей больше, чем думает Лин. Спросите его, инспектор, почему выслан на Землю художник Оргелл? Да еще в сопровождении полицейского… Если ответ вас удивит, не поленитесь найти меня. Мое имя Бетт Юрген.
Экран погас.
Лин, улыбаясь, развел руками.
– На земле такое выглядит верхом бестактности, верно, Отти?
– Аллофс, – поправил я.
– Вот именно! – Лин был неподражаем. – А мы называет это провинциализмом. Выход один: Большая База, включение в кольцо развитых миров. Ничто не действует на мораль так вдохновляюще, как ощущение подлинной общности. Впрочем, ощущение изоляции действует тоже. У человека, оторванного от себе подобных, меняется мировоззрение, привычки, у него меняются даже голос и походка. Мы – колонисты. Мы оторваны от землян.
– Кто этот Оргелл? – спросил я. – Художник? Я правильно понял Бетт Юрген: он выслан?
– Совершенно правильно, Отти, – Лин шумно радовался логике моих умозаключений. – Этот человек выслан на Землю.
– В сопровождении полицейского?
– В сопровождении полицейского.
– Но почему?
Лин помедлил. Впервые он отвечал без улыбки.
– Этот Оргелл… Он ходил к Воронке.
– За это высылают?
Несколько мгновений Лин молчал, потом опять улыбнулся. Его улыбка ширилась, глаза совсем сузились, на желтоватых щеках проступили ямочки не человек, а пересахаренный пудинг. Я был уверен, он отделается очередной шуткой, но Лин, не убирая улыбки, ответил:
– Да, Отти, высылают… Тех, кто остался в живых.