Существовал некий нюх на гранаты – дар, позволявший одним с легкостью, почти по наитию, отыскивать камни, в то время как другие корячились целый день (по времени Хтона) и оставались голодными. Влом таким нюхом обладал. Казалось, он носом чует драгоценную добычу, а его жажда к сокровищам была неутолима. Атон развивал этот дар, он больше не ходил голодный, хотя запас его гранатов никогда не был большим. Каждый устраивал себе тайник, и тот же Влом регулярно работал в руднике скорее для вида, чем по необходимости. Человек, находивший гранаты слишком быстро, мог стать непопулярным, и он со своим тайником подвергался опасности со стороны голодных. Вскоре стало ясно, что Влом неспроста заручился дружбой такого человека, как Атон.
В нижних пещерах трудилось много разных людей. Не все из заключенных были психически здоровы, но если особенности их характера были известны, жизнь шла своим чередом. Заключенные дрались, однако всегда по необходимости, а не ради развлечения; в общем, они уступали безумию и оставались в стороне от неприятностей, если их не хотели.
На фоне однообразного поиска гранатов выделялся один человек. Он был заметен прежде всего потому, что, являя собой явно невыживающий тип, прекрасно выжил. Это был чрезвычайно тучный Первоцвета умный, начитанный, жизнерадостный человек с золотыми руками, но с полным отсутствием дара старателя и вечный неудачник. Он выживал, занимаясь посредничеством и добывая гранаты не из камня, а из людей.
– Голубой гранат мне нужен так же, как любовь Лазы, – изрек толстяк Первоцвет во время перерыва. Остальные разинули рты, попавшись на удочку.
– Цветик, Цветик… ты знаешь, что _т_а_к_о_е_ голубой гранат? недоверчиво спросил Влом. – А ты знаешь, что голубой гранат _д_е_л_а_е_т с человеком?
Все столпились вокруг, предвкушал спектакль.
– Я знаю, что он делает с человеком, – сказал Первоцвет. – Он убивает его так быстра что химере не собрать и кусочков.
"Химера" – название смертельного хищника пограничных пещер, которого никто из живых не видел.
– Я рискнул бы, – сказал один мужчина. – Достань мне такой гранат.
Атон полюбопытствовал:
– Никогда не слышал о голубых гранатах.
– О, Пятерочка, – сказал Влом, проталкиваясь в середину группы. Позволь изложить житейские факты. Тебе известны маленькие гранаты, которые мы находим, – красные, иногда коричневые. Но есть и другие камешки, которые мы вылавливаем не так часто. Более ценные. Если ты вроде как достанешь черный, ты получаешь у старой суки Гранатки пайку на неделю, а то и больше. А если добудешь кусок белого нефрита чистой воды… ну, старику Шахматисту очень нужны наверху такие штуки, и, если пошлешь ему весточку, он достанет для тебя что-нибудь стоящее. Полна сума такого дерьма, и искать большее не надо.
– Ну, это все – мелкая рыбешка. Вот разживешься голубым гранатом получай билет на свободу.
Интерес Атона резко возрос. Влом же попросту развлекал сам себя. Он почесал голову.
– Ага. Тебя отпустят. Ты больше не наказан. Свободен как птица на белом свете.
Остальные кивнули, соглашаясь и разделяя общую мечту.
– Но вы никогда не увидите голубой гранат, – сказала какая-то женщина.
– Верно, – поддержал другой. – Никто из нас не видел голубой гранат. И не увидит. Никто.
– Врешь! – закричал Влом.
– Сам врешь! – сердито выкрикнула женщина.
У нее были тонкие черты лица и темные волосы, ниспадавшие на спину. В нижней тюрьме было мало симпатичных женщин, но эта казалась именно такой; она по-прежнему выглядела обманчиво молодой и свежей.
– Сейчас проткну твои глазенки в черепушку! – продолжала она.
Влом съежился было от страха, но тут же смело отступил назад:
– Здесь мой приятель Пятерка. Он тебе задаст.
Атон не воспринял угрозу женщины буквально. Но это было так; ногти у нее – как когти. Теперь она, оценивая, оглядела его.
– Ну, с ним-то я справлюсь, – протянула она. Потом вздохнула, качнув красивой грудью. – Как насчет этого, сударь?
Эти слова тоже прозвучали буквально и весьма завлекательно. Но сейчас не до того. Атон вернулся к теме разговора:
– Что смертоносного в голубом гранате. Цветик?
– Так твоя фамилия Пятый, – размышлял Первоцвет вслух, словно только что узнал. – Знаешь, пятерка – это магическое число. Опасное число. Five единственное имя, известное мне, которое переводит себя в себя.
– О чем ты? – не понял Влом.
Первоцвет протянул к нему пухлую ладонь.
Влом боролся с любопытством, но недолго. Он выплюнул маленький гранат и отдал Первоцвету. Для него Влом был ценным клиентом.
– Наука нумерология, – сказал Первоцвет, и люди вокруг расселись поудобнее. – У каждой цифры от 1 до 9 свой звук. Вы складываете гласные А это 1, первая буква древнего английского алфавита, Е – 5, пятая, и так далее… Вы складываете их все, пока не получите число. У каждой свое влияние: 1 – начало, 2 – замедление, и так далее.
– А пять?
– Произнеси по буквам. F – I – V – Е. I равняется 9, Е – 5. Сложи, получится 14. Оно слишком большое, поэтому сложи единицу с четверкой и получишь 5.
Лицо Влома посветлело.
– Пятый есть 5! – воскликнул он с восторгом первооткрывателя.
Кто-то захохотал, но Влом этого не заметил. Он переводил бы людей в цифры целыми днями. И вдруг отрезвел:
– Так говоришь, пятерка опасна?
– Полна неожиданностей. Пятерка может нежданно-негаданно принести счастье… или внезапную смерть. Нужно внимательно следить за ее поступками.
Атон в очередной раз перевел разговор:
– Ты говорил об особом гранате.
Первоцвет уселся поудобнее. Он ждал. Остальные посмеивались: теперь платить Атону.
– Посмотрим на это дело так, – сказал Первоцвет, получив камешек. Голубой гранат очень дорог. Настолько дорог, что человек мог бы выкупить себя им на свободу. Вполне достойная цена. Возможно, голубых гранатов вообще не существует, и власти считают, что находятся в безопасности; а может, это хитрый способ дать всем понять, что нет такой штуки, как отмена приговора. Но если _е_с_т_ь_ такая штука – в смысле, голубой гранат – то он намного дороже и любого заключенного, и даже закона. Сейчас все мы здесь преступники…
– Я нет, – заорал Влом. – Я не преступник. Меня…
– ВЛОМИЛИ! – прокричали все хором.
– Ну да, – сказал задетый за живое Влом.
– …преступники, посаженные сюда на всю свою оставшуюся противоестественную жизнь. И каждый больше всего на свете хочет отсюда выбраться. Здесь нет никого, у кого вообще есть такой шанс, если он боится предпринять Тяжелый Поход. Не считая того, кому посчастливится найти голубой гранат. Если бы сейчас у меня в руке был голубой гранат, вот здесь, – он выставил зажатый кулак, – я бы сказал: "Господа, эврика, и прощайте!.."
Пальцы его, казалось бы, случайно раздвинулись: в ладони мелькнуло что-то голубое. Все смотрели в молчаливом потрясении.
Первоцвет начал подниматься:
– Ну что ж, меня ждет свобода! – весело пропел он. – Прощайте… навсегда!
В то же мгновение на него упали три тела: двое мужчин и женщина бросились одновременно. Один из них схватил откинутую руку и разжал кулак. Оттуда выпал кусок голубой тряпки.
Его молча отпустили, выражение алчности покинуло их лица. Первоцвет с трудом поднялся, потирая руку.
– Возможно, теперь вы меня поняли, – сказал он. – Вы не сможете освободиться, если не известите о своем голубом гранате. А когда вы это сделаете…
Гранатка была с Атоном безжалостна. Она оскорбляла его всякий раз, когда видела, и не упускала случая навредить ему. Еда доставалась Атону с трудом. Гранатка утверждала, что его камни слишком малы или с трещиной, или просто отрицала, что он уже дал ей гранат, требуя за один сверток два и даже три камня.
Атон вот это принимал. Он никогда с ней не спорил и благодарил за пищу, словно она делала ему одолжение. Когда Гранатка на него кричала, он молчал. Временами он подходил к ней без особого повода, просто посидеть и послушать ее крики.
Влом этого не понимал.
– Зачем ты крутишься возле нее? – недоверчиво спрашивал он. – Вон сколько баб лучше: с отличной фигурой, с приятным голосом – и все они положили на тебя глаз. Черт возьми, Пятерка, в самом деле. Например, та смазливая девка с черными волосами. Зачем валять дурака с самой большой сукой на руднике?
Атон не отвечал.
Гранатка постепенно становилась все более вспыльчивой. Не раз ударяла его кулаком или ногой. Что-то доводило ее до ярости. Атон воспринимал это невозмутимо, порой даже с улыбкой.
В Хтоне не было ни дня, ни ночи, но заключенные вошли в определенный режим работы и отдыха, соответствующий регулярной выдаче еды. Большинство людей работало сообща, хотя участки были индивидуальные, после чего все расходились спать по своим норам. Атон выбрал собственные часы работы, и раз случилось, что Гранатка подошла к нему, когда он работал один, вырубая необыкновенно крупный камень.
Она тут же принялась его ругать.
– Работай, грязный ублюдок! – закричала она, когда он приостановился, вежливо к ней повернувшись. Атон лишь улыбнулся – в пещерах, что и говорить, все были грязны. Мытье ограничивалось воздействием песка и ветра. Обычное определение, относящееся не только к физическому состоянию. – Здесь не курорт.
– Знаю, дорогая.
Она широко открыла рот. Потеряв дар речи от гнева, подобрала камень и ударила им по гранату. Мельком глянув на обломки, Атон крепко схватил ее.
– Кажется, ты получила плату, – сказал он с новыми нотками в голосе. – Теперь твой черед оказать услугу.
Она набросилась на него. Он выбил да ее руки камень и бросил Гранатку на пол пещеры. Атон был гораздо сильнее ее – его гены происходили из модифицированного набора колонии Хвеи, где была большая сила тяжести. Быстрые удары по нервным узлам заставили ее застыть от боли: Гранатка оставалась в чувствах и полном сознании, но не могла пошевелить ни рукой, ай ногой.
Наконец она поняла, что происходит, и принялась яростно бороться, но поделать ничего не могла. Прерванной песни, чтобы остановить его, тут не было, а Гранатка не имела для защиты ни одежды, ни опыта.
Все сложилось в его пользу, и он ее отпустил. Гранатка поковыляла прочь, шепотом ругаясь и не зная, как плакать. Атон был уверен, что она никому о случившемся не скажет: стыдна была ее забытая роль, которую она вновь сыграла, а то, что он властвовал над ней в любом смысле этого слова.
Когда он отбрасывал в сторону кроваво-красные осколки разбитого граната, у него в памяти выплыл образ Злобы. "Я не получил никакого удовольствия, – подумал он, – даже от борьбы".